[37] и собаку полностью правдив.
Одним словом, добровольцев набралось достаточно, чтобы составить стрелковых и одну танковую дивизии, полностью укомплектованные по советским штатам, а также несколько отдельных частей, в том числе женский мотопехотный батальон. Видели мы этих паненок на ленд-лизовских бронетранспортерах М3. Экзотика, однако… Я подозреваю, что армией соединение Берлинга обзовут уже здесь – по политическим, можно сказать мотивам, после пополнения местными жителями. Мол, на территории СССР это был корпус, а как вступили на польские земли, так и набежало столько желающих воевать с немцами, что корпус превратился в армию. Думаю, что после того как на польской земле во всю порезвились новоявленные поклонники Сатаны, этот расчет оправдается не на сто, а на все двести процентов.
Кстати, достаточно много добровольцев к Берлингу пришло здесь, на Волыни, где со времен панской Польши имеется весьма многочисленное польское население. Местных поляков перед нашим приходом серьезно терроризировали подмахивающие немцам бандеровцы, мельниковцы и прочие борцы за украинскую самостийность, однако никакой Волынской резни в этом мире не было. Просто танки Катукова наступали очень быстро и вышвырнули немцев с их прихвостнями с Волыни раньше, чем они успели по-настоящему жидко нагадить. В то же время войска НКВД, зачищающие прифронтовую зону, вместе с украинскими националистами прищучивали и отряды Армии Крайовой, которые нам тут тоже не нужны. Впрочем, при немцах аковцы не особо рвались защищать польское население от украинских националистов, скорее они строили совместные с ними планы по борьбе с частями Красной армии, и местное польское население, так сказать, ответило им взаимностью, отдав свою лояльность армии Берлинга.
После того как эмигрантское лондонское правительство Польши кануло в Лету вместе с Британской империей, эти самые аковские отряды стали напоминать слегка притравленных дихлофосом тараканов, которые и сами не понимают, куда они бегут и чего хотят. Хотя какое там правительство – один грех. Правительству Норвегии в изгнании легитимности придавал король Хокон, правительству Чехословакии – законно избранный до немецкой оккупации президент Бенеш, а вот так называемое польское эмигрантское правительство – это самоназначенный междусобойчик панов, не имеющих ни грамма довоенной легитимности и политического авторитета на родине. Но, несмотря на это, сбежавшую в сентябре 1939 года панскую гоп-компанию до самого конца на полном серьезе принимали и во Франции, и в Великобритании.
Однако теперь их нет, сгинули в подвалах лондонского гестапо, и дышать польскому сопротивлению стало легче; никто не присылает из Лондона дурацких невыполнимых приказов и не требует придерживаться идиотской политической установки на войну и против немецких оккупантов и против СССР, как в нашем прошлом. Причем против гитлеровцев воевать рекомендовалось как бы «понарошку», а против Красной Армии – всерьез и в полный рост. Еще аковцев (как правило, правоверных католиков) здорово дезориентировала энциклика папы римского, требующая от всех сынов и дочерей римско-католической церкви самого тесного сотрудничества с русскими с целью одоления сатанинского гитлеровского режима. А кто не внемлет пасторскому внушению, тот сам сатанист и достоин проклятия и вечных мук в огненной геенне. Чувствую, придется товарищу Сталину после войны за одно это послание награждать Пия двенадцатого не иначе как орденом Победы… Ибо заслужил.
Впрочем, как я понимаю, в обозе корпуса Берлинга в Польшу въедет наше, временное рабоче-крестьянское польское правительство, которое вплоть до освобождения Варшавы будет называться Люблинским. Так было в нашем прошлом, и нет причин, чтобы так же не было сделано и сейчас. Хотя вряд ли такое положение продлится долго. Наш дорогой Леонид Ильич, прижившийся в корпусе как родной, еще в начале ноября сообщил мне, что поступила официальная установка настраивать личный состав на то, что после этой войны советский Союз займет все пространство от Лиссабона и Осло до Владивостока и Анадыря. Ну не могут освобожденные Красной Армией от нацистско-сатанинского ига народы не влиться в дружную советскую семью, в которой их никто больше не обидит.
Как человек военный, я полностью одобряю такую установку, потому что она до минимума снизит военную опасность для послевоенного СССР, а также добавит в состав Советского Союза промышленно развитые регионы, которые удвоят его промышленную мощь. Вопрос же недовольства советской властью со стороны местных элит можно отбросить как несущественный. Об этом уже позаботились Гитлер и компания, почти под корень уничтожившие эти самые элиты и сделавшие так, что только в советском солдате народы Европы видят теперь своего защитника и спасителя от черных эсесовских жрецов, только и ищущих, кого бы принести в жертву своему злобному идолу. В первый день наступления, когда мы, смяв вражеские заслоны, только-только ворвались в Люблин, разведчикам майора Бесоева попался один такой тип из галичан, оказавшийся помощником жреца. То ли он был слишком неповоротливым, чтобы вовремя убраться с нашего пути, то ли действительно верящим во всю эту магическо-мистическую белиберду, которой пичкают своих адептов Гитлер и компания, но спохватился он слишком поздно, когда бежать было уже некуда.
Я присутствовал на допросе, который наш корпусной особист Иса Санаев устроил этому чудовищу в человеческом облике, и после этого могу сказать, что малейшие поползновения разного рода «продвинутых» интеллектуалов и йарких личностей в эту сторону должны караться жесточайшим образом вплоть, до публичного сожжения живьем. Жертвами эти так называемые жрецы стараются выбирать самых беззащитных, остро осознающих страх смерти – то есть детей и молодых женщин, и от рассказов о том, что с ними проделывают перед тем, чтобы умертвить, я чуть было не блеванул прямо во время допроса. В конце концов, запротоколировав показания и записав их на проволочный магнитофон, мы собрали полевой трибунал и приговорили эту тварь к расстрелу за многочисленные совершенные им злодеяния, а товарищ Санаев лично проследил, чтобы при захоронении трупа осиновый кол был вбит в сердце – без дураков, по всем правилам.
Кстати, совсем неудивительно, что этот тип оказался галичанином, ведь к Люблину нам пришлось прорываться как раз через дивизию СС «Галичина». Тут эта дивизия тоже была сформирована несколько раньше, чем в нашем прошлом. Только это случилось не от уверенности немецкого командования в правильности своих действий, а от безысходности. Дело в том, что когда летом у немцев вместо прорыва к Волге и Кавказу случился очередной грандиозный облом и группа армий «Юг» сгинула в котлах, они бросились формировать так называемые евровойска. И чуть ли не первыми, прискакав впереди собственного визга, на призыв Гитлера откликнулись восемьдесят тысяч галичан. В наше время (2012 год) украинская армия была в два раза малочисленнее. Одним словом, дивизия из этого сброда получилась только одна, весь остальной контингент расползся по разнообразным охранным, карательным и расстрельным подразделениям. Да и дивизия «Галичина», до того как осмелилась встать на нашем пути, в боях участия не принимала, поскольку немцы прекрасно представляли себе ее боеспособность.
После формирования, в июле, «Галичину» услали во Францию, где она приняла участие в оккупации так называемой «свободной зоны» и принудительной мобилизации французов в евровойска. Потом уже осенью, после нашего наступления и разгрома группы армий «Северная Украина», галицаев вернули из Франции, только на фронт их опять никто посылать не стал. Немецкое командование использовало их исключительно для охранных и карательных целей, и в этой ипостаси они были выше всяких похвал. Весь расчет был на ту ненависть, которая спокон веков существует между поляками и западными украинцами, и этот расчет вполне оправдался.
Начало нашего наступления и, самое главное, прорыв крупного механизированного соединения застали «Галичину» врасплох. Если бы люди, что в ней служили, заранее знали, с чем им предстоит столкнуться, то с визгом разбежались бы по кустам, ибо от слов «ОСНАЗ» и «Бережной» поджилки трясутся даже у матерых ветеранов вермахта. Прозвище «Вестник смерти» тоже так просто не дают. Но галицаи на восточном фронте были людьми неопытными и непугаными, и поэтому разбежаться просто не успели. Большую часть дивизии мои механизированные бригады намотали на танковые гусеницы в чистом поле на подступах к Люблину, остальные нашли свою смерть в уличных боях. Но, скажу я вам, в Польше лучших агитаторов за советскую власть, чем западные украинцы, не придумаешь. Не успели мы войти в город, а нас уже встречают хлебом-солью (было бы лето, были бы и цветы). Впрочем, основная народная любовь достанется корпусу Берлинга, который будет оборонять Люблин от разного рода немецких поползновений, а мы уже завтра утром пойдем в следующий в прорыв (на этот раз на Белосток), не дожидаясь, пока хаос в немецких тылах створожится в оборонительную систему.
* * *
25 декабря 1942 года. 23:15. Москва. Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.
Присутствуют:
Верховный Главнокомандующий – Иосиф Виссарионович Сталин.
Начальник Генерального Штаба – генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский.
Рабочий день Верховного Главнокомандующего обычно продолжался до двух или трех часов ночи. Только что в этот кабинет вошел Начальник Генерального Штаба Красной Армии генерал-лейтенант Василевский, каждый вечер докладывающий Вождю о том, как изменилась обстановка на фронтах за истекшие сутки. Сегодня она изменилась для Красной Армии исключительно в положительную сторону. Первым и главнейшим событием этого дня было почти синхронное вступление мехкорпуса генерала Рыбалко в город Сувалки, а мехкорпуса Бережного – в Белосток. Еще двое суток назад Бережной находился в Седельце, а Рыбалко в Каунасе, где они ожидали подтягивания пехоты и «выравнивания» кавалерийских корпусов, прикрывающих фланги механизированных соединений особого назначения.