чением так называемых «добровольцев», принимавших и принимающих участие в войне против СССР, шведские солдаты и офицеры не имеют опыта ведения полномасштабных сражений.
– Товарищ Василевский, – удивленно спросил Сталин, – едва закончив одну войну с Финляндией, вы предлагаете нам напасть на не менее сильную в военном отношению державу? Именно напасть – ведь только так называется предъявление ультиматума с последующим военным вторжением на территорию государства. И это нападение вы называете военным решением с наименьшими потерями?
– Как я уже сказал, – ответил Василевский, – шведская армия вооружена оружием собственного производства, и при этом ее военная промышленность работает на полную мощность. Помимо поставок железной руды и предоставления своей территории для перемещения немецких войск, Швеция продает Германии широкую номенклатуру самого современного вооружения: гаубиц, скорострельных зенитных автоматов и приборов управления стрельбой. Кроме того, ее военные корабли регулярно атакуют наши подводные лодки в Балтийском море, так как они являются помехой в торговых операциях Швеции и Германии. В то же время захват Швеции будет означать крах всего арктического фланга германского фронта и полное прекращение шведских поставок в Третий Рейх, что впоследствии значительно снизит наши потери на других направлениях. После капитуляции Финляндии у нас высвободились значительные силы Ленинградского и Карельского фронтов, 44-й отдельной армии и Особого корпуса морской пехоты Чуйкова, которые после отдыха и пополнения можно будет использовать в новой наступательной операции с решительными результатами.
– Хорошо, товарищ Василевский, – кивнул Сталин, – ваши аргументы нам понятны, мы их как следует обдумаем и постараемся принять по этому вопросу оптимальное решение. Хотя есть мнение, что двуличная политика шведского правительства, прикрывающегося фиговым листком нейтралитета, а на самом деле помогающего Германии, требует решения. Ни одно зло в этом мире не должно остаться безнаказанным, и немецкие танки, сделанные из шведской руды, тоже.
5 сентября 1942 года. 12:05. Галапагосские острова, остров Бальтра.
Временная якорная стоянка Японского Объединенного Императорского Флота.
Главнокомандующий объединенным флотом адмирал Исороку Ямамото.
Адмирал Ямамото был доволен – Галапагосский архипелаг, вместе с недостроенным американским аэродромом противолодочной авиации захватил передовой отряд разведывательных сил в составе 8-й дивизии тяжелых крейсеров, обеспечивших огневую поддержку и 4-й эскадры эсминцев, доставивших десант. Для того, чтобы ввести неприятеля в заблуждение, ушедший далеко вперед передовой отряд обогнул Галапагосские острова по широкой дуге, чтобы на рассвете 3 сентября 1942 года подойти к архипелагу с восточного направления. Кроме всего прочего, в целях дезинформации командовавший передовым отрядом контр-адмирал Сэдзи Нисимура (флаг на легком крейсере «Нака») приказал поднять над кораблями отряда американские флаги и завесить выписанные иероглифами японские названия полотнищами под цвет окраски корпуса с написанными на них именами американских кораблей. Операция прошла без сучка и задоринки – ведь охраняла строительство всего одна рота морской пехоты США, а все рабочие на строительстве, за исключением нескольких инженеров, были панамцами, эквадорцами, перуанцами, чилийцами и боливийцами.
Крейсер «Тикума», на борту которого красовалась надпись «Индианаполис», подошел к берегу и скинул полотна, прикрывающие истинное название корабля, вслед за тем спустил американский флаг, подняв взамен японский, и первыми же выстрелами восьмидюймовок главного калибра вдребезги разбил домик радиостанции. После этого эсминцы 4-й эскадры приступили к высадке на остров десанта, состоящего из ветеранов японской морской пехоты. Американские джи-ай оказали ожесточенное, но недолгое сопротивление, ведь под дулами восьмидюймовых орудий двух японских крейсеров на гладком и лишенном растительности острове ловить им было нечего.
Трофеями японцев стали две недостроенные бетонные взлетно-посадочных полосы: одна, почти двухкилометровой длины, предназначенная для сухопутных бомбардировщиков, и вторая, у самого берега, длиной около километра, куда должны были садиться самолеты-амфибии. Длины первой полосы вполне хватало для японских бомбардировщиков берегового базирования G3M «Нелл» и истребителей A6M «Зеро». Трофеями японского флота стали готовая к работа башня управления полетами, запасы авиационного топлива, несколько «Каталин», стоящих у причалов в небольшой бухточке рядом со строящейся для них полосой, и бараки из гофрированного железа, где жили строители аэродрома и солдаты охраны.
Поскольку нападение было внезапным, а радисты в это раннее утро отсутствовали на рабочих местах, американское командование на континенте все еще пребывало в блаженном неведении, считая причиной прекращения связи банальную поломку радиостанции.
Утром следующего дня на недостроенный аэродром с Гавайских островов перелетели два бомбардировочных сентая (полка) береговой авиации флота, провисевшие в воздухе над просторами Тихого океана двадцать шесть часов. Для увеличения дальности в бомболюках у бомбардировщиков G3M «Нелл» этих сентаев вместо бомбы или торпеды были подвешены сбрасываемые дополнительные топливные баки емкостью восемьсот литров. А чуть позже на прибрежный аэродром прилетел один истребительный сентай с легкого авианосца «Сёхо» (что находился на подходе), перестроенного из быстроходного танкера «Цуругизаки»; его летчики были обучены только взлетать с палубы, а садиться им предписывалось уже на сухопутный аэродром. Эта авиационная группировка предназначалась для дальней авиационной поддержки Панамской операции и нанесения бомбовых ударов с целью замедлить восстановление Панамского канала после гибели первого особого десантного корпуса.
А к вечеру того же дня на якорные стоянки у Галапагосских островов встал весь Японский Объединенный флот, завершивший двухнедельный переход через половину Тихого океана. Рядом с могучими линкорами и авианосцами бросали якоря вспомогательные крейсера и мобилизованные гражданские пароходы, битком набитые солдатами особого десантного корпуса и всем необходимым для того, чтобы они сумели разрушить Панамский канал и еще долго сражаться на его руинах с американскими солдатами. Чем джунгли Панамы хуже джунглей Гуадалканала? Ведь в нашей истории бойня на этом маленьком островке продолжалась почти полгода и обернулась тяжелыми потерями для обеих сторон.
Адмирал Ямамото дал флоту трое суток на отдых экипажей; за это же время нужно было проверить машины и механизмы на кораблях, принять с транспортов снабжения, которые останутся здесь на Галапагосах – запасы топлива, пресной воды и продовольствия. Ну а потом еще один, последний, трехсуточный переход – и на рассвете десятого сентября перед Японским Объединенным флотом покажется Панамский канал… Битва за этот важный стратегический объект решит судьбу Империи и окончательно унизит и без того не раз битых янки.
Предстоящее сражение сулило многократно превзойти битву за Гуадалканал другой истории – тут следовало брать в расчет и общее ожесточение, и важность обладания объектом для обеих сторон. Японская империя могла рассчитывать только на те силы, которые ей удалось доставить в Панамские джунгли, а еще на местных панамцев, которые любили «эль гринго» ничуть не больше, чем «эль диаболо». Поскольку среди строителей американской авиабазы имелись, среди прочих, и панамцы, разведка флота немедленно взяла этих людей в оборот. Поддержка местного населения могла существенно продлить сопротивление десантного корпуса и обеспечить переход его остатков к затяжной партизанской войне.
Никаких других подкреплений у десантного корпуса не предвиделось – чтобы доставившие десант корабли смогли дойти до метрополии, загрузиться подкреплениями и вернуться обратно, пройдет не менее двух с половиной месяцев. В то время как американские быстроходные транспортные суда (так называемые «банановозы», ранее принадлежавшие «Юнайтед Фрут Компани») будут делать один полный рейс из Майами в Панаму и обратно всего за неделю.
Стоя на берегу острова Бальтра и глядя на свой Объединенный флот, адмирал Ямамото прекрасно понимал, что война, начатая его страной десять месяцев назад, не может закончиться победой. Ведь экономические потенциалы противников несопоставимы, и никакие мужество, стойкость и стремление к самопожертвованию японских солдат, матросов и офицеров не смогут компенсировать численного превосходства противника, а также возможности его промышленности производить в огромных количествах оружие и снаряжение. Все, что ему, Ямамото, по силам – как можно дольше удерживать янки на дальних рубежах в надежде на то, что в итоге Японии удастся заключить более-менее приемлемый мир.
Пока, как ему казалось, все было тщательно продумано. Ударное авианосное соединение, обеспечив захват зоны канала, передаст свои самолеты обреченным на гибель армейским летчикам, которые пассажирами прибыли на транспортах вместе с пехотой. А сама элита морской авиации, вместе со своими авианосцами и прочими силами флота, вернется в воды Метрополии, чтобы там получить с заводов новенькие палубные самолеты самых последних модификаций, способные на равных драться с «Уйлдкэтами» и «Хеллкэтами». Точно также будут эвакуированы из Панамы элитные подразделения морской пехоты, на плечи которых возлагался молниеносный захват канала и уничтожение его инфраструктуры. Сделав свое дело, они уйдут, предоставив возможность героически погибнуть во славу императора особому десантному корпусу, командовать которым по личному распоряжению императора Хирохито был назначен подавший в отставку с поста премьер-министра Империи генерал Хидеки Тодзио, которого сменил на посту бывший начальник Генерального штаба Императорского флота барон Кантаро Судзуки.
– Мне будет жаль, – сказал император Хирохито генералу Тодзио, – если англосаксы повесят вас как военного преступника, потому что благодаря вам страна Ниппон в этой войне осталась без надежных союзников, а те, кого вы и подобные вам выбрали для нас в лучшие друзья, гибнут нынче под ударами безжалостного и могущественного врага, проводящего одну наступательную операцию за другой. Я не приму от вас никаких других извинений, кроме героической смерти в бою с врагами Империи. Идите и покройте себя неувядаемой славой, как и положено самураю! Смею надеяться, что вы не опозорите свой род, и сто лет спустя янки будут с ужасом вспоминать вас и ваш особый десантный корпус.