— Сдается мне, что Атарбал не шутил, — заметил Федор, когда они обогнали очередной караван из двух десятков груженых телег в сопровождении сотни пехотинцев, — очень скоро произойдет генеральное сражение с Антиохом.
— Похоже на то, — кивнул Леха.
— Как бы не опоздать, — подумал вслух Федор, погоняя коня.
— Успеем, — ответил Ларин и вдруг вскинул руку, — смотри, а это что?
Они обогнули большую скалу, и неожиданно вдали показался город, окруженный крепостной стеной. Он стоял у подножия гор на высоком берегу реки, искрившейся на солнце, словно хрустальная змея. А напротив него, на другом берегу обосновался огромный походный лагерь. Отсюда с перевала было видно как по обе стороны не слишком широкой, но достаточно бурной реки дефилируют разъезды всадников, наблюдавшие друг за другом. Река была извилистой и огибала широким полукругом лагерь армии Ганнибала, вокруг которого, как, впрочем, и вокруг города, было заметно перемещение большого количества войск.
— А это, брат Леха, и есть Селевкия, — решил Федор, оценив ситуацию, — больше здесь быть нечему. И сдается мне, что Ганнибал уже начал подготовку к битве.
— С чего ты взял? — удивился Леха, — пока не вижу признаков сражения.
— А это я вон про те мостки, что протянулись от лагеря на полреки, — указал Федор Чайка на едва заметные отсюда сооружения, возводимые инженерными частями, — не просто же так их строят. Аккурат сегодня ночью и закончат.
— Да ты глазастый, командир, — усмехнулся Леха, — закончат, если этот Антиох их проворонит. Но лично я в этом что-то сомневаюсь.
— Поживем увидим, — не стал спорить Федор.
Спустя еще час скачки по горной дороге, петлявшей меж отрогов, они оказались в лагере. И Федор как и был, в пыльных доспехах, поспешил явиться к Ганнибалу. Леха последовал за ним. Новый тиран, которому теперь принадлежало почти полмира, преспокойно сидел в своем шатре на походной скамье, пусть и укрытой расшитым золотом покрывалом, рассматривая карту. Узнав, кто прибыл к нему с докладом, приказал немедленно пропустить.
— Рад видеть тебя живым и невредимым, Чайка, — шагнул тиран навстречу своему верному помощнику, даже обняв его, — давно я тебя поджидаю. Уже думал, придется начинать это сражение без тебя.
Ганнибал был в своей черной с золотой кирасе, в которой Чайка видел его не раз. У тирана были конечно и другие, не менее богатые доспехи, но эту кирасу он особенно любил: не единожды она спасала ему жизнь и носила на себе много памятных отметин от клинков и даже осколков ядер. То, что в этот раз Ганнибал опять надел ее, говорило о многом. Битва предстояла важная.
— Атарбал сообщил тебе последние новости? — поднял бровь Великий Карфагенянин, указав гостям на свободные скамьи у стола, щедро уставленного яствами, хотя тиран был в шатре в полном одиночестве.
— Он сказал, что грядет великая битва, — подтвердил Федор, присаживаясь, и пристраивая поудобнее ножны фалькаты, — и что мы начнем ее, не дожидаясь подхода союзников.
— Скифская конница пришлась бы нам очень кстати, — проговорил Ганнибал, скользнув взглядом по бородатому лицу спутника Федора и его доспехам, выдававшим в нем скифа, — у Антиоха конницы больше. Но нельзя упускать момент. Разведка сообщила мне, что к нему тоже движутся подкрепления из глубинных районов империи. Из сирийской Антиохи, а также из Каппадокии, идут два больших отряда пехоты и конницы. Они будут здесь раньше, чем мои союзники. И если они соединятся с войском Антиоха, то выиграть битву станет вдвое сложнее. Поэтому ждать нельзя.
Ганнибал взглядом разрешил уставшим с дороги путникам угощаться и те с радостью наполнили кратеры вином. Сам же он сделал вид, что сыт, не притронувшись к закускам.
— Антиох надеется, что мы будет тянуть до подхода своих союзников, но на рассвете мы начнем переправу, — произнес он.
— Я видел с перевала мосты, что строят у лагеря, — поддержал разговор Чайка, закинув в рот несколько засахаренных кусочков дыни, — переправа начнется прямо здесь?
— Конечно нет, — усмехнулся Ганнибал, — здешний брод еще можно использовать для конницы, но для пехоты он не подойдет. Да и слонов нельзя переправлять под самым носом у врага, который может перебить много животных во время переправы.
— Я слышал, что у Антиоха слонов вдвое больше? — заметил вскользь Чайка, допив вино.
— Это так, — не стал темнить Ганнибал, — поэтому каждый слон мне в этой битве дороже обычного. Они будут переправляться гораздо выше по течению, там нумидийцы разведали хороший брод и большое поле, примыкающее к вражескому берегу. Там удобнее выходить на сушу и сразу атаковать. Там мы и начнем.
— А что делать мне? — осторожно осведомился Федор.
— Я видел выучку твоих слонов, — начал издалека Ганнибал, слегка прищурившись, — она великолепна. Мазик достоин награды. Да и вся твоя армия хорошо обучена, не зря же она захватила мне Спарту.
Ганнибал сделал паузу и закончил сообщение.
— В этом сражении ты будешь командовать своей армией, которую я пополнил свежими силами. Она пойдет в авангарде наступления и, если противник встретит нас во всеоружии на другом берегу, будет располагаться на правом фланге моих войск. Рядом с испанской конницей.
Он посмотрел прямо в глаза Федору и добавил, понизив голос.
— Я рассчитываю на нее, Чайка.
Глава шестнадцатая«Антиох Третий»
Ганнибал задумал сразу две ложные переправы, для того чтобы отвлечь внимание Антиоха от главной. Той, где переправлялась ударная армия Федора Чайки. С рассветом по только что построенным мосткам на другой берег отправилась легкая пехота. Но ее, конечно, уже ждали конные разъезды греков и огромная фаланга, выстроившаяся напротив переправы на вершине холма. Фалангиты перекрывали главную дорогу к городу, что шла вдоль реки. Чуть выше по течению переправились нумидийцы и присоединились к пехотинцам, которых контратаковавшие греки вскоре почти сбросили обратно в воду. Нумидийская конница атаковала греческую, но в открытом бою этот удар не имел большой силы. Греки были вооружены тяжелее. Зато нумидийцы передвигались быстрее и даже смогли побеспокоить фалангу своими маневрами. Они несколько раз пронеслись мимо строя пеших греков, осыпая их градом стрел и дротиков, издавая вопли и крики. Одному из отрядов даже удалось напугать слонов, стоявших в центре строя, заставив погонщиков поволноваться. Два слона попытались развернуться и напасть на своих, но их быстро утихомирили.
— Это даже лучше, чем я рассчитывал, — произнес Ганнибал, наблюдавший из лагеря за отвлекающим маневром, — Антиох не глуп. Чтобы он поверил в наступление, придется рискнуть африканцами.
Он подозвал к себе командира пехотинцев и приказал.
— Пока греки окончательно не отбросили нумидийцев и легкую пехоту, ты возьмешь три хилиархии и ударишь по фаланге. Будешь терзать их до моего подхода, а если дело обернется плохо, то отойдешь в лагерь, подняв мосты. Когда мы ударим, ты вновь присоединишься к наступлению.
Командир пехотинцев, на котором теперь держался весь отвлекающий маневр и лагерь, кивнул. А Ганнибал бросил взгляд вдаль, где у подножия гор петляла еще одна дорога, ведущая прямо в Селевкию. Именно по ней, прорвав заслоны, можно было пробиться к воротам города, обойдя главные силы, выстроенные на берегу, и окружить их. «Все это случится, если Антиох поверит в удар из лагеря, — забираясь на коня, подумал Ганнибал, принесший накануне большие жертвы богам во имя победы, — однако нельзя медлить. Нам пора».
С небольшим отрядом воинов, чтобы не привлекать внимания наблюдателей, он покинул лагерь.
Когда настал назначенный час, Федор махнул рукой и боевые слоны вступили в воду. Вся его армия за ночь была сосредоточена на правом берегу реки и укрыта в лощине между скал. Он прибыл сюда незадолго до рассвета, но не переходил водную преграду ночью, хотя знал брод прекрасно. Все должно было случиться в свое время. И враг, разъезды которого накануне заметили на противоположном берегу разведчики, не должен был ожидать появления больших сил карфагенян. А когда их обнаружат, будет уже слишком поздно.
План должен был сработать. И все же с утра что-то беспокоило Чайку, ведь Антиох Третий не был плохим военачальником и неплохо знал принадлежавшие ему земли. Поэтому, когда армия Федора беспрепятственно переправилась на другой берег, он слегка удивился, списав это на прозорливость Ганнибала, который сам должен был прибыть вскоре к месту главных событий. Однако по мере продвижения вглубь вражеской территории, его опасения подтвердились. Когда армия Чайки почти миновала каменистое плато и оказалась у подножия гор, Федор заметил большой отряд, вернее армию, разворачивавшую строй. Судя по облаку неосевшей пыли, они только что прибыли и перегородили ущелье, по которому шла дорога. На первый взгляд здесь было тысяч пять пехотинцев и крупный отряд всадников, в котором насчитывалось, однако, не больше пятисот копий. Слонов не было. По сравнению с общими силами соперников это был самый натуральный заградотряд.
— Спешили, чтобы помешать нам переправиться, но не успели, — констатировал Федор, придержав коня, — значит, нас все же заметили, Антиох разгадал хитрость, но слишком поздно. Впрочем, я и не рассчитывал на теплый прием.
— Будем атаковать? — предположил Кумах, сидевший рядом в седле, — или подождем Ганнибала?
— Атаковать, — без колебаний решил Федор, — Ганнибал доверил мне это дело, и я не подведу его. Пусть он прибудет уже к нашей первой победе.
Армию Чайки сопровождал осадный обоз с артиллерией, который находился в хвосте колонны, но Федор решил не использовать полевые баллисты и катапульты, а обойтись без них, одними пехотинцами. Африканцы были его главной ударной силой, не считая слонов.
Захватив переправу, Федор уже обеспечил беспрепятственное продвижение основных сил Ганнибала в виде испанской конницы, африканской и кельтской пехоты, а также слонов, спрятанных той же ночью в глубоких ущельях на полпути между лагерем и переправой. Они должны были прибыть сразу же, получив известие об удачном начале атаки, и они его уже получили — Чайка отправил гонца с посланием, едва закрепившись на вражеском берегу. Однако Федор рассчитывал справиться собственными силами. Его армия превосходил заградотряд Антиоха в несколько раз. Конечно они успели блокировать ущелье, перегородив его строем гоплитов, но Чайка собирался выбить их оттуда одним мощным ударом, как пробку из бутылки. Ущелье к тому же было довольно широким для действий конницы.