– Сегодня утром я узнал, что подружка Марти залетела.
Тут обе потрясенно умолкли.
– В этом их суперхристианском универе?
– Ага.
– Чем жестче мораль, тем проще ее прогнуть, – сказала Рене. – Так моя мама всегда говорит.
– Причем девчонка черная, – сказал Адам. – И очень, очень симпатичная.
– Боже, у них будут такие красивые дети, – охнула Карен почти с омерзением. О физической привлекательности Марти давно ходили легенды – даже после того, как он окончил школу.
– Или безобразные, – сказал Адам. – Если два гена красоты взаимно уничтожатся.
– Так что они решили делать? – спросила Рене.
– А ты как думаешь? Поженятся, нарожают еще красивых или безобразных детей, он станет проповедовать в церкви и нагонять на людей тоску, а те все равно будут с удовольствием приходить каждое воскресенье – просто чтобы на него полюбоваться. – Он запер последнюю клетку с огнестрельным оружием, и они с Рене переключились на охотничьи луки. – Красивым быть проще.
Карен и Рене согласно хмыкнули. У обеих не было парней. Они клялись, что наверстают упущенное в универе, где парни «хоть немного повзрослее». Ну-ну. Если судить по Марти – единственному студенту, которого Адам близко знал, – перспективы у девчонок не самые радужные.
Карен посмотрела на телефон.
– Тебе через десять минут уходить. Хочешь, замедлимся, чтобы ты не успел поговорить с Уэйдом?
– Да ладно, лучше уж сразу отмучиться, – сказал Адам, отдавая ключи Рене. Замки на луках были куда проще, чем на огнестреле. – Но спасибо.
– Увидимся вечером? – спросила Рене, опять застенчиво.
– Ну да. А что?
Она пожала плечами.
– Да так… приятно знать, что ты там будешь.
Внутри у Адама сразу потеплело. В словах Рене не было никаких намеков, никакого подтекста. Она сказала то, что имела в виду – просто и открыто. От этого Адама накрыло такой волной чувств, что он опять с трудом сдержал слезы. Ну и бред!..
– Ага… Я-то точно буду.
Он помахал им на прощанье и пошел к кабинету Уэйда на другом конце склада. Надо же, первое приятное чувство за день! Осадочек после разговора с Марти никуда не делся, но еще не все пропало – глядишь, к концу дня и забудется. Позитивного настроя хватило ровно на минуту: из двери кабинета высунулся Уэйд.
– Проходи и садись.
– А надо?
– Боюсь, что да. – Вид у Уэйда был на удивление серьезный, и Адам протиснулся в кабинет – такой тесный, что ему пришлось закрыть за собой дверь, чтобы сесть. А когда он сел, они с Уэйдом едва не уперлись друг в друга коленками.
Адам с ужасом заметил на его камуфляжных штанах недвусмысленный бугор и на всякий случай отсел подальше.
– Чего тебе надо, Уэйд? У меня времени нет…
– Вот-вот. – Уэйд развалился на стуле и закинул руки за голову. От этого нижняя часть его тела выдвинулась вперед, и коленом он уперся в колено Адама. – В этом вся проблема. Ты вечно куда-то спешишь, Терн, вечно торопишься уйти с работы.
– Ты про что? Я еще ни разу не опаздывал, не болел, исправно отрабатываю все часы…
– Да, но не более того. Ты не стараешься делать больше положенного. Никогда не задержишься, не пройдешь лишнюю милю, так сказать. Вот сестренки-хохотушки сегодня будут работать до ночи – пока всю инвентаризацию не сделают. И плевать они хотели на график.
Адам нахмурился:
– Ты сам говорил, что за переработку компания не платит.
– А им и не заплатят. Они готовы работать бесплатно – просто чтобы приносить пользу людям.
– Нет, они боятся, что ты их уволишь.
Уэйд склонил голову набок.
– А ты, значит, не боишься? – Он подался вперед и ткнул сомкнутыми пальцами в колени Адама – без сексуального посыла, разумеется, а так, чтобы при необходимости все объяснить, списать на тесноту кабинета… Однако он потрогал его за ногу, хотя никто его не просил. – Я все жду, когда же ты пройдешь эту лишнюю милю…
Адам попытался отодвинуться еще дальше, но уперся спиной в дверь. Изо рта Уэйда пахло кофе и кукурузными хлопьями.
– Я же в школе учусь, – ответил Адам, с трудом проглотив ком в горле (и выругав себя за это). – И отцу в церкви помогаю.
– Это весьма похвально, – сказал Уэйд. Он развел пальцы в стороны, погладив Адама по коленкам. – Но тебе следует проявлять усердие и на работе.
– Уэйд, брось…
– Мы ценим тебя, как сотрудника. Да, мы с тобой иногда обмениваемся шуточками и смеемся…
– Я не смеюсь…
– Серьезно, Адам! – Он шлепнул Адама по бедрам, но ладони не убрал. Да, этот жест при желании можно было расценить как дружеский – старший сотрудник ободряет младшего…
Вот только Уэйд сидел практически вплотную к Адаму, и тому было видно, как под его усами выступили капли пота.
– Магазин не хочет тебя терять. Я не хочу тебя терять.
Адам опять сглотнул.
– А с чего вы должны меня потерять?
– Экономический спад. Бюджет урезают…
– Экономика вроде пошла на подъем.
– Мы вынуждены сократить нескольких сотрудников, Адам. И я не хочу, чтобы сократили тебя. – Уэйд не шевелился, но его руки вдруг стали тяжелее.
– Я тоже не хочу.
– Рад слышать, рад слышать. – Уэйд по-прежнему был близко. Слишком близко. Адам ощутил запах его тела: пота, прелой кожи, стариковского одеколона и за всем этим чего-то еще, о чем даже думать не хотелось.
– Начальство подумывает для начала сократить рабочие часы, – выдохнул Уэйд. – Но я что-нибудь придумаю. Если, конечно, ты убедишь меня, что способен играть в команде.
Бугор между ног Уэйда заметно шелохнулся и увеличился – как будто в кабинете появился третий человек. К Адаму уже не раз приставали и мужчины, и женщины. Он был молодой и высокий блондин. Даже близко не Марти, но все же молодой и высокий блондин, а этого для многих более чем достаточно. Некоторым посетителям бассейна, к примеру, с трудом удавалось натянуть плавки, если рядом переодевался Адам. А когда он в возрасте тринадцати лет развозил газеты по округе, одна женщина открывала ему дверь топлес три раза подряд (пока он не пожаловался отцу). Даже в христианском лагере нашелся вожатый, чьи половые органы Адам видел гораздо чаще, чем это обычно случается в общественных душевых. Тот же вожатый весьма настойчиво (хоть и «шутя») предлагал Адаму пойти искупаться в озере голышом.
Если не считать той полуголой тетки, всем остальным подкатам при желании можно было найти приличное объяснение. Вот и Уэйд наверняка попробует отшутиться – прямо сейчас, сию секунду…
– Я не буду с тобой спать, Уэйд, – без обиняков сказал Адам.
Что-то вспыхнуло и тут же погасло в глазах Уэйда – однако этой доли секунды хватило, чтобы Адам не на шутку испугался. Ему показалось, что сейчас Уэйд его схватит, зажмет, изнасилует в этой душной тесной каморке…
Но тот снова откинулся назад.
– Ах ты сучонок, – почти что шепотом выдавил он.
– Мы закончили? – спросил Адам, стараясь унять дрожь в голосе (это удалось ему лишь частично).
– Ты пришел ко мне работать, – гневно заговорил Уэйд, пропустив вопрос мимо ушей, – и теперь ходишь, сверкаешь своей мясистой задницей, трясешь жопой у меня перед носом, точно свиноматка во время течки, умоляешь, чтобы я тебя лапал…
– Ты в своем уме?!
– И вот… И вот! – Что-то странное случилось с голосом Уэйда: похоже, он пытался выдавить из себя смех. – Теперь ты умышленно извратил мои слова. А ведь я пригласил тебя на серьезный деловой разговор! Но ты перевернул все так, будто… – Уэйд вытер пот с усов. – …будто я к тебе подкатываю?!
– Я же вижу твой стояк, Уэйд.
– Какая мерзость! – Он тотчас прикрыл руками свой пах. – И теперь ты всем скажешь, что те невинные шуточки, которыми мы обменивались всегда, с самого начала, каким-то образом натолкнули тебя на мысль…
– Если ты урежешь мне часы, я звоню в отдел кадров.
Лицо Уэйда окаменело: у Адама возникло чувство, что камера сфокусировалась на осином гнезде.
– Слишком поздно, сопляк. Ты уволен.
– Что?
– Собирай вещи и катись отсюда.
– Ты не имеешь пра…
– Кому они поверят, Терн? Тебе? Ты еще ребенок!
– Ты не можешь…
– Уже смог.
Паника сдавила Адаму грудь.
– Уэйд, мне нужна работа. У нас нет денег, а брат…
– Надо было думать об этом, прежде чем врать.
– Я не врал. Я никому ничего не сказал! – Он сглотнул (опять!) – Пока.
Уэйд приподнял одну бровь.
Адам услышал собственное дыхание. Ну, и чего он добился?
– Пожалуйста, – выдавил он. Слабак!
– Да ты никак меня умоляешь? – с самодовольной полуусмешкой спросил Уэйд и сразу расслабился. Он все еще прикрывал свой стояк, но рука висела между его ног как бы ни при делах, будто случайно там оказалась.
– Нельзя… нельзя так с людьми.
– Какими людьми? Не вижу тут никаких людей. Только мелкое ссыкло, явно переоценившее свою привлекательность. Я двадцать лет проработал в этой компании. Думаешь потягаться со мной? Думаешь, у тебя есть шанс на победу?
– Я всегда могу подать в суд.
– И тогда мне придется поведать миру, как ты со своей озабоченностью мешал мне работать. А я, между прочим, имею право работать в безопасной и спокойной обстановке. – Тут Уэйд разулыбался. Адам невольно стал гадать, найдется ли на свете другой человек, которого бы настолько уродовала улыбка. – Как думаешь, понравится моя история прихожанам «Дома на камне»?
– Козел! – едва слышно процедил Адам сквозь зубы.
– Все могло сложиться иначе, Терн. Мы могли достигнуть взаимопонимания. Но теперь…
– Я готов брать меньше часов, – выдавил Адам, проклиная себя за каждое слово. – Урежь мне зарплату, я готов…
Уэйд шевельнул рукой, по-прежнему висевшей у него между ног.
– На что еще ты готов?
И на секунду – на секунду, которую он будет вспоминать еще долгие годы, – Адам задумался: а что, собственно, в этом ужасного? Уэйд не похож на человека, который может подолгу чем-то заниматься. Все закончится так быстро, что уже завтра никто и не вспомнит…