– Я пойму, если так. Не парься, все нормально, – сказал Линус, хотя сам явно запарился.
– Нет, ненормально. Ты не должен с этим мириться. Да я и сам не хочу!
Линус положил голову Адаму на грудь.
– Знать бы, как ему удалось загнать крючок в твое сердце. Его ведь даже хорошим человеком не назвать!
– Угу, – кивнул Адам. – Ну, то есть он может быть хорошим… Местами.
Линус постучал средним пальцем по его груди, там, где сердце.
– Однако он по-прежнему здесь.
– Дело не в нем, Линус. Я плачу не из-за него.
– Разве что самую малость.
– Разве что самую малость. Но только самую-самую. – Адам не знал, правду ли говорит. Хотелось бы самому в это верить.
– Тогда в чем дело?
– Линус…
– Во мне?
– Нет!..
– Я точно знаю, что он тебе лгал. Может, тогда он думал, что говорит правду, но потом сам же все переиграл. Я никогда так с тобой не поступлю, Адам. Я не ангел, даже близко, но я тебе не вру. Про нас, про мои чувства – это все чистая правда.
– Знаю…
– Тебя волнует разница в росте?
– Боже, нет!..
– Или тебе не по душе моя выраженная гомосексуальность? Знаешь, у людей бывает скрытая, внутренняя гомофобия…
– Вот это здесь точно ни при чем.
– А что тогда при чем?
Адаму вдруг показалось, что он падает. Словно кровать под ним разверзлась, и он полетел в пропасть, а Линус остался на краю и смотрел вниз, далекий, недосягаемый. Нет, это случилось не вдруг, он чувствовал себя так постоянно. Каждый божий день. Все остальные были вне досягаемости. И Линус, и порой даже Анджела, и, конечно, родные…
– Не оставляй меня без любви, – повторил Линус его слова. – Что ты имел в виду? Не мог же Энцо быть единственным, кто тебя любил…
– Нет, что ты, нет.
– Тогда о чем ты?
Адам перевел дух. Вот оно – неосознанное, невысказанное.
– Черт! Кажется, до меня дошло.
– Что?
– Почему я не могу ответить тебе такой же любовью.
Линус поморщился – словно его ударили под дых.
– Нет, я не в том смысле!
– А в каком?
– Линус, я…
– Я не могу любить тебя больше, чем уже люблю, – с грустью произнес Линус. – Я просто не умею! Мне остается только надеяться, что этого достаточно, но если нет…
– Достаточно. Тут все дело во мне.
Линус начал отстраняться:
– Я так и знал. Я знал, что ты не сможешь его забыть…
– Энцо здесь ни при чем, клянусь.
Линус уже сел и смотрел на него – с печалью и болью во взгляде. Однако он не стал ему мешать, позволил выговориться.
– Сегодня утром Марти выследил меня на пробежке и сообщил, что его новая подружка залетела. Что они скоро поженятся и ее имя означает «счастье» или что-то в этом роде.
– Это та русская?
– Белоруска. Нет, не она, другая.
– Молодец Марти.
– И еще он сказал… Мы разговаривали, а он возьми и скажи… – У Адама пересохло в горле, он поморщился. – …мол, моя любовь – ненастоящая. Я считаю ее настоящей, но это не так. Я просто себя дурачу, да и…
Линус закончил:
– …да и как твоя любовь может быть настоящей, то ли дело его любовь – от него-то вон даже девчонка залетела, с которой они познакомились пять минут назад!
Адам в отчаянии посмотрел на Линуса широко распахнутыми глазами.
– Господи, Линус! Я ведь ему поверил. Поверил. И до сих пор верю. Мой внутренний голос говорит мне, что все это – ненастоящее, не может быть настоящим.
– Потому что я – не девчонка?
– Да, и к тому же… – Он не смог закончить: грудь сдавило, лицо перекосило, к горлу снова подступили слезы. Линус тихо положил голову ему на грудь.
– К тому же, – опять договорил он за Адама, – Адам Терн не достоин любви. И никогда не будет достоин.
– Прости…
– Вот уж кто точно не должен извиняться. – Линус поцеловал Адама в нос, подбородок, губы. Тот еще поплакал, а потом стал целовать Линуса в ответ. Он чувствовал свой вкус во рту Линуса, запах собственного тела на его губах и понимал, что Линус чувствует то же самое. Их поцелуи стали глубже, неистовее. Адам ощущал растущее возбуждение – свое и Линуса…
Теперь все стало по-другому. Если раньше они просто занимались чем-то приятным, развлекались, то это была уже настоящая близость.
Он гладил тело Линуса, прижимал его к себе, вдыхал его запах, слушал стук его сердца – и вновь и вновь возвращался за поцелуем. На этот раз они молчали. Линус был здесь, рядом, в мире Адама, проникал в каждую сокровенную трещинку, притягивал его все ближе к себе, будто пытаясь слиться с ним воедино, и мягкими толчками возвращался внутрь Адама – и это было не столько проникновение, сколько воссоединение.
Вот он, Линус, прямо здесь. Шрамики на спине – в детстве ему делали операцию, удаляли легочные узлы. Едва заметная полоса волос между ягодицами. Родинка на правом бедре. И этот запах, запах секса – не пота, а чего-то другого, чего-то сокровенного, предназначенного лишь для Адама.
– Кончаю, – прошептал Линус, почти вопросительно глядя Адаму прямо в глаза. Адам кивнул. Линус напрягся, как струна, на миг затаил дыхание, потом резко выдохнул. Ни о чем не спрашивая, не говоря ни слова, он тут же помог Адаму кончить. Это заняло всего несколько мгновений. А потом они просто лежали, тяжело дыша и приходя в себя, прежде чем окончательно расцепиться – и до последнего откладывая этот миг.
– Моя Королева, – твердит фавн, обнимая ее – запрещенный, гибельный прием! – и пытаясь физически вырвать ее из хватки духа. Однако разъединяет их в итоге Сара. Сара, что сейчас смотрит на них во все глаза, невзирая на ослепительное сияние Королевы.
– Как ты посмел меня тронуть! – гремит Королева. – Как ты посмел!..
Она умолкает. Фавн, ощутив неожиданное сопротивление, тоже замирает на месте.
Сара (мудро прекратившая все попытки разобраться в происходящем) по-прежнему держит за руку духа, а с ним и Королеву, которая и дух, и Королева одновременно.
– Подожди, – тихо, но властно приказывает Королева. Фавн подчиняется. Она наполовину выходит из духа – словно бы слегка откидывается назад, отделяется от него. – Подожди, – повторяет она.
Все прислушиваются.
– Ты должна меня освободить, – говорит дух.
– Ты должна меня освободить, – вторит Королева ей в унисон, немигающим взором следя за происходящим, так глядят ее щуки-охотницы перед тем, как нанести удар.
– С кем ты говоришь, моя Королева? – вопрошает фавн.
– Кейти? – робко произносит Сара. – Я ужасно соскучилась! Иногда… иногда мне так плохо, что жить нет больше сил.
– Ты должна меня отпустить, – молвит дух, молвит Королева.
Сара опускает глаза на свою ладонь, в которой до сих пор стискивает запястье подруги.
– Я сейчас не про руку, – говорит дух, говорит Королева.
– Ваше Величество, – не унимается фавн, – нас всех ждет погибель, если вы не…
– Я ведь сказала: жди, – не глядя на него, отвечает Королева.
– Ты должна меня отпустить, иначе и сама не сможешь обрести свободу, – молвит дух, молвит Королева, обращаясь к Саре. – Ты должна меня отпустить. Ты ни в чем не виновата.
Сара рыдает, по-прежнему держа Королеву за руку.
– Вы тоже должны ее отпустить, миледи, и как можно скорей, – бормочет фавн.
– Королева никому ничего не должна. – Она все еще пристально наблюдает за духом и девушкой на диване.
– Вы в ней застряли, затерялись. Дух влечет вас к погибели. К погибели всего и вся.
– Дух вышел на охоту – на поиски того, что позволит ей освободиться. – Королева едва поднимает мизинец, и фавн тут же расцепляет руки. Она вновь сплетается с духом, но прежде успевает сказать: – Я пойду с ней. Куда бы она ни направилась.
– Поехал в церковь? – спросил Линус, заглядывая в салон автомобиля сквозь открытое окно.
– Да. Надо подготовиться к завтрашней проповеди. Оба помощничка заболели, а я типа всегда на подхвате.
Линус сунул голову в салон.
– От тебя все еще пахнет… нами.
– Ну и ладно, отец не поймет. – Адам поднял голову. – Или поймет?..
– Можешь еще раз принять душ, если хочешь.
– Да я и так уже опаздываю.
– Увидимся на вечеринке?
– Так ты идешь? После всего…
– Мы ведь сможем там увидеться. Да еще наливают бесплатно – ясное дело, иду! – Линус вновь поцеловал его на прощание. – Я сказал правду. Понимаю, мы еще школьники и в нашем возрасте любые отношения ненадолго. Наверное, оно и к лучшему. Но я действительно тебя люблю, Адам Терн. Сегодня, сейчас – люблю.
– И я тебя люблю, – ответил Адам, ничуть не лукавя.
– Может, пока еще не совсем, – улыбнулся Линус. – Но уже скоро.
Адам уехал, не забыв помахать в зеркало Линусу, которого прямо сейчас любил, любил по-настоящему. До боли в сердце. И ему очень хотелось, чтобы это оказалось надолго.
Чтобы он был этого достоин.
Выезжая на дорогу, Адам бросил взгляд на экран мобильника. Пропущенный звонок от Марти. Ни одного от родителей. Совсем ничего от Анджелы (хотя у нее, наверное, запарка на работе). Одно сообщение от Карен из мегакорпорации «Зло интернэшнл» – с вопросом, как у него дела. И…
«Ты хороший человек, Адам. Никому не позволяй убедить себя в обратном».
От Линуса.
Адам положил телефон и поехал в церковь. Там он припарковался и лишь тогда заметил, что красная роза, купленная в подарок Линусу, так и осталась лежать на сиденье.
6«Дом на камне»
– Ставь скамьи поближе друг к другу, это слишком далеко, – сказал Здоровяк Брайан Терн. – Сюда еще пятнадцать рядов впихнуть надо.
– Как человек высокий, клянусь тебе: это не слишком далеко.
– Да ты вообще на балконе отсиживаешься! Думал, я не замечаю?
– Я не самый высокий из твоих прихожан.
– Уж повыше среднего. Короче, ты меня понял: пятнадцать рядов.
Зал для прихожан, не поместившихся в главном зале, располагался слева от алтаря. Здесь же проводились почти все мероприятия: утром в будни – развивающие занятия для малышей, а по вечерам – встречи Анонимных алкоголиков. И то и другое было источником дополнительных доходов для «Дома на камне», без которых церковь давно бы загнулась. Ранним субботним утром мужчины изучали здесь Библию (к счастью для Адама, он был еще слишком юн для этих занятий и мог со спокойной совестью их не посещать). Сразу после них сегодня состоялась репетиция юношеского хора. Они ставили мюзикл, которым собирались терзать уши прихожан по случаю Дня труда (Адаму посчастливилось увильнуть и