Показания Московской летописи о подтягивании войск к Алексину заслуживают большого внимания. Они вскрывают характерную черту развертывания русских войск по левому берегу Оки: основу оперативного построения составляли войска великого князя с его воеводами, на отдельных участках стояли полки удельных князей с их конными дворами.[301]
Состав русских войск и характер стоявших перед ними задач определили стратегию и тактику русского командования. Основным видом боевых действий была стратегическая оборона с задачей не допустить прорыва конных масс противника через Оку во внутренние русские уезды. Наличие многочисленной пехоты, растянутой вдоль берега, и подвижных конных отрядов феодального ополчения, которые можно было рокировать по фронту, отвечало решению этой задачи. Отдельные, наиболее важные пункты на Оке были, вероятно, укреплены. Судя по оценке Московской летописью состояния Алексина, город, не имевший особого «городнего пристроя», не снабженный пушками, пищалями и самострелами, рассматривался как необороноспособный. Отсюда вытекает, что в других обороноспособных городах все это было: они заблаговременно укреплялись, снабжались артиллерией и припасами.
Готовясь к отражению Ахмата, русское командование расположило, по-видимому, свои главные силы на левом фланге, в районе Коломны, туда и прибыл великий князь при известии о начале вторжения. Для такого распределения сил были веские основания. Во-первых, Коломна прикрывает кратчайший путь на Москву. Именно поэтому в прошлом через нее чаще всего происходили ордынские набеги (последний раз набег Мазовши в 1451 г. с выходом к Москве и набег в 1455 г., когда перешедшие Оку ниже Коломны ордынцы были отогнаны кн. И.Ю. Патрикеевым).[302] Отборная русская конница (двор великого князя), будучи сосредоточенной у Коломны, может достичь Москвы раньше, чем ордынцы из любого другого пункта на Оке. Она сохраняет фланговое положение по отношению к любым ордынским силам, двигающимся к Москве по другим дорогам. Надо полагать, что как место сбора русских войск Коломна была хорошо укреплена и снабжена необходимыми припасами. Все это вместе превращало Коломну в важнейший для русских стратегический пункт на Оке.
Сведения Псковской летописи подтверждают, что русские войска были развернуты на фронте от Коломны до Алексина — это как раз 150 верст. По словам софийско-львовского рассказа, великий князь находился под Ростиславлем, в районе Каширы, примерно в 60 км выше Коломны по Оке. По данным Московской летописи, великий князь вернулся в Коломну, узнав о приходе ордынцев на их зимовища. Следовательно, до этого он был в другом месте, что косвенно подтверждает сообщение софийско-львовского рассказа. Очевидно, переход ставки в район Каширы был вызван необходимостью быть ближе к атакованному участку для улучшения условий связи и управления войсками: Ростиславль — почти посередине фронта русских войск, гонец от Алексина мог достигнуть Ростиславля менее чем за сутки. Необходимо вспомнить, что и в походе 1471 г. на Новгород великий князь со своей ставкой находился в средней из трех колонн, идущих на Новгород, что также облегчало управление войсками. В этом можно видеть стремление к централизации руководства, к реальному осуществлению функций главного командования.
Необходимо подчеркнуть значение героической обороны Алексина. Три дня, потраченные Ахматом на борьбу с беззащитным городом, дали возможность подтянуть силы русских к месту вероятного форсирования Оки. Подвиг Алексина может быть сравнен с прославленной обороной Козельска, задержавшего когда-то орду Батыя. Но если оборона Козельска была страницей трагической борьбы с победоносными завоевателями, то горожане Алексина совершили свой подвиг на заре освобождения Русской земли.
Непосредственная причина победы русских в бою на Оке — быстрое подтягивание (рокировка) сил с других участков. Это было бы невозможным без предварительного развертывания русских войск на Оке. Заблаговременное и целесообразное развертывание сил — большая заслуга верховного командования. В результате тактический выигрыш Ахмата не перерос в оперативный успех. В конце июля — начале августа 1472 г. русские войска одержали несомненную и крупную стратегическую победу, не допустив вторжения Орды в пределы Русской земли. Характерные черты этой победы в том, что она достигнута малой кровью, без генерального сражения и с полным сохранением боеспособности русских войск. Отказываясь от преследования Ахмата, ограничиваясь обороной водного рубежа, русское командование ставило свои войска в наиболее выгодное положение и сохраняло их живую силу. В этом смысле кампания в 1472 г. заслуживает особого внимания. Имея дело с очень сильным и опасным противником в сложной внешнеполитической ситуации (в Москве знали об ордынско-литовских переговорах и не могли не считаться с возможностью выступления Казимира), русское командование действует осторожно и осмотрительно, реально оценивая свои возможности и стремясь сохранить войска как важнейший военно-политический фактор.
Основная причина победы на Оке в 1472 г. — создание на Руси сильного централизованного государства, располагающего гораздо большими материальными и моральными возможностями, чем прежние союзы князей. Необходимо подчеркнуть, что летом 1472 г. русское правительство и командование проявили большое дипломатическое и стратегическое искусство, полностью реализовав свои объективные преимущества.
Особого рассмотрения заслуживают непосредственные политические результаты летней кампании 1472 г. В исторической литературе они расцениваются по-разному и обычно увязываются с вопросом о выплате дани («выхода»). М.Г. Сафаргалиев рассматривает поход 1472 г. как успех Ахмата (взятие и сожжение Алексина) и считает, что зависимость Руси от Орды в результате этого похода усилилась.[303] Большинство других исследователей не придают походу 1472 г. существенного значения в развитии русско-ордынских отношений. В.Д. Назаров подчеркивает, что Русь продолжала регулярно выплачивать ордынский «выход» и после Алексинского похода. К.В. Базилевич также считает, что выплата «выхода» продолжалась и после 1472 г.[304] П.Н. Павлов, расценивая события лета 1472 г. как безусловный успех русских, отмечает, что хотя выплата «выхода» и продолжалась, но размер его был снижен с 7 тыс. до 4 тыс. 200 руб.[305] Следует отметить, однако, что все вышеприведенные мнения носят в существе своем несколько спекулятивный характер, так как не опираются на прямые указания источников: источники не содержат никаких сведений о выплате «выхода» в 70-е гг. Единственное прямое указание о времени прекращения выплаты «выхода» имеется только в Вологодско-Пермской летописи: Ахмат в качестве одной из причин (хотя и не главной) своего похода 1480 г. называет невыплату дани в течение 8 лет («выхода не дает девятый год»).[306] Если исходить из этого, то дань перестали платить именно в 1472 г., возможно, после похода Ахмата на Алексин. Правда, известия об обмене послами с Ахматом прослеживаются до 1476 г. (последний известный русский посол Матвей Бестужев выехал в Орду 6 сентября 1476 г.),[307] что может быть использовано как косвенное свидетельство о продолжении даннических отношений.[308] Мирные отношения с Ордой действительно продолжались, но были ли они связаны с регулярной выплатой «выхода», остается неясным. Во всяком случае прямое свидетельство Вологодско-Пермской летописи не может быть сброшено со счетов. Неудача похода Ахмата в 1472 г. не могла не отразиться на русско-ордынских отношениях. В вековом споре Руси и Орды назревал кризис.
Русь и Орда накануне решительного столкновения
Отношения Руси с Ордой в 70-х гг. носили неопределенный и в достаточной мере двусмысленный характер: отказавшись фактически от признания ханского сюзеренитета, Русское государство формально не порывало отношений с ханом, давая этим повод ордынским властям рассматривать Русь как часть их «улуса». И в отношениях с Ордой, как и во многих других сферах жизни Русского государства, молодое вино до поры до времени лилось в старые меха, новое тесно переплеталось со старым, которое не уступало своего места без боя.
Источники свидетельствуют, что после Алексинского похода вопросы отношений с Ордой и другими ханствами на восточном, юго-восточном и южном рубежах Русского государства были в центре внимания московского правительства. Так, в конце 1472 г. оно проявило крайнюю обеспокоенность в связи с попытками Венеции вступить в прямые дипломатические контакты с Ахматом, использовав для этого миссию Тревизана.[309] 31 декабря 1472 г. великий князь принял на службу «царевича» Муртазу, сына казанского хана Мустафы. Новый московский вассал получил «городок новый на Оке со многими волостями». Принимая на свою службу «царевичей»-эмигрантов, московское правительство не только укрепляло свои силы на южном рубеже, но и создавало для себя возможность вмешательства при случае в династические споры в Казани путем выставления своих кандидатов на ханский престол. Это было продолжением политики, начавшейся еще в 40-х гг. принятием на русскую службу царевича Касыма, сына Улу-Мухаммеда.
К тому же времени относится и установление отношений между Москвой и Крымом — потенциальным противником Ахмата. Великий князь принимает Ази-Бабу, присланного крымским ханом Менгли-Гиреем, «с любовью» и «братством» и, «почтив того посла», отпускает с ним в Крым 31 марта 1474 г. своего посла Н.В. Беклемишева.[310]
Посольство Н.В. Беклемишева представляет особый интерес. Это первое посольство, отраженное в сохранившихся посольских книгах, что свидетельствует о весьма важном факте — функционировании в начале 70-х гг. особой службы иностранных дел. Не меньшее значение имеют и само содержание посольства, и характер инструкций, данных Беклемишеву.