[561] Это свидетельствует о том, что И.Г. Мамонов пользовался полным доверием Ивана III. «Злые советники» софийско-львовского рассказа в глазах великого князя вовсе не были таковыми — после 1480 г. они и их дети продолжали пользоваться его расположением.
И.И. Салтык Травин — выходец из захудавшего рода смоленских княжат Фоминских, издавна связанных с Москвой и игравших видную роль в первой половине XV в.[562] Сам он — активный участник походов русских ратей в 60–80-х гг. XV в. В 1469 г. в числе других детей боярских двора великого князя Салтык посылается на Устюг для похода на Казань.[563] В 1483 г. он возглавляет вологжан в большом походе за Уральский хребет — одном из самых замечательных военных предприятий того времени.[564] Сохранилась его духовная, составленная перед отправлением в этот поход. В ней Салтык распоряжается своим движимым и недвижимым (два села в Московском уезде) имуществом. В духовной Салтыка характерна фраза: «А што мои слуги, то все и з женами и з детми на слободу».[565] Значит, готовясь к возможной гибели в походе, Салтык завещал распустить свой двор. Дата его смерти неизвестна. В походе 1483 г. он не погиб, летом 1489 г. он — первый воевода судовой рати, идущей на Вятку.[566] Духовная его, видимо, была реализована: современный список ее попал в архив Троицкого монастыря. Бывшие «слуги» (послужильцы) Салтыка, отпущенные на «слободу», могли в дальнейшем оказаться на службе великого князя.
Нет данных и об опале В.Ф. Образца Симского. Принимая версию о его опале в начале 80-х гг. и о роспуске его двора как признаке этой опалы, С.Б. Веселовский вместе с тем справедливо отмечает, что «карьера В.Ф. Образца от этого не пострадала».[567] Действительно, в 1485 г. мы видим Образца наместником в только что присоединенной Твери.[568] Его жена Мария записана в синодике Успенского собора среди больших боярынь великокняжеского двора. С.Б. Веселовский с полным основанием видит в этом признак близости Образца ко двору. Ввиду этого версия самого С.Б. Веселовского, что Образец был подвергнут немилости как представитель «политики примирения» с удельными князьями Андреем и Борисом и уступок им (во имя решительных наступательных действий против Ахмата), представляется весьма недоказательной. Послужильцы Образца могли попасть в число новгородских помещиков после отпуска на волю своим господином, вне связи с его гипотетической опалой.
Нет данных и об опале М.Я. Русалки Морозова, дворецкого в походе 1479 г. на Новгород. В июне 1490 г. Русалка ведет от имени великого князя переговоры в Москве с послом Казимира Литовского Станиславом Петрашкевичем,[569] в январе 1495 г. он — второй посол к Александру Литовскому в свите великой княжны Елены.[570] Осенью того же года М.Я. Русалка участвует в торжественной церемонии поставления митрополита Симона («осля тогда водил под митрополитом»)[571] и в качестве боярина сопровождает Ивана III в его последнюю поездку в Новгород.[572] По данным Шереметевского списка думных людей, он умер только в 1500/01 г.[573] Таким образом, по крайней мере в трех случаях (из семи, приведенных С.Б. Веселовским) у нас нет достаточных оснований связывать появление помещиков из послужильцев с опалой их господ. Это заставляет поставить под сомнение сам критерий, избранный С.Б. Веселовским (и воспринятый в позднейшей историографии).
Нет данных и об опале Товарковых. Иван Федорович Ус Товарков, которого С.Б. Веселовский назвал «выдающимся человеком последней четверти XV в.», 20 октября 1483 г. разбирал земельный спор с боярами князя Бориса Волоцкого.[574] Умер Иван Федорович, по-видимому, около 1486 г. — в феврале этого года с. Кудрино, бывшее за ним, было передано в пожизненное держание Ощере.[575] В духовной грамоте Ивана III упоминается слобода «на Шайе… по Угру», «что Товарков садил»[576] (населенный пункт Товарково сохранился на Угре до наших дней).
Сын Ивана Уса Иван Иванович (в походе на Новгород 1479 г. — сын боярский)[577] был впоследствии окольничим.[578] 6 декабря 1505 г. он «приказал» подтверждение жалованной грамоты Троицкому монастырю на с. Илемну.[579] Ввиду этого нет основания согласиться с гипотезой Г.В. Абрамовича об опале Товарковых и о том, что в отличие от Тучковых «их карьера больше не восстановилась».[580]
В.Б. Тучко действительно подвергался опале, о чем пишет в своей духовной («господарь князь великий» смиловался, отдал ему конфискованные было села)[581] и о чем есть прямое указание в летописи.[582] В духовной поименно перечисляется большое количество холопов и страдных людей, завещаемых единственному наследнику — сыну Михаилу, но делается важная (и обычная в духовных) оговорка: «…а что мои холопы и робы в сей духовной не писаны, тех всех людей отпустил есми их на слободу… и приказники мои тем людям дают свои грамоты отпускные».[583] Значит, и в этом случае нет бесспорных оснований для того, чтобы связывать появление послужильцев Тучка среди новгородских помещиков с опалой их господина. Как и в других случаях, послужильцы Тучка могли попасть в число помещиков не обязательно вследствие его опалы и роспуска двора — они могли воспользоваться своей свободой и стать служилыми людьми великого князя.[584] У нас нет никаких оснований связывать опалу Борисовичей Тучков (последовавшую, по данным Ермолинской летописи, в 1484/85 г.) с событиями на Угре в 1480 г. Гипотеза, предложенная С.Б. Веселовским по этому поводу («поносные слова и укоризны» В.Б. Тучка, о которых почти сто лет спустя писал Иван IV Курбскому, «могли быть сказаны… по поводу чрезмерной, как тогда казалось многим, осторожности и даже трусости вел. кн. Ивана»),[585] не кажется достаточно убедительной — она в сущности носит чисто умозрительный характер. В 1480 г. В.Б. Тучко выполнял важное и ответственное поручение великого князя, обеспечивая эвакуацию из Москвы на Белоозеро великой княгини Софьи с детьми и государственной казны.[586] Это свидетельствует о полном доверии к нему, а не о его конфликте с великим князем.
Итак, в нашем распоряжении нет данных о каких-либо боярских опалах, связанных с событиями 1480 г. Каковы бы ни были разногласия и споры по поводу конкретных мер или предположений правительства, они не приводили к наказанию тех или иных лиц. А это в свою очередь означает, что разногласия в среде ближайших советников великого князя на данном этапе не носили характера оппозиции и не приводили к расколу в составе его думных людей. Удельно-клерикальная оппозиция, в существовании которой нельзя сомневаться, не находила заметной опоры в боярской среде, среди ближайших думцев и слуг великого князя, в составе его аппарата управления.
Тенденциозные летописные тексты о событиях 1480 г. отражают оппозиционные настроения удельно-клерикальных кругов, защитников «старины». Консервативная оппозиция не представляла собой сплоченной группировки. По тем или иным важным политическим вопросам ее представители могли иметь достаточно разнообразные мнения. В важнейшем для удельных князей вопросе о прерогативах их власти князья оказались на разных позициях. Если Андрей Углицкий и Борис Волоцкий подняли мятеж во имя сохранения своих политических прав, то Михаил Верейский на это не решился (несмотря на конфликт с великим князем по поводу Кириллова монастыря) и, как и Андрей Вологодский, остался лояльным по отношению к Ивану III. В критические месяцы феодального мятежа оппозиция не смогла существенно повлиять на ход событий, хотя и сочувствовала мятежникам (митрополит, великая княгиня Марфа).
На разных позициях оказались и церковные иерархи в важнейшем для себя вопросе о взаимоотношениях с государственной властью. В то время как митрополит Геронтий вступал в открытый конфликт с великим князем, архиепископ Вассиан сотрудничал с правительством, хотя и он сам, и его ближайшее окружение были настроены достаточно критически.
Смертельная угроза, нависшая над Русской землей летом — осенью 1480 г., заставила на время забыть старые распри и отодвинула частные групповые интересы на задний план. Митрополит Геронтий и архиепископ Вассиан оказались в одном лагере, поддерживая важнейшее решение Ивана III оказать решительное сопротивление Ахмату. Даже удельные князья — мятежники верно и исправно служили Русскому государству в последние недели Стояния на Угре. Однако не следует преувеличивать степень консолидации верхов господствующего класса. В верхах сохранялись — и не могли не сохраняться — серьезные, глубокие противоречия, порождаемые основным социально-политическим процессом эпохи — созданием централизованного государства.