.
Некогда молочные коровы мирно, даже идиллически бродили по холмам; сейчас же это точно настроенные и постоянно контролируемые машины для выработки молока. Буколическая картина, где молочная корова играет с теленком на пастбище, не имеет ничего общего с коммерческим производством молока. Многие молочные коровы содержатся взаперти. Некоторых помещают в индивидуальные загоны, где они могут только стоять или лежать. Условия их содержания тщательно контролируются: коровам дают строго выверенное количество пищи, температура в помещении способствует увеличению удоя, а освещение искусственно регулируется. Некоторые фермеры считают, что наилучший результат дает чередование шестнадцати часов света и восьми часов темноты.
Как только у коровы отбирают ее первого теленка, начинается цикл производства молока. Корову доят по два, а иногда по три раза в день в течение десяти месяцев. После третьего месяца ее снова осеменяют. Ее доят до тех пор, пока до очередного отела не останется 6–8 недель, а затем возобновляют доение, отняв родившегося теленка. Обычно такой интенсивный цикл беременностей и гиперлактации длится всего лет пять, после чего «отработавшая» корова отправляется на бойню, где ее превращают в котлету для гамбургера или в собачий корм.
Ради максимальных надоев производители кормят коров высококалорийными концентратами, содержащими сою, рыбную муку, побочные продукты пивоварения и даже куриный помет. Особенности пищеварительной системы коровы не позволяют ей нормально усваивать такую пищу. Рубец, например, предназначен для переваривания медленно ферментируемой травы. В период пиковых удоев, в течение нескольких дней после отела, корова часто тратит больше энергии, чем может получить. Поскольку ее способность производить молоко превосходит способность переваривать пищу, организм коровы начинает расходовать собственные ткани, то есть корова «доит сама себя»[265].
Молочные коровы – это чувствительные животные, у которых из-за стресса возникают психологические и физиологические расстройства. Например, у них велика потребность в «опекуне», но современная система молочного производства не позволяет фермеру проводить с каждым животным больше пяти минут в день. В статье под названием «Молочные фермы, которые не нуждаются в пастбищах» представители одной из крупнейших молочных «фабрик» с энтузиазмом рассказывают о том, что теперь один работник в состоянии накормить 800 телят за 45 минут, а раньше эта работа занимала у нескольких человек весь рабочий день[266].
Ученые активно ищут способы вмешаться в гормональную и репродуктивную системы коровы, чтобы заставить ее давать еще больше молока. Бычий гормон роста (известный в Европе как бычий соматропин – БСТ) рекламируют как средство для значительного увеличения надоев. Коровы, ежедневно получавшие инъекции этого гормона, действительно давали на 20 % больше молока. Однако им приходится несладко: помимо того, что ежедневные уколы вызывают боль, организму коровы требуется более жирная пища и животное сильнее страдает от болезней, которые и без того их нередко одолевают. По словам Дэвида Кронфельда, профессора диетологии и руководителя кафедры терапии крупных животных в Школе ветеринарной медицины Пенсильванского университета, в ходе одного исследования выяснилось, что среди коров, получавших БСТ, примерно половину пришлось лечить от мастита (болезненного воспаления молочной железы), а в контрольной группе, не получавшей БСТ, случаев мастита зарегистрировано не было[267]. Сейчас против использования БСТ выступают не только зоозащитники, но и сами молочные фермеры. Это и не удивительно, учитывая, что исследования Корнелльского университета и Бюро оценки технологий Конгресса США показали: переход на БСТ на более крупных фермах может оставить не у дел 80 тысяч американских молочных фермеров, то есть половину от нынешнего числа[268]. Один фермер из западной части Англии отмечал, что наибольшую выгоду от этих коровьих уколов получат крупные фармацевтические компании, и чуть не умолял: «По крайней мере позвольте нам пить молоко, полученное от нормальных коров, а не от тех подушечек для игл, в которые превращают животных алчные промышленники»[269].
Но увеличение надоев за счет бычьего гормона роста ничто по сравнению с тем, чего ожидают энтузиасты новой репродуктивной технологии. В 1952 году на свет появился первый теленок, зачатый путем искусственного осеменения. Сегодня это практически стандартный метод. В 1960-е годы телят начали выращивать из эмбрионов, которые пересаживали от одной коровы другой. Эта технология основана на том, что путем гормональных инъекций можно заставить особенно производительную корову вырабатывать одновременно десятки яйцеклеток. После ее искусственного осеменения спермой племенного быка эмбрионы извлекают из ее утробы и трансплантируют в матки более дешевых суррогатных коров через простой надрез в боку. Это позволяет быстро вырастить целое стадо потомков лучших производителей. Технология заморозки эмбрионов, появившаяся в 1970-е годы, значительно расширила возможности трансплантации, и теперь в США ежегодно проводится 150 тысяч пересаживаний эмбрионов, в результате чего на свет появляется по меньшей мере 100 тысяч телят. Генная инженерия и, вероятно, клонирование будут следующими шагами в попытках создать еще более продуктивных животных[270].
В Америке крупный рогатый скот, выращиваемый на мясо, традиционно бродил по обширным открытым территориям; сейчас такую картину можно увидеть только в ковбойских фильмах. Сегодня пастбища уже не те, что прежде, на что указывает полушутливая статья в Peoria Journal Star.
Ковбою больше не обязательно находиться на пастбище. Сейчас куда больше шансов встретить его в загоне для откорма скота, где запах шалфея бычок может почуять разве что из горшочка с тушеным мясом – пастушьим обедом. Таковы современные ковбои. Им под стать компания Norris Farms, которая вместо того, чтобы держать 700 голов скота на 20 тысячах акров прерий со скудной растительностью, держит 7000 голов на 11 акрах бетона[271].
В отличие от кур, свиней, телят и молочных коров, мясной крупный рогатый скот по-прежнему пасется на воле, но время выпаса у него сильно сократилось. Двадцать лет назад животных отправляли пастись примерно на два года. Сейчас же самым везучим удается побродить на воле полгода, после чего их помещают в загоны для окончательного откорма, где они набирают рыночный вес на более сытном, чем трава, рационе. Для этого их отправляют в откормочные загоны на дальние расстояния. Там они в течение шести-восьми месяцев едят кукурузу и другие злаки, после чего отправляются на бойню.
Увеличение числа крупных откормочных загонов стало главной тенденцией в разведении крупного рогатого скота. Из 34 миллионов забитых в 1987 году в США бычков 70 % попали на бойню из откормочных загонов. Треть всей говядины в стране «выращивают» на таких откормочных «фабриках», которые находятся в руках крупных коммерческих предприятий, зачастую финансируемых нефтяными компаниями или денежными магнатами с Уолл-стрит, рассчитывающими на налоговые льготы. Откормочные площадки прибыльны, потому что скот набирает вес на злаках быстрее, чем на траве. Разумеется, у мясного скота, как и у молочных коров, желудок не приспособлен к переработке концентрированного корма, которым их пичкают в загонах. Чтобы получить больше клетчатки, бычки часто лижут свою шкуру и шкуры соседей. В итоге в рубец попадает большое количество шерсти, что вызывает абсцессы[272]. Если же добавлять в зерно грубую траву, необходимую жвачным животным, набор ими веса замедлится.
В откормочных загонах крупный рогатый скот не так стеснен, как курицы в клетках или свиньи, телята и молочные коровы в стойлах. Плотность размещения скота в загонах увеличивается, но даже если на акр приходится 900 животных, то у каждого есть почти 50 квадратных футов пространства (4,6 квадратного метра), и бычки могут бродить по всему загону размером с акр. К тому же они не изолированы друг от друга. Проблемой здесь становится не стесненность движений, а скука, вызванная монотонностью времяпрепровождения.
Одна из серьезнейших проблем – незащищенность скота от непогоды. Случается, что летом животных подолгу оставляют на солнце без какого-либо укрытия, а зимой не обеспечивают им защиту от холода, к которому они не приспособлены. Во время снежных бурь 1987 года некоторые фермеры сообщали о серьезных потерях в поголовье: тогда погибли 25–30 % телят и 5–10 % взрослых животных. Один фермер из Колорадо говорил: «Мы не смогли защитить телят. Многих мы потеряли из-за погодных условий. Сначала шел мокрый снег, а потом сразу похолодало». В другой раз из-за бури погибло 75 телят из ста[273].
В Европе некоторые производители говядины пошли по пути птицеводов, свиноводов и производителей телятины и перевели животных на безвыпасное содержание. В США, Великобритании и Австралии постоянное нахождение животных в помещении считается экономически нецелесообразным. Хотя там они защищены от капризов природы, но содержатся в тесноте, поскольку производитель всегда стремится получить максимальную прибыль, чтобы в том числе возместить свои инвестиции в строительство сооружений. При интенсивном безвыпасном содержании крупный скот обычно размещается группами, а не в индивидуальных стойлах. Часто для упрощения уборки используются щелевые полы, хотя бычки, как и свиньи и телята, неуверенно чувствуют себя на решетках, которые нередко становятся причиной травмирования их конечностей, что, в свою очередь, приводит к хромоте животных.