В этой главе я сосредоточился на методах интенсивного ведения хозяйства, поскольку широкая аудитория мало знает о том, как при этом страдают животные. Но животные мучаются не только из-за интенсивных методов. Они всегда страдали и страдают ради людских интересов, независимо от подходов к ведению сельского хозяйства. Многие мучительные для животных процедуры проводятся на протяжении многих веков, и мы не придаем им большого значения; но страдающему животному от этого не легче. Рассмотрим, например, некоторые обычные процедуры, которым до сих пор подвергается крупный рогатый скот.
Почти все производители говядины обезроживают, клеймят и кастрируют животных. Все эти процедуры вызывают острую физическую боль. Рога спиливают, чтобы животные не занимали много места у кормушки или при перевозке и чтобы не поранили других животных при плотном размещении: повреждение костей и шкур обходится владельцу дорого. Но рога – это не просто мертвая кость. При их спиливании удаляются артерии и другие ткани, что вызывает обильное кровотечение, особенно если обезроживание проводится не сразу после рождения.
Кастрация практикуется потому, что принято считать, будто волы набирают вес лучше, чем бычки (хотя, судя по всему, это относится только к жировой ткани), а также потому, что мужские половые гормоны могут испортить вкус мяса. Кроме того, кастрированные животные более управляемы. Большинство фермеров признают, что операция вызывает у животного шок и боль. Анестезия в таком случае обычно не применяется. В ходе процедуры животное связывают, валят на пол и ножом прорезают ему мошонку, обнажая семенники. Затем поочередно берут каждый семенник и тянут, отрывая связку, на которой он держится. У более взрослых животных связку иногда приходится перерезать[285].
Некоторых фермеров, к их чести, беспокоят эти болезненные операции. В статье под названием «С ножами для кастрации нужно покончить» Ч. Скраггс, редактор Progressive Farmer, пишет об ужасном стрессе, который переживают животные от кастрации, и призывает перестать калечить быков, тем более что среди потребителей растет спрос на диетическое мясо[286]. Того же мнения придерживаются некоторые свиноводы, в среде которых также распространена эта практика. В статье, опубликованной в британском журнале Pig Farming, говорится:
Кастрация как таковая – дьявольская процедура даже с точки зрения черствого свиновода-коммерсанта. Я удивлен лишь тем, что антививисекционное лобби до сих пор не нанесло по ней решительный удар.
И поскольку исследователи уже нашли способ бороться с привкусом, которым нередко отдает мясо хряков, автор статьи предлагает «задуматься о том, чтобы отложить в сторону ножи для кастрации»[287].
Клеймение скота горячим железом получило широкое распространение, поскольку помогает идентифицировать заблудившихся животных, затрудняет их похищение (кое-где кражи скота все еще не редкость) и упрощает учет. Шкура у быка толще, чем кожа у человека, но все же не настолько, чтобы бык не почувствовал прямого воздействия на нее (волоски предварительно выстригают) раскаленного железа, которое прижимают к ней в течение пяти секунд. Для проведения этой процедуры животное валят на землю и связывают. Иногда скот помещают в специальную клетку со сдвигающимися стенками, что позволяет полностью обездвижить животное. Но даже в этом случае, как сказано в инструкции по клеймению, «при прикладывании железа к телу животного оно подпрыгивает»[288].
Чтобы во время выпаса можно было идентифицировать животное (а с большого расстояния, спереди или сзади клейма не разглядеть), ушам крупного рогатого скота придают особую форму, острым ножом нанося очередное увечье[289].
Таковы стандартные процедуры при традиционных методах разведения скота. С другими видами животных, выращиваемых на мясо, обращаются не лучше. Наконец, задумываясь о благополучии сельскохозяйственных животных, важно помнить, что почти всегда потомство сразу отнимают у матери, что вызывает у нее и у детенышей огромные страдания. Ни одна форма животноводства не оставляет животным возможности расти в окружении особей разного возраста, как это происходит в естественных условиях.
Хотя кастрация, клеймение и отлучение потомства от матерей веками причиняли животным физические страдания, в XIX веке наибольшее возмущение стали вызывать чудовищные условия перевозки и забоя скота. В США животных сгоняли с пастбищ близ Скалистых гор к железнодорожным станциям, набивали в вагоны и несколько дней везли до Чикаго, не давая пищи. Там, на огромных скотопригонных дворах, пропахших кровью и гниющей плотью, те, кто выжил в пути, ждали своей очереди; затем их затаскивали на покатую платформу, где стоял человек с резаком. В лучшем случае животных приканчивали с первого удара; но многим не везло даже в этом.
С тех пор кое-что изменилось. В 1906 году был принят федеральный закон, запрещающий держать животных в вагонах без воды и еды более 28 часов (в особых случаях – более 36 часов). По истечении этого срока животных следовало выгрузить, накормить, напоить и оставить их в покое на пять часов – и лишь затем можно было продолжить их перевозку. Очевидно, что 28–36 часов в трясущемся вагоне без еды и питья – это серьезный стресс, но даже это стало поблажкой. Улучшены были и условия на бойне. Теперь перед убоем большинство животных требуется оглушать, что теоретически должно означать безболезненную смерть, хотя, как мы увидим, это вызывает сомнения; кроме того, существует ряд исключений. На мой взгляд, благодаря этим мерам транспортировка и забой теперь представляют меньшую проблему, чем промышленные методы производства, которые превращают животных в машины по переработке дешевого корма в дорогое мясо. Однако описание того, что происходило с вашим обедом, пока он был жив, будет неполным без упоминания транспортировки и забоя животных.
Транспортировка – это не только доставка животных до их последнего рубежа – скотобойни. Некогда бойни располагались в крупных городах, таких как Чикаго, – а поскольку животные появлялись на свет и набирали рыночный вес на открытых пастбищах, перевозка их до места гибели оказывалась самой продолжительной поездкой в их жизни, а во многих случаях и единственной. С развитием морозильных технологий отпала необходимость забивать скот централизованно и «последний путь» животных стал короче. Сейчас животные, особенно крупный рогатый скот, значительно реже появляются на свет и откармливаются в одном и том же регионе. Молодых бычков, родившихся в одном штате (например, во Флориде), часто отправляют на пастбища в сотнях миль оттуда (например, на запад Техаса). Рогатый скот, который в течение года гулял по пастбищам Юты или Вайоминга, могут собрать и отправить на откормочные площадки в Айову или Оклахому. Эти животные порой совершают путешествия в две тысячи миль, и для них такой переезд оказывается более долгим и мучительным, чем путь на скотобойню.
Согласно федеральному закону 1906 года, животных, перевозимых по железной дороге, следует обеспечивать отдыхом, питанием и водой по меньшей мере каждые 36 часов. Но в этом законе ничего не говорится об автоперевозках: в то время грузовиков для транспортировки животных еще не существовало. Сейчас, спустя более 80 лет, перевозки животных грузовыми автомобилями по-прежнему никак не регулируются на федеральном уровне. Делались попытки принять закон об автоперевозках, аналогичный закону о перевозках по железной дороге, но ни одна из них не увенчалась успехом. В результате скот зачастую безвылазно проводит в грузовиках до 48 и даже 72 часов. Не все перевозчики лишают животных отдыха, еды и воды, но для некоторых важнее быстро закончить работу, чем доставить их в хорошем состоянии.
Животные, которых впервые в жизни помещают в кузов грузовика, пугаются, особенно если грузчики действуют грубо и поспешно. Во время движения животные нервничают, многих укачивает. Находясь в течение двух суток в грузовике без еды и воды, они начинают отчаянно мучиться от голода и жажды. В обычных условиях крупный рогатый скот часто принимает пищу; особое строение желудка требует постоянного ее поступления, чтобы рубец мог нормально функционировать. В зимнее время года длительное нахождение на морозе может привести к серьезному переохлаждению животных; летом жара и солнце вызывают у них обезвоживание, ведь животных не поят в пути. Трудно даже представить себе, как такое сочетание страха, постоянной тряски, жажды, голода, истощения сил и возможного переохлаждения сказывается на животных. Еще хуже приходится молодым телятам, которых только что оторвали от матери и кастрировали. Ветеринары рекомендуют отделять бычков от матерей, кастрировать и прививать их по меньшей мере за 30 дней до перевозки, чтобы хоть немного повысить их шансы на выживание, – так они успевают оправиться от одного стресса, прежде чем испытать другой. Однако эти рекомендации выполняются далеко не всегда[290].
Животные не могут сами описать свои переживания, но о них можно судить по потере в весе и по так называемой дорожной лихорадке. Во время транспортировки все животные теряют вес. Отчасти это связано с обезвоживанием организма и опорожнением кишечника. Потерянный вес легко восстановить; но нередко этот процесс затягивается. Бывает, что 360-килограммовый вол теряет за одну поездку до 32 кг, то есть 9 % своего веса; для его восполнения может потребоваться недели три. Эти потери ученые считают свидетельством стресса, которому подвергается животное. Конечно, это не радует производителей: ведь животных продают на вес.
Дорожная лихорадка – форма пневмонии, которая развивается у крупного рогатого скота после транспортировки, – еще один важный индикатор стресса. Дорожная лихорадка связана с вирусом, которому легко противостоят здоровые животные, однако серьезный стресс при перевозке снижает их иммунитет.