А потом я заметила Питера, которого не видела весь день.
Тут толпа расступилась, и передо мной предстал Калеб. Нас окружили. Гости подошли так близко, что стало тяжело дышать. Но все это не имело значения… Я ахнула, оглядев его с ног до головы. Посмотрела на его босые ноги, на гладко выбритый подбородок, чуть приоткрытые губы, алую рубашку с двумя расстегнутыми верхними пуговками…
Боже… спасибо. Как же он прекрасен!
Калеб преодолел те сантиметры, что нас разделяли, а потом провел большим пальцем по моей щеке. Только тогда я осознала, что плачу. Я вздохнула, ощутив его прикосновение, по которому успела соскучиться за день. Его спокойствие, его любовь и объятия – больше мне ничего не было нужно…
Калеб подался вперед и поцеловал меня в скулу, по которой катилась слеза. Я почти растаяла на глазах у всей его семьи.
Он окинул меня взглядом, коснулся моего обнаженного плеча.
«Это платье такое…»
«Его бабушка сшила», – начала было я, но он и так это знал.
«Я не об этом. Совсем не об этом». – Его пальцы скользнули по моей коже, и я поняла, о чем он. По коже побежали мурашки.
Калеб довольно улыбнулся.
«Ну хватит», – вздохнула я.
А он, обхватив меня за талию, прижал к своей груди. Мы оба повернулись к Питеру. Напротив нас, сзади Питера, стояли папа и Фиона, рядом со мной – Биш и Джен, а рядом с Калебом – Кайл и Линн.
Все мы стояли лицом к Питеру, который оказался в самом центре этого вихря: мы окружили его, словно мантия – ядро, а все остальные члены семьи окружили нас, как земная кора. Казалось, вот он – наш собственный крошечный мир. И все остальное – не важно.
Питер заговорил, глядя на нас с любимым. (Какая тут может быть беспристрастность, если Калеб – его сын!)
– Запечатление – не пожизненный приговор. Нареченные нашего народа живут друг с другом в счастье. Все мы осознаем важность того, что случилось, когда в наших жизнях появилась Мэгги. Четыре пары в нашем круге, чьи сердца мы сегодня соединим, – это доказательство того, что судьба есть и у нее свои планы на каждого. Но нареченные связаны не только судьбой или чьими-то намерениями, но и любовью. Любовь, которую нареченные испытывают друг к другу, – шире любого океана, глубже любого колодца и сильнее любой бури. Закрепление союзов этих нареченных означает, что они не хотят быть ни с кем другим, что всегда будут помогать своим половинкам и никогда друг друга не покинут. Хотя они, конечно, и так это знают.
Со всех сторон послышались смешки. Питер повернулся к Кайлу и Линн.
– Посвящаете ли вы себя своему нареченному?
Кайл заговорил первым:
– Да, душой и сердцем.
А потом Линн, особенно громко:
– Да, душой и сердцем.
Питер улыбнулся и повернулся к моему папе. Глядя, как он принимает Фиону в свои нареченные, я почувствовала, что от счастья щиплет глаза. Папа поймал мой взгляд и улыбнулся во весь рот.
Затем пришла очередь Биша и Джен, и когда Питер задал вопрос своей дочери, то чуть не расплакался. А потом чуть не расплакался и папа – когда Биш ответил, что посвящает себя Джен.
Биш посмотрел мне в глаза и подмигнул. Я улыбнулась и перевела взгляд на Калеба.
Все было достаточно предсказуемо – именно так, как я себе и представляла. У меня перехватило дыхание. Зачарованная, я глядела на Калеба, а он глядел на меня.
Когда прозвучало мое имя, я оторвалась от любимого и посмотрела на Питера. Тот выжидающе замолчал.
– Ой. – До меня вдруг дошло, что он уже задал вопрос. Но даже бабушкино кудахтанье не помешало мне прошептать в ответ: – Да… душой и сердцем.
Я не утирала своих слез, а гордилась ими, словно медалями, кричавшими всем о моем счастье. Казалось, я была так им переполнена, что оно выплескивалось наружу.
А потом Калеб поднял руку, коснулся моей щеки и хрипло и чувственно произнес заветные слова:
– Да, Мэгги. Душой и сердцем.
Я изо всех сил держалась, стараясь устоять на ногах. Питер несколько раз откашлялся, и, посмотрев на него, я увидела, что в глазах у него тоже стоят слезы.
– А теперь, в качестве первого супружеского акта, можешь поцеловать ее и провозгласить своей родственной душой и единственной любовью.
Калеб притянул меня к себе и не мешкая провозгласил…
Глава 16. Калеб
Никогда она не была так восхитительна.
Она полностью мне подчинилась, и я не мог остановиться. Ощущение ее губ, ее пальцев, стиснувших мою рубашку, запах ее вишневого парфюма… Ух… я заставил себя оставить губы Мэгги и, чуть отклонившись, взглянул на нее.
– Я тебе этого еще не говорил, но, черт, выглядишь ты превосходно. И какое же соблазнительное платьице…
– Рада, что оно тебе нравится. Надела специально для тебя, – усмехнулась она. – Всегда пожалуйста.
Я засмеялся, прижался носом к ее носу и глубоко вздохнул.
– Ну хватит, вы двое, – завопила откуда-то сзади бабушка. – Шуры-муры потом! Мы тут все ждем, когда вы перестанете тискаться! Я хочу тортик!
Мы разразились хохотом. Я кивнул бабушке.
– Спасибо, бабуль. Так держать!
– Ты тут мне не паясничай, мальчонка. – Она расплылась в улыбке и, пробравшись мимо моего дяди и разогнав всех на своем пути, подошла к нам. – Ты теперь у нас женатик, – задумчиво протянула она, и глаза у нее так заблестели, что я понял: сейчас она заплачет.
Я опешил. Бабушка плачет? Из-за меня?..
– Ну, бабу-уль… – Я крепко ее обнял, и она уместилась у меня под подбородком, как Мэгги. – Не плачь, перестань.
– Ты так повзрослел. – Она чуть отстранилась. – Ты уже мужчина, с собственной женой, домом, самостоятельной жизнью. А совсем скоро подаришь мне правнучков и…
– Попридержи коней, бабуль, – засмеялся я. Мэгги заулыбалась, но ее румянец говорил лучше слов. – Давай для начала разберемся с тортом, ладно?
– Хорошая мысль. – Она похлопала меня по щеке и засеменила маленькими босыми ножками к Кайлу, наверное, чтобы поздравить и его.
Я повернулся к Мэгги.
– Сначала никакого секса, а теперь – внуки! Эта женщина переключает скорости быстрее, чем спортивный автомобиль!
Мэгги захихикала:
– Она просто счастлива. И я тоже.
– И я, – прорычал я.
Я притянул ее навстречу своим губам и как следует поцеловал. Когда мы наконец отправились в сад, где накрыли стол, я заметил, что все новоиспеченные супруги медлят, не по назначению используя темные уголки сада… Особенно Джим. Так держать, мистер Мастерс!
Мэгги шлепнула меня по руке и закатила глаза.
– Фу-у.
– Что? – засмеялся я.
– Пойдемте со мной, мистер Джейкобсон. – Она пошла спиной вперед и потащила меня за руку. – Давайте потанцуем.
– Нет, – сказал я.
Мэгги сначала удивилась, но потом услышала мои мысли: я сообщил, что хочу сделать ей подарок.
– Какой подарок?
– Такой. – Я забрал гитару у дяди Макса и уселся на его стул.
Деревья во дворе украсили белыми огоньками, похожими на звезды, но больше украшений не было. Я мысленно посмеялся над тем, что Мэгги, как и вся моя семья, ненавидит разнообразные украшательства и похожа на нас и в этом.
Она опустилась на траву у моих ног и посмотрела на меня так, словно я рок-звезда. Я стал играть песню, которую сам и сочинил: медленно и осторожно ударяя по струнам и напевая слова в уме – для одной лишь Мэгги. На эту музыку я переложил текст своих клятв…
Ты восхитительна.
Завтра ты станешь моей во всех смыслах и навсегда,
Но я знаю, что как бы крепко я тебя ни обнимал,
Я все равно буду жаждать твоей близости;
Как бы отчаянно и страстно ни целовал,
я не смогу насытиться.
Ты моя родственная душа,
И ради тебя я живу и дышу,
Моя прекрасная нареченная…
Тебе самое место в моих объятиях, в моей жизни.
Любовь моя, моя сообщница, моя душа,
моя восхитительная девочка.
Мэгги и так сегодня много плакала, поэтому я не хотел ее снова расстраивать. Но она потянулась и обхватила меня за шею, зажав между нами гитару.
– Спасибо.
– Не за что. – Я откинулся на стуле, отложил гитару в сторону, а потом встал и за локти притянул Мэгги к себе. – Я люблю тебя.
– А я тебя, – ответила она шепотом.
Обняв Мэгги, я взял ее за одну руку, а вторую положил себе на плечо. Я коснулся ладонью ее талии, прижал к себе. Тело мое гудело, велело дотронуться до каждого сантиметра ее кожи. Я пытался отвлечься, пытался удержать свои руки, но они гуляли по ее спине, гладили ее смуглые обнаженные плечи, переплетали пальцы с ее пальцами, – и от этих прикосновений ее кожа трепетала от волнения.
Когда в теплом вечернем воздухе Мэгги бросило в дрожь, я понял, что пора остановиться. Дрожала она не от холода, и я знал, что если не буду держать себя в руках, то попаду в глупое положение.
Пришлось сосредоточиться на том, что происходило вокруг, и отдаться во власть мыслей Мэгги. Она смотрела на своего папу и Фиону и кусала губу, пытаясь опять не расплакаться. Кайл стукнул меня по плечу. Он сжимал в объятиях Линн, которую облепил точно кокон. Он понимающе на меня глянул, будто говоря: «Все образуется».
На Мэгги Кайл посмотрел точно так же, и этот взгляд многое рассказал об их прошлом; о том, как Кайл за ней гонялся, но она ему не поддавалась. И о том, как жизнь расставила все по своим местам, и Кайл отпустил Мэгги.
Я не удивился, когда она оставила меня, чтобы его обнять. Он крепко сжал ее в объятиях, и я услышал его мысли, – услышал, как он благодарен за то, что его молитвы были услышаны. Любить Мэгги он не перестал, но теперь любил ее по-другому. Раньше я завидовал ему за то, что он так много о ней знает, ведь у них было совместное прошлое, но теперь зависть исчезла. Мэгги заслуживала такого друга, как Кайл. Он отличный парень, и муж из него выйдет замечательный.
Когда они отпустили друг друга, Кайл обнял и меня и по-братски похлопал по спине.
– Жаль, что с нами нет Родни, – шепнул он мне на ухо.