Источник флуктуаций — случайности микромира: принципиальная «неопределенность» процессов, идущих на квантовом уровне. Это имманентное свойство природы, непрерывно транслируемое в макромир. Его нельзя устранить. Именно потому, заметим, невозможна тотальная регламентация сложных процессов — ни в экономике, что пыталось осуществить социалистическое хозяйство, планировавшее буквально все, вплоть до производства последней гайки, ни в социальной сфере, о чем свидетельствует недолговечность тоталитарных режимов. Накопление флуктуаций, случайностей, которые невозможно предугадать, приводит в «жестких» структурах к колоссальным дисфункциям и диспропорциям; экономически — к дефициту товаров, к провалам в научных и производственных отраслях, политически — к появлению внесистемных оппозиционных течений: подпольных, партизанских, террористических, разламывающих арматуру власти.
Однако даже в случае грамотного «динамического» управления, опирающегося на обратные связи, гибко реагирующего на изменения внутренней и внешней среды, постепенное накопление флуктуаций все равно происходит. Рано или поздно система приобретает высокую степень неравновесности, характеризующуюся в первую очередь тем, что любое ничтожное отклонение теперь приводит к ее тотальному преобразованию. С точки зрения самой системы — это ароморфоз, переход на качественно иной уровень структурного бытия, а с точки зрения «включенного наблюдателя» (скажем, гражданина конкретной страны), — это системная катастрофа: острый экономический кризис, война, революция, социальные потрясения.
Существует классический пример, поясняющий сказанное. Представим себе, как в советское время, длинную очередь за товаром. Если товара достаточно, значит напряжение невелико, никто не нервничает, система находится в состоянии устойчивого равновесия. Поддерживается порядок: любые попытки пройти без очереди (флуктуации) незамедлительно пресекаются. Вдруг объявляют, что товара на всех не хватит. Причем неясно: закончится ли он сразу же, или на середине очереди, или ближе к ее концу. И ситуация резко меняется. Система при сохранении той же структурности переходит в состояние высокого неравновесия. Возникает неопределенность. Внутреннее напряжение нарастает. Теперь стоит кому-нибудь попытаться пройти без очереди, как это может сыграть роль спускового крючка: вся очередь разрушается, прежняя упорядоченность мгновенно превращается в хаос13.
Сверхчувствительность системы, находящейся в состоянии неравновесия, к самым малым, самым ничтожным отклонениям (флуктуациям) делает невозможным прогнозирование катастрофы. Причиной ее действительно может послужить все что угодно. Даже такие, на первый взгляд, эфемерные колебания, которые при других обстоятельствах не имели бы никакого значения. Пылинка вдруг сдвигает чаши весов. В этом отношении обретает смысл известный исторический анекдот о том, что Наполеон проиграл битву при Ватерлоо исключительно из-за насморка. Если бы не эта ничтожная флуктуация в резко неравновесной ситуации военного столкновения, история Европы была бы другой.
Применительно к нашей теме очень иллюстративен финансовый кризис 1997–1998 гг. в Юго-Восточной Азии. Начался он, как позже отмечали обозреватели, буквально на ровном месте. Зашатавшаяся по каким-то причинам экономика Таиланда подтолкнула Малайзию, Индонезию и Филиппины. Это ударило по Тайваню, где как раз были местные трудности, и спровоцировало кризис национальной валюты в Гонконге. «Поехала» экономика Южной Кореи — начали «осыпаться» рынки всего Юго-Востока. Инвесторы стали в панике изымать капиталы — рухнула спекулятивная пирамида (государственные краткосрочные обязательства), выстроенная российским правительством. Деньги еще быстрее побежали из развивающихся стран — развалился громадный бразильский рынок. Лихорадочные колебания бирж охватили тогда весь мир. Специалисты считают, что удержать от падения экономику США удалось лишь ценой колоссальных усилий14. А ведь все началось в Таиланде — не самом мощном и далеко не самом развитом государстве.
Причем, существенный вклад в динамику неравновесности вносит глобализация. Если раньше, в докомпьютерную эпоху, опасные флуктуации гасились либо государственными границами, либо физическим расстоянием, которое создавало достаточный временной лаг, чтобы принять необходимые меры, то сейчас, в среде «мгновенных коммуникаций», они распространяются со скоростью лесного пожара. Независимо от своего характера, будь то птичий грипп, компьютерный вирус, терроризм, финансовый кризис, они порождают волну, идущую по всему миру. Слабое потрясение где-нибудь на краю Ойкумены оборачивается гигантским обвалом в центре мощной цивилизации.
Та же механика, на наш взгляд, проявляет себя и в череде природных бедствий, участившихся в последние десятилетия. Разумеется, высказывание о том, что антропогенный фактор, технологическая деятельность человека влияет на биосферу Земли, давно стало банальностью. Оно уже интереса не вызывает. Однако, привыкнув к этой банальности, как правило, забывают, что в сильно неравновесных системах, каковой, несомненно, является ныне геодинамика климата, следствие может оказаться намного масштабней причины. Мы, разумеется, не можем выделить исходные «детонирующие» подвижки, приводящие к снегопадам в Европе, которые парализуют движение на дорогах, к засухам и наводнениям, вызывающим голод в слабо развитых регионах мира, к гигантским цунами, вроде того, что недавно обрушилось на берега Таиланда и Индонезии. Вполне возможно, что определить их нельзя даже в принципе. Но мы можем с достаточной уверенностью утверждать, что атмосфера Земли, включая сюда сопряженные с ней гидросферу и литосферу, в настоящее время также сильно разбалансирована, а потому частота и масштабность естественных аномалий имеют тенденцию к возрастанию. Вовсе не исключено внезапное слияние их в единую планетарную экологическую катастрофу.
Это чувствуют даже на благополучном Западе. В частности, английская «Гардиан» пишет: «Официальный Вашингтон словно в рот воды набрал, чтобы, не дай бог, не выдать неприглядную тайну: «Катрина» и «Рита» (разрушительные ураганы, пронесшиеся над территорией США, — АС) — это счет, который предъявляет нам планета за рост выбросов углекислого газа и глобальное потепление. Американцы своими руками создали эти чудовищные штормы! 52 % автомобилей в США — это настоящие «фабрики смерти», выбрасывающие в атмосферу рекордное количество двуокиси углерода. Америка, чье население составляет менее 5 % жителей планеты, потребляет четверть добываемого в мире ископаемого топлива. Почему американская общественность так упорно не желает, чтобы страна подписала Киотский договор?»15.
Вопрос, разумеется, тоже риторический. Вряд ли в рамках индустриализма удастся выстроить надежную защиту против его же отрицательных качеств. Во-первых, как мы уже говорили, любая защита будет ограничена биологическими характеристиками человека, его способностью принимать/исполнять решения, которая в экстремальных ситуациях безнадежно опаздывает. Во-вторых, плотность коммуникативных пересечений в эпоху глобализации столь велика, что возникают самые неожиданные их сочетания. Защиту здесь невозможно создать именно в силу «невероятности» многих серьезных рисков. Эта ситуация описана в повести Станислава Лема «Насморк» (опять-таки — насморк), где сопряжение нескольких разнородных факторов, внешне абсолютно случайных, но неизбежно суммирующихся при определенной линии поведения, приводят человека к трагическому финалу. И в-третьих, при выстраивании сложной многослойной защиты, могущей, по мысли конструкторов, «предусмотреть почти все», флуктуации, случайные отклонения начинают образовываться уже внутри нее самой. Здесь можно снова вспомнить Чернобыль, где катастрофу вызвало именно срабатывание защитных систем, или тот показательный факт, что количество болезней, вызванных применением современных лекарств, уже начинает быть понемногу сопоставимым с количеством болезней природных. То есть, опять — «убивает то, что должно защищать». Выстраивая же «защиту против защиты», то есть громоздя на старый фундамент все новые технологические этажи, мы получаем коллизию, описанную в рассказе уже другого фантаста, Роберта Шекли. Там «страж-птицы», роботы, созданные для предотвращения преступлений, начинают убивать ни в чем не повинных людей, а «страж-птицы» нового поколения, призванные истребить первых «страж-птиц», со своей задачей, конечно, справляются, но попутно принимаются уничтожать и все человечество.
Очевидно, что ждать осталось недолго. Нельзя жить в мире, который непрерывно колеблется под ногами. Нельзя год за годом балансировать на лезвии бритвы. Глобальный технологический обвал неминуем. Первые признаки его уже налицо. Недавно в мирном и спокойном Стокгольме, в уравновешенной Скандинавии, где, как считается, даже в принципе ничего случиться не может, прошла своеобразная репетиция конца света. Из-за пожара в туннеле, несущем электрокабель, десятки тысяч квартир и офисов погрузились во мрак. Подключить к другому источнику питания сеть густонаселенных районов (в общей сложности — около шестидесяти тысяч людей) оказалось технически невозможным. Жители центра провели ночь при свете свечей и масляных ламп. Особенно тяжело пришлось тем, в чьих домах были установлены электроплиты или системы отопления, работающие от электричества. Эти люди оказались начисто оторванными от цивилизации. Причем в первые же часы аварии вслед за отключением света перестали работать также водопровод и стационарная телефонная сеть. А немного спустя, не выдержав резко увеличившейся нагрузки, отрубилась сеть сотовой связи. Несмотря на отчаянные усилия служб спасения, целый ряд предприятий был вынужден объявить следующий день выходным. Была закрыта корпорация «Эрикссон», где работали одиннадцать тысяч служащих, а также все типографии, печатающие выпуски крупнейших шведских газет: «Дагенс Нюхетер», «Свенска Дагбладет», «Афтонбладет», «Экспрессен». Полиция организовала усиленное патрулирование на улицах. Однако криминальные группировки среагировали быстрее. Только в ночь с воскресенья на понедельник и только лишь в благополучной Чисте (один из фешенебельных районов Стокгольма) было зарегистрировано сорок восемь попыток ограбления магазинов и офисов. Член специальной комиссии, занимающейся вопросами обороны страны, Хокан Юльхольт заявил, что ныне вся Швеция может быть выведена из строя самыми разными методами. В том числе — теми, которые раньше во внимание не принимались