Столь горькая дарована планида?
Свое сменил ты, Готфрид, естество,
Не изменив удела моего!
71.
Надежда – незадачливая сводня!
Мольбами не смягчаются сердца!
Тебя смягчить я не смогла сегодня —
Смягчу ли венценосного лжеца?
Ужель так тяжела рука Господня,
Что нудит воина и мудреца
Облечься в неподъемные вериги
Во имя жесточайшей из религий!
72.
Нет, я во всем виню одну Судьбу,
А не тебя, мой рыцарь благородный:
Судьба, убив несчастную рабу,
Поступок совершит богоугодный!
Я помню мать, лежащую в гробу,
Но что тебе до боли безысходной!
Добей меня, страдания умножь —
Я пленница, идущая под нож!
73.
Здесь не к лицу мне оставаться доле,
Из лагеря пора бежать скорей!
Тиран, сидящий на моем престоле,
Протянет щупальца за сто морей.
Мне негде спрятаться в земной юдоли —
Для золота нет запертых дверей!
Я загнана, я смерть повсюду вижу,
Я собственной рукой ее приближу!»
74.
Прекрасная, как ангел во плоти,
Умолкла, гневом напускным пылая,
И, притворяясь, что спешит уйти,
Заплакала, рассерженная, злая!
Досада, спрятанная взаперти,
Потворствовать приличьям не желая,
Фонтаном слезным брызнула из глаз
На щеки – точно жемчуг на атлас!
75.
Рассыпался слезинок дождь невинный
По платью, по груди то здесь, то там,
Прозрачный, розовый до половины,
Подобный розовеющим цветам,
Открывшимся до самой сердцевины
Устам восхода, ласковым устам:
Ты скажешь, небеса росу разлили,
Сплетя венок из юных роз и лилий!
76.
Мгновенье, и внезапный ливень слез,
Ей окропивший щеки, грудь и плечи,
В сердца героев искорку занес,
Зажег их ярче раскаленной печи.
О чудо! Гибелью грозя всерьез,
Горят на солнце водяные свечи!
Сильней самой Природы Гименей,
Он по природе сам себя сильней!
77.
За мнимые страдания сторицей
Армиде воздалось – рыдал теперь
Плебей в Христовом войске и патриций,
И каждый думал: «Готфрид – сущий зверь,
В пещерной тьме он вскормлен был тигрицей:
Такому жизнь красавицы доверь,
И он ее погубит без причины,
Утащит, как волну на дно пучины!»
78.
Роптали, но сказать не смели вслух,
И лишь Евстахий в молодой отваге,
Воспламенив любовью гордый дух,
Заговорил о воинской присяге:
«Мой государь и брат, ты часто глух
К заботам войска и о нашем благе,
Упорствуя, не думаешь порой,
Глаза на нужды общие раскрой!
79.
Путь к отступленью, знаю, нам заказан,
Отсрочить штурм тебя я не зову,
Боец железной дисциплиной связан
В разъезде верховом, в осадном рву,
Но странствующий рыцарь не обязан
Блюсти устав, подобно большинству.
Ужели мы, храбрейшие в Европе,
Для правды не найдем десятка копий?
80.
От слабых женщин отводя беду,
Мы Господу в такой же мере служим.
Господь к нам милостив, когда в аду
Горит злодей, убитый славным мужем.
Клятвопреступника предав суду,
Мы пользу предприятья обнаружим.
Наш долг священный всюду и везде
Невинным девам помогать в беде!
81.
Ах, только не прознали бы в Париже,
Где с благородством, с честью не шути,
Что мы в своем бездействии бесстыжи,
Что храбрых нет у нас и десяти.
Вовеки не было паденья ниже,
Я службу больше не хочу нести.
Отныне без меня трубите зорю! —
Я званья рыцаря не опозорю».
82.
Евстахий стал отстегивать доспех,
Но крепко паладины зашумели:
«С Евстахием нас верный ждет успех,
Вперед на штурм дворцовых подземелий!» —
«Идти я не желаю против всех, —
Промолвил Готфрид, – но предвижу мели
В бездумном вашем плаванье, друзья,
Вам поневоле уступаю я!
83.
Прошу вас помнить о моем совете:
Умерьте пыл!» – и к небу перст вознес,
Взирая с грустью, как в златые сети
Летят герои, опьянев от грез.
Ах, есть ли что-нибудь на белом свете
Недостижимое для женских слез!
На каждое влюбленное сердечко
Надета сладкогласная уздечка.
84.
Вернуть Евстахий странницу велит
И говорит с напыщенным величьем:
«Падет к ногам твоим измаилит,
Попросишь – втрое помощь увеличим!»
Взглянула – и небесный свет разлит
Над слезной дымкой по щекам девичьим:
Влюбленный луч, заботлив, золотист,
К заплаканным щекам поднес батист:
85.
«Спасибо, братья, за добросердечье,
Любовь к Христу во мне все горячей,
Вас будет славить племя человечье!» —
Слова ее журчали, как ручей,
И жестов бессловесных красноречье
Затмило пафос пламенных речей.
Армида с ролью справилась неплохо —
Глупцы не заподозрили подвоха.
86.
Счастливым случаем ободрена,
Коварный замысел Архизлодея
Осуществить торопится она:
Ничем, по сути дела, не владея,
Красой добиться большего должна,
Чем колдовством Цирцея и Медея,
Волшебным убаюкать голоском
Толпу, идущую за ней гуськом.
87.
Наукой обольщения могучей
Вольно колдунье завлекать сердца,
В запасе у нее на каждый случай
Иное выражение лица:
То смотрит исподлобья туча тучей,
То шутит и смеется без конца.
Разгорячившихся удержит в шорах,
Ленивым не дает забыть о шпорах.
88.
И ежели какой-нибудь простак
Взбрыкнет, любовную срывая сбрую,
Ему колдунья улыбнется так,
Что упряжь он возьмет себе вторую
И в предвкушенье ласковых атак
Прошепчет: «Я чертовку очарую!»
Растает неуверенности лед,
Надежда в облака стремит полет!
89.
Иное дело, если волокита
Летит, как парусник на всех ветрах.
Такому, оглядев его сердито,
Она внушит подобострастный страх,
Но даже в нем надежда не убита:
На жалость уповает вертопрах,
Захваченный счастливою погоней —
Чем холодней она, тем он влюбленней!
90.
То вдруг от шумных сборищ вдалеке
Стоит и, кажется, вот-вот заплачет,
Но ни одной слезинки на щеке —
Притворным горем рыцарей дурачит!
А рядом плачет войско и в реке
Соленой жалостные слезы прячет:
Там наконечники смертельных стрел
Закаливает ветреный пострел.
91.
То неожиданно развеселится,
От пылкого вниманья без ума.
Надеждой снова озарились лица,
Вокруг живые речи, кутерьма,
А прежние страданья – небылица!
Сквозь толщу туч, которую сама
Она в сердцах поклонников сгустила,
Ее глаза горят, как два светила!
92.
Воркует хохотунья посреди
Безумцев, от двойного счастья пьяных,
И душу вырывает из груди
У тех, кто, корчась в муках постоянных,
От ревности умрет, того гляди.
Амур не слышит воплей покаянных:
Любовь расщедрилась на жёлчь и мед —
Не хворью, так лекарствами доймет!
93.
Не знают, плакать им или смеяться,
Поклонники меж пламенем и льдом,
На что им уповать, чего бояться,
Они догадываются с трудом.
Так дергают за ниточки паяца —
На пытку сетует он со стыдом
И слышит в завереньях бесконечных:
«Я не искушена в делах сердечных!»
94.
Скрывая стужу в сердце и очах,
Замрет плутовка, опустив ресницы.
Любой бы сад от холода зачах,
Но щеки девы ярче багряницы. —
Так иней загорается в лучах
Новорожденной розовой денницы,
Армида равнодушна к похвалам —
Стыдлива, но с презреньем пополам!
95.
Поклонника любовных песнопений
То избегает, то зовет она,
Его признанья выслушав и пени,
Вдруг гонит прочь, как будто смущена.
В отчаянье охотник, лошадь в пене:
За дичью он гонялся дотемна,
А хитрая лисица где попало
Его водила и потом пропала.
96.
Смирился с рабством старый ротозей
И юноша совсем еще незрелый,
Был Купидон среди ее друзей —
Он с радостью вручил ей лук и стрелы.
Так в древности был побежден Тезей
И Ахиллес, в любви поднаторелый.
Не стоит удивляться, что проник
В Христово войско ловкий озорник!
Ринальд внезапно перед ним возник,
Он ярость сдерживать не в силах боле…
Песнь пятая
1.
Влюбляет армию в себя Армида,
Страданья, чувства для нее ничто,
Пойдут с колдуньей хоть под свод Аида
Уже не десять латников, а сто!
Такое предприятье – не для вида —
Возглавить должен кто-нибудь, но кто?
От полководца рыцари удачи
Ждут разрешенья каверзной задачи!
2.
Ключ подыскало небо к тайнику
И подсказало выход суверену:
Пусть сами воины в своем полку
Найдут Дудону павшему замену.
«Беды на войско я не навлеку
И самолюбья братьев не задену», —
Так он решил, передоверив труд
Тому, кого они же изберут.
3.
Он рыцарей созвал и властным тоном