Тем временем Армида поутру
Выходит вербовать себе подручных,
Пьянеют крестоносцы на пиру
Улыбок и посулов сладкозвучных.
А на закате к своему шатру
Зовет двух компаньонок неразлучных
И кавалеров двух – всю ночь они
О чем-то шепчутся и жгут огни.
61.
Попасть нетрудно к чаровнице в сети —
Пленит любого молодости цвет!
Другой такой красавицы на свете
Вовек не будет, не было и нет.
Поймались без труда на плутни эти
И юноша, и старый сердцеед,
Лишь Готфриду, чья ветреная паства
Катилась в блуд, ее претили яства.
62.
Его не привлекала сладость слов:
Так, стаю пролетающую клича,
Впустую сыплет зерна птицелов,
Не зная, что сыта его добыча.
Паря на высоте среди орлов,
Благочестивец не услышал клича
Любовного – обманный блеск померк,
Он пищу недуховную отверг.
63.
Не помышляя о земных соблазнах,
Чурался праведник ее затей.
Напрасно в обликах разнообразных
Она к нему являлась, как Протей.
Ледовый панцирь в россыпях алмазных
Разбился бы на несколько частей
От стрел любви, но, Господом хранимый,
Стоял он тверд, с пути неустранимый.
64.
Красавица привыкла, что сердца
Сдаются, стоит повести ей бровью,
А тут от гнева нет на ней лица,
Недолго эдак повод дать к злословью!
В конце концов другого храбреца
Она решает покорить любовью:
Так полководец, испытав афронт,
Бросает армию на новый фронт.
65.
Танкреда победить ей было нечем:
Вторая страсть не прижилась бы в нем,
Влюбленный не готов был к новым встречам,
Былым подогреваемый огнем.
Так новый яд мы прежним ядом лечим
И чувство нерожденное клянем.
Влюбилось в деву войско боевое,
Не подчинились только эти двое.
66.
Горюет вожделения сестра,
Что не очаровала жертвы главной.
И все же удалась ее игра,
Игра улыбками и речью плавной.
Армида чувствует: бежать пора,
Чтоб не прослыть обманщицей бесславной:
«Вдали от этих мест, в другом краю
Я вас в другие цепи закую!»
67.
Убраться прочь не терпится плутовке
И увести в неволю лучший взвод.
За робость выдав тайные уловки,
Идет она в собранье воевод:
«Нет времени у нас для подготовки,
Мой государь, боюсь я, что вот-вот
Тиран прознает о союзе нашем,
Под дудку мы его тогда запляшем!
68.
Боюсь, как бы невнятный гул молвы
И внятные шпионов донесенья
Не помутили царской головы. —
Пошли солдат для моего спасенья!
И если правду говорят волхвы,
Что, на земле оставив опасенья,
Мы, чистые, пред Богом предстоим,
Народ мой станет данником твоим!»
69.
Ответил вождь: «Не всуе дал я слово.
Ты будешь признана своей семьей,
Но, вижу, на меня ложится снова
Обязанность безумцам быть судьей».
Разбушевалось воинство Христово,
Обманутое хитрою змеей:
В отряд Армиды рыцари просились
И от упрямой ревности взбесились.
70.
Ей жаль, что предприятья сорван срок,
Сменить решила тактику красотка:
Амур стал слишком в талии широк,
Спустить жирок ему поможет плетка.
Глупцам на пользу ревности урок. —
Так жеребец бежит легко и ходко,
То сзади подгоняемый хлыстом,
То привлеченный пляшущим хвостом!
71.
Улыбки раздает она по кругу,
Искусные выделывает па,
И рыцари завидуют друг другу
И на успех надеются сглупа.
Взять под седло, надеть на них подпругу
Мечтает мудрый Готфрид, но толпа
Брыкается, как вздорная кобыла,
Ее взнуздать бы, да не тут-то было!
72.
Обидеть он не хочет никого,
Уверенный в их силе и отваге,
Но раздражается, что большинство
О наивысшем позабыло благе.
«Мое решенье, братья, таково:
Пусть добровольцы на клочках бумаги
Свои напишут четко имена
И случаю доверятся сполна».
73.
Глупцы, не видя в проволочках прока,
Бросают жребии в пустой сосуд
И, подчиняясь самовластью рока,
Его для справедливости трясут.
Сперва Артемидора из Пемброка,
Затем Герарда выбрал высший суд,
Закончив первый раунд Венцесласом,
Смеясь над фалалеем седовласым.
74.
Какая ревность вспыхнула в умах
У тех, кто не пойдет за дщерью ада!
Сосуд опять трясут, и каждый взмах
В сердца, шипя, роняет каплю яда.
Чья участь будет решена впотьмах?
Примолкло войско, не спуская взгляда
С того, кто свитки достает со дна
И новые читает имена!
75.
Вильгельм из Руссильона стал четвертым,
За ним Рудольф, и Генрих, и Гаскон,
И Ульрик с Ольдриком, рубакой тертым, —
В Баварии княжил он испокон
Веков, затем Рамбальд, друживший с чертом:
Христовой церкви он презрел закон.
Он мнил, что страсть все может перевесить. —
Так рыцари дошли до цифры десять.
76.
Отвергнутые молят: «Повзрослей,
Амур, не уступай меня Фортуне!
Как мог ты ей позволить, дуралей,
Размахивать кувшином из латуни!» —
Запретный плод других плодов милей,
Колдуньи чары не пропали втуне,
Решили рыцари: «С приходом тьмы
К Армиде присоединимся мы.
77.
Пускай в дороге мы погибель встретим,
Мы верность нашей даме сохраним!» —
То с тем она прощается, то с этим,
А дурню верится, что только с ним!
По очереди, точно малым детям,
Внушает: «Милый, кто с тобой сравним!» —
А десять избранных, надев доспехи,
Мечтают о совсем ином успехе.
78.
Напрасно слово истины простой
Несет им Готфрид по-отцовски, чутко,
Напрасно там и здесь твердит: «Постой,
Завоеванье Сирии не шутка!
Для басурманки клятва – звук пустой!» —
Сердца не слышат доводов рассудка.
«Что ж, – рассуждает вождь, – вам в путь пора,
Не ждать же, в самом деле, до утра!»
Уходят рыцари за чаровницей
По манию любовной ворожбы.
В цепях за триумфальной колесницей
Так тянутся плененные рабы.
79.
Уходят рыцари за чаровницей
По манию любовной ворожбы.
В цепях за триумфальной колесницей
Так тянутся плененные рабы.
За ними вслед безмолвной вереницей,
Оставив стан на произвол судьбы,
Другие в ночь уйдут без понуканий:
Их смерть потащит словно на аркане.
80.
Сперва Евстахий тайною тропой,
Чуть смерклось, поспешил вослед царевне.
Слепою ночью проводник слепой
Водил безумного пустыней древней,
Покуда с разудалою толпой
К утру он не столкнулся у деревни,
Где рыцари и Арбилана дочь
Под нищим кровом скоротали ночь.
81.
Рамбальд ему навстречу вышел грозно,
Евстахия узнал он по гербу:
«Повороти коня, пока не поздно,
Не то тебе я череп расшибу!» —
«Я здесь, – ответил принц амбициозно, —
Чтоб за обиженных вступить в борьбу!»
Рамбальд взревел: «Ты мне заплатишь кровью!
Кем избран ты?» – и услыхал: «Любовью!
82.
Любовью избран я, Рамбальд, а ты
Удачей – чем Венеры выбор хуже?» —
Вскипел Рамбальд: «Слова твои пусты,
Тебе нет места, говорун досужий,
Под флагом венценосной сироты.
Ты самозванец и наглец к тому же.
Наглец проучен будет наконец!» —
«Тебе ль учить меня?» – съязвил юнец.
83.
«Кому ж еще!» – взъярился франк безбожный
И грудью двинулся на молодца.
Не дрогнул принц: «Дрожи, фигляр ничтожный!» —
Но ведьма, истязавшая сердца,
Клинки вернуть им повелела в ножны:
«Вы мне нужны при взятии дворца!
В бою не помешает лишний конник,
А у меня прибавится поклонник.
84.
О том, что много вас, не сожалей,
Рамбальд, не этот юноша твой ворог.
А ты, Евстахий, подъезжай смелей! —
Мне каждый преданный защитник дорог.
Наследнику великих королей
Я жизнь и честь вручу без оговорок».
Пустилась в путь Армида, и в пути
Отряд влюбленных продолжал расти.
85.
На вновь пришедших войско смотрит косо,
А те являются по одному.
Глупцам советует не вешать носа
Армида: «Я хоть тысячу приму!» —
Взошла заря, свежа, златоволоса,
И, видя, сколько их ушло во тьму,
Чело нахмурил Готфрид, тих и мрачен,
Предчувствием безрадостным охвачен.
86.
Вдруг видит вождь, как в христианский стан
Врывается в клубах дорожной пыли
Гонец – на шлеме выцветший султан,
Измотан скачкой всадник, лошадь в мыле:
«Эскадры лигурийской капитан,
Вильгельм, послал сказать вам, что приплыли
В Ашдод египетские корабли,
Пока мы уходили в глубь земли.
87.
На берег выгрузили наши люди
Из трюмов груду разного добра.
Кто ехал на осле, кто на верблюде,
В дорогу мы отправились с утра,
В песках мы оказались как на блюде,
Кочевник выскочил из-за бугра!
Отпор противнику мы дали слабый —
Живых в неволю увели арабы.