24.
К тому ж еще не выбрал никого
Вождь христиан в соперники титану.
Косилось на Танкреда большинство,
И каждый думал: «Спорить я не стану,
Средь рыцарей достойней нет его!»
Тут шум невнятный пролетел по стану
И, словно с общим мнением знаком,
Свой выбор Готфрид подтвердил кивком
25.
И рек: «Да превозможет муж крещеный
Язычника, да будет ясно всем,
Что великан, Танкредом укрощенный,
Нам более не навредит ничем!» —
Высокой честью искренне польщенный,
Герой потребовал коня и шлем
И поскакал великолепной рысью
К равнине, затененной горной высью.
26.
Спешит на подвиг в истовом пылу
По плоскогорью муж необоримый
И вдруг на ближнем видит он валу
Виденье красоты неповторимой:
Шел дивно к белоснежному челу
Плащ белоснежный, отовсюду зримый.
Так на вершинах снег альпийский бел,
Танкред, поводья бросив, оробел.
27.
Аргант отпор готовит паладину,
А тот давным-давно забыл о нем:
Коня не гонит он на середину
Ристалища – невластный над конем,
Танкред снаружи превратился в льдину,
Внутри пылая гибельным огнем.
Подъехав, замирает в отрешенье
Перед красавицей на возвышенье.
28.
Противника не видя пред собой,
Аргант взъярился: «Не потехи ради,
Неверные, я вызвал вас на бой,
Не то сидел бы в каменной ограде!» —
Танкред на ратницу воззрясь с мольбой,
Двух слов не разобрал в его тираде.
К пустой арене ринулся Оттон:
Упущенное наверстает он!
29.
Он биться вызывался с великаном
И сожалел, что выбран был Танкред.
Вооружась топориком-чеканом,
В седло вскочил он за другими вслед.
Что ж видит он? – безмолвным истуканом
Застыл норманн, насмешкой не задет.
Оттон в волнении нетерпеливом
Воспользовался случаем счастливым.
30.
Летит храбрец на острое копье
Быстрей, чем леопард по горным тропам,
Стряхнув с себя мгновенно забытье,
Танкред следит за бешеным галопом.
«Назад! Сраженье это не твое!» —
Кричит он, но тяжелым конским топом
Призыв его напрасный заглушен.
Ты видел бы, Танкред, как ты смешон!
31.
Побагровел с досады рыцарь бедный,
Давно он не терпел таких обид!
Тем временем миланский принц наследный
Черкесу шлем неистово дробит.
Гремел недолго крик его победный:
Нагрудник нападавшего пробит.
Ломбардец был неопытен и молод,
Ударом сверху щит его расколот!
32.
Не удержался юноша в седле
И наземь полетел в одно мгновенье.
Аргант, подобно каменной скале,
Не дрогнул при жестоком столкновенье.
Над рыцарем, простертым на земле,
Склонился он: «Смотри, какое рвенье!
Сложи оружье и потом хвались,
Что якобы на равных мы дрались!»
33.
«Не тешь себя, Аргант, надеждой вздорной, —
Вскричал Оттон, – судьбе известно, кто
Тебе отмстит за промах мой позорный.
Твой панцирь превратит он в решето!» —
В ответ на этот крик огонь злотворный
Влила в уста Арганта Алекто,
Вскипел язычник: «Экая строптивость,
А я-то думал проявить учтивость!»
34.
Законом чести пренебрег сердар,
Конем на франка пешего наехав.
Тот увернулся и нанес удар
Титану в грудь. Лилась из-под доспехов
Обильно кровь – природы высший дар!
Увы, что пользы от таких успехов?
Дал озлобленью горец шенкелей:
От жгучей раны стал он только злей.
35.
Поводья натянул черкес двужильный
И молнии быстрее сделал круг.
Оттон, застигнутый врасплох, бессильный,
К врагу затылком оказался вдруг.
Бледнея, заглянул в провал могильный
И меч двуручный выронил из рук,
Шагнул, в песке споткнулся неглубоком
И наземь грузно повалился боком.
36.
Стегнул коня злодей, и верный конь
На грудь ломбардцу наступил копытом.
«Мою победу, Готфрид, узаконь,
Врага я одолел в бою открытом!»
Танкреда гневный обуял огонь,
О долге вспомнил он, на миг забытом:
«Я кровью должен смыть свою вину —
Честь рыцарства отныне на кону!»
37.
Вскричал он: «Псам из аравийской степи
Законы не предписаны ничьи.
Тарантула гнусней ты и свирепей,
Горьки победы грязные твои!
В каком воспитывался ты вертепе,
Не ведая ни рода, ни семьи?
В лесу среди себе подобных зверствуй! —
Где ты, Аргант, учился изуверству?»
38.
Спесивцу оскорбителен вопрос,
Себе он губы искусал от злобы,
Но вместо издевательств и угроз
Рычанье рвется из его утробы.
Так ужасает грохот горных гроз,
Так завывает волк во тьме чащобы,
Не в силах скрыть звериного родства,
Аргант с натугой изрыгал слова.
39.
Растут в сердцах противников две бури,
Не пробуй удержать их на цепи!
Два всадника на бешеном аллюре
Помчались друг на друга по степи.
О Муза, исступленьем гневных фурий
Мой голос исступленный укрепи!
Так, чтобы отзвуки угроз взаимных
И лязг мечей в моих гремели гимнах!
40.
Несутся скакуны богатырей,
Крюкастым копьям ветер не перечит,
По веткам рысь не прыгает быстрей,
Быстрей не падает на землю кречет.
У иноходцев пламя из ноздрей.
Арганту в шлем копье нормандец мечет,
Нормандца в шлем бьет сарацинский вождь,
Летит с небес осколков острых дождь.
41.
Колеблют перекаты громовые
Неколебимую кору земли,
С презреньем к острой стали верховые
Над головами копья занесли,
Грудь с грудью сшиблись кони боевые
И, рухнув, забарахтались в пыли,
Теперь враги в бою сойдутся пешем —
Себя мы новым зрелищем потешим!
42.
Коварной тактике пришел черед,
Следят настороженно друг за другом.
Танкред подался вспять, Аргант – вперед,
Пространство узкое обходят кругом.
Один откроется, другой замрет,
И в каждом шаге твердом и упругом
Таится смерть, как в танце роковом:
Не видно мастера за мастерством!
43.
Подставить щит не удалось Танкреду,
Удар – и кровью бок его согрет!
Но рано нехристь праздновал победу:
Отбив клинок, настиг его Танкред
И по багровому увидел следу,
Что царский не оправится клеврет.
Нет, бдительность нельзя терять барону —
Он начеку, он держит оборону!
44.
Смотрел Аргант с брезгливою тоской
На кровь, текущую из-под кольчуги,
И от обиды рев издал такой,
Что вся округа замерла в испуге.
Он поднял меч бестрепетной рукой
И, жуткие описывая дуги,
Врагу собрался голову снести,
Но был в предплечье ранен до кости.
45.
Так загнанный медведь на задних лапах
Качается с рогатиной в боку
И, крови собственной почуя запах,
Поднявшись, ломится по сосняку.
В его утробном рыке, в шумных всхрапах
Охотник слышит смертную тоску.
Не мыслит защищаться мусульманин —
Идет на меч, бесстрашьем отуманен.
46.
Он ожил, он позор искупит свой,
Забыл о боли витязь сарацинский,
Кругами мощными над головой
Легко булат вращает исполинский.
Танкред, боясь атаки лобовой,
Пережидает натиск сатанинский.
С чудовищем сражаться мудрено:
В нем сила с храбростью слились в одно!
47.
Надеется Танкред, что натиск ярый
В конце концов утихнет сам собой.
Шажками мелкими, сухой, поджарый,
Врага обходит, не вступая в бой,
Но видит, что бессчетные удары
Летят без передышки, вразнобой.
Терпение на миг теряет краткий
И поддается опьяненью схватки.
48.
От ярости враги сильней вдвойне,
Им больше голос разума не внятен,
На шлемах, на искромсанной броне
Не сосчитать пробоин, трещин, вмятин.
Сошлись, чтобы сражаться наравне
На поле, мокром от кровавых пятен.
Гремя, сверкают грозные мечи,
Как в небе гром, как молнии в ночи!
49.
Две рати, точно в цирке многолюдном,
По сторонам ристалища стоят,
Следят за боем с ужасом подспудным,
Тревогой и надеждой дол объят.
Молчаньем связанные обоюдным,
В душе волненье зрители таят.
Не шелохнется ни один на кромке,
И только слышен стук сердец негромкий.
50.
Сомнений не осталось, что враги
Друг друга умертвят в слепой отваге,
Но вскоре ночь спустилась, и ни зги
Дерущимся не видно в полушаге.
Гонцу Клоринда крикнула: «Беги,
Пора поднять нам перемирья флаги!» —
Франк Аридей и сарацин Пандор
Выходят на поле пресечь раздор.
51.
Клинки, как в Древнем Риме или Спарте,
Жезлами миротворцы развели
По букве строгих кодексов и хартий,
Чье право признают и короли.
Пандор был краток: «В боевом азарте
Вы собственную храбрость превзошли!
Теперь остыньте и, размыслив здраво,
Ночному отдыху верните право.
52.
Нам светлый день дарован для труда,
А ночь мила покоем бивуака,
Войны незримой подлость нам чужда!» —