Наш рыцарь вздрагивал при каждом звуке.
Луна бледнела в тусклой синеве,
Глухих тропинок высветив излуки.
По ним Танкред направился туда,
Где в бездну с шумом падала вода.
25.
Там из расселины ручей прозрачный
Сбегал блестящей змейкой по холму.
Танкред, придавленный тоскою мрачной,
Клоринды имя выкрикнул во тьму.
Увы, в глуши скрываясь буерачной,
Одно лишь эхо вторило ему,
И, по вершинам скал разлив сиянье,
Взошла заря в пурпурном одеянье.
26.
За неудачу небо он корит,
Уверенный, что лес его морочит,
Он злобой против каждого горит,
Кто имя персиянки опорочит.
«Пора вернуться, – разум говорит, —
Язычник поединка не отсрочит.
Совсем немного остается дней
До испытанья кто из вас сильней».
27.
Опять по горным скачет он дорогам
И слышит звон копыт в густом леске,
Наездника он зрит в обличье строгом,
С мечом у пояса, с хлыстом в руке
И с перекинутым за плечи рогом.
Признав единоверца в чужаке,
Танкред спросил его по-итальянски:
«Как мне вернуться в лагерь христианский?»
28.
«Туда и сам направлен я с письмом
От Боэмунда», – паладин ответил.
Танкред во взгляде не прочел прямом
Подвоха, счастлив, что посланца встретил
От дяди. Долго к замку над холмом
Они скакали. День еще был светел,
Но солнце в предзакатном багреце
В зловонном повторялось озерце.
29.
В свой рог посланец протрубил, и плавно
Спустился на цепях подъемный мост.
«Виконт Козенцы отобрал недавно
У персов этот варварский форпост!
Здесь ночь и бурю переждем мы славно». —
Смотрел Танкред при свете первых звезд
На замок, выстроенный над болотом:
Он неприступным высился оплотом.
30.
Танкред подозревает западню,
Но с юности привычный к виду крови
И к виду смерти по сто раз на дню,
Не отшатнулся, не нахмурил брови.
Булату доверяя и коню,
Застыл еще спокойней и суровей.
Бой с моджахедом предстоял ему,
И приключенья были ни к чему.
31.
Танкреда зазывает провожатый
В ограду, но колеблется герой.
Тяжелыми сомненьями объятый,
Стоит по стремена в траве сырой.
Из отпертых ворот на мост горбатый
Внезапно рыцарь выбежал второй.
Мечом размахивая обнаженным,
Слюной он брызгал с ликом искаженным:
32.
«Под сень Армиды, проклятую сень,
Забрел ты, помышляя о ночлеге.
Оковы на ноги себе надень
И не мечтай отныне о побеге!
В твою темницу не заглянет день,
Из множества получишь привилегий
Ты привилегию истлеть в тюрьме,
Но есть спасенье и в тюремной тьме!
33.
Распятого не кланяйся иконе!» —
Танкреду голос франка был знаком,
Он по щиту Рамбальда из Гаскони
Узнал – к Армиде тот ушел тайком,
О христианском позабыв законе,
И жил отныне в замке шельмовском,
Поборник истый азиатской гнуси,
Хотя ходил в плаще, а не в бурнусе!
34.
Негодованьем праведным горя,
Сверкнул герой глазами на Иуду:
«Танкредом прозываюсь я не зря!
Вероотступников громил я всюду,
Сквернителей святого алтаря,
Покуда жив, громить их дальше буду!
Над злобными антихристами суд
Свершу я, гнева Божьего сосуд!»
35.
При имени, покрытом вечной славой,
Изменник побледнел как полотно,
Но в руки взял себя: «Твой труп безглавый, —
Вскричал он, – сразу не уйдет на дно!
Во рву, гордыню проглотив, поплавай!
Твою башку я, как заведено,
В подарок Готфриду пошлю в корзине —
Пускай глазеют на нее разини!»
36.
Так угрожал дрянной комедиант,
Во мраке стоя на мосту подъемном,
И вдруг, подобно тысячам гирлянд,
Подобно факелам в театре темном,
Блеснул за бриллиантом бриллиант —
Огни над замком вспыхнули огромным.
Невидимая в темноте кулис,
На них Армида смотрит сверху вниз.
37.
Клинок из ножен вынул рыцарь Божий,
Но видит, что противник по мосту
Идет к нему пешком. Тогда он тоже
Сошел с коня. Сияли на свету
Доспехи недруга. На них без дрожи
Смотрел нормандец, преданный Христу.
Рамбальд, убийца, дьявол совершенный,
Надвинулся, крича как оглашенный.
38.
Гасконец прикрывается щитом,
Передвигаясь мелкими шагами,
Подскочит и попятится потом.
Танкред, следя за быстрыми кругами,
Ступает по камням перед мостом
От долгой скачки сбитыми ногами.
Отпрянет, сделав выпад, и не раз
Мечом Рамбальду целит между глаз.
39.
Танкред, врага к себе не подпуская,
По самым уязвимым бьет местам,
Где жизнь сосредоточена людская.
За каждым мощным взмахом по пятам
Нормандца брань летит нехвастовская:
Гасконец ловок – он то здесь, то там
Парирует удары быстрой стали,
Врасплох они поганца не застали!
40.
Танкреду уступает в быстроте
Рамбальд, его оружье – оборона!
Не счесть царапин на его щите,
Расколот шлем преступного барона,
Но прежнему собрату во Христе,
Как ни потел, он не нанес урона.
Порывы страсти вкупе со стыдом
Едят христопродавца поедом!
41.
Беспомощностью собственной взъяренный,
Он щит бросает наземь и, двумя
Руками меч подъяв необагренный,
Танкреду по наплечью бьет плашмя.
Колотит с мощью удесятеренной —
Пластины распадаются, гремя.
Он туловом стальным врага таранит
И в левый бок немилосердно ранит.
42.
По шлему рыцаря ударил он,
Но медь не раскололась от удара,
Катался в черепе Танкреда звон,
Тяжелый, как внутри пустого шара.
Нормандец зашатался, оглушен,
Но боевого не утратил жара.
Он пламя на Рамбальда изрыгал
И громким скрежетом зубов пугал.
43.
Отпрянул нехристь и обмяк со страху,
От молнийного взора сам не свой.
Он слышит свист меча, молясь Аллаху,
Он чует в сердце холод гробовой,
Он увернулся, и Танкред с размаху
Ударил по опоре мостовой.
Рамбальд летящие увидел щепки
И поспешил обратно в замок крепкий.
44.
Бежит он через мост над озерком,
Танкред надеется догнать гасконца,
Врага пугает поднятым клинком,
Вот-вот пронзит он идолопоклонца,
Вот-вот расправится с еретиком,
Как вдруг лучи искусственного солнца
Струиться перестали с вышины —
Ни звезд на черном небе, ни луны.
45.
Жезлом взмахнула ученица мага,
И беглеца сокрыла темнота.
Танкред на ощупь, как слепой бродяга,
Спускается с подъемного моста.
В какой капкан ведет его отвага?
Беду он осознал, когда врата,
Скользя по мху, заваленному дрязгом,
За ним с чугунным затворились лязгом.
46.
В Комаккьо, где береговой изгиб
Являет безотрадную картину,
Случалось видеть мне, как стаи рыб
От бурь в спокойную уходят тину.
Однако выплыть из-под мощных глыб
Назад через природную плотину
Не удается бедным никогда:
Впустив, не выпускает их вода.
47.
В такую западню попал скиталец,
В такую необычную тюрьму,
Несокрушимую для стрел и палиц,
Навеки погруженную во тьму.
Напрасно двери сотрясал страдалец,
Гремящий глас ответствовал ему:
«Тебе твой гордый норов не союзник,
Смирись, Армиды злополучный узник!
48.
Здесь заживо сгниешь ты посреди
Гниющих жителей глухого склепа!» —
Нормандец, подавляя стон в груди,
Молчал и сам себе шептал свирепо:
«Танкред, чужим святыням не кади!
За низменною страстью шел ты слепо.
Пусть прозябать без солнца тяжело,
Не это самое большое зло!
49.
Куда страшней, что от меня темница
Лучи иного солнца утаит,
С возлюбленной мне не соединиться
В краю, где битву проиграл Аид.
Немногих дней минует вереница —
Мне скоро бой с Аргантом предстоит!
Я долгом пренебрег и вечным раем,
Я всеми по заслугам презираем!»
50.
На сердце рыцарю за шрамом шрам
Наносит Честь вслед за любовным шрамом.
Тем временем Морфей по вечерам
С Аргантом не справляется упрямым.
Бездействие для великана – срам!
Кровавым опьяняясь фимиамом
И раны незажившие кляня,
Он пятого ждет не дождется дня.
51.
Глаз не смыкает в возбужденье диком
Всю ночь последнюю измаилит,
Вскочил, когда еще над горным пиком
Был мрак непроницаемый разлит.
Оруженосца будит зычным криком,
Подать доспехи лучшие велит,
Ему царем врученные когда-то,
Признанья знак, почетный для солдата!
52.
Тяжелый панцирь с легкостью надел,
Привесил меч старинного закала,
Незатупившийся от ратных дел.
Бугристый торс кольчуга облекала.
Так ни одна комета, в наш предел
Попавшая, доселе не сверкала
И молнией не рассекала тьму,
Пророча гибель царствам и чуму.
53.
Орла-стервятника смотрел он зорче,
Белками кровожадными крутя,