Кто царствам предпочел венец терновый,
Кто в дольний мир, как повелела твердь,
О смерти весть принес, поправшей смерть!
9.
И к вам, чье вещее перо расскажет
О рае, и к воспринятой Христом
Служанке, чьим усердьем скарб не нажит,
Но обретен покой в углу простом,
К вам, послушницы, чью невинность cвяжет
Брак с Господом на пиршестве святом, —
Великомученики, к вам взываем:
Ваш вызов кесарям незабываем!»
10.
Звучал победно праздничный хорал,
Извивами кортеж тянулся длинный,
Все выше он и выше забирал
Вверх по Горе Масличной, где маслины
Росли от века, где не замирал
На дне Иосафатовой долины
Ни на минуту яростный поток
Под башней, обращенной на восток.
11.
Приблизилась процессия к ущелью,
От песнопений вздрогнули холмы,
Как будто под высокой цитаделью
Незримый хор в листве запел псалмы,
Как будто, странствуя по подземелью,
Запело Эхо из пещерной тьмы,
И гулко повторял провал бездонный
То имя Иисуса, то Мадонны.
12.
Магометане с крепостной стены
За зрелищем следили небывалым,
Но очень скоро чада Сатаны
Наскучили нездешним ритуалом.
Истошно заорали крикуны,
Так, что долина вздрогнула под шквалом
Издевок, оскорблений и угроз,
В ответ им гул в груди Сиона рос.
13.
Но град насмешек над святым молебном
Звучал ничтожней карканья ворон,
С высоким пением богослужебным
Не справился разбуженный Кедрон.
Летящим со стены камням враждебным
Не отвечал гвардейский эскадрон.
Молитву персы не смогли нарушить —
Псалмы пришлось язычникам дослушать.
14.
Алтарь воздвигли франки на горе —
Стол пастырский в резьбе и золоченье,
Два факела зажгли на алтаре,
Прекрасном в жертвенном своем свеченье.
В молчанье очи возведя горе,
Стоял Вильгельм в парадном облаченье,
Раскрылись покаянные уста:
Епископ славил Господа Христа.
15.
Князья вблизи внимают литургии,
Уходят вдаль ряды солдат простых:
Любуясь на потиры дорогие,
Не слышат ратники молитв святых.
И те нектар вкусили, и другие.
Спустилась медленно с холмов крутых
Процессия, объята новым рвеньем,
Горда апостольским благословеньем.
16.
К шатру командному, за частокол,
Вернулся Готфрид в окруженье знати.
В глазах людей он преданность прочел.
Велел им разойтись и на закате
Вождей созвал за пиршественный стол
Наиглавнейших в христианской рати,
Князей по родословной разместив,
И Гвельфа усадил насупротив.
17.
Покончив быстро с голодом щемящим,
Для рыцарей естественным вполне,
И жажду сидром утолив шипящим,
Вождю внимали франки в тишине:
«Осадные машины мы подтащим
Перед рассветом к северной стене
И штурм начнем, а нынче дайте отдых
Полкам своим, прославленным в походах!»
18.
Глашатай с громогласною трубой
Войскам приказ зачитывает строгий:
«Готовьтесь завтра утром выйти в бой!»
Молчат солдаты, сидя на пороге,
Оружье чистят и, само собой,
О близкой смерти думают в тревоге.
Но знает ночь: с работой до утра
Ей перемирье заключить пора.
19.
Еще на небе не зажглись рубины,
Еще не взрезал землю острый плуг,
Еще пастух под клекот голубиный
Овец не выгнал на росистый луг,
Еще охотник из лесной ложбины
На уток не успел нацелить лук,
Когда, стократно повторен горами,
Призыв «К оружью!» грянул над шатрами.
20.
«К оружью!» раздалось со всех сторон,
Тысячеустый клич взлетел над долом,
Встает за эскадроном эскадрон,
Выходит Готфрид к ним, но не в тяжелом
Стальном нагруднике – по виду он
Легионер в плаще короткополом.
В походный штаб за Готфридом зайдя,
Седой Раймунд едва узнал вождя.
21.
Намеренья его мгновенно стали
Товарищу бывалому ясны:
«Где панцирь твой из богатырской стали,
Где крепкий шлем, пригодный для войны?
Броней издревле рыцари блистали,
Им бранные доспехи не тесны,
Я вижу, что, идя на штурм разгромный,
Ты, герцог, возмечтал о славе скромной.
22.
Карабкаться по крепостной стене
Зовет тебя безумная отвага
С простыми ратниками наравне —
Откуда у тебя к смиренью тяга?
В живых остаться на святой войне
Ты для всеобщего обязан блага!
Молюсь я, чтобы Бог от смерти спас
Того, кто думать облечен за нас!»
23.
Ответил храбрый муж: «Когда в Клермоне
Великий Урбан дал мне этот меч,
Служить повелевая не мамоне,
А Богу и за Бога в землю лечь,
Поклялся я без лишних церемоний,
Что если полководцем грозных сеч
Мне выступить когда-нибудь придется,
Во мне солдат заменит полководца.
24.
Займет позицию последний полк,
Я каску островерхую надену
И, христианский исполняя долг,
На неприступную полезу стену
С бойцами вместе». – Он на миг умолк
И снова начал: «Должно суверену
Хранить присягу, веря в Божий суд —
Меня от смерти Небеса спасут!»
25.
Идут за Готфридом князья и принцы,
И средний брат вождя, и младший брат,
В доспехах легких, словно пехотинцы.
На северной стене у низких врат
Феллахи из египетских провинций,
Прибывшие спасать священный град,
На выступ вышли, плохо защищенный,
К Медведице Полярной обращенный.
26.
Сюда, на самый слабый бастион,
Согнал сограждан деспот престарелый,
Поддержкой обеспечив легион,
В походах и боях поднаторелый.
Детей и жен плетьми заставил он
К бойницам камни подносить и стрелы,
С кипящим маслом подвозить котлы
И чаны, полные густой смолы.
27.
Три камнемета на участке этом
Сельджуки укрепили между тем,
По пояс высился над парапетом
Султан, огромный, словно Полифем.
На фоне неба черным силуэтом
Аргант воздвигся, страх внушая всем.
На башне угловой, на плоской крыше,
Клоринда место заняла повыше.
28.
Клоринда достает из-за спины
Стрелу с великолепным опереньем,
На крепкий лук невиданной длины
Кладет ее, гордясь орлиным зреньем.
В просвет между зубцами, со стены,
Следит за воинским столпотвореньем.
Такой Диану древний грек узрел
На гребне облачном с колчаном стрел.
29.
От башни к башне по стене зубчатой,
По грудам камня, щебня, кирпичей
Снует порфироносный соглядатай,
Стараясь все учесть до мелочей.
Слова для черни, ужасом объятой,
Найдет, но промах не простит ничей.
В мечетях женщины, молясь лжебогу,
Выпрашивают для мужчин подмогу:
30.
«Господь наш, выбей у врага копье,
От франка огради ворота в крепость,
Он имя непорочное твое
Оклеветал, уйми его свирепость!» —
Так выли женщины, но их вытье
В тот день являло сущую нелепость:
Войска к решенью боевых задач
Готовил Готфрид под гееннский плач.
31.
Стратег искусный, два полка пехоты
На флангах он поставил под углом,
Расположил по центру камнеметы,
В стене наметил будущий пролом.
Подвез к орудьям глыбы, ядра, дроты —
Он брать привык уменьем – не числом!
Под самой крепостью усеял склоны
Ужасными игрушками Беллоны.
32.
Велел к атаке протрубить сигнал,
Охрану поручив кавалеристам,
Толпу сирийцев с брустверов согнал,
Участок нужный указав баллистам.
На цитадель обрушил арсенал
Болтов, летящих с грохотом и свистом.
Черны зубцы в гудящих пламенах,
Защитников все меньше на стенах.
33.
Шагают франки, прячась за машины,
Солдаты из бригады штурмовой,
Как горы без подножья и вершины,
Бегут, сомкнув щиты над головой.
Быстрей, быстрей! И вот уже фашины
Летят во рвы, заросшие травой:
К стене по выложенным сверху бревнам
Идет пехота, точно полем ровным.
34.
Под жарким солнцем в южной той стране
Стоят сухими балки и овраги,
Нагромоздились на нетопком дне
Обломки камня, сучья и коряги.
Алкаст приставил лестницу к стене,
Карабкается вверх в лихой отваге.
Не оробел швейцарец удалой
Под стрелами и льющейся смолой!
35.
Уже взобрался он до половины
Подъема по воздушному мосту,
Лавины острых стрел, камней лавины
Его не настигали на лету,
Когда, во множестве смертей повинный,
Аргант гельвета сбросил в пустоту:
Как из бомбарды, грянул громкий выстрел,
Кавказец глыбу рычагом убыстрил.
36.
Летел к земле Алкаст быстрей, чем лез,
Живой, лежал он неподвижным трупом.
«Кто следующий? – проревел черкес, —
За крепостным не прячусь я уступом.
Вы под дощатый заползли навес
Сродни четвероногим тварям глупым.
Я с вами поступлю как со зверьем —
Издохните вы в логове своем!»
37.
К хвастливой не прислушиваясь брани,
Щитами от летящих глыб храним,
Идет отряд при головном таране,