И сам я тоже не какой-нибудь
Холоп, взывающий о подаянье,
Прощенный, он искупит злодеянье.
23.
Кто, если не Ринальд, возьмет топор
И вырубит чащобу колдовскую?
Кто ринется на штурм во весь опор,
Кто первым прокричит „Я атакую!“,
Кто с внутренних ворот собьет запор,
Пробив тараном стену городскую?
Во имя Господа верни его —
Верни надежду войска своего!
24.
Для будущего подвига благого
Верни героя под священный стяг,
Племянника верни мне дорогого,
На праздность променял он бивуак.
Поверь, не будет случая другого,
В нем пыл еще геройский не иссяк,
В тебе признает юноша смиренно
Командующего и сюзерена».
25.
Так говорил он, грозен, сановит,
В знак одобренья франки загудели,
И Готфрид принял удивленный вид,
Как будто и не знал об этом деле.
Сказал он: «Небеса не прогневит
Приказ призвать на приступ цитадели
Ринальда, если так угодно вам,
Закон я вашим подчиню правам.
26.
Пусть он из царства роскоши и лени
Вернется, буйство усмиряя впредь,
До осознанья общих устремлений
Мальчишке наконец пора созреть!
Всю правду о волшебном этом плене
Ты вызнай и оправданного встреть.
Тебе решать, кого своим посланцем
Отправить за строптивым итальянцем».
27.
Услышав это, выступил вперед
Датчанин Карл и молвил, глядя строго,
Что порученье на себя берет —
Не испугает храброго дорога!
Уверен Гвельф, что тот скорей умрет,
Чем дрогнет у заклятого порога.
С мечом священным в стан придет Ринальд!
Вторым на подвиг вызвался Убальд.
28.
Убальд, испытывая к знаньям голод,
Пытлив был с малолетства и толков,
Всю землю от равнин, где вечный холод,
До эфиопских выжженных песков
Он обошел и был давно не молод.
Знаток обычаев и языков,
Примкнул он к христианам в Галилее,
И не было лазутчика смелее.
29.
Итак, посланцами назначив двух
Друзей, им отдал Гвельф приказ прощальный:
«Скачите к Боэмунду во весь дух,
К антиохийской крепости наскальной!»
В войсках давно ходил упорный слух,
Что там скрывается беглец опальный.
Уже посланцам выезжать пора,
Как вдруг раздался гневный глас Петра:
30.
«О рыцари, зачем себе на горе
Вы слушаете россказни врагов?
Зачем вам пропасти туманных взгорий,
Неразличимые за сто шагов?
Ступайте к югу, где впадает в море
Река у аскалонских берегов.
Там будет ждать вас давний мой знакомец,
Христовой церкви искренний питомец.
31.
Он слышал от меня и знает сам
О цели, свыше предопределенной,
О миссии, угодной Небесам…» —
Так молвил сединою убеленный
Отшельник, внемля горним голосам.
Молчал Убальд, покорный, изумленный,
Молчал и Карл: он понял, что сейчас
Вещал устами старца Божий глас.
32.
Без лишних промедлений к Аскалону
Посланники направили коней —
К приморскому седому небосклону,
Где воздух с каждым шагом солоней.
С обрыва низвергался вниз по склону
Поток, дробимый ребрами камней.
Невидимого моря заунывней
Он выл, разбухнув от недавних ливней.
33.
Герои на краю горы крутой
Коней едва сдержали оробелых,
И тут явился им монах святой
В венке из падуба, в одеждах белых.
Премудрость жизни, чистой и простой,
В чертах его читалась загрубелых.
Вверх по теченью с посохом в руке,
Как посуху, шагал он по реке.
34.
Молчали рыцари благоговейно —
Так под звездой полярной, в холода,
Крестьянки по замерзшей глади Рейна
Скользят, отталкиваясь ото льда.
Шагал к посланцам схимник чародейно,
Хотя вода и не была тверда:
По зыбкой пене из пучин соленых
Шел на глазах у франков изумленных.
35.
«Задача трудная у вас, друзья, —
Сказал старик, – путь предстоит вам длинный,
Ринальд ушел в безбожные края,
Где правят варварские властелины.
Дорогу к цели укажу вам я
Через моря, и горы, и долины.
Земную вы пересечете грань
И призовете храброго на брань!
36.
Но будет лучше, ежели под сводом
Моей пещеры я открою вам
То, что земных сражений верховодам
Неведомо, но ведомо волхвам!» —
Тут приказал он расступиться водам,
И воды растеклись по рукавам,
Открыв, подобно горному ущелью,
Проход к таинственному подземелью.
37.
Берет посланцев за руку монах,
Спускается по руслу в мир безмолвный,
Неясный свет лежит на валунах,
Так светит ночью диск луны неполный.
Из углублений в каменных стенах,
Из емких впадин набегают волны.
Ручьи, озера, реки и пруды
Отсюда черпали запас воды.
38.
Ганг и Евфрат, и Дон с широким Истром,
Едва рождаясь, льнули к их ногам,
За юным Нилом, за Гидаспом быстрым
Тропа свернула к серным берегам,
Где ртуть, необходимая магистрам
Алхимии для ковких амальгам,
Выплескивалась из щелей в избытке,
Под солнцем мигом застывая в слитки.
39.
На отмелях волшебной той реки
Пылали дивных самоцветов груды,
Бросая огненные языки
На заводи, извивы и запруды;
Краснели амальдины колдовски,
Призывно зеленели изумруды,
Сапфир отсвечивал голубизной,
И гранями сверкал гранат резной.
40.
Идут друзья, от изумленья немы,
Убальд собрался с духом наконец
И вопросил: «Ответствуй, старче, где мы?
Сверкающий не нужен нам венец,
Нам ни к чему браслеты, кольца, геммы,
Куда ведешь ты нас, открой, чернец?
Меж сном и явью призрачна граница,
Быть может, этот брег нам только снится».
41.
Старик в ответ: «Дорогою прямой
В подземную сошли мы кладовую,
Земля рождает все в себе самой,
Для вас я линию береговую
Рассек по-дружески, а вот и мой
Дворец, где я в свеченье существую.
Язычником рожденный в срамоте,
Я заново родился во Христе.
42.
Для таинств и обрядов непотребных
Коцит и Флегетон я не зову,
Нет места Тартару в моих молебнах,
В трудах моих нет места колдовству.
Мне любопытны свойства вод целебных,
Лекарственную я ищу траву
И в ослепительном ночном просторе
Слежу зигзаги звездных траекторий.
43.
Не думайте, что я во тьме сырой
Живу затворником на дне пещеры:
На Кармил я переношусь порой
И на Ливан, где, попирая сферы,
Висит чертог воздушный над горой.
Слежу за ходом Марса и Венеры.
Вращенье сих планет по временам
Скорбь и блаженство предрекает нам.
44.
То облачком любуюсь невесомым,
То черной тучей в дымном хрустале,
То нарождающимся снизу громом.
Смотрю, как буря в неподвижной мгле
Подносит искру к молнийным изломам,
И те трезубцами летят к земле.
Вообразив, что космос мне дарован,
Самим собою был я очарован!
45.
Самонадеянный и молодой,
Науке без остатка отдал дань я,
Я путеводной чтил ее звездой,
Единственным мерилом мирозданья,
Но Петр омыл меня святой водой
И прекратил бездумные блужданья:
О высшем должен думать человек,
Настолько низок наш короткий век.
46.
Наш ум при виде Правды первозданной,
Как птица ночи, солнцем ослеплен.
Я понял это с ясностью нежданной,
Ничтожеством гордыни изумлен.
С тех пор стезей иду я богоданной,
В занятьях светлой верой укреплен.
И тот же и не тот же я отчасти,
Во всем Его я подчиняюсь власти.
47.
Господь – моя скала, моя звезда,
Лишь от Него я чаю воздаянья,
Руками человека иногда
Вершит Он богоравные деянья.
Ринальда из обители стыда
Для новых подвигов и покаянья
Мне вывести судьбою суждено —
Прихода вашего я жду давно!»
48.
Вот наконец вошли они в ущелье,
Где обитал приречный старожил,
Алмазами сверкало подземелье
И множеством золотоносных жил,
Открылись им проходы, залы, кельи,
Себя богатством старец окружил,
Но не твореньем рук, а тем, что щедро
Невидимые порождают недра.
49.
Бесчисленная челядь для гостей
Накрыла стол роскошный на помосте,
Сок виноградных золотых кистей
Искрился в кубках из слоновой кости,
Сверкали блюда фруктов и сластей.
Когда же голод утолили гости,
Сказал старик: «У вас, я знаю, есть
Потребность посильней, чем пить и есть.
50.
Армиды вам давно известны ковы:
Сироткой в христианский стан пришла,
Нашла какой-то повод пустяковый,
Из лагеря полвойска увела.
Велела пленных заковать в оковы
И, как товар, к халифу погнала,
Но по дороге в Газу дерзновенно
Ринальд собратьев вызволил из плена.
51.
Вы знаете, друзья, об их судьбе.
Когда же известили дочь Протея,
Что кто-то помешал ее волшбе,
Что кончилась ничем ее затея,
От горя руки искусав себе,
Кричала чернокнижница, лютея: