Друг дружку окатив фонтаном брызг,
Неимоверный поднимали визг.
59.
Любуясь шелком золотистой кожи,
Застыли путники у тихих вод.
Сердцам смягчаться под броней негоже,
Но уступают рыцари, и вот
Одна шалунья, та, что помоложе,
Открыв нагие груди и живот,
Над зеркалом озерным встала бодро,
Водой едва прикрытая по бедра.
60.
Так из кристальных волн встает звезда,
Предутренние стряхивая росы,
Так Анадиомена без стыда
Из пены вышла, отжимая косы.
Смотрели франки, как бежит вода
По лбу купальщицы златоволосой.
Смутилась дева и присела вдруг:
«Я думала, что ни души вокруг!»
61.
Мгновенно узел распустив тяжелый,
Венчавший золотом ее чело,
Она под мантией широкополой
Исчезла соглядатаям назло.
Был скромен взор притворщицы веселой.
Пусть непрозрачно водное стекло,
Зачем жалеть о красоте телесной?
Не стала дева менее прелестной.
62.
Стыдливо улыбается она,
И краше от стыдливости лукавой
Ее улыбка – дева смущена,
Зарделась и не выступает павой.
Так речь ее приветливо нежна,
Что побежден любой вояка бравый:
«О рыцари, – сказала, – в добрый час
Дорога в щедрый край приводит вас!
63.
Фиал страстей, кипящих в человеке,
Остынет в этой сказочной стране.
Так люди в золотом вкушали веке
Покой с природою наедине.
Здесь благодатный сон смежает веки,
Здесь рыцари в сверкающей броне,
Сжимая меч, на битву не выходят,
В любовных битвах славу здесь находят!
64.
В тиши алькова и в траве густой
Признаете вы плоти верховенство,
О путники, мы вас проводим к той,
Чья страстность – воплощенье совершенства!
Взмолитесь вы: „Царица, удостой
Нас невообразимого блаженства!“
Теперь водой умойтесь из ручья,
Вам подкрепиться надобно, друзья».
65.
Внимают крестоносцы деве юной,
Любуясь танцами ее сестры:
Сродни звучанью лиры сладкострунной
То плавны руки нимфы, то быстры,
Но крепок на сердцах замок чугунный,
От дьявольской спасает он игры:
Нет красоты для франков многогрешней,
Она их трогает, но только внешне.
66.
И если всходит слабости росток,
Как всходит травка на весеннем дерне,
Мгновенно разум, зорок и жесток,
Развратные перерубает корни.
Вступили гордо рыцари в чертог,
Пройдя сквозь строй великолепной дворни,
Сирены, не надеясь на ответ,
На дно нырнули, злясь на целый свет.
Проник ей в душу вздох его глубокий
И в храм любви паломником вступил.
Следят посланцы за игрой альковной
И видят зеркало в листве смоковной.
Песнь шестнадцатая
1.
Внутри дворца лежал, как в круглой чаше,
Взращенный демонами вертоград,
Всех цветников на свете был он краше
В кольце воображаемых оград.
Дивились путешественники наши
На кущи, где за сотней крепких врат
Террасы высились и галереи, —
Дедала не придумаешь хитрее!
2.
Открылись двери с лязгом, и портал
Увлек друзей к земному парадизу,
На створах длинный ряд скульптур блистал,
По ведовскому выкован эскизу.
Дышал оживший под резцом металл,
Лишь дара речи не хватало фризу,
Но присмотрись, и древний барельеф
Заговорит, металла не разъев.
3.
Среди служанок там сидел за прялкой
Алкея отпрыск с раннего утра.
Амур хохочет над судьбиной жалкой:
«Не ты ли небо подпирал вчера?»
Иола грозной палицей, как скалкой,
Поигрывает посреди двора.
Прикрыты плечи девы шкурой львиной,
Излишне грубой для красы невинной.
4.
Напротив, яростней, чем океан,
Напенился залив при полном штиле,
Вскипела перед взором христиан
Баталия враждующих флотилий.
Левкадию зажег Октавиан,
Оружье с Римом на море скрестили,
Вслед за Антонием взойдя на трап,
Индиец, египтянин и араб.
5.
Либурны пробивают борт либурнам,
Гремя, как мельничные жернова,
Ты скажешь, сдвинутые ветром бурным
Кикладские столкнулись острова.
Мелькают дроты в мареве пурпурном,
От бойни сатанеет синева.
Не выдержав кровавого театра,
Бежала с поля боя Клеопатра.
6.
Ей вслед Антоний повернет бушприт,
Пренебрежет владычеством над миром.
Не трус и не предатель, он бежит
За убегающим своим кумиром.
Любовью будет флот его разбит.
То гнев, то стыд владеют триумвиром:
Бросает быстрый взгляд на корабли
И вновь следит за парусом вдали.
7.
Укрыться от погони в дельте Нила
Любвеобильной выпадет чете.
Всевластно смерть изгнанника манила,
Найдет он утешенье в красоте. —
Картины эти, стоя у горнила,
Кузнец на звонкой выковал плите.
Насилу взоры оторвав от статуй,
Вступили рыцари в чертог богатый.
8.
Тропа вилась, петляя меж камней,
То вверх маня, то прячась под обрывом,
Нехитрым выглядел бы рядом с ней
Меандр с его теченьем прихотливым.
Пришлось бы крестоносцам много дней
Ходить кругами по крутым извивам,
Но карту неспроста им схимник дал,
Легко читался путаный дедал.
9.
Еще изгиб, и вот за поворотом
Открылся сад над зеркалом воды,
Неведомые северным широтам,
Росли на ветках дивные плоды,
Шумели кроны над прохладным гротом,
Но где трудов приложенных следы?
Чем меньше их – тем совершенней метод.
Не объяснить, как сад возделан этот!
10.
Загадкой было, отчего цветет
Так безупречно зелень, и казалось,
Что с подражательницей круглый год
Природа, подражая, состязалась.
Весь день по саду ветерок снует,
Дохнул, и завязь тут же завязалась.
И нет от ягод отдыха кусту:
Осыпались – и куст опять в цвету!
11.
Бок о бок на одной и той же ветке
Там гроздья спелых и неспелых фиг,
Там среди яблок наливных не редки
Зеленые, краснеющие вмиг.
Подобьем розово-янтарной сетки
Там дикий виноград к скале приник.
На южном солнце пламенеют кисти,
День ото дня сочней и золотистей.
12.
Ручей у птичьих учится капелл,
Над рябью ветерок листву колышет,
Он в сложных контрапунктах преуспел,
Он, ноты подбирая, негой дышит:
Умолкли птахи – громче он запел
И вновь молчит, как только их заслышит.
Случайно или нет, но ветерок
Преподает им музыки урок.
13.
Заговорила человечьим словом
Пичуга с пестрым веерным хвостом,
С окраской, незнакомой птицеловам,
О чудо чудное в лесу густом!
Призывно клювом щелкнула лиловым
И гордо воцарилась над кустом.
Утихнуть птичьему велела гаму,
Зефиров нежных прерывая гамму:
14.
«В саду под утро роза расцвела,
Светясь невинностью непристыженной,
Нам именно такой она мила,
Полуодетой, полуобнаженной.
Но вот она разделась догола,
И гаснет пыл толпы завороженной.
Поблекла и увяла, не задев,
Как раньше, душу юношей и дев.
15.
Так исчезает жизнь в могильной сени,
Так уходящий день к цветку жесток,
Не обещает ветерок весенний,
Что завтра сызнова взойдет цветок.
Срывайте же его без опасений,
Пока алеет утренний восток,
Влюбляйтесь и в чертог гостеприимный,
Любя, входите для любви взаимной!»
16.
Так пела птица пестрая, и с ней
Пел хор пернатый в радостном согласье,
Голубку голубь целовал нежней,
И лиственное царство в одночасье
От молодых дубков до старых пней
Слилось в невыразимом сладкогласье.
Главенствовала чувственность везде,
Разлившись по земле и по воде.
17.
Идут по лабиринту паладины,
Не соблазняясь пеньем пестрых див,
Два сердца, две нетающие льдины,
От лживых обольщений оградив.
Вот наконец дошли до середины —
О как рассказ монаха был правдив! —
Любовник у любовницы в объятьях
Лежал, забыв о славных предприятьях.
18.
Сползла сорочка с круглого плеча,
Белея из-под локонов развитых,
Рука у кавалера горяча,
У милой капли пота на ланитах,
Игривей отраженного луча
Улыбки блеск в глазах ее раскрытых.
Ей на колени голову кладет
Возлюбленный и поцелуя ждет.
19.
Несытым взором жизненные соки
Из глаз любовницы любовник пил,
Губам желанным подставляя щеки,
Он поцелуи милой торопил.
Проник ей в душу вздох его глубокий
И в храм любви паломником вступил.
Следят посланцы за игрой альковной
И видят зеркало в листве смоковной.
20.
Висел на ветке странный сей доспех, —
Киприде всех доспехов он дороже! —
Снимает юноша фиал утех,
В стекло глядят они одно и то же,
Да только сердцеедка, пряча смех,
Любуется собой на пышном ложе,
А он себя увидел в кандалах
На дне любимых глаз, как в зеркалах.