Победоносцем – не рабом клейменым —
С кровавых возвратился он равнин,
Он Эмиреном прозван был когда-то,
Халиф ценил в нем друга и солдата.
33.
Парад смолкает, подходя к концу,
Как вдруг на быстролетной колеснице
Армида появилась на плацу
С колчаном на бедре, с копьем в деснице.
Нежданный гнев красавице к лицу,
Он живости прибавил чаровнице,
Угрозами глаза ее разят
И новыми соблазнами грозят.
34.
Казалось, что по краю небосклона,
Играя сбруей, движется чета
Единорогов Феба-Аполлона
Под щелканье небесного кнута.
Скакала слева всадников колонна
На быстрых скакунах числом до ста,
Колонна всадниц гарцевала справа —
В смарагдах, в лалах шелковая справа.
35.
Приставил Арадина Гидраот
К племяннице, набрав войска в Дамаске.
Армида над ристалищем плывет
Подобно птице огненной окраски,
Из пепла воскресающей раз в год,
Явившейся из эфиопской сказки.
Сверкает ожерелье на груди,
Гурьба крылатых чудищ – позади.
36.
Гнал колесницу, как арбу воловью,
Возница, чванясь перед гольтепой,
Не воспылать к прелестнице любовью
Из смертных мог бы разве что слепой!
Презрительно она поводит бровью,
И витязи бегут за ней толпой.
С чем в этом мире радость их сравнится,
Когда им улыбнется чаровница?
37.
Решает государь, что не наймет
Главнокомандующим Арадина —
Бразды правленья Эмирен возьмет,
За ним уже послали челядина.
К царю царей под шелковый намет
Черкесы пропустили паладина,
С рукой у сердца, преданно склонясь,
Застыл перед высоким троном князь.
38.
Он рад давно заслуженной награде —
Командный жезл вручен ему царем:
«О Эмирен, великой мести ради
Покончи с ненавистным алтарем!
Собрат наш заперт в осажденном граде,
Ему врата мы вместе отопрем.
Ты – это я, в тебе мое всевластье.
Прийти, увидеть, победить – вот счастье!»
39.
Халифа поблагодарил за честь
Сатрап, немея от благоговенья:
«Свершить за Азию святую месть
Уйду я с твоего благословенья.
Обид от франков нам не перечесть,
Религиозного я полон рвенья,
Ценою жизни дам отпор кресту
И смерть в бою бесчестью предпочту.
40.
Но если Небо, против упованья,
Нам злую уготовило судьбу,
Пусть армия избегнет бичеванья,
Прими покорную мою мольбу:
Дозволь, не слыша кликов ликованья,
Мне одному за всех лежать в гробу». —
Умолк воитель, загремели бубны,
Взревела армия под рокот трубный.
41.
Зовет князьков подвластных областей
К столу халиф и, на подушках лежа,
В заметном отдаленье от гостей,
Со своего им посылает ложа
Любезно блюда фруктов и сластей,
И ни один не обойден вельможа!
Армида чувствует, что на пиру
Начать ей легче хитрую игру.
42.
Прочла она по признакам знакомым,
По выраженью страстных лиц мужских,
По взорам, к прелестям ее влекомым,
Что больше нет препятствий никаких,
Что ядом дьявольским, неизрекомым
Кипит сосуд восторгов колдовских.
К царю с почтеньем подошла Армида —
Во взоре гордость, в голосе обида:
43.
«Написано мне было на роду
Свободной жить, а не в гареме мужьем.
Приученная к ратному труду,
Я женщина, но женщина с оружьем!
Ты только повели, и я пойду
На эскадрон, летящий полукружьем.
Владеющая скипетром рука
Легко удержит рукоять клинка.
44.
За бранный труд берусь я не впервые,
Я опытна и утверждать дерзну,
Что знаю все искусства боевые,
Инаковерцам я несу войну,
И рыцари отнюдь не рядовые
Недавно были у меня плену.
На хлебе и воде они сидели,
Не мог не слышать ты об этом деле.
45.
Заложников пешком и на ослах
Я в дар тебе к египетской границе
Послала под конвоем, в кандалах.
В каирской сгнили бы они темнице,
А ты бы, не заботясь о тылах,
Солим державной подчинил деснице,
Когда б Ринальд не перебил конвой
И не освободил товар живой.
46.
О подвигах Ринальда в восхищенье
Толкуют пустословы даже здесь.
В груди моей клокочет возмущенье:
Его хочу я наказать за спесь!
Наступит день и, поборов смущенье,
Я свой позор тебе открою весь.
Покаюсь, о постыдном вспоминая,
Но прежде с ним расправиться должна я.
47.
Упорно спорит с ветром лук тугой
И метко попадает в середину.
Стрелу Армиды к цели всеблагой
Направит ангел, торопясь в Медину.
Но если вызовется кто другой
И голову отрубит паладину,
Я примирюсь, хотя и знаю я:
Возвышенней была бы месть моя.
48.
Он благодарность от меня получит
Сторицей по заслугам и трудам:
Тому, кто оскорбителя проучит,
Себя взамен приданого отдам!
Посулами пустыми не замучит
Армида. Пусть глашатай по рядам
Тотчас во всеуслышанье объявит:
Я жду того, кто франка обезглавит!»
49.
Глазами похотливыми смотрел
На лучницу Адраст и крикнул с жаром:
«Злодея грудь твоих не стоит стрел,
Запас каленый изведешь ты даром.
В единоборствах я поднаторел
И голову врага одним ударом
Снесу, за горе отомстив твое, —
Тебе на блюде я пришлю ее.
50.
Я вырву сердце из груди бесчинной
И брошу на съеденье воронью,
Пускай полакомится мертвечиной!» —
Вмешался Тисаферн: «С тебя собью
Я гонор, будь же наконец мужчиной,
При государе стыдно холую
Кичиться – мы тебя храбрее втрое,
Но на словах не станем лезть в герои».
51.
«Солги еще, что на дела я скуп, —
В ответ ему раздался крик набоба, —
И завтра же я растопчу твой труп!..» —
Всю ночь бы препирались твердолобо
Соперники-ревнивцы – зуб за зуб,
Но царь велел, чтоб замолчали оба,
И молвил: «О прекрасная жена,
Не женским сердцем ты наделена!
52.
Ты заслужила, чтобы вместе встали
Мы за поруганную честь твою,
Чтобы браниться братья перестали,
Сплотясь отныне в крепкую семью.
Найдется применение для стали,
Соперничать уместнее в бою!» —
Умолк, и снова оба краснобая
Льнут к чародейке, спину прогибая.
53.
За ними выступают с похвальбой
Уже не двое витязей, а двести,
Служить клянутся ей наперебой:
«Как смел он отказать такой невесте?
Он с Азией великой примет бой!»
Меж тем Ринальд при штормовом зюйд-весте
В неведенье летел к Святой земле
На самом быстроходном корабле.
54.
Маршрутом тем же по волнам бурунным
К нагорью иудейскому спеша,
Несется парусник с героем юным.
То блеском Семизвездного Ковша
Любуется он в сумраке безлунном,
То зыбким частоколом камыша
По берегам, где лбы утесов мрачных
Бросают тень на русла рек прозрачных.
55.
Он хочет знать обычаи земель,
Кишащих варварскими племенами.
Не опасаясь наскочить на мель,
Три дня челнок несется над волнами.
И снова день – близка благая цель!
«Смотрите, Палестина перед нами, —
Кричит Фортуна рыцарям с кормы, —
Здесь, как ни жаль, должны расстаться мы!»
56.
Оставив христиан на диком бреге,
Пропала. Запад отгорел давно.
Пора друзьям подумать о ночлеге,
Все зримое слилось в одно пятно —
Не разглядеть ни кровли, ни телеги,
Ни лошадей – так сделалось темно.
Не подойти ни к одному порогу,
И некому им указать дорогу.
57.
В сомненье постояли у воды
И прочь от моря побрели в молчанье,
Как вдруг огнем неведомой звезды
Среди природы, впавшей в одичанье,
Лучом в разрыве облачной гряды,
Пророча черной ночи развенчанье,
Зажегся светоч в сумрачной дали,
Поближе крестоносцы подошли.
58.
Доспехи на сосну повесил кто-то,
Сияньем раздвигая темноту,
Переливалась шлема позолота,
Карбункулы играли на свету.
Фигурки рыцарей вполоборота
Шагали по старинному щиту,
Под деревом сидел почтенный книжник,
При виде крестоносцев встал подвижник.
59.
Убальд и Карл узнали в старике
Знакомого отшельника речного,
Припали рыцари к его руке,
Ринальду все в пустыне было ново,
Безмолвно он стоял невдалеке.
«Не первый день я гостя жду ночного, —
К герою схимник обратился вдруг, —
Мне голос был, что ты придешь, мой друг!
60.
Ты удивлен, что я, монах смиренный,
Собратьям отыскать тебя помог
В садах волшебных, где, илот презренный,
Ты ведьмой был посажен под замок.
Там пели сладкогласные сирены,
Расслышать голос Правды ты не смог,
И если речь моя твой ум разбудит,
Мудрей меня гонец к тебе прибудет!
61.
Наказ мой в сердце, рыцарь, заключи:
Блаженство не в прохладе чащ древесных,
Где вторят нимфам звонкие ключи,
А на вершинах Доблести отвесных,
Тот, кто в бездомной не блуждал ночи,