Тянул он когти к шее голубиной.
Тот – к штабу франков, чтобы где-нибудь
От ярости укрыться ястребиной,
И, на колени к Готфриду вспорхнув,
Знал, здесь его не тронет хищный клюв.
51.
Не отказать пернатому в отваге!
Был гостю герцог удивлен весьма,
Вокруг мохнатой шеи у бедняги
Вилась неприхотливая тесьма,
Под трепетным крылом листок бумаги,
Ни от кого герой не ждал письма.
Помятый треугольник распечатав,
Узнал он закорючки азиатов.
52.
Вчитался в суть языческих письмен:
«О Иудейский царь, мудрейший в мире,
Я с тысячью египетских знамен
В Солиме буду дня через четыре!» —
Так о походе варварских племен,
О войске, завербованном в Каире,
Проведал Готфрид. Говорят, что встарь
В Леванте голубь лучший был почтарь!
53.
Свободу получив, крылатый пленник
Не взмыл от радости до облаков,
Назад на Нил не улетел изменник,
За гору упорхнул и был таков!
А Готфрид, со штабных сойдя ступенек,
Созвал начальников своих полков,
Записку показал и с убежденьем
Промолвил: «Мы хранимы Провиденьем.
54.
Отныне ясно мне, что для баллист,
Не мешкая, должны сровнять мы южный
Опасный склон. Я знаю, он скалист
И выйти не дает к стене наружной.
Я чертежи нанес на этот лист:
Проходы мы пробьем работой дружной.
Одной природою укреплена,
Других слабее южная стена.
55.
Раймунд, к подножью северного склона
Осадные машины подкати:
Мы будет делать вид, что с аквилона
Атаку собираемся вести,
Что здесь ударит главная колонна,
Что, дескать, город у тебя в горсти!
Потом легко в другую котловину
Я башню основную передвину.
56.
Неподалеку от меня Камилл
На север третью башню перекатит…» —
Тулузец взор на друга устремил:
«У нас терпенья на маневры хватит,
Твой план воинственному сердцу мил,
Но и халиф не праздно время тратит.
Лазутчика к дикарским племенам
Не худо бы теперь отправить нам.
57.
Он уточнил бы тактику берберов
И дислокацию ливийских орд». —
Сказал Танкред: «Среди моих курьеров
Есть малый, изворотливый, как черт.
Его проворству множество примеров,
Он храбр, но, будучи к стене приперт,
Любую маску на себя наденет,
Походку, голос без труда изменит!»
58.
Вафрина приказал он привести,
Тот, выслушав от Готфрида задачу,
Сказал: «Смотрите, я уже в пути,
И ночи на дорогу не потрачу.
До ставки доберусь часам к шести,
У входа караульных одурачу,
Ослов в обозе, корабли в порту
И конницу к полудню перечту.
59.
О численности каждого народца
Безбожного я сделаю доклад,
Проникну мыслью в мысли полководца…» —
Так говорил он, нацепив халат
С открытым воротом, – стоит, смеется:
Ни шлема на лазутчике, ни лат,
На голове тюрбан остроконечный,
Намотанный из ленты бесконечной.
60.
Неотличим свирепостью лица
От турка при колчане и секире,
Вскочил на вороного жеребца.
Владея всеми языками в мире,
Он в Мемфисе сошел бы за купца
Нубийского, за финикийца – в Тире.
Следов не оставляя на песке,
Исчез за перевалом вдалеке.
61.
Меж тем канавы франки засыпали,
Выравнивали кочки и бугры,
Сухую землю рыли и копали,
Глаз не сомкнув до утренней поры.
Покой у христиан теперь в опале,
Но духом были рыцари бодры
И труд ночной легко переносили —
Венец последних праведных усилий!
62.
В канун сраженья Готфрид бьет челом,
Свершая благодарственную требу,
Всем каяться велит и за столом
Творит причастье жизненному хлебу.
Утешены солимцы, что пролом
Пробить задумал Готфрид там, где к небу
Орудий устремлялся частокол.
Противника искусный франк провел.
63.
Во тьме снаряд переместил он главный
К подножью южных земляных валов,
Где крепость выгнулась дугою плавной
Без выступов, проемов и углов.
Вкатил на холм тулузец достославный
Стреляющую выше куполов
Баллисту – стан громада распрямила
Напротив башни бравого Камилла.
64.
Взмывают в небо вестники зари,
Верхи палаток золотя и пашни,
Оторопело смотрят дикари:
На прежнем месте башни нет вчерашней.
Кричат язычники: «Смотри, смотри!
Откуда-то взялись другие башни:
Топорщатся железом две горы —
На крышах крючья, кошки и багры».
65.
Защитники оружье тащат споро
Вновь к противоположному крылу:
И груды ядер, нужных для отпора,
И в емких чанах масло и смолу.
На четкий план у Готфрида опора,
Халифа ждет он у себя в тылу.
Он обстановку Робертам обоим
И Гвельфу разъясняет перед боем:
66.
«Меня вы с запада прикрыть должны,
Когда я выйду наконец к отрогам,
Где стены менее укреплены!» —
Так повелел он, и в порядке строгом
Тремя колоннами на три стены
Пехота двинулась по трем дорогам —
На цитадель, где Аладин сидел,
Давно он одряхлел и поседел.
67.
Давно под собственным он гнулся весом,
От лат давно отвык, и все ж, как встарь,
Достал клинок с узорчатым эфесом,
С Раймундом потягаться вздумал царь,
Камиллу драться выпало с черкесом,
Султан в сердцах возьми да и ударь
По флангу Готфрида. О мести правой
Мечтал племянник Боэмунда бравый.
68.
Из тысяч луков – черных туч мертвей —
Взметнулись ввысь отравленные стрелы,
Казалось, тысячью нагих ветвей
На небе лес чернеет обгорелый.
«Пред Богом вышних сил благоговей!» —
Гремел таран, в боях поднаторелый,
То каменные ядра, то болты
На крепость низвергались с высоты.
69.
Быстрее глыб, сорвавшихся с вершины,
Дробя надкостницу носов и скул,
Выплевывают адские машины
За дротом дрот под грохот, треск и гул.
Не застревая в мякоти брюшины,
Гигантский гвоздь десятерых проткнул.
Тела насаживая, как на вертел,
Смертями наступленье обессмертил.
70.
Но мощи стенобитной вопреки
Не сломлены арабы и сельджуки:
Спускают на веревках тюфяки,
С тряпьем и рванью подставляют вьюки.
Удары наконечника мягки,
Угроз не слышат персы в частом стуке:
Едва возникнут франки на валу,
Бросают камни вниз и льют смолу.
71.
Но и для франков стены не преграда,
В трех направленьях штурм идет тройной,
От острых стрел, от каменного града
Укрылись люди в клети подвижной
И к боковой стене святого града
Притерли вышку нужной стороной.
На бруствер перебрасывают трапы,
Под гром тарана в поле роют сапы.
72.
Стоял Ринальд, сомненьями томим,
«Невелика заслуга, – думал воин, —
В толпе солдат на Иерусалим
Идти – о нет, я большего достоин!»
Громоздкий бруствер нависал над ним,
Там новый ярус был царем надстроен.
Подъем пугающе казался крут:
Такие стены штурмом не берут!
73.
К могучим обернулся он героям,
Которых прежде в бой водил Дудон:
«Ужель, друзья, мы этих стен не сроем,
Ужель не рухнет гордый бастион?
Взбодримся, двинемся единым строем,
Путь к славе дерзновеньем умощен.
Вперед! Сомкнем щиты над головами —
Противник никакой не сладит с нами!»
74.
Сплотился, высоко подняв щиты,
Вокруг Ринальда батальон отборный.
Под градом глыб, летящих с высоты,
Пустился в бег по впадине предгорной.
Через ухабы, рытвины, кусты —
Атаки не остановить упорной!
Под кровлей из чешуйчатой брони,
Похоже, в безопасности они.
75.
Идет на приступ горстка удалая.
Ринальд приставил лестницу к стене —
Так легкую тростинку буря злая
Возносит к недоступной вышине.
Он лезет вверх, и думать не желая
О падающем с бруствера бревне:
Обрушься на него Олимп и Осса,
Герой себе не задал бы вопроса.
76.
Он камнепаду падать возбранял,
Росла гора, щитом его подперта,
Одной рукой лицо он заслонял,
Другой расшатывал фундамент форта.
Отряд гвардейцев командиру внял,
К стене приставит лестницу когорта.
И честь, и участь, и последний срок
Для каждого предуготовит рок.
77.
Со стен срывались франки, умирая,
Ринальд кричит товарищам: «За мной!»
Вот до зубчатого долез он края,
Он невредим, он вровень со стеной.
Уперлась в грудь ему – одна, вторая —
Жердина. Стоя к пропасти спиной,
Пощады он у нехристей не просит,
Толпа никак бесстрашного не сбросит!
78.
Так пальма на обрывистой скале
Победу торжествует над морями:
Чем ниже буря гнет ее к земле,
Тем выпрямляется она упрямей.
С печатью благородства на челе
Ринальд торжествовал над дикарями:
Смёл оборону и остался жив,
Соратникам дорогу проложив.
79.
За ним Евстахий в плотный строй врубился,
С Ринальдом лез он наперегонки,