Смельчак упал бы в бездну и разбился,
Не протяни собрат ему руки.
Меж тем сраженья жар усугубился:
У насыпи, где Готфрида полки
На приступ шли, людей губили люди,
Но пострашней была война орудий.
80.
Окованное бронзою бревно
Обороняло крепкие ворота,
Веревочной петлей прикреплено
К высокой мачте, снятой с галиота.
Легко сновало взад-вперед оно,
Тянула за ремни его пехота:
Так беспрестанно в панцирь роговой
Уходит черепаха с головой.
81.
Размеренно бревно заколотило,
Отталкивая башню от стены,
Выламывая доски из настила,
Дробя столбы завидной толщины.
Но нападавших это не смутило,
Серпами франки вооружены:
Как ножницами, срезал мастер ловкий
Обвитые вокруг бревна веревки.
82.
Бывает, что от яростных ветров
Срывается со скал валун замшелый
На кровли хижин, на стада коров,
Раздавленные гибнут земледелы.
Так рухнуло бревно в глубокий ров,
Немногие внизу остались целы.
Затрясся остов башни подвижной,
И вздыбился фундамент крепостной.
83.
Идет на приступ Готфрид, полон веры,
Взять город он спешит, пока светло,
Как вдруг блеснул огонь сквозь пепел серый,
И смрадным дымом все заволокло.
Вовек не изрыгало столько серы
Зловонной Этны черное жерло,
Вовек полдневной Индии светило
Так знойно с небосклона не светило.
84.
Кроваво-черный охватил огонь
Подпорки, бочки, фитили, рогожи,
Ослепших крестоносцев душит вонь,
Угарным дымом свет затмился Божий.
Обшивку внешнюю попробуй тронь —
Горячий пар идет от мокрой кожи!
Настил от жара вздулся, пузырясь,
Толчок – и башня, вспыхнув, рухнет в грязь.
85.
Но пламя не пугает воеводу:
«Не трусь!» – кричит опять он и опять,
Подбадривая тех, кто носит воду, —
На место одного их встало пять!
Тут ветер пробежал по небосводу,
Пожар мгновенно обращая вспять,
Не то гореть бы франкам ярче пакли! —
Воды запасы быстро бы иссякли!
86.
К площадке, где навалены тюки,
Назад, на город, гонит ветер знойный
Незатухающие языки,
Пылает сарацинский стан разбойный.
О славный вождь, о славные полки,
О Божий раб, ведущий Божьи войны,
Ветра твоею призваны трубой,
Они в сраженьях заодно с тобой!
87.
Такой исход не по нутру Исмену,
Он зол, что, раздувая пламена,
Не смог предвидеть ветра перемену:
«Мне бездна адская подчинена!»
Он с ведьмами двумя взойдет на стену,
Другого средства нет у колдуна.
Плутон или Харон длиннобородый,
Он магией развеет власть природы!
88.
Невнятицу уже шептал колдун,
Заклятьями Коцит пугая хладный,
Уже померкло небо, как в канун
Последнего Суда, когда громадной
Пращой был в небо выпущен валун,
Всесокрушающий и беспощадный.
Удар – и грязной лужей расползлись
Трех богомерзких трупов кровь и слизь.
89.
Неотличимы от песка и дерна
Три черепа, раскрошенные в прах,
Так мелко не перемолол бы зерна
Тяжелый жернов, наводящий страх.
Не в синь, сияющую чудотворно,
Лететь трем душам, а гореть в кострах,
Претерпевая вечное страданье, —
Всем грешникам, всем смертным в назиданье.
90.
Теперь, когда от гибели в огне
Избавил ветер вышку подвижную,
Бойцы, махину притерев к стене,
Спустили лестницу перекидную.
Вскричал султан: «Я вражьей солдатне
Не дам пройти на стену крепостную!»
О чудо! на глазах у силача
Надстройкой увенчалась каланча.
91.
Над башней башню поднимает ворот,
Дивятся жители на странный рост,
У персов на глазах стал ниже город,
А ведь недавно доставал до звезд!
Султаном кожаный кожух пропорот,
Он все надеется столкнуть помост.
Внушая бодрость преданным сельджукам,
Летящих глыб он не напуган стуком.
92.
Пред Готфридом Архангел Михаил
Предстал, для воинов других незримый.
Он яркий свет вокруг себя струил,
«Мой сын, – изрек гонец необоримый, —
Господь до срока от тебя таил,
Что нынче возликуют пилигримы.
Всмотрись в людское море впереди
И ослепленных глаз не отводи!
93.
Перед небесным воинством бесплотным
Стоишь ты, полководец и монах,
Для дольних чувств твоих покровом плотным
Скрыт горний блеск, но не на сих стенах!
Дивись же незапятнанным полотнам
У небожителей на раменах —
Ты не сгоришь в огне неугасимом,
Для смертных взоров непереносимом.
94.
Тот, кто при жизни Божьим был слугой,
Теперь в рядах святого легиона
Идет с боями к цели дорогой.
Сограждане небесного Сиона
С тобою подвиг завершат благой.
Вот у разрушенного бастиона
С исламом Гуго затевает спор,
Круша подножья каменных опор.
95.
Воспламеняет воинство Христово
Дудон у северных высоких врат,
У франка к штурму лестница готова,
А на другом краю его собрат,
Епископ Адемар, с холма крутого
Войска, идущие, как на парад,
Встречает в облачении воскресном,
И знаменьем их осеняет крестным.
96.
Смотри, как в звездной ширятся пыли
Полки архангелов на Божьем лоне!..»
В восторге Готфрид разглядел вдали
Бесчисленную рать на небосклоне.
Тремя колоннами святые шли —
Улитою по три ряда в колонне,
И с каждым кругом воинов число,
От середины расходясь, росло.
97.
Сияли ослепительные латы,
Глаза закрыл герой. Когда же вновь
Открыл их, испарился сонм крылатый,
Лилась вокруг языческая кровь,
Ринальд, грозя защитникам расплатой,
Приказывал своим: «Багры готовь!» —
Но Готфрид первым устремился в пламя,
У знаменосца вырывая знамя.
98.
Султан навстречу франку на помост
Вбежал, рискуя сделать шаг неловкий,
И поднялся во весь огромный рост.
Над бездной схватка требует сноровки
Особой, но прорыв к бессмертью прост.
Кричит сельджук: «Рубите же веревки!
На башню я осадную пробьюсь,
За веру умереть я не боюсь».
99.
В минуту эту в грозной круговерти
Возник Ринальд, рассеяв мусульман.
«Бессмысленно теперь искать мне смерти», —
Решил берберских шаек атаман.
Прикрикнул Готфрид: «Расступитесь, черти!» —
И в ужасе отпрянул Сулейман.
Ворвался в крепость франк по шатким сходням
И знамя водрузил с крестом Господним.
100.
Бессмертный стяг трепещет на ветру,
То развеваясь, то свиваясь снова,
Победней, чем на воинском смотру,
Стократ святей от света неземного.
Ни стрелам, ни гранитному ядру
Не сбить хоругви с гребня крепостного.
Сион, склоняясь, прославляет крест
И с ним холмы, лежащие окрест.
101.
И тотчас крик всеобщий взмыл под тучи,
Он о победе эхом возвестил,
«Осанна, санна…» – отвечали кручи.
Меж тем мостки на бруствер опустил
На западной стене Танкред могучий,
Взошел на узкий выдвижной настил,
Арганта оттесняя шаг за шагом,
И бруствер увенчал крестовым стягом.
102.
Лишь с юга, где гасконские войска
Раймунд бросал на стену крепостную,
Не удавалось рыцарям пока
К твердыне вышку подкатить вплотную.
С гвардейцами из царского полка
Они ввязались в схватку затяжную,
Кусок стены, не столь отвесной здесь,
Был катапультами уставлен весь.
103.
Ухабы не сровнять до основанья,
Тащил с трудом махину восьмерик,
И тут сбылись на Бога упованья,
Услышали гасконцы дальний крик
И поняли причину ликованья.
На бастионе понял царь-старик,
Что стены, охранявшие равнину,
Достались на разбой христианину.
104.
«На северном участке город взят, —
Вскричал Раймунд, – ужели не ударим
Мы с юга, где снаряды нам грозят?
Ужели славу мы другим подарим?
Нас ядра каменные не сразят!» —
Под крышу храма вслед за государем
Взбегал меж тем визирь и челядин —
Там отсидеться думал Аладин.
105.
Из развороченных ворот и брешей
На улицы врываются враги,
Влетает верховой, вбегает пеший,
В дыму, в пыли не разглядеть ни зги.
Грохочет Смерть: «Губи, насилуй, вешай!» —
Ей вторит Ненависть: «Руби и жги!»
Потоки крови вспенены запрудой
Окоченевших тел, лежащих грудой.
Со взмыленного соскользнула крупа,
На вид помешана, слепа, пьяна!
Ей в сердце острое вонзилось жало —
К безжизненному телу подбежала.
Песнь девятнадцатая
1.
Из страха пасть в отчаянной резне
Сирийцы разбежались с укреплений,
Один Аргант остался на стене —
Мамлюка не поставишь на колени! —
Глаза его страшны, лицо в огне,
И мысли не допустит он о плене.
Умрет колосс, но знает наперед:
Никем не побежденный он умрет.
2.
Теснит он франков, но неоттесненный