Как подобает, мы его зароем,
Единственную после смерти честь
Окажем мужу, павшему героем!»
Вождю помогут поудобней сесть
Бойцы и вниз уйдут безмолвным строем.
Вафрин с Эрминией ведут коней,
Он сторожем теперь приставлен к ней.
118.
Прибавил тихо герцог: «Не к палаткам
Меня несите, а в священный град,
Случись мне нынче на пути негладком
Скончаться, я кончине буду рад:
Добраться легче в упоенье сладком
От гроба Господа до райских врат.
Паломничество в тишине воскресной
Я завершу, обет исполнив крестный».
119.
В мечтах, что завтра будет он здоров,
Уснул Танкред от ран и утомленья.
Вафрин снял для царевны мирный кров
У христиан соседнего селенья,
Невидимый прошел среди шатров
И в ставке принят был без промедленья,
Там Готфрид план сраженья обсуждал
И с нетерпеньем донесенья ждал.
120.
Вождя нашел Вафрин у изголовья
Раймунда раненого и при нем
Красу и цвет дворянского сословья.
Собранью Готфрид объявил: «Начнем!»
Шпион поведал, как достиг становья
Египетского, как, не прячась, днем
Прошел сквозь десять линий обороны.
В молчанье слушали его бароны.
121.
«Мне неизвестна численность орды
Синайской, но я слышал, что в походе
Нередко ей недостает еды:
Во всем Египте столько нет угодий,
В сирийских реках столько нет воды
При самой незасушливой погоде,
Их туча, пропасть, гибель, бездна, тьма —
Поднимутся на холм, и нет холма!
122.
Долину наводнят, и нет долины!
Но бедуин, живущий в шалашах,
Не знает ни команд, ни дисциплины,
Копье метнет и скрылся в камышах!
Там есть, сказать по правде, исполины,
Чьей славой горд магометанский шах,
Да эскадрон, лихой необычайно,
Бессмертным он зовется не случайно.
123.
Бессмертным от зовется потому,
Что численность гвардейцев неизменна:
Случись из строя выбыть одному,
Тотчас убитому готова смена.
Никто не превосходит по уму
И храбрости вождя их Эмирена.
Поручено им хитростью любой
Вовлечь противника в открытый бой.
124.
Сюда берберский сброд полуодетый,
По слухам, подойдет дня через два.
Ринальд, будь осторожен в битве этой,
Твоя скатиться может голова!
На живодеров, на зверей не сетуй,
Армида – повторю ее слова! —
Тому отдастся и того полюбит,
Кто голову врагу ее отрубит.
125.
На зов ее Адраст пришел в Ливант
От моря, обращенного к восходу,
Не на коне, а на слоне гигант
На битвы ездит, чужд людскому роду,
И Альтамор, подмявший Самарканд
Аллаху своенравному в угоду,
И Тисаферн, чей подвиг боевой
Подобострастной окружен молвой!»
126.
Побагровел, услышав эти речи,
И гневом воспылал Бертольда сын.
В мечтах мальчишка был уже далече:
Сражаясь против сотни сарацин,
Себя воображал он в гуще сечи…
Оборотился к Готфриду Вафрин:
«Теперь скажу о деле посерьезней,
Иудины тебе раскрою козни!»
127.
О каверзной поведал он игре,
О ложных надписях на латной стали,
О яде, о могучем дикаре…
Расспросами потом его пытали,
Настала тишина в штабном шатре,
Когда он прояснил им все детали.
На раненого Готфрид бросил взгляд:
«Раймунд, что книги делать нам велят?»
128.
Старик ответил: «Завтра на рассвете
Дворец Давида я не стал бы брать,
Как вы постановили на совете.
Пусть отдохнет, пусть отоспится рать!
Под башней, широко расставив сети,
Отловим всех, кто вздумает удрать:
Пристать к халифу мы им не позволим,
Меча им не поднять над бранным полем.
129.
Но главное, ты должен поскорей
Себя обезопасить от коварства.
Нет царств без полководцев и царей,
А ты основа будущего царства.
Изменников случайно не пригрей,
Найдется против хитрости лекарство:
Сменить значки на латах прикажи
И нечисть тотчас уличишь во лжи!» —
130.
«Мой друг, – услышал он от полководца, —
Как ни ценю я мудрый твой совет,
На нерешительность твою придется
Мне нынче дать решительный ответ:
Не отсидимся мы на дне колодца,
Завоевать замыслив целый свет.
Мы стяги крестоносные поднимем,
В открытом поле бой открытый примем!
131.
От глупой спеси сарацин раздут,
Но сгинет спесь перед дружиной бравой.
Там, где ислама высился редут,
Мы праведной воздвигнемся державой.
Дай срок, и башню нехристи сдадут,
А не сдадут, возьмем ее со славой!» —
Так повелел им Готфрид уходя.
В ту ночь хранили звезды сон вождя.
Подкрался сзади, крепко сжал запястье
И неминучее отвел несчастье.
Песнь двадцатая
1.
Уже младенец-день велел солдатам
К трудам совместным приступить давно,
Когда на западе часу в десятом
Загадочное выросло пятно.
Серей туманной мглы перед закатом
Покрыло долы и холмы оно:
Густые цепи армии союзной
К Солиму поступью шагали грузной.
2.
На кровлях гомон поднялся такой,
Как будто журавли крикливым клином
Промчались над безбрежностью морской
Из гнезд фракийских к солнечным долинам.
Надежда родилась в душе людской,
Уподобляясь кликам журавлиным.
Летели дротики до облаков,
А следом брань слетала с языков.
3.
О приближающейся вражьей силе,
Об эскадронах тысяч до трехсот
Неоднократно франкам доносили
Дозоры с прилегающих высот.
«Пусти нас в пекло!» – рыцари просили,
Но вождь турнирных не терпел красот
И, безразличный к ропоту глухому,
Поблажки не дал рыцарству лихому.
4.
Он бой откладывает до утра,
Спешить у полководца нет привычки.
Он говорит: «Вам отдохнуть пора!»
И запрещает ввязываться в стычки.
«Насколько армия моя бодра,
На завтрашней узнаем перекличке!»
И думает: «Я глупому врагу
Увериться в победе помогу!»
5.
Нетерпеливо войско ждет рассвета,
Вовек прозрачней не казалась даль,
Чем в приснопамятное утро это.
Заря смеялась людям сквозь хрусталь
И, в праздничное платье разодета,
Туманную приподняла вуаль,
Дабы от непривычного сиянья
Виднее стали славные деянья.
6.
Нещадно солнце начинает жечь,
Гонца отправил Готфрид с порученьем
Трубить сигнал к началу лютых сеч.
Гасконский полк особым назначеньем
Дворец Давида отряжен стеречь,
Поддержанный сирийским ополченьем
Из христиан соседних областей:
От Аладина Готфрид ждал гостей.
7.
Архангелом в победном ореоле,
В литой броне, с копьем наперевес,
Помчался рыцарь, споря с ветром в поле, —
В нем прежний жар, в нем юный жар воскрес!
Державный блеск, невиданный дотоле,
Нисходит на воителя с небес.
Сияют очи, мускулы взбугрились,
Черты огнем бессмертья озарились!
8.
Атаку вынужден замедлить франк,
Оборонительных достиг он линий
И супротив языческих фаланг,
Сойдя с холма, в широкой встал долине.
Полуокружьем занял левый фланг,
Пехоту развернул, как хвост павлиний,
И, конницу Египта окрылив,
Увидел, где слабинку даст халиф.
9.
Врага запутав новой переброской,
Фламандца Роберта спиной к скале
Поставил он вдвоем с нормандским тезкой,
А сам остался на другом крыле,
От центра справа на равнине плоской,
Опасной тем, что в каменном котле
Арабы запереть их были в силах,
Воспользовавшись превосходством в силах.
10.
Реданы поручить он предпочел
Брабантцам, данникам своим исконным,
В кавалерийский полк пехоту ввел,
Привычную сражаться в войске конном.
Ринальд на правом фланге занял дол,
Дудона восприемником законным
И странствующих рыцарей главой
Назначенный для славы боевой!
11.
Рек полководец: «На тебя возложен
Великий труд в сраженье нас вести,
Бербер тобою будет уничтожен,
Противника поближе подпусти,
В засаде стой, будь крайне осторожен,
Удар задумал с фланга нанести
Халиф, вынашивая план зловещий,
Он крестоносцев взять намерен в клещи».
12.
Умолк стратиг и от полка к полку
С лицом открытым полетел вдоль строя,
Собратьев окликая на скаку,
Вселяя бодрость в труса и героя.
Вот конь его подъехал к новичку,
Загарцевал, копытом землю роя,
Взбодриться ветеранам вождь велит
И плату за труды поднять сулит.
13.
Подъехав наконец к полкам отборным,
Над головою Готфрид поднял меч,
С холма, покрытого иссохшим дерном,
Он войско оглядел и начал речь.
Глагол его, подобно рекам горным,
Рожденным шириться, вздуваться, течь
И в бездну гулкую лететь с разбега,
Гремел лавиной тающего снега:
14.
«О рыцари, несем мы сим стенам
Гнев сокрушающего Господина,