Не о таком ли дне мечталось нам,
Покуда длилась черная година?
Потерян счет дикарским племенам,
Но Бог не зря собрал их воедино:
На маленьком клочке мечом одним
Вселенскую проказу мы казним.
15.
Друзья, победу нам во всех сраженьях
Сраженье уготовило одно.
Нет смысла в мрачных предостереженьях —
Число врагов пугать вас не должно.
В маневрах собственных, в передвиженьях
Противник наш запутался давно.
Кто и когда в трусливой этой банде
Ходил в атаку цепью, по команде?
16.
Не знают египтяне крепких лат,
Им Промысел всеблагий непостижен,
На бойню уведен и стар и млад
Насильственно от пажитей и хижин.
Позор, когда в руке дрожит булат,
Позор, когда безвольем вождь унижен,
Позор, когда дрожит имперский флаг,
В трусливой дрожи – пораженья знак!
17.
Вон полководец в мантии пурпурной
Вдоль фронта поскакал, суров лицом,
Не раз громил он мавра в схватке бурной
И держится как будто молодцом,
Но разве в этой толчее сумбурной
Он воинству послужит образцом?
Вам не услышать от его солдата:
„С ним вместе в бой ходили мы когда-то!“
18.
А я вас в сотый раз на смерть веду,
В походе долгом я простер вам руку,
Я знаю, кто у каждого в роду
Путь славы проложил – от деда к внуку,
Кто голову сложил, в каком году,
Стрелу любую различу по звуку
И без труда определю, кто шлет,
Ирландец или галл, ее в полет.
19.
Когда мечом я чресла опояшу,
Обычного я рвенья жду от вас.
Идите в бой за честь мою и вашу,
За честь Того, кто нас от пекла спас.
И малодушному и делибашу
Крушите черепа – вот мой приказ!
В глазах у вас прочел я недвояко:
„Победой увенчается атака!“»
20.
Казалось всем, что после этих слов
Сиянье снизошло на полководца.
Так летней ночью небосвод лилов,
Пока гроза на землю не прольется.
О нет! не молнии поверх голов
Сверкали из небесного колодца:
Шлем командора в солнечном кольце
О королевском возвещал венце.
21.
И ежели словами выразимо
Небесное, то знайте, что крылом
Хранитель-ангел, пролетая мимо,
Коснулся меди над его челом.
Меж тем напротив Иерусалима
Стояли египтяне под седлом,
Сатрап по христианскому примеру
Пытался бодрость в них вселить и веру.
22.
Во всем латинским следуя князьям,
Он войско полумесяцем построит,
Два конных эскадрона по краям
Поставит и пехотой фронт прикроет,
Пристрастный к наступательным боям,
По центру численность людей утроит.
Армида, Альтамор и Мулеас
Позиции займут в недобрый час.
23.
На правом фланге повелитель Ганга
И Тисаферн с отрядом земляков,
А с левого растянутого фланга
Цепь конных добровольческих полков —
Гвардейцы высшего в Сахаре ранга,
Сыны нубийских выжженных песков:
Народец этот многих покалечит —
Шары и камни из пращей он мечет.
24.
Точь-в-точь как Готфрид, от полка к полку
Проносится вдоль строя вождь азийский,
Подбадривает войско на скаку
То через толмача, то по-сирийски.
Кричит нахмуренному седоку:
«Куда исчез твой пыл кавалерийский?
Один не станет драться против ста —
Мы криком распугаем рать Христа!»
25.
Других от укорял: «Ну что раскисли!
Вернуть добычу, взятую в бою,
Трусливые вам не помогут мысли!»
Он каждому внушал: «Я слезы лью
О родине, и ты себя причисли
К воюющим за веру и семью.
О доме я покинутом тоскую,
Он мне в уста вложил мольбу такую:
26.
„Не дай запачкать кровью очаги,
Оборони отцовские могилы,
Невест от извергов обереги,
От униженья край спасая милый.
Взмолится патриарх: кругом враги,
А у меня в руках нет прежней силы!
Жена твоя на брачную постель
Склонится, охраняя колыбель“.
27.
Защитниками Азии великой
Избрал Египет вас, избрал Измир,
Дабы покончить с христианской кликой,
Дабы низвергся дьявольский кумир…»
Так с армией своей тысячеликой
Велеречивый говорил эмир,
Но должен был умолкнуть поневоле —
Сужалось между полчищами поле.
28.
Подобной мощи мир еще не знал,
Друг друга хитро облегали станы,
Сейчас к атаке прогремит сигнал,
В ответ ему раздастся крик гортанный.
Внушительный развернут арсенал,
Колышутся над шлемами султаны,
Богатой сбруей блещет конный ряд,
Щиты и шлемы золотом горят.
29.
Не за деревьями в лесной чащобе,
За лесом копий прячутся войска,
К сраженью армии готовы обе —
Взовьются тучи стрел под облака!
Копытом бьет скакун в звериной злобе —
Он злобой заражен от седока:
То головой тряхнет, то шумно фыркнет,
То, ноздри раздувая, грозно зыркнет.
30.
Ужасен и прекрасен этот вид,
Он в ужасе своем прекрасней вдвое.
Какую грудь не воодушевит
Труба, зайдясь в бесчеловечном вое!
Пусть не велик числом, но боевит
Наш стан, и снаряженье боевое
У нас несокрушимей – наша медь
Умеет благороднее греметь!
31.
К сраженью вызов принят. Рать готова
Идти на вражеские корпуса.
Пав на колени, рыцарство Христово
Целует землю, славя Небеса.
На поле больше ни клочка пустого,
Исчезла меж войсками полоса!
На флангах свалка и неразбериха,
Пехота ломит, наступая лихо.
32.
Но чья десница первой отняла
Жизнь у язычника, поведай, Муза?
Гильдиппе честь за это и хвала:
Копье в груди гирканца из Ормуза!
Он женщиной был выбит из седла,
Смерть не спасла мужчину от конфуза:
Пока с коня на землю падал шах,
«Ура!» звенело у него в ушах.
33.
Сломав копье, достала меч Гильдиппа
И наотлет взялась неверных сечь.
Перерубила пополам Зарипа —
Вверх по спине – от пояса до плеч.
Алярку, посиневшему от хрипа,
По рукоять всадила в горло меч,
Для пищи и речей двойную трубку
Проткнула и возобновила рубку.
34.
Бьет Ишмаэля, черного царька,
Пронзает Артазеркса без усилья,
Аргею-турку острием клинка
У локтя подрезает сухожилья.
Висит, поводья выпустив, рука,
С испугу морда тычется кобылья
В теснящиеся крупы и зады,
Расстроив эскадронные ряды.
35.
Язычников, просящих о пощаде,
Громит ее безжалостный булат,
Толпою персы нападают сзади,
Прельстясь великолепным блеском лат,
Но муж Гильдиппы, к вящей их досаде,
Любви высокой охраняет клад:
Им редкой стойкости и силы чудной
Прибавил пламень чувства обоюдный.
36.
О том, как действовали в том бою
Супруги, слухом полнилась округа:
Не за себя и не за жизнь свою
Дрались любовники, а друг за друга.
Гильдиппа подставляет грудь копью,
Нацеленному в грудь ее супруга,
Щитом британец отразил копье,
И без щита прикрыл бы он ее!
37.
Не за себя – за жизнь своей любезной
Мстит Эдуард, за мужа мстит жена.
Альвант на франка поднял меч железный —
Обидчика не пощадит она.
Наносит Артабан удар возмездный,
Супруг осаживает хвастуна.
Кипит Гильдиппа и, скача по фронту,
В межглазье меч вонзает Аримонту.
38.
То мужем враг повержен, то женой,
Но крестоносцев больше перебито.
На франков Альтамор идет войной,
Пустыня кровью праведной омыта!
Блажен, кто сразу в мир попал иной,
Кто раненым не рухнул под копыта
Его коня – свирепый буцефал
Беднягу догрызал и добивал.
39.
Смертоубийство для царька потеха:
С Ардония он шлем пернатый сбил
И надвое, как скорлупу ореха,
Мозги разбрызгав, череп разрубил.
Попал Брунеллу в средоточье смеха,
Дыру меж ребер к сердцу продолбил. —
В седле Брунелл – о ужас! – закачался,
Захохотал и, хохоча, скончался.
40.
Он многих разлучил со светлым днем
И бросил в царство мрачного Плутона,
О Альтамор, тебя мы проклянем
За гибель Гвидо, Гваско и Гентона.
Кого еще ты затоптал конем?
А сколько тех, кто без мольбы и стона
Без почестей упал на рыхлый грунт?
Ты помнишь, как убит был Розимунд?
41.
Боятся франки биться с Альтамором,
Боятся даже издали грозить,
Одна Гильдиппа смотрит ясным взором,
Ей изверга мечтается сразить,
Ей впору Самарканд покрыть позором,
Такой отваги не вообразить
Воительницам древней Фемискиры —
Гильдипповой им не поднять секиры!
42.
Шлем нехристю красавица дробит,
Бьет метко по эмалевой эмблеме,
И вот уже со шлема гребень сбит,
Отпрянул азиат в помятом шлеме.
Вовек он не терпел таких обид,
Гордец, теперь он презираем всеми!
Сменился гневом совести укор,
Удар ответный был жесток и скор.
43.
Обидчица наказана сурово,
В глазах у бедной потемнело вдруг.
Спасая от могильного покрова,