Поток людей, идущих напролом.
76.
Собрался было выйти им навстречу
Эмир с высокой трипольской скалы,
Но остерегся ввязываться в сечу,
Хотя имел надежные тылы.
«Я на угрозы хитростью отвечу!» —
Решил сатрап, – и вот уже послы
Приносят крестоносцам от эмира
Дары с покорным предложеньем мира.
77.
А следом каменистою тропой
К ним в лагерь, помня о святом завете,
С горы Сеир спускаются толпой
Мужи и жены, старики и дети,
Народ гостеприимный, не скупой,
Расспрашивают обо всем на свете,
Любуются на грозные клинки
И смело просятся в проводники.
78.
Недолго воины в горах гостили:
Они спешили к морю, где давно
Их ждали флаги дружеских флотилий,
Где было все для них припасено:
Под стоны бури и при полном штиле
Приплыло в трюмах критское вино,
Зерно и все, что армии во благо, —
В дар от эгейского архипелага.
79.
Кипит и стонет пенная вода
Под тяжестью судов на рейде жарком.
По Средиземноморью никогда
Не плавать больше сарацинским баркам:
Эскадру снарядили города,
Хранимые Георгием и Марком.
И, сильный составляя арьергард,
Голландец к ним примкнул и лангобард.
80.
Сплоченные воинственным союзом,
Они шагают, низкому чужды.
А следом корабли идут под грузом,
Чтоб не было ни в чем у них нужды.
Судьба благоволит подобным узам:
Они идут – и нет вокруг вражды.
Святой земле протягивают руку,
Где на кресте Спаситель принял муку.
81.
Шло воинство, а впереди него,
Мешая правду с вымыслом и ложью,
Неслась молва, пророча торжество
Крестовой рати, наполняя дрожью
Того, кто преступил закон, того,
Кто дерзостно попрал святыню Божью.
И дрогнул деспот пред числом знамен
И знатностью прославленных имен.
82.
С тех пор он ждал и вечно был не в духе:
Нет хуже зла, чем ожиданье зла.
Сквозь камень крепостной сочились слухи,
И точно смерть из дома в дом ползла.
И были слухи так темны и глухи,
Что понял царь: не развязать узла!
«Для вражьих стрел не стану я мишенью!» —
И к страшному склоняется решенью.
83.
С недавних пор здесь правил Аладин —
Так звался царь, жестокосердый смладу,
Теперь, дожив до старческих седин,
В бездействии он находил усладу.
Но что он слышит? – некий паладин
Грозит войной спокойствию и ладу!
Он среди подданных своих тогда
Нашел врагов для скорого суда.
84.
У жителей Святой земли в то время
Религии и веры было две:
Пророка многочисленное племя
И дети Иисуса – в меньшинстве.
Подмяв Сион, тиран ослабил бремя
Для братьев мусульман и во главе
Державы новой встал с коварством зверским,
Подвергнув верных пыткам изуверским.
85.
К нему вернулась из небытия
Палаческая страсть – он вновь был молод!
Своим деяньям больше не судья,
К смертоубийству ощущал он голод.
Так летом пробуждается змея,
Казавшаяся мертвой в зимний холод,
Так дремлет лев, но ради озорства
Не вздумай тронуть дремлющего льва!
86.
«С народцем этим зря я время трачу, —
Ворчал владыка, – для него не грех
Вселенскому порадоваться плачу,
Что верным слезы, то неверным смех.
Царя ограбить и убить в придачу —
Вот что сегодня на уме у всех.
Ворота города любой изменник
Откроет крестоносцам ради денег.
87.
Но мы посмотрим, кто из нас хитрей!
Я нынче знатную устрою травлю.
Младенцев на груди у матерей
Недрогнувшей рукою обезглавлю!
Не пощажу безбожных алтарей,
Кострами Палестину позабавлю!
Как не помочь помучиться врагу? —
И первыми священников сожгу».
88.
Такие деспот замышляет казни,
Но медлит к избиенью бросить клич.
Нет, он не отказал себе в соблазне
Гнать безоружных, как лесную дичь.
Не из приязни к ним, а из боязни
Удерживал он занесенный бич,
Надеясь в эту пору роковую,
Что с Готфрид с ним пойдет на мировую.
89.
Не выдержав, он весь таимый гнев
На пажити обрушил и жилища.
Угодья топчет царь, рассвирепев,
Деревни превращает в пепелища.
Не разбирает, где посев, где хлев:
«Пока у франков есть вода и пища,
Вольно им стены осаждать мои —
Отраву лейте в реки и ручьи!»
90.
Он понял, что молвой не приукрашен
Крестовый подвиг, и, спасая трон,
Сам занялся осмотром рвов и башен:
Был город неприступен с трех сторон
И штурм внезапный был ему не страшен.
Лишь северной стене грозил урон.
Там стал он строить с жаром неуемным
И поднял плату всадникам наемным.
Амур, пронзив меня стрелой из лука,
Предать иному обещал костру!
Одним я счастлив – кончилась разлука,
С тобой неразлученным я умру!
Песнь вторая
1.
Готовился к сраженью Аладин,
Когда к нему впустили чародея,
То был загробных духов господин,
Каких еще не знала Иудея.
Он мертвыми повелевал один,
И сам Плутон, дрожа и холодея,
Хулителю выказывал почет! —
Исменом прозывался звездочет.
2.
Отрекшись в юности от нашей веры,
Исмен служил Исламу с той поры,
Но, вызывая адские химеры,
Не знал в Коране ни одной суры.
Услышал он из колдовской пещеры,
Что Азия летит в тартарары,
И в город поспешил – поведать дикий,
Преступный план преступному владыке.
3.
«Грядут к Солиму гневные кресты, —
Так начал он, – грозят несметной силой.
Ты поднял башни, выставил посты,
От недругов Аллах тебя помилуй!
Служи мы Господу, как служишь ты,
Сион давно бы стал для них могилой!
Ты воин, ты подумал обо всем,
Но не оружьем город мы спасем.
4.
Я стар и этой жизни знаю цену:
Смеясь в лицо опасности любой,
С тобой взойду на крепостную стену,
Советом помогу и ворожбой,
Я ангелов, низвергнутых в геенну,
Из пекла вызволю и брошу в бой!
Но чтоб вернее покорились чары,
Послушай, что задумал книжник старый:
5.
Алтарь в кумирне христианской есть,
Там паства, одурманенная ложью,
В молитвах воздает хвалу и честь
Рисованному лику – Матерь Божью
В нем почитая, и даров не счесть,
Возложенных к алтарному подножью.
Лампада там не гаснет ни на миг,
И покрывалом занавешен лик.
6.
Изображенье дивного кумира
Украсть ты должен собственной рукой.
В мечети главной спрячь его от мира,
А я состав смешаю колдовской:
Пока в святилище курится мирра,
В Солиме будет царствовать покой,
И гордо возликуют мусульмане,
Узнав о всемогущем талисмане».
7.
Умолк мудрец, и в заповедный храм
Со свитой устремился деспот грозный,
Священник преграждает путь ворам,
Но царь не тронут жалобою слезной. —
В углу, где по утрам и вечерам
Молитвами терзал он купол звездный,
Святыня христиан водружена
Под гнусные шептанья колдуна!
8.
Но ликовать, как видно, было рано:
Едва позолотился край небес,
Дворцовая увидела охрана,
Что образ Богоматери исчез.
Бегут скорей уведомить тирана,
Тот в ярости схватился за эфес,
Велит позвать стоявшего на страже
И христиан подозревает в краже.
9.
Да, это дело человечьих рук,
А может, знаменье небесной мести?
Покайся царь, как очутилась вдруг
Царица Неба в непотребном месте!
Кто верит, что от Бога все вокруг,
Поймет, что только с Небесами вместе
На подвиги способен человек,
А без Небес не справится вовек.
10.
Тиран велит разыскивать потерю
По всем домам, часовням и церквам:
«Найдете – щедро золота отмерю,
А нет – погибель уготовлю вам!»
Повсюду рыщет он, подобно зверю,
Но ни Исмену, ни другим волхвам
Не догадаться, кто повинен в чуде
Святое Небо или все же люди.
11.
В конце концов поборников Креста
Решает покарать монарх свирепый.
Была дотоле злоба заперта,
Но натиска не выдержали скрепы.
Вмиг распахнулись ярости врата,
Безумием разломанные в щепы,
И царь изрек безбожный приговор:
«В толпе собратьев да погибнет вор!
12.
Из-за неправого погибнет правый!
Но о каком я правом говорю?
Преступны все, кто вздорною отравой
Недружескому служит алтарю!
Безвинный перед новою расправой,
За прошлые грехи ответь царю!
Оружье к бою, витязи Корана,
Сжигайте, убивайте невозбранно!»
13.
Ползут худые вести из дворца
И мрачную, гнетущую тревогу
Вселяют в христианские сердца:
Ни защищаться, ни молиться Богу
Не мыслят люди – люди ждут конца,
Явилась Смерть и подошла к порогу…
И тут Создатель им надежду дал
Откуда ждать ее никто не ждал!
14.