Разлившись пеленой необозримой,
Бурливая и быстрая река
Внезапно преграждает им дорогу.
Пока Убальд с датчанином глазами
Разлива измеряют глубину,
Является вдруг старец перед ними.
Величием и кротостью сияют
Его черты; одежда – словно крылья;
На голове – венок из листьев бука;
С жезлом в руке, он по равнине водной,
Как будто по сухой земле, идет.
Так жители полярных стран зимою
Перебегают скованные реки,
И волны неподвижные их тел
Выдерживают тяжесть невозбранно.
И так же старец к воинам подходит
И, пораженным, говорит: «Друзья,
Вы в трудное пустились предприятье
И вам нужна испытанная помощь.
От здешних мест соратник ваш далеко,
В неверной и безлюдной стороне.
О, если б только знали вы, как много
Трудов вам предстоит еще! Как много
Морей и рек вам переплыть придется!
Там, где пределы ведомого мира
Дальнейший смертным преграждают путь,
Там в этот миг предмет исканий ваших.
Не погнушайтесь лишь за мною вслед
Направиться к пещерам потаенным,
Где я себе устроил пребыванье:
Там важные поведаю я тайны,
Которые вам знать необходимо».
Потом повелевает он, чтоб волны
Двумя стенами стали, разделившись,
И волны повинуются ему.
Взяв за руки, ведет обоих старец
В глубокую пещеру под рекою.
Колеблющийся бледный свет в нее
Извне путем незримым проникает;
Но и при этом слабом освещенье
Они водохранилища все видят,
Откуда сетью резвых ручейков
Вода стремится в реки и озера.
Они находят тайные протоки
Волн Иордана, Ганга и Евфрата,
Истоки Танаиса, а равно
Питомники неведомые Нила;
Потом реку такую открывают,
Что серно-ртутной жидкостью струится:
От жара уплотняясь, образует
Металлы драгоценные она.
По берегам редчайшие каменья
Сверкают разноцветными огнями
И подземелья тяжкий полумрак
Пленительным мерцаньем озаряют:
Сапфир в небесной нежится лазури;
Топаз, алмаз, пироп слепят глаза;
Но манят и влекут их переливы
Ласкающих оттенков изумруда.
Подавленные зрелищем чудесным,
Идут они в молчании глубоком.
И молвит, наконец, Убальд: «Скажи,
Почтенный старец, что за место это;
Скажи, куда ведешь нас; удостой
Открыть, маститый, кто ты. С каждым шагом
Все больше поражаясь, я не знаю,
Во сне все это вижу или вправду». —
«В земной утробе вы теперь, среди
Источников земного процветанья;
Проникнуть в эти сумрачные бездны
Могли вы лишь со мной; веду же вас
Я в свой дворец, который перед вами
Сейчас в чистейшем явится сиянье.
Родился я в грехе, но после душу
Волною благодатною омыл.
Не темные мной руководят силы;
Прочь от меня кощунственные чары,
Которыми возможно исторгать
У ада сокровеннейшие тайны!
Природу я пытаю; в недрах вод
И трав ищу спасительные свойства;
Законы изучаю мировой
Гармонии и хода звезд небесных.
Я не всегда живу вдали от неба;
Нередко поселяюсь на вершинах
Ливана и Кармела я, и там
Открытое лицо мне и Венера
И Марс являют; там я изучаю
И медленный и быстрый ход светил
И взоров их, для нас благоприятных
Иль пагубных, исследую влиянье.
Я вижу, как, меняя краски, тучи
Скопляются и тают надо мной;
Дождей и рос образованье вижу;
Слежу за переменчивым полетом
Ветров и за излучинами молний;
Смотрю на небо звездное над вами
И, знаньями своими упоенный,
Я некогда дивился сам себе.
В тщеславии безумном верил я,
Что истинной, непогрешимой мерой
Могущества Создателя владею;
Когда ж благочестивый ваш пустынник
Мне голову с молитвой оросил
Водою освященною, внезапно
Как бы прозрел душою я и понял,
Что свет мой был глубокой тьмой ошибок.
Не нашим слабым, понял я, глазам
На истину взирать в предвечной славе;
И надсмеялся я над суетою,
Питавшею мое высокомерье.
Послушный наставленьям мудреца,
Я склонностям не изменяю прежним;
Но, о себе самом уж забывая,
Лишь в нем руководителя я вижу.
Властитель дум моих, он направляет
Мои шаги и просветляет сердце;
Порой соизволяет он явить
Через меня какое-либо чудо.
Так из цепей исторгну я героя,
Которого вы ищете; Петром
Даны мне указания на это,
И я уже давно вас поджидаю».
С такою речью воинов к пещере,
Жилищу своему, приводит старец
И пышные, обширные чертоги
Их взорам изумленным открывает.
Здесь недр земных все собраны богатства,
Но между украшений драгоценных
Нет ничего, что создало б искусство:
Природы лишь одной везде дары.
Здесь оба гостя новые находят
К своим услугам сотни ловких рук.
Великолепный стол и серебром,
И золотом, и хрусталем сверкает.
По окончанье пышного обеда
К пришельцам обращается хозяин:
«Теперь настало время для меня
Исполнить то, что вам всего дороже.
Знакомы вам Армида и ее
Коварные деянья; вам известно,
Как лучших ваших воинов в тенета
Свои она искусно завлекла;
И, наконец, вы знаете, что замок
Неверной стал для них тюрьмой, что в Газу
Она отправить узников хотела
И что герой от стражи их отбил.
Но неизвестно вам, что было дальше,
И это вы узнаете сейчас же.
Когда из уз неверной ускользнула
Добыча драгоценная, она
Разодрала себе от горя руки
И в ярости сама себе сказала:
«Не потерплю, чтоб он, меня лишив
Невольников, еще хвалился этим.
Разбил он цепи пленников, так пусть же
Их носит сам! И пусть познает те
Удары, что другим я назначала!
Мне этого для мщенья не довольно:
Всех истребить клянусь». И в сердце черном
Готовятся уж новые злодейства.
Летит она туда, где одержал
Ринальд победу над ее отрядом.
Герой оставил там свои доспехи
И для того, чтоб узнанным не быть,
Переоделся в платье иноверца.
Коварная тотчас среди убитых
Находит обезглавленное тело,
В Ринальдовы доспехи облекает
И у реки кладет, где христиане
Должны в недолгом времени пройти.
Она все рассчитала без ошибки;
Ей каждый шаг ваш был всегда известен:
В равнине, где расположились вы,
Довольно соглядатаев шныряло,
Переносивших ей все тайны ваши.
И Ад, ее велениям послушный,
Заботы прилагал свои к тому,
Чтоб для нее у вас все было ясно.
Потом недалеко от тела ставит
Она порасторопней человека
В пастушечьей одежде и наказ
Дает ему, что говорить и делать.
Тот, выйдя вашим воинам навстречу,
В сердца их подозренье зароняет,
Рождающее ссоры и едва
К кровавой не приведшее развязке.
Пошли по стану толки, что Готфрид
К Ринальду подослал убийц наемных:
Чудовищная мысль, легко и быстро,
Как мрак ночной, рассеянная слабым
Лучом блеснувшей правды! Такова
Была Армиды первая удача;
Но новую ловушку лиходейка
Готовила уж юному герою.
На берегах Оронта, где река,
Раздвоиваясь, омывает остров,
Армида ждет наверное Ринальда,
И он туда является невдолге.
Там у воды колонну видит он
И рядом приготовленную лодку;
Колонна вся из мрамора, и надпись
На ней сверкает ярко золотая:
«О путник! Кто бы ни был ты, случайность
Иль выбор твой привел тебя сюда,
Узнай, что на пути своем по небу
Таких чудес не озаряет солнце,
Какие ты на острове найдешь».
Героя побеждает любопытство;
Оруженосцев бросив, он садится
В чуть-чуть его вмещающую лодку.