Проснулась гордость в африканских расах:
Идет за эскадроном эскадрон,
Склоненные знамена славят трон.
14. Колонну египтян ведут четыре
Вождя: из Верхнего Египта два
И два из Нижнего, где много шире
Божественного Нила рукава.
Когда-то берег был почти в Каире,
Теперь матросам виден он едва:
Овладевая морем мелководным,
Покрылась дельта илом плодородным.
15. Приплыли жители приморских дюн
На смотр с александрийского причала,
Где дыбится за буруном бурун,
Где берег Африки берет начало.
Арасп привел насельников лагун,
Десницы мощь его не отличала,
Засады мавританские зато
Устраивать умел он как никто.
16. За ним Арунта выступило племя,
На азиатском жил он берегу,
Вовек лентяй не ставил ногу в стремя,
На бранном не куражился лугу,
Вовек под шлемом не потело темя
У добряка – он счастлив был в кругу
Домашнем, но случилась несуразность,
И честолюбье победило праздность.
17. Вдруг землю тьмущая накрыла тьма —
Шагали цепи по холмам окрестным.
Как прокормить могли их закрома
Одной державы? Как в Каире тесном
Вмещалось столько жителей в дома?
В Египте, населенностью известном,
Каир огромней тысяч городов,
Сатрап Кампсон шел во главе рядов.
18. Нубийцев у вторых порогов Нила
Навербовал Газел в родном краю,
Где варварское племя боронило
Веками землю тучную свою.
Врагов оно монистами дразнило,
Тянулись руки к пестрому тряпью
В надежде завладеть трофеем пышным
С презреньем к ратоборцам никудышным.
19. За Аларконом без мечей и лат
Пришли из Барки дети скудной степи.
Покорно терпят зной они и глад,
Живя охотой у Атласской цепи.
Шейх Триполи, воинственный мулат,
И шейх Зумры с народцем посвирепей
Шагали следом – горе, а не рать:
Им только бы ударить да удрать!
20. Шла армия Аравии Петрейской,
Аравии Счастливой войско шло,
Где, чуждое зимы гиперборейской,
Разлито ароматное тепло,
Где вьет гнездо в тиши эпикурейской
Бессмертный Феникс пламени назло:
Единожды в году способна птица
То в жар живой, то в пепел превратиться.
21. Выходит скотовод, оборван, лют:
Под небом Йемена в пустыне нищей
Привычно коренастый этот люд
Кочует в поисках воды и пищи,
Привычно носит на горбах верблюд
Кочевника походное жилище.
Номад не по-мужски тонкоголос,
Изжарен зноем и черноволос.
22. Вооружен заточенной жердиной
Альдин, владыка этих дикарей,
Поднаторелых в скачке лошадиной,
Как ветер, быстрых, нет, еще быстрей.
В Аравии владычил двуединой
Альдин, храбрейший из ее царей.
Сифакс летел за свитой аравийца
И Альбьязар – не воин, а убийца.
23. Агрикалат на небольшом коне
Скакал, забыв архипелаг наследный,
Где в раковинах на песчаном дне
Ныряльщики находят жемчуг бледный.
Шагали непривыкшие к войне
Амхарцы, жители равнины бедной,
Где море Эритрейское шумит
И царствует неистовый Осмид.
24. Вели войска из поймы Астраборры,
Канарий-эфиоп и Ассимир,
Из дельты, где соседствуют соборы
С мечетями, где разделился мир
На три державы, где, терпя поборы
Халифовы, Мессию чтил эмир,
Один из трех правителей Мерое —
На франков не пойдут его герои!
25. Два эскадрона лучников лихих
Вслед за султаном ехали Ормузским,
За ним наместник островов глухих,
Внушавший ужас племенам индусским.
Два раза в сутки нет путей сухих
К земле, отрезанной проливом узким.
Спадает море, сушу оголив,
И вновь Персидский обмелел залив.
26. Не удержала на семейном ложе
Владыку самаркандского жена.
«Ужели гром штормов тебе дороже,
Чем смех детей? – так плакала она, —
Личины волн с чудовищами схожи,
А я, взгляни, прекрасна и юна!»
Бьет в грудь себя и у седого моря
Рвет волосы на голове от горя.
27. Царь Альтамор великим слыл царем,
Но не по первородству – по заслугам!
Он воинам в бою был равен трем,
Враги смотрели на него с испугом.
О христиане, вы не с дикарем
Столкнетесь, пролетая бранным лугом!
Одеты в панцири его полки,
С топориками поперек луки.
28. Вот и Адраст, приплывший из Бомбея,
Въезжающий на боевом слоне.
Нет скакуна пригодного для бея,
Столь необъятен он по толщине.
Черно-зеленой бронзой скарабея
Сверкает панцирь на его спине.
От Ганга к западу земля Адраста,
Где Инд широк и своенравен часто.
29. За ним дворцовых стражников отряд.
Колонной скачут статные мулаты
На мощных скакунах, по десять в ряд,
Недаром царь им не жалеет платы.
На солнце пряжки золотом горят,
Лазурный купол отражают латы.
Им дан приказ расправиться с врагом,
Пусть даже полный мир царит кругом.
30. Скакал Алярк, визирь при Гидраерте,
И Римедон с Тиграном, и Ормунд —
Ни смертных не боялся он, ни смерти.
Шагали грабившие Трапезунд
Рапольд и Одемар, морские черти,
И Марлабусто, подавивший бунт
В Аравии броском кавалерийским,
За что и наречен был Аравийским.
31. Был среди них вожак разбойных банд
Бримарт, гроза селений в дельте Инда,
И укротитель лошадей Сифант,
И Аримонт, и Пирга, брат Оринда,
И цирковой силач Аридамант,
И Тисаферн в венке из тамаринда:
В копьеметанье, ловок и умел,
Он всех в Египте превзойти сумел.
32. Над этим сборищем пестроплемённым
Начальствовал отступник-армянин:
Юнцом ушел служить чужим знаменам,
Приняв ислам, Клемент-христианин.
Победоносцем – не рабом клейменым —
С кровавых возвратился он равнин,
Он Эмиреном прозван был когда-то,
Халиф ценил в нем друга и солдата.
33. Парад смолкает, подходя к концу,
Как вдруг на быстролетной колеснице
Армида появилась на плацу
С колчаном на бедре, с копьем в деснице.
Ревнивый гнев красавице к лицу,
Он живости прибавил чаровнице,
Угрозами глаза ее разят
И новыми соблазнами грозят.
34. Казалось, что по краю небосклона,
Играя сбруей, движется чета
Единорогов Феба-Аполлона
Под щелканье небесного кнута.
Скакала слева всадников колонна
На быстрых скакунах числом до ста,
Колонна всадниц гарцевала справа —
В смарагдах, в лалах шелковая справа.
35. Приставил Арадина Гидраот
К племяннице, набрав войска в Дамаске.
Армида над ристалищем плывет,
Подобно птице огненной окраски,
Из пепла воскресающей раз в год,
Явившейся из эфиопской сказки.
Сверкает ожерелье на груди,
Гурьба крылатых чудищ – позади.
36. Гнал колесницу, как арбу воловью,
Возница, чванясь перед гольтепой,
Не воспылать к прелестнице любовью
Из смертных мог бы разве что слепой!
Презрительно она поводит бровью,
И витязи бегут за ней толпой.
С чем в этом мире радость их сравнится,
Когда им улыбнется чаровница?
37. Решает государь, что не наймет
Главнокомандующим Арадина —
Бразды правленья Эмирен возьмет,
За ним уже послали челядина.
К царю царей под шелковый намет
Черкесы пропустили паладина,
С рукой у сердца, преданно склонясь,
Застыл перед престолом храбрый князь.
38. Он рад давно заслуженной награде —
Командный жезл вручен ему царем.
«О Эмирен, великой мести ради
Покончи с ненавистным алтарем!
Собрат наш заперт в осажденном граде,
Ему врата мы вместе отопрем.
Ты – это я, в тебе мое всевластье.
Прийти, увидеть, победить – вот счастье!»
39. Халифа поблагодарил за честь
Сатрап, немея от благоговенья:
«Свершить за Азию святую месть
Уйду я с твоего благословенья.
Обид от франков нам не перечесть,
Религиозного я полон рвенья,
Ценою жизни дам отпор кресту
И смерть в бою бесчестью предпочту.
40. Но если Небо, против упованья,
Нам злую уготовило судьбу,
Забуду я про почести и званья —
Хочу один за всех лежать в гробу,
Один за всех под клики ликованья.
Такую к Богу я вознес мольбу».
Умолк воитель, загремели бубны,
Взревела армия под рокот трубный.
41. Зовет князьков подвластных областей
К столу халиф и, на подушках лежа,
В заметном отдаленье от гостей,
Со своего им посылает ложа
Любезно блюда фруктов и сластей,
И ни один не обойден вельможа!
Армида чувствует, что на пиру
Начать ей легче хитрую игру.
42. Прочла она по признакам знакомым,
По выраженью страстных лиц мужских,
По взорам, к прелестям ее влекомым,
Что больше нет препятствий никаких,
Что ядом дьявольским, неизрекомым
Кипит сосуд восторгов колдовских.
К царю с почтеньем подошла Армида —
Во взоре гордость, в голосе обида:
43. «Написано мне было на роду
Свободной жить, а не в гареме мужьем.