«Не смей касаться моего ствола,
Ты зверем стал, скитаясь одичало!
Сначала кровь прольется из дупла,
Я изболеюсь, я умру сначала
И лишь потом позволю острию
Вонзиться в мирту милую мою!»
35. На ведьму замахнулся он с угрозой,
И вмиг пред ним сторукий Бриарей!
Не юный лик, сравнимый с майской розой,
А рыло со щетиной до ноздрей.
Ринальд ошеломлен метаморфозой,
Так ночь рисует чудищ и зверей —
Во тьме из сновиденья в сновиденье
Перетекающее наважденье.
36. На древе пятьдесят щитов гремят,
В десницах пятьдесят мечей у древа,
Ринальд толпой воительниц подмят —
Из каждого ствола явилась дева!
Стенанья нежити его томят,
По мирте бьет герой в порыве гнева
И видит, что от призраков в логу
Черно, как на стигийском берегу!
37. Светило в горней вышине не блещет,
Внизу земля трясется не к добру,
В лицо пришельцу дождь холодный хлещет,
Кружатся с шумом листья на ветру,
Но рыцарь перед бурей не трепещет,
С размаху рассекает он кору
И понимает, что срубил орешник —
Развеял чары кающийся грешник.
38. Мгновенно прояснился взор небес,
И лес волшебный стал обычным лесом,
Страх перед темной чащей не исчез,
Но страха больше не припишешь бесам.
Нет ни соблазнов мнимых, ни чудес,
Ринальд на чащу смотрит с интересом:
«Лесные мороки, где вы сейчас?
Нелепо и смешно бежать от вас».
39. Идет он к лагерному частоколу,
И Петр, заметив первым белый плащ,
Кричит войскам: «Бесовскую крамолу
Изгнал губитель чародейных чащ!
Идет, глаза не опуская долу,
Доспех его по-новому блестящ.
Я вижу, если не подводит зренье,
Орла серебряного оперенье!»
40. Смотреть на паству радостно Петру:
Дух мелкой зависти ее покинет!
Идет герой к командному шатру,
Где Готфридом с почетом будет принят.
«Анафемскую я пресек игру, —
Сказал Ринальд, – из леса нечисть сгинет.
В него никто дотоле не входил,
А я пришел, увидел, победил!»
41. Гремят, сзывая на работу, трубы,
Без страха по чащобе вековой
Шагают с топорами лесорубы,
Машины строить франкам не впервой.
У прежних башен стыки были грубы,
Теперь же опытный мастеровой
Вильгельм легко орудует стамеской,
Как в юности на верфи генуэзской.
42. В родной Лигурии, гроза морей,
Годами промышлял он контрабандой,
Но вытеснен был флотом дикарей.
Привез он с инженерною командой
Станины камнеметных батарей —
Приплыл с груженной доверху шаландой,
Просевшей от осей и шестерен,
Смекалкой и уменьем одарен.
43. Следили жители сквозь амбразуры,
Как чудо-башню возводил пират:
Каркас обшили досками гяуры —
Легко возьмут они священный град!
Внутри по стенам мех, снаружи – шкуры,
Трудов не пожалели и затрат,
Дабы, не разгораясь, пламя гасло
При взрыве серы, извести и масла.
44. По чертежам ее рассчитан рост,
Надежны балки после отбраковки,
Не выбить клиньев из железных гнезд,
Под палубой таран искусной ковки,
А в средней части выдвижной помост —
На стену он наляжет при стыковке.
Надстроена над башней основной
Другая – меньшая величиной.
45. Оружьем и солдатами груженный,
По колеям без рытвин и бугров
Покатится колосс вооруженный,
По доскам переедет через ров.
Вокруг народ толпится, пораженный
Невиданным уменьем столяров:
Топор рукам послушен загрубелым —
Еще две башни строить корабелам!
46. Надежно брусья крепятся в пазах,
Пугающий каркас многоколесный
Растет у осажденных на глазах,
Кипит работой лагерь крестоносный!
Из леса прибывают на возах
Распиленные вязы, буки, сосны.
Не может издали понять тиран,
Как странный сконструирован таран.
47. Опасность штурма плохо исчислима! —
На укрепленье северной стены
Бросает царь всех жителей Солима.
Такой стена достигла вышины,
Что вроде бы вовек неодолима,
Не взять ее орудьями войны!
Меж тем Исмен, состав готовя хитрый,
Смолу и серу разбавлял селитрой.
48. Вощеный он сооружал запал,
Сырье в Содоме отыскав развратном,
О нет! Он сланцы в пекле накопал,
Где Стикс бурлит кольцом девятикратным.
Огонь в смердящей колбе закипал —
Горючий жир в лицо вождям и ратным
Плеснет непримиримый враг Небес
И отомстит за вырубленный лес!
49. Для штурма франки стягивали силы,
Язычники готовились к войне,
Когда внезапно голубь легкокрылый
Над лагерем возник в голубизне.
Воздушными стезями вестник милый
Скользил к толпе на городской стене,
Так плавно, что казался неподвижным,
Курьер с посланьем Неба непостижным.
50. Ему навстречу, преграждая путь,
Взвился свирепый ястреб над ложбиной.
Он жертве целился вцепиться в грудь,
Тянул он когти к шее голубиной.
Тот – к штабу франков, чтобы где-нибудь
От ярости укрыться ястребиной,
И, на колени к Готфриду вспорхнув,
Знал, что его не тронет хищный клюв.
51. Не отказать пернатому в отваге!
Был гостю герцог удивлен весьма,
Вокруг мохнатой шеи у бедняги
Вилась неприхотливая тесьма,
Под трепетным крылом листок бумаги,
Ни от кого герой не ждал письма.
Помятый треугольник распечатав,
Узнал он закорючки азиатов.
52. Вчитался в суть языческих письмен:
«О Иудейский царь, мудрейший в мире,
Я с полчищем египетских знамен
В Солиме буду дня через четыре!» —
Так о походе варварских племен,
О войске, завербованном в Каире,
Проведал Готфрид. Говорят, что встарь
В Леванте голубь лучший был почтарь!
53. Свободу получив, крылатый пленник
Не взмыл от радости до облаков,
Назад на Нил не улетел изменник,
За гору упорхнул и был таков!
А Готфрид, со штабных сойдя ступенек,
Созвал начальников своих полков,
Записку показал и с убежденьем
Промолвил: «Мы хранимы Провиденьем.
54. Отныне ясно мне, что для баллист
Не мешкая должны сровнять мы южный
Опасный склон. Я знаю, он скалист
И выйти не дает к стене наружной.
Я чертежи нанес на этот лист:
Проходы мы пробьем работой дружной.
Одной природою укреплена,
Других слабее южная стена.
55. Раймунд, к подножью северного склона
Осадные машины подкати:
Мы будет делать вид, что с аквилона
Атаку собираемся вести,
Что здесь ударит главная колонна,
Что, дескать, город у тебя в горсти!
С приходом тьмы в другую котловину
Я башню основную передвину.
56. Неподалеку от меня Камилл
На север третью башню перекатит…»
Тулузец взор на друга устремил:
«У нас терпенья на маневры хватит,
Твой план воинственному сердцу мил,
Но и халиф не праздно время тратит.
Лазутчика к дикарским племенам
Не худо бы теперь отправить нам.
57. Он уточнил бы тактику берберов
И дислокацию ливийских орд».
Сказал Танкред: «Среди моих курьеров
Есть малый, изворотливый, как черт.
Его проворству множество примеров,
Он храбр, но, будучи к стене приперт,
Любую маску на себя наденет,
Походку, голос запросто изменит!»
58. Вафрина приказал он привести,
Тот, выслушав от Готфрида задачу,
Сказал: «Смотрите, я уже в пути
И ночи на дорогу не потрачу.
До ставки доберусь часам к шести,
У входа караульных одурачу,
Ослов в обозе, корабли в порту
И конницу к полудню перечту.
59. О численности каждого народца
Безбожного я сделаю доклад,
Проникну мыслью в мысли полководца…» —
Так говорил он, нацепив халат
С открытым воротом, – стоит, смеется:
Ни шлема на лазутчике, ни лат,
На голове тюрбан остроконечный,
Намотанный из ленты бесконечной.
60. Неотличим свирепостью лица
От турка при колчане и секире,
Вскочил на вороного жеребца.
Владея всеми языками в мире,
Он в Мемфисе сошел бы за купца
Нубийского, за финикийца – в Тире.
Следов не оставляя на песке,
Исчез за перевалом вдалеке.
61. Меж тем канавы франки засыпали,
Выравнивали кочки и бугры,
Сухую землю заступом копали,
Глаз не сомкнув до утренней поры.
Покой у христиан теперь в опале,
Но духом были рыцари бодры
И стойко труд ночной переносили —
Венец последних праведных усилий!
62. В канун сраженья Готфрид бьет челом,
Свершая благодарственную требу,
Всем каяться велит и за столом
Творит причастье жизненному хлебу.
Утешены солимцы, что пролом
Пробить задумал Готфрид там, где к небу
Орудий устремлялся частокол.
Противника искусный франк провел.
63. Во тьме снаряд переместил он главный
К подножью южных земляных валов,
Где крепость выгнулась дугою плавной
Без выступов, проемов и углов.
Вкатил на холм тулузец достославный
Стреляющую выше куполов