93. Перед небесным воинством бесплотным
Стоишь ты, полководец и монах,
Для дольних чувств твоих покровом плотным
Скрыт горний блеск, но не на сих стенах!
Дивись же незапятнанным полотнам
У небожителей на раменах!
На краткий миг огонь неугасимый
Не станет мукой непереносимой.
94. Тот, кто при жизни Божьим был слугой,
Теперь в рядах святого легиона
Идет с боями к цели дорогой.
Сограждане небесного Сиона
С тобою подвиг завершат благой.
Вот у разрушенного бастиона
С исламом Гуго затевает спор,
Круша подножья каменных опор.
95. Воспламеняет воинство Христово
Дудон у северных высоких врат,
У франка к штурму лестница готова,
А на другом краю его собрат,
Епископ Адемар, с холма крутого
Войска, идущие, как на парад,
Встречает в облачении воскресном,
И знаменьем их осеняет крестным.
96. Смотри, как в звездной ширятся пыли
Полки архангелов на Божьем лоне!..»
В восторге Готфрид разглядел вдали
Бесчисленную рать на небосклоне.
Тремя колоннами святые шли —
Улитою по три ряда в колонне,
И с каждым кругом воинов число,
От середины расходясь, росло.
97. Сияли ослепительные латы,
Глаза закрыл герой. Когда же вновь
Открыл их, испарился сонм крылатый,
Лилась вокруг языческая кровь,
Ринальд, грозя защитникам расплатой,
Приказывал своим: «Багры готовь!» —
Но Готфрид первым устремился в пламя,
У знаменосца вырывая знамя.
98. Султан навстречу франку на помост
Вбежал, рискуя сделать шаг неловкий,
И поднялся во весь огромный рост.
Над бездной схватка требует сноровки
Особой, но прорыв к бессмертью прост.
Кричит сельджук: «Рубите же веревки!
На башню я осадную пробьюсь,
За веру умереть я не боюсь».
99. В минуту эту в грозной круговерти
Возник Ринальд, рассеяв мусульман.
«Бессмысленно теперь искать мне смерти», —
Решил берберских шаек атаман.
Прикрикнул Готфрид: «Расступитесь, черти!» —
И в ужасе отпрянул Сулейман.
Ворвался в крепость франк по шатким сходням
И знамя водрузил с крестом Господним.
100. Бессмертный стяг трепещет на ветру,
То развеваясь, то свиваясь снова,
Победней, чем на воинском смотру,
Стократ святей от света неземного.
Ни стрелам, ни гранитному ядру
Не сбить хоругви с гребня крепостного.
Пред ней главу склонили две горы,
Сион и Мория, как две сестры.
101. И тотчас крик всеобщий взмыл под тучи,
Он о победе эхом возвестил,
«Осанна-санна…» – отвечали кручи.
Меж тем мостки на стену опустил
На фланге западном Танкред могучий:
Взошел на узкий выдвижной настил,
Арганта оттесняя шаг за шагом,
И крепость увенчал крестовым стягом.
102. Лишь с юга, где гасконские войска
Раймунд бросал на стену крепостную,
Не удавалось рыцарям пока
К твердыне вышку подкатить вплотную.
С гвардейцами из царского полка
Они втянулись в схватку затяжную,
Кусок стены, не столь отвесной здесь,
Был катапультами уставлен весь.
103. Ухабы не сровняв до основанья,
Скрипя, тащил махину восьмерик,
И тут сбылись на Бога упованья,
Услышали гасконцы дальний крик
И поняли причину ликованья.
На бастионе понял царь-старик,
Что стены, охранявшие равнину,
Достались на разбой христианину.
104. «На северном участке город взят, —
Вскричал Раймунд, – ужели не ударим
Мы с юга, где снаряды нам грозят?
Ужели славу мы другим подарим?
Нас ядра каменные не сразят!»
Под крышу храма вслед за государем
Взбегал меж тем визирь и челядин —
Там отсидеться думал Аладин.
105. Из развороченных ворот и брешей
На улицы врываются враги,
Влетает верховой, вбегает пеший,
В дыму, в пыли не разглядеть ни зги.
Грохочет Смерть: «Губи, насилуй, вешай!» —
Ей вторит Ненависть: «Руби и жги!»
Потоки крови вспенены запрудой
Окоченевших тел, лежащих грудой.
Песнь девятнадцатая
1. Из страха пасть в отчаянной резне
Сирийцы разбежались с укреплений,
Один Аргант остался на стене —
Мамлюка не поставишь на колени! —
Глаза его страшны, лицо в огне,
И мысли не допустит он о плене.
Умрет колосс, но знает наперед:
Никем не побежденный он умрет.
2. Теснит он франков, но неоттесненный
Гяур шагнул ему наперерез,
По панцирю, по стали вороненой,
По выправке узнал его черкес,
Припомнил поединок отмененный,
Когда Танкред на пятый день исчез.
«Не поздновато ли на бой ты вышел? —
От варвара христианин услышал. —
3. Ты должен был прийти один – и что ж?
Здесь шагу не ступить от многолюдья!
Цена твоим словам и клятвам – грош!
Ты притащил осадные орудья
И завтра новые изобретешь,
Но не уйти тебе от правосудья.
В дощатой клетке по полю катись,
Нигде женоубийце не спастись!»
4. Танкред в ответ насмешливо скривился:
«Жестоко пожалеешь ты, герой,
Что слишком рано я на бой явился,
Что от меня ты не прикрыт горой,
Что птицею над морем ты не взвился.
На правду горькую глаза открой:
Я опоздал, но не по малодушью,
Сюда пустынной пробираясь глушью.
5. Перед тобой трепещут силачи,
Ты вверил жизнь свою копью и луку,
Женоубийцу, труса проучи,
Возвышенную преподай науку.
Солдаты, спрячьте гневные мечи —
Мне давний долг пора отдать мамлюку.
Особая исконная вражда
Нас кровью повязала навсегда». —
6. «Один ты выйдешь или с целой ротой,
Я неудобств не вижу никаких, —
Вскричал Аргант, – тебя с большой охотой
При людях и вдали от глаз людских
Я изрублю. Пощаду заработай!»
Со стен они спустились городских,
Друг друга охраняя перед боем —
Вражда защитой служит им обоим!
7. Делиться кровью недруга ни с кем
Не хочет герцог – даже каплей малой!
Он знает, что, позволив драться всем,
Лишится быстро он добычи алой.
Щитом черкесский заслоняет шлем,
На встречных крестоносцев осерчалый.
«Не троньте! – издали кричит он им. —
За кем победа, нам решать двоим!»
8. Прочь от руин и остовов кирпичных,
Прочь от незатухающей резни,
Минуя лагерь войск разноязычных,
Тропой извилистой идут они
Вниз по холму, где среди рощ масличных
Долина прячется в густой тени,
Как будто созданная для ловитвы.
Там место выбрали они для битвы.
9. Назад на сбитые с петель врата
Язычник посмотрел в тоске угрюмой.
Заметив, что у горца нет щита,
Свой щит отбросил франк: «Печальной думой
Ты омрачен, я вижу, неспроста.
О близкой смерти не скорби, не думай.
О том, что жизнь уходит, не жалей,
Расстаться с жизнью трусу тяжелей». —
10. «Об иудейской плачу я царевне, —
Вздохнул черкес, – я думал, что спасу
В бою столицу Палестины древней.
Я голову сейчас тебе снесу,
Что мне с того? Награды нет плачевней…»
Мечи они держали на весу,
Но драться долгий миг не начинали:
Противники друг другу цену знали.
11. Танкред был изворотлив, словно ртуть,
Молниеносным звался он недаром,
Он ростом был язычнику по грудь,
Горою мышц над франком сухопарым
Навис Аргант. Танкред успел нырнуть
И, отвечая на удар ударом,
Измаилита силился подсечь,
На всю округу меч звенел о меч.
12. Аргант не двигался, прямой, как свая,
Клинок он выставлял перед собой,
Танкредова клинка не отбивая, —
Он метил в горло. Непонятный бой!
Искусна стойка франка боевая,
Он ловок, но прием его любой —
Подсечки, выпады и контратаки —
Отпор встречает храброго рубаки.
13. Так в штиль, когда стихает зюйд и норд,
Два корабля, неравные по мощи,
На равных бьются: у каракки борт
Из лучших бревен корабельной рощи,
Бушприт тартаны не настолько тверд,
Зато лавировать тартане проще,
Но близко к многопалубной горе
Не стоит низкой подплывать сестре.
14. То замерев, то сделав выпад резкий,
Танкред лазейку ищет для броска,
В лицо ему нацелен меч черкесский,
Язычник скор и бьет наверняка.
Он сверху вниз удар наносит веский.
«Где мастерство у мастера клинка?» —
С насмешкой вопрошает сын Корана,
В боку у рыцаря зияет рана.
15. Мечом с ожесточеньем франк потряс.
Нет больше смысла драться осторожно!
Не перейди в атаку он сейчас,
Победу он упустит безнадежно.
Врагу он метит в прорези для глаз,
Но взять нахрапом горца невозможно.
О стыд! Танкред удар нанес сплеча
И рубится с Аргантом вполмеча.
16. Врага за правую хватает руку
Он левою свободною рукой,
А правой меч вгоняет в бок мамлюку:
«Учитель, самолюбье успокой!
Ты победил – спасибо за науку,
Я оценил твой выверт мастерской!»
Аргант выкручивается, бранится,