Наконец наступил тот день, которого я так долго ждал, тот, к которому я шёл эти полтора года. День отбытия. Перед ним я хорошо так выспался, одиннадцать часов в кровати провалялся, после чего привычная пробежка по коридорам жилого модуля, я делал это в одних пляжных шортах, и с разбегу с искусственного «каменного» утёса нырнул в прохладные воды пруда. Тут шесть метров глубины, нырять можно спокойно. Главное не разбиться с четырёх метров. А то когда в первый раз нырнул с утёса, так животом по воде хлопнулся, что он у меня потом сутки отбитый болел.
По той скале можно сказать так: дизайн парка придумал я и воплотил его в реальность тоже я. Так что теперь по нему были разбиты тропинки, стояли скамейки и урны. Ещё бы деревья, вообще бы была красота, но на семьдесят девять процентов парк имел зелёную траву, которую дроиды подстригали раз в неделю. Грунтом парк был заполнен полностью и в нём особо не нуждался, что позволило мне разбить на нём десять грядок и высадить шесть видов разнообразных овощей. Подрастут, уберу их в стазис-камеру, что была у меня в одном из кафе.
Так вот, искупавшись в пруду, это уже было ритуалом, я принял у подошедшего дроида-стюарда полотенце, быстро вытерся, что показывало моё волнение, обычно я делал это более тщательно, и, кинув его дроиду обратно, энергично направился в свои апартаменты.
Когда жизнь вливается в привычное русло и ты привыкаешь делать одно и то же день ото дня, такое вот серьёзное решение покинуть свою берлогу всё-таки вызывало волнение. Это можно было бы назвать шоком, вырываним из своей привычной жизни.
Шучу, конечно, мне и не в таких передрягах приходилось бывать, но всё-таки лёгкое волнение было. Пройдя в свои апартаменты, я взял новенький, ещё не надёванный пилотский комбез, и быстро облачившись в него, прошёл в гостиную, где был капитанский лифт. Спустившись на три этажа вниз, я оказался у входа в рубку. Как только тяжёлая бронированная створка отошла в сторону, я прошёл внутрь, посмотрев, как разгораются экраны, которые не запускал уже несколько месяцев, с той поры, когда переоборудовал рубку для использования пилота-универсала.
Пройдя к пилотскому пульту, на который были выведены показания всех систем проснувшегося корабля, в течение следующих двадцати минут проводил штатную проверку, после чего, вздохнув, сказал:
– Ну что? Поехали?
Почти сразу восемнадцать сверхмощных шахтёрских лазеров «Огонька» ударили в астероиды перед носом корабля, разрезая их на более мелкие куски, после чего транспортные лучи на носу тяжа начали их протискивать, стараясь не зацепить многочисленные контейнеры и корабли на борту, за корму.
По-другому было никак. Пираты загнали шахтёра кормой к выходу, корабль мне не развернуть, тут полгода нужно работать на «Еже», чтобы расчистить площадку, пригодную для разворота этой махины. Но зато можно идти вперёд и с сильным креном уходить вправо, просто развернуться шестнадцатикилометровой дугой и выйти в тот транспортный коридор, которым я часто пользовался и который изучил от А до Я.
Из-за того, что приходилось отправлять порезанные на мелкие куски астероиды за корму, а не на отключённую в данный момент мельницу, двигались мы медленно. Мне необходимо было делать коридор очень широким, ведь я одновременно с движением вперёд брал сильно вправо. Так что на эти шестнадцать километров у меня ушло почти полсуток.
За три километра до встречи с туннелем я решил отдохнуть, наступила ночь. Переведя все системы, кроме оборонных, в режим ожидания, я покинул рубку и направился к себе в апартаменты. Управлять шахтёрской маткой в одиночку оказалось очень трудной задачей, но с помощью искинов я всё-таки справлялся с этим делом. Ведь обычно в рубке подобного корабля находилось около двадцати специалистов. Кто-то отвечал за шахтёрские лазеры, кто-то за оборудование доставки астероидов на мельницу, другие за промышленные лазеры или оборудование, кто-то за сканеры, за работу комбината. Работы хватало всем, а тут всё стекалось мне одному на нейросеть, и эти часы я работал на грани фола, радуясь в душе, что перед покиданием схрона дал отдохнуть себе двое суток, ничего не делая. Сейчас это помогало, отдохнувший организм достойно встретил такую тяжёлую работу. Но вот к вечеру я не выдержал и, остановив все работы, направился спать. Мне действительно было тяжело и требовался отдых.
Проспав всю ночь у себя в апартаментах, я утром с новыми силами принялся за дальнейшую работу. К обеду я зашёл в туннель, что и отпраздновал бокалом вина во время полдника. Только после этого я по коридору, изредка расширяя его в необходимых местах, направился к выходу. Кстати, сотворённый мной туннель, который остался позади, очень сильно напоминал ту каверну, которую я использовал для входа-выхода в свой тайник. Даже мысль мелькнула, вдруг кто-то проделал ту же работу, что и я. Ведь астероиды за кормой вставали такой же стеной, и можно было определить, что тут когда-то проходил корабль и был туннель, только по очень маленьким астероидам, на которых были следы от шахтёрского лазера.
Чтобы дойти до края астероидного поля, мне потребовалось ещё трое суток. Двигался «Огонёк» в узких для него проходах очень медленно, это на малых кораблях да на «Бычке» я тут летал с приличной скоростью, а вот на тяжёлом шахтёре было неимоверно трудно развернуться в узких проходах. Но я всё-таки справился, даже не снеся с боков ни одного контейнера. Щиты были задействованы только на носу, я шёл, расчищая ими дорогу от мелких камней.
За десять километров до выхода я остановил «Огонёк» – наступал вечер третьего дня моего путешествия по астероидному полю, требовалось отдохнуть. Всё оборонные системы были активны, так что, привычно пройдя все процедуры купания в пруду, я направился к себе. Нет, всё-таки хорошо иметь такой роскошный дом.
На следующее утро, после плотного завтрака и лёгкой разминки, я вернулся в рубку и наконец окончательно вышел из астероидного поля в открытый космос.
– Красиво, – пробормотал я, разглядывая свет близких и далёких звёзд.
Боевые сканеры и радары активно работали, просвечивая всю систему. Да уж, это не на «Бычке» или тем более на фрегате, вся система у меня была, как на трёхмерной ладони. Обломков в ней хватало. Однако меня мало что там интересовало, своё бы увезти. Определившись с маршрутом, я быстро рассчитал прыжок и начал разгоняться. Мощные движки в корме «Огонька» пришли в действие и начали разгонять перегруженную тушу. За четыре часа, пока «Матрона» разгонялось, я не заметил в системе никакой активности, хотя у меня даже хватало дальности заглянуть и в соседнюю, к «Пуме». Всё было как прежде, обломки и обломки.
Как бы то ни было, «Огонёк» благополучно ушёл в гипер на шесть с половиной дней, на максимальный для него прыжок. Со старым гипердвижком корабль мог прыгать максимум на пять с половиной дней.
Как только большая часть экранов погасла, я потянулся и, почесав шею, сказал управляющему искину:
– Алекс, давай активируй тренажёрный комплекс и готовь госпиталь. Сейчас разомну тело, а то даже зад не чую, затекло всё, и в капсулу, дальше поднимать базы.
– Надо было функцию массажёра в кресле включить, ничего подобного бы не было.
– Если бы я знал, что этот массажёр глюкнутый, я бы заранее его починил, а так пришлось просто отключить, – отмахнулся я, вставая. – Так-то он вроде нормально работает, расслабляешься, спокойно работаешь, а потом раз – толчок, от которого всё внутри переворачивается, потом опять работает как обычно. Неприятные и всегда неожиданные это толчки.
– Может, стабилизатор из строя вышел?
– После обеда, перед тем как лечь учиться, посмотрю, и если надо, кресло поменяю, у меня в ЗИПе два таких же новеньких есть.
– Двенадцатый склад на «Д» палубе, контейнер шестьсот три, – прокомментировал Алекс.
– Да знаю. Всё, давай, я отдыхать.
Выйдя из рубки и слыша, как загудели электромоторы, закрывая тяжеленную бронестворку, я прошёл в лифт, не в тот, что капитанский, и, поднявшись на один этаж вверх, сел в пассажирскую платформу, после чего по длинному коридору полетел в парк. Ох, как я к нему привык, постоянно всё свободное время провожу там. Похоже, мне не хватает огромных открытых просторов планеты, хоть той же Земли, и я восполнял это в парке. Помогало, надо сказать, мне тут очень нравилось.
Многие зададутся вопросом: а куда я лечу? Я отвечу. После долгих раздумий я понял, что без метки инженера освоить многие производства, ведь их перед этим нужно разворачивать, мне будет неимоверно трудно, и я полетел туда, где знал, что мне помогут и где точно был необходимый инженер. Надо сказать, это была очень редкая профессия. Так вот, я летел к планете Пулья одноимённой системы в республике Крин. Да, я летел следом за дредноутом «Вершитель» и за экипажем командора Денса. Прежде чем отправиться на поиски свой будущей планеты, моего будущего владения, я решил хорошенько к этому подготовиться, кто как не флотские, которые уже мне помогали, ещё раз помогут?
Конечно же я не собирался лететь нахрапом на «Огоньке», ещё чего – дразнить людей своими богатствами. Нет, я никому не доверял, поэтому собирался спрятать шахтёр в соседней системе, найду где, а лететь к военным на «Бычке». Не хочу никому показывать свой корабль, свой дом, на «Бычке» оно поспокойнее будет.
Следующие шесть дней я провёл в капсуле. Полёт прошёл благополучно, ничего такого не случилось, из-за чего меня потребовалось бы срочно поднимать, и очнулся уже штатно, за два часа до выхода корабля из гипера. Потом был штатный транзитный выход в одной пустой системе, после чего я, разогнавшись, снова ушёл в гипер, только в этот раз на пять дней и семь часов. Именно столько оставалось лететь до той системы, которую запланировал как свою окончательную цель. Именно в ней я собирался укрыть «Огонёк».
Посмотрев на поднимающуюся крышку капсулы, я потянулся и спокойно выбрался наружу. Взяв протянутый меддроидом пилотский комбез и облачаясь в него, не забыв про ботинки, посмотрел, сколько я успел выучить. Установку перед учёбой я давал на поднятие боевых баз до пятого ранга. Так вот, в два сеанса в шесть и пять дней у меня были подняты три базы до пятого ранга и одна до четвёртого. В прин