орбитальный терминал, я знал из памятки по этой планете, что нашёл в архиве сети республики Крин. В общем, неплохая и оснащённая планета. Может быть, там даже выжившие есть.
Но это мои планы, где искать свой будущий дом, сейчас же «Огонёк» должен был выйти в одной системе, где, я точно знал, находится большая грузопассажирская станция вроде «Пумы». В базе знаний «Навигация» её координаты были, как и название. «Решка».
Как только на экранах появились звёзды, я активировал щит и вооружение, готовясь к схватке. Но как показали сканеры и боевые радары, система была пуста. Не совсем, конечно, были там обломки кораблей Содружества и даже пауков, но не такое большое количество, как мне приходилось встречать ранее. Вот что меня действительно удивило, так это целая на вид станция «Решка». Кроме огромной пробоины в районе диспетчерского модуля, особых видимых повреждений она не имела.
Продолжая целенаправленно просвечивать систему – похоже, как пауки, так и люди её давно покинули – я направился к мёртвой станции. За два часа сблизился с ней и стабилизировал шахтёра в тысяче километров от «Решки». Переведя управление в режим ожидания, сейчас только Алекс с Михаилом были активны, продолжая просвечивать систему и держа пушки наготове, я вышел из рубки и, забравшись на пассажирскую платформу, поехал к шлюзу, где был пристыкован «Феникс». Сейчас именно этот корабль был нужен для исследования станции.
Пройдя на борт, я убедился, что следом прошли три технических, инженерный и три боевых комплекса, всего сто семьдесят один дроид общим числом, и, отстыковавшись, направился к станции.
Конечно, можно было управлять дроидами и из рубки «Огонька», но я решил сам проверить станцию. Какое-то у меня было неосознанное чувство. Но что это: то ли чувство, то ли предчувствие – я ещё не мог разобраться.
Подлетев к станции, к одной из множества её лётных палуб, я подивился разнообразию малых судов на этой палубе и завис рядом, выпуская дроидов. Боевые заняли оборону рядом с «Фениксом», а технические и инженерные комплексы направились внутрь станции. Как я понял, именно тут были торговые и складские ряды.
– Ну что ж, – потёр я ладонью о ладонь. – Посмотрим, что тут есть интересного для меня.
Спрыгнув со среднего контейнера на пол трюма «Огонька», я обернулся и задумчиво осмотрел плотные ряды контейнеров и кофров, отчего проходы между ними стали особо узкими, теперь тут мог пройти только человек, но никак не платформа, даже малая. Для уплотнения и освобождения лишнего места в трюме я оставил только вот такие проходы. Оставив широкие для прохождения грузовых платформ только в центре трюма. Теперь такой широкий транспортный коридор был всего один, к тому же он шёл через весь трюм, но были ещё ответвления к шлюзовым. Другого выхода не было. Слишком много интересного нашлось на «Решке», чтобы это всё так бросить. Я не говорю про мобильный заводик по производству топлива. Нашёл я его, довольно быстро нашёл. Новенький, ещё в заводской упаковке, он был развёрнут и установлен на «Луне», на моём танкере, которой продолжал находиться на сцепке на борту «Огонька». Нет, тут были другие находки, меня они и интересовали.
Подняв голову, я посмотрел на потолок, в который упирался ближайший ряд контейнеров. Средние контейнеры, поставленные тут друг на друга, доставали до него, правда, была щель между последним средним контейнером и потолком, и туда я запихнул десяток малых. И так по всему трюму. Так что я могу сказать точно, забит он был после уплотнения полностью, но всё же двенадцать процентов трюма за счёт ликвидации широких коридоров я освободил. Именно сюда я буду грузить большие, средние и малые контейнеры, которые уже были готовы к транспортировке на «Решке».
Теперь можно описать все те шесть дней, что я тут нахожусь и занимаюсь освоением большей части складов станции. Начну с самых малоприятных подробностей. Персонал и клиенты станции не эвакуировались, никто не успел покинуть её, разве что минимальное количество людей, что имели свои корабли – парковка была пуста. На станции я обнаружил девятьсот шестьдесят семь тысяч триста двадцать два человека, из них более пятидесяти тысяч тел принадлежали детям.
Тщательное изучение произошедшей тут когда-то трагедии прояснило ситуацию. Похоже, захватив станцию, пауки встали тут на отдых, на сутки или двое, не скажу, но они тут отдыхали и питались. Людьми питались. Все захваченные люди были высосаны голодными пауками. Я нашёл и отстойник, где их держали, прежде чем пустить в пищу, и куда складировали тела. Могильников было восемнадцать штук.
Естественно, я не мог пройти мимо этих могильников. Как это ни печально, но мне были нужны нейросети и импаланты, а они в основном не пострадали. Так что в первые же сутки восемнадцать технических комплексов, по количеству могильников, приступили к работе. Каждое тело было просвечено сканером медицинского дроида, мне пришлось их выделить из госпиталя также в количестве восемнадцати единиц, после чего тело несчастного, если не имело ещё нейросети или имело био, отправлялось в контейнер для последующей кремации. А те тела, импланты которых были пригодны к извлечению и дальнейшему использованию, отправлялись в трюм «Феникса», где я за три часа сделал блок патологоанатомии и установил шестнадцать капсул кибердокторов, начавших работать без остановки. Это всё, что имелось у меня в запасе в трюме «Огонька». Те капсулы, что находились в госпитале шахтёра, я пускать на это дело не хотел.
Как бы то ни было, малые кофры с медицинскими эмблемами тонкой струйкой потекли на медсклады «Огонька». Миллион тел мне за шесть дней просто было не освоить и не кремировать, за это время с несчастных я снял пока тридцать две тысячи нейросетей и в три раза больше имплантов. И это ещё только начало, осмотрено и кремировано было всего двести тысяч трупов, но дело не останавливалось. На «Решке» я запустил медсекцию, именно поэтому и получилось так быстро извлечь такое количество имплантов.
Ко всему прочему я обнаружил и филиал «Нейросети», вскрыв его. Так что мой госпиталь пополнится новейшим оборудованием, как раз большая часть этого оборудования ожидала погрузки, а также имплантами и нейросетями из хранилища. Вот именно они пошли на медсклады незамедлительно, забив их практически до отказа.
Конечно, мне было трудно одновременно контролировать все работы, ведь помимо извлечения имплантов я занимался и самой станцией, взламывая её склады. Между прочим, судя по всему, мародёры тут всё-таки были, но не профессиональные, и взять они смогли не так много. Видимо, их тут было немного. Так вот, я ещё контролировал и инженерные комплексы, взламывающие склады и изучающие, что в них есть. Именно так в одном среднем контейнере я и нашёл мобильный завод по производству топлива и сразу же начал его устанавливать на «Луну». Осталось только проверить, как он работает.
С топливом тоже проблем не было, на станции сохранились топливные терминалы, и я из их баков перекачал топливо во все баки кораблей, что у меня имелись, не забыв баки на лётной палубе, из которых заправлялся москитный флот.
Так вот, я как раз работал в трюме, вот уже трое суток уплотняя его и освобождая место для дополнительного груза. В основном это были разные производства, лаборатории и фабрики. Что нужно, я и сам сделаю. Сейчас ценен не готовый продукт, а то, на чём его можно изготовить. Мародёры до меня интересовались именно готовым продуктом. На том складе, который они вскрыли, были пищевые картриджи и всякая корабельная мелочь. Не профессионалы работали, на транзитников похоже.
О чём это я? Ах да, я как раз находился в трюме, проверяя, как скомпонован груз и нельзя ли ещё выиграть место, когда вдруг взревели баззеры тревоги и мне на сеть поступил сигнал от Алекса. На краю системы замечено приближающееся судно. Шло оно явно по инерции и точно на «Решку». Системы его действовали, значит, реакторы работали, но, видимо, отсутствовало топливо.
Это Алекс предположил. Я же, управляя малой пассажирской платформой и с заносами проходя повороты, направлся к шлюзовой и вспомнил свой дикий и опасный полёт в техническом скафе в сторону «Пумы», когда я оттолкнулся от корабля пауков. Этот корабль, движущийся по инерции, мне разбередил память.
Влетев прямо на платформе вовнутрь трюмной шлюзовой, я прошёл шлюзование и оказался в жилом модуле шахтёра, сразу же полетев к рубке.
Когда я забежал в рубку, то Алекс известил:
– Только что на всех частотах судно начало отправлять сигнал SOS общим кодом гражданского флота Содружества. Также дополнительно идёт код «Угроза жизни разумного».
Плюхнувшись в кресло, я снял шлем скафа и, осмотрев экраны, пробормотал:
– Средний шахтёр модели «Мелой»… Хм, странно, что он тут делает? Эти суда обычно приписаны к тяжёлым шахтёрам и не имеют своих гипердвижков… Алекс, отправь ему узконаправленный сигнал вызова. Не нужно, чтобы кто-то ещё слышал наши переговоры, хотя система и пуста.
Буквально сразу на вызов ответили, и я увидел очень худого, я бы сказал, находящегося на грани истощения мужчину в пилотском комбезе с нашивками разных специальностей на рукаве и с капитанским значком. С моей стороны экран был тёмным, и неизвестный шахтёр меня не видел, я разрешил высветить только мою аватарку, астероид, пронизанный несколькими лучами лазеров.
– Шахтёрская семья Диона просит экстренной помощи… Мы лишены топлива и продовольствия. Вызываю станцию «Решка», нам срочно требуется помощь… Также прошу выслать транспорт с продовольствием на шахтёрскую базу «Эригон»… Ситуация крайне опасная, на «Эригоне» с малым количеством питания остались чуть больше шестисот человек… мы не дождались двух транспортов и были вынуждены отправить корабль без гипердвигателя, чтобы выяснить причину пропажи транспортов…
Мужчина, прерываясь на отдых – было видно, что даже говорить ему трудно из-за упадка сил, – объяснял ситуацию. На миг задумавшись, я активировал камеру со своей стороны, чтобы меня было видно, и сразу заметил искреннее облегчение на лице мужчины.