семь раз переделывали, пока наконец не набили руку – искины тоже учились и дальше уже работали увереннее. Так что через восемнадцать дней после того как «Огонёк», ожил, корабль перешёл в ожидающий режим. Все работы были закончены. Остальное подвластно только сертифицированному инженеру с кучей баз и с соответствующими запчастями. О, ещё и пилот нужен, чтобы управлять этой махиной. Корабль мне нравился, я в него душу вложил, и мне хотелось бы, чтобы он так и оставался моим, а значит, нужно приложить ещё немалые усилия, чтобы пользоваться им и действительно сделать своим домом.
Я продолжал жить на боте, который стоял на опорах на лётной палубе «Огонька». Тут же стоял и «Ёж». Возможности переселиться в капитанские апартаменты не было из-за отсутствия воды, так как канализация по этой причине была законсервирована. Ещё когда на «Еже» проделывал проход до туннеля к «Матроне», я встречал среди обломков астероидов крупные кристаллы замёрзшей воды, но общее количество льда равнялось тоннам двум, к тому же так загрязнённым, что для очистки требовалось приложить немалые усилия. Вот такие дела.
Но как бы то ни было, за эти три недели мы привели «Огонёк» к такому состоянию, что его уже можно было использовать. Про пробные запуски разгонных и маневровых двигателей и говорить не стоит, было такое. Ещё, конечно, нужны были мелкие запчасти и оборудование, не влияющее на общее состояние корабля, чтобы довести его до идеала, но это терпит. Так что у меня был большой корабль, на котором, правда, пока нельзя жить, хоть и вполне возможно ходить в одном комбезе – атмосфера была. Правда, без увлажнения, то есть сухая, да ещё невозможно пользоваться гипером без ремонта гипердвижка. А так всё, ремонт закончен.
Держа в правой руке стакан с соком, я спустился по лестнице из шлюзовой бота на ребристый пол лётной палубы и, сунув левую руку в брючный карман комбеза, прихлебывая сок, медленно направился к защитному пологу. Он защищал меня от всего, не только от вакуума, но и губительного радиационного излучения. Сам корабль уже прошёл очистку от пыли и теперь не фонил. Это внутри, а снаружи чистку придётся делать чуть позже, когда покинем астероидное поле. Да и когда докупим обеззараживающих средств. Всё, что было, на внутреннюю чистку ушло, весь малый контейнер. А ведь думал, с запасом взял.
– Денис, два охранных дроида готовы сопровождать тебя, Михаил усилил их вооружение, – вдруг появилась рядом голограмма Алекса. – Также Егор провёл полную диагностику бота. Он в норме.
Я стоял в полуметре от защитного полога, чувствуя морозный холод космоса, когда появилась голограмма искина. Допив стакан, я выбросил его за полог, наблюдая, как он, вертясь и покрываясь тонкой коркой льда, полетел в сторону астероидов, и сказал:
– Хорошо, завтра утром отправляюсь, – и пробормотал, но уже самому себе: – Если ничего не случится, то к вечеру буду на «Пуме»… Знаешь, Алекс, вчера всю ночь ворочался, мне снилось, что я возвращаюсь на «Пуму», а её нет, чистый участок космоса и такое растерянное состояние, как будто меня бросили.
– Это ты ужастики уже третий день смотришь.
– Кристалл такой попался, но да, некоторые фильмы жутковаты. Особенного про того пилота, что долго умирал на повреждённом корабле.
– Смотри комедии, – посоветовал Алекс.
– Да-а-а, наверное, лучше вернуться к прошлому кристаллу. Ладно, я спать. Нужно отдохнуть перед завтрашним полётом.
Развернувшись, я направился к шлюзовой бота и через полчаса уже спал сном младенца. Снотворное помогло, в этот раз кошмары мне не снились, мне вообще ничего не снилось.
В этот раз, чтобы убрать созданный мной затор такого размера, чтобы прошёл бот с большим контейнером, пришлось изрядно постараться. Уж больно я много в прошлый раз натаскал сюда камней и астероидов. Когда «Ежом» проход был проделан, я полетел обратно к «Огоньку», где меня дожидался бот с прицепленным к нему контейнером.
Покидая «Ёж», я посмотрел на «Огонька», и неожиданно у меня защемило в груди. Дом, мой родной дом. За этот месяц после «оживления» корабля я сроднился с ним. Даже сейчас он казался уютным при неярком свете прожекторов. Я велел убавить, а то уж больно в глаза било, а сейчас нормально, уютно.
Вдали мелькали дроиды и явно велись работы, Алекс и Евгения продолжали переработку остатков рубки, жилого модуля и того корабля, обломки которого находились в схроне, в готовый концентрат металлов. Потом он блоками отправлялся на склад. Мало ли пригодится. Вот же пригодился уже для ремонта обшивки и внутренних переборок, ещё как пригодился. Тому же промышленному синтезатору, чтобы что-то сделать, нужны именно такие блоки. Жаль, что он ещё не скоро будет печатать. Евгения не могла им управлять, только отслеживать показания, нужен был подготовленный специалист. Даже без сертификатов и нейросети.
До этого я ещё не описывал свой корабль, свой дом, но думаю, пора это сделать, тем более внутренняя компоновка приобрела своё окончательное техническое решение и в ближайшее время менять я ничего не собираюсь. Как я ранее говорил, «Огонёк» имел внешний вид иглы, хотя я бы сказал морковки. Игла уж больно тонкая. Так вот, внешний вид, как у морковки, только четыре разгонных двигателя немного выбивались за размеры корабля, но не сильно. Это позволяло «Матронам» углубляться в астероидные поля. Хотя в действительности это больше шахтёрские матки, их редко задействовали в прямом копании, только разве что дикие шахтёры. Именно поэтому огромная лётная палуба, где могли находиться до сотни малых кораблей, и такой жилой модуль. Восьмиэтажный жилой модуль мог вместить до тысячи человек в небольших жилых каютах, там же были кафе, бары и пара клубов для отдыха. Но мелкие каюты – это для чернорабочих, техников и пилотов малых шахтёров, у специалистов они бывали и двухкомнатные.
Так вот, на носу у «Матроны» находились мощные лазеры, обычно шестнадцать единиц, на «Огоньке» вот было восемнадцать. Там же два транспортных луча, что подавали разрезанные обломки астероидов на огромную мельницу. Потом конвейер отбора, разная руда поступала в разные топки комбината, после специальной переработки превращаясь в дорогие блоки металла. Напомню, в прошлой жизни я этим занимался полулегально, зарабатывая себе состояние. Тут же всё работало точно так же, но размеры были гигантские. Правда, кристаллов-катализаторов не было вообще, и комбинат работал вполсилы. Вернусь на «Пуму» – куплю их или закажу. У Ларсена их, вот, не было.
Так вот и получалось: производственные мощности комбината занимали треть корабля, от носа до середины, там немного не доходя. Дальше были трюм, рубка, жилой модуль, технические помещения, ну и реакторная, сектор гипердвигателя и двигательный отсек. Только вот как они располагались? После комбината понизу шёл трюм до двигательного отсека, занимая треть всего объёма «Матроны». Если проще, над ним были очень компактно расположены лётная палуба, рубка, жилой модуль, все технические помещения и склады, отсеки реакторный и гипердвигателя. Вот и всё. Ах да, топливные баки. Часть объёма они позаимствовали у трюма, часть у технического сектора, где располагались кабинеты инженера и старшего техника.
Корабль со стороны смотрелся гармонично, его освещали прожектора, у носа было видно мельтешение инженерных дроидов, что таскали обломки в топку комбината, превращавшего их в блоки металла. Жаль, без катализаторов работает это всё медленно и не особо качественно. Нужно будет поискать базы для химика и купить малую химическую лабораторию, чтобы самому это всё делать и обойтись без внешних поставок. Я подумывал перейти на полное самообслуживание. Разве что женщину завести, гормоны так и пляшут, только препараты помогают. Раньше Морд был живчиком, этаким сексуальным маньяком, я пожинал плоды его физиологии. Бабу хотелось аж до зубовного скрежета. А часто применять препараты не хотелось, как бы так импотентом не стать, сильная штука.
«Нет, всё-таки хорошо, что у этого комплекса была возможность прямого управления, а то, не имея сертификата специальности, он у меня так и остался бы мёртвым грузом. А так, как владелец, отдаешь определённые приказы, он и делает. Жаль, что только самую простую работу, со сложным оборудованием так не получится», – подумал я, глядя на инженерных дроидов.
Снова запустив двигатели ранца, я залетел в открытую шлюзовую и, ударив по большой собственноручно покрашенной в красный цвет кнопке, запустил закрытие внешней створки и подачу воздуха. Пройдя шлюзование, я сразу направился в рубку, сняв только шлем. Мне ещё на «Ёж» возвращаться, проход заделывать. Теперь, конечно, за безопасность «Огонька» я так не боялся, хрен его уведёшь, у него теперь ой какие зубы появились, но не нужно травить людей, проще не показывать никому свой схрон.
Выведя бот и огромную ношу наружу, я стабилизировал его и, перейдя на «Ежа», заделал проход, после чего, оставив его с той стороны, пролетев мимо обломков астероидов, вернулся на бот потом, сняв скаф, повесил его в шкафчик и сразу прошёл в рубку.
Не думая ни секунды, я сразу полетел на «Пуму». Мне была нужна вода и целый список всяких мелких запчастей, но главное, необходимо купить базы пилота тяжёлого корабля. Это была самая главная причина моего возвращения. Остальное всё у меня было. Ну, почти всё – для врача базы докупить надо, для инженера, для промышленника, ну, много чего, но вот они не горели, хоть и тоже нужны были. Мне бы свалить отсюда подальше.
Летел я с некоторой… надеждой, что ли?.. Что всё обойдётся. Контейнер был пуст, поэтому не отнимал таких сил на пилотировании в ручном режиме, хотя всё равно было тяжело, особенно проходить повороты и перекрёстки. Но пилотировал я уже привычно, набрал-таки опыт.
На середине пути, прошло где-то около шести часов, в час дня вдруг взревела тревога. Как-то даже неожиданно, сколько тут летаю, а такое в первый раз. Сканер бота обнаружил впереди что-то непонятное.
Тормозя маневровыми, я сбросил скорость и стабилизировал судно, с подозрением глядя на экран, куда искин проецировал изображение огромного туннеля с затором впереди. Нет, это не было ошибкой, впереди, километрах в двенадцати, действительно был затор.