Лада не сразу вспомнила, что Андрияш однажды записал ей в мобильный свои номера в Кракове, а еще домашний его родителей. Вот по нему ей и ответили.
– Полина Андреевна? – тихо произнесла девушка имя своей будущей свекрови. – Здравствуйте. Это Лада.
Глава 28
– Лада? – Разумовская не скрывала своего удивления. – У тебя что-то случилось?
В других обстоятельствах девушка никогда не стала бы звонить в этот дом, людям, которые не дали ей и шанса им понравиться.
– Да… то есть нет. – Лада не хотела рассказывать про свою боль матери Андрияша, полагая, что та лишь рада будет потере ребенка. Да она и не скрывала, что не хочет становиться бабушкой.
– Тогда зачем звонишь? – быстро спросила Разумовская, не давая Ладе возможности сказать что-то еще.
– Я… я хочу поговорить с Андрияшем, – медленно произнесла девушка, молясь только о том, чтобы ее любимый находился сейчас в доме своих родителей. – Я не могу до него дозвониться.
– И поэтому ты звонишь? Лада, он вернется через несколько дней. Может, дашь ему, наконец, возможность побыть с теми, кого он любит?
«А меня, что, он не любит?» Ладе хотелось кричать на эту холеную даму, которая никогда не упускала момента, чтобы кольнуть, унизить девушку своим пренебрежением.
– Я его не заставляю возвращаться. – Гордость не позволила Ладе сказать Полине Андреевне все, что она думает. – И не держу при себе.
– Ну конечно, – вздохнула почти свекровь и тут же едко добавила: – И поэтому он весь расцвел, едва в семью вернулся. Как будто на свободу из клетки выпустили.
Лада закусила губу – слушать такое было неприятно, прежде Разумовская так себя не вела. Правда, раньше они и виделись-то всего несколько раз и обычно в присутствии Андрияша или его отца.
– Так его нет у вас? – Она проглотила обиду, думая лишь о том, сможет ли поговорить с Андрияшем. Она ведь за него выходит замуж, а не за его семью.
– Нет, конечно. Я его не видела уже несколько дней. У него своя квартира, а где и с кем он проводит время, мне не докладывает.
– А как же… – Она замолчала.
Вот тут бы ей и положить трубку – ведь Андрияша нет, и ничего хорошего ей эта женщина не скажет. Она Ладу и за человека не считает.
Не успела.
– Послушай, Лада. Раз уж ты позвонила, то давай, наконец, нормально поговорим.
– Нормально?
Ей снова захотелось нагрубить этой женщине. Так, чтобы она запомнила на всю жизнь. Разумовская при каждой встрече пеняла Ладе то на отсутствие образования, то на неумение вовремя промолчать, поправляла ей ударение в словах, а то задавала такие вопросы про родителей, что девушка готова была сквозь землю провалиться.
– Да. Нормально. Как две взрослые и умные женщины. А ты очень неглупа, Лада, у тебя немало талантов. Ты далеко пойдешь.
Кулакова даже трубку от уха отвела, посмотрела удивленно на телефон. Ее, что, похвалила мать Андрияша? Да она же только что такое говорила!
– Далеко?
– Разумеется. Ты как… как дворняга со звериной жаждой к жизни, хочешь напрячься и превратиться в корги. Но все равно ты никогда не станешь ровней моему сыну.
Лада зажмурилась и беззвучно заплакала. Слезы текли по бледным щекам, но она молчала, подавляя в себе желание разреветься во весь голос.
– Ты меня слушаешь? – Разумовская чуть повысила голос. – Лада, твой ребенок ничего не решит. Это подло было с твоей стороны. Андрияш… да он никогда не позвал бы тебя замуж, если б ты не залетела. Наивный лопух. Надеюсь, ребенок твой все-таки от моего сына!
«Нет! Его уже нет! Моего ребенка больше нет!» Ладе хотелось выть. Но она почему-то крепко держала мобильный в руке, а Разумовская продолжала:
– Ты можешь меня сейчас ненавидеть за то, что я скажу, но через годы ты мне будешь благодарна. Лада, сделай аборт. Вы не готовы, Андрияш в ужасе от того, что ему придется возиться с ребенком. Боже, у него наука должна быть в голове, а не то, когда памперс менять малышу. Ну а ты… Да тебя даже твои младшие видеть не хотят. А ты им вроде за мать была.
Это был как выстрел в сердце – брат с сестрой и правда не отвечали на ее звонки, отказывались к ней подходить, когда она приезжала к школе. «Нам с мамой и папой лучше. А ты предательница». Лада потом ревела на груди у Разумовского, а он, оказывается, все своей матери растрепал.
– Вас это не касается! Я больше не буду вас слушать! Андрияш…
– …достоин лучшей жизни и лучшей женщины. Я никогда не приму тебя, Лада. Ни тебя, ни твоего ребенка. Прекрати мучить моего сына, отпусти его. Вы обречены, неужели ты не видишь, что у вас нет будущего?!
– Просто передайте ему, что я звонила, – глухим незнакомым голосом произнесла Лада.
– Если захочет, он тебе позвонит.
Ладе захотелось выбросить телефон. Она сто раз пожалела, что позвонила. Боль не затихала, она умножалась на каждое злое, но честное слово Разумовской. Она никогда не примет ее в свою семью, да, Лада и правда чувствовала себя дворнягой рядом с этими холеными интеллигентами. И да, Андрияш никогда бы не предложил ей пожениться, не будь ребенка. А сейчас его не стало.
Их больше ничего не связывало, кроме любви. Но если бы любил, разве бы уехал? Разве бы смог так легко отрываться со своими друзьями? В боку больно кольнуло – Андрияшу было скучно с ней в этом городе. Ему постоянно хотелось праздника, тусовок, общения. А Лада работала как проклятая и училась заочно – ей бы до кровати доползти, какие уж тут вечеринки.
– Как самочувствие? – Молодой врач мельком глянул на нее и уткнулся в какие-то бумаги. – Мы за вами еще понаблюдаем. А пока отдыхайте.
В тот день Андрияш не позвонил. Не позвонил и на следующий. Сама Лада несколько раз порывалась ему набрать, но каждый раз останавливала себя. Чем тяжелее было у нее на душе, тем быстрее она восстанавливалась. Врачи довольно потирали руки. А Лада молча им кивала, со всем соглашалась и тупо смотрела в белый потолок, чувствовала боль, которая стала частью ее тела.
На работе никто ничего не знал, Лада позвонила, сказала, что болеет. «Нет, ничего серьезного, больничный оформлю как надо». Никто ничего не знал.
А на третий день Лада позвонила приятелю Разумовского, единственному нормальному другу Андрияша. Ну кроме Бессмертного. Но если своего босса она побаивалась, то Марк Фридман относился к ней как к младшей сестренке, которую нужно опекать.
– Привет, Ладушка-оладушка! – Густой бас великана заставил ее улыбнуться. – Как твои дела?
– Мои?
– Ну не мои же. У меня все как всегда. Лора только ругается, что Андрияш приехал, говорит, нет житья от твоего жениха.
– Андрияш? У тебя? – Лада сглотнула противный ком в горле.
– Вчера как снег на голову упал. Говорит, повздорили вы с ним на днях, вот и отдохнуть надо. Малой считает, тебе успокоиться надо, нервная стала. А я ему чуть по котелку его пустому не заехал – ко мне, значит, пока жена беременная дома. Ну я его к тебе скоро отправлю.
– Не надо, Марк, – тихо и пугающе спокойно проговорила Лада. – Не надо. Пусть не торопится.
Глава 29
На экране мобильного высветился незнакомый длинный номер с кодом Великобритании.
– Hello!
– Здравствуйте, господин Разумовский. – Из динамика раздался приятный с легким акцентом мужской голос. – Это мистер Хэндри, мы с вами имели удовольствие встретиться в декабре. Как ваши дела?
«Как у утопленника».
– Благодарю, все замечательно, – выдохнул Андрияш. – А как у вас?
– Спасибо, – с легким смешком ответил седовласый джентльмен. – Вашими молитвами, так правильно сказать?
– Совершенно верно.
– Позвольте поинтересоваться вашими профессиональными планами, господин Разумовский? Весной у вас заканчивается контракт, если я не ошибаюсь. Мое декабрьское предложение, увы, больше не актуально, однако есть и другие возможности.
– Да вы волшебник, мистер Хэндри. И какие же это возможности?
Андрияш невольно заинтересовался не столько предложениями, сколько самим их фактом. Разумовский никогда не страдал заниженной самооценкой, но прекрасно понимал, что он еще в начале своей научной карьеры, его до сих пор относят к перспективным молодым ученым, а его имя еще не настолько самостоятельно, чтобы идти отдельно от… Черт!
– Возможности, которые определенно должны вас заинтересовать. Мы можем их обсудить, скажем, через неделю или две. Я вам позвоню.
Хэндри отключился, а Разумовский громко выругался. Слышать цветистый мат могли лишь стены съемной квартиры, они же стали свидетелями его следующего разговора.
Он уже выбрал в контактах номер отца. Все-таки имя Матеуша Разумовского много значило в научном мире, с его связями… Стоп.
Мать ответила на третьем гудке. Андрияш очень надеялся, что у него просто паранойя на нервной почве.
– Здравствуй, сынок! – От ласкового голоса матери Разумовский улыбнулся. – Давно не звонил, родной. Как ты?
– Здравствуй, мама. – Андрияш встал и нервно заходил по комнате. Если он ошибся, их натянутых отношений это не улучшит. – Посоветоваться хочу.
В динамике раздался удивленный вдох.
– Неужели? Андрияш, я уже забыла, когда ты об этом просил, то ли дело раньше… Что случилось, дорогой?
– Есть несколько предложений по работе. Вот думаю…
– Ну наконец-то! Андрияш, ты решил взяться за ум? Ты можешь вернуться в Польшу.
Радостный голос матери немного раздражал. Возвращаться в Краков он не собирался. Ну разве что вместе с Ладой, вот только она вряд ли захочет уезжать.
– Нет, есть поинтереснее варианты, мам. Есть такой мистер Хэндри… знаешь его?
– Да, немного, – после небольшой паузы призналась мать. – Он профессионал.
– Твоя работа, мам? Я ему уже раз отказал, и, знаешь, не такая я звезда, чтобы он за мной ходил.
Тишина в трубке.
– А что мне оставалось делать? Молча наблюдать, как ты рушишь свою жизнь из-за… Да она тебя не ценит и не уважает. Лада никогда тебя не любила, иначе давно бы уже простила.