Хорошо сказал Черчилль, что только та статистика надежна, которую сфальсифицировали вы сами.
Но как происходят обсуждение и голосование законов в Верховном Совете СССР? В «Конституции СССР» сказано: «статья 108. Высшим органом государственной власти в СССР является Верховный Совет СССР». Всякий знает, что эта статья — чистейшая фикция. Уже в той же конституции, в статье 6, предрешается ее фиктивность. Там сказано: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза».
Но и эта статья не раскрывает лица истинного «ядра» власти — механизм принятия ею решений и законов. Партия в 18 миллионов членов, которая не в состоянии диктовать законы собственному исполнительному органу, не может быть ведущей и направляющей силой всего государства. Этой силой как раз и являются органы, которые даже не фигурируют в советской конституции — Политбюро и Секретариат ЦК КПСС, в общей сложности, около тридцати человек. Если даже считать, что они выбраны в эти органы самой партией (на самом деле они сами себя назначают туда), то и формальноюридически они не являются избранниками народа, ибо народ их не выбирал ни в Политбюро, ни в Секретариат, их выбирали туда от имени партии члены ЦК, в свою очередь тоже назначенные туда самими Политбюро и Секретариатом. Вот эта узкая партолигархия вносит от имени тоже фиктивного правительства — Совета министров СССР — законы и указы на обсуждение и принятие сверхфиктивным советским парламентом — Верховным Советом СССР. Обсуждение сводится к тому, что назначенные Центральным Комитетом ораторы, два раза в год, поют гимн мудрости этого ЦК и его очередного генсека. Этот спектакль продолжается два или три дня. В последний день председательствующий ставит на голосование то, что олигархией давным-давно принято: «Кто за, прошу поднять руки!» — Поднимается, как по команде, лес рук. Но, странным образом, председательствующий продолжает спрашивать: «Кто против?» — Таких нет. «Кто воздержался?» — Таких тоже нет.
Я сказал «странным образом», потому что председательствующий, как и мы все, знает, что почти в пятидесятилетней истории нынешнего советского лже-парламента еще не было случая, чтобы хоть один депутат голосовал бы против или воздержался. Только вот следовало бы рекомендовать Верховному Совету СССР взять пример с ООН. Там во время Генеральной Ассамблеи за столом каждой делегации стоит механизм голосования с тремя электрическими кнопками: «за», «против», «воздержался». Нажал одну из кнопок на доске — за президиумом против названия страны загорается соответствующая лампочка. В какие-нибудь секунды известны результаты голосования. Так можно было бы сэкономить труд председательствующего, да еще две кнопки — «против» и «воздержался», зачем они нужны в государстве единогласных решений? Так обстоит дело и с внутрипартийной демократией — все конференции и съезды партии, все собрания и пленумы, от первичных организаций до самого ЦК КПСС, выражаясь языком партийного жаргона, — «заорганизованы». Ведь в полном согласии с доктриной Ленина о создании партии сверху вниз, не партия выбирает свой ЦК, а сам ЦК выбирает себе свою партию. ЦК — вершина партаппаратной иерархии. Он назначает секретарей Центральных Комитетов республик и обкомов РСФСР, а эти назначают секретарей горкомов и райкомов, они, в свою очередь, назначают секретарей первичных организаций. Поскольку большевики большие демократы, то эти назначения называются «рекомендациями». Потом эти рекомендации оформляются на партконференциях и съездах компартий республик, как «выборы партийных органов».
В первые годы после октябрьского переворота съезды партии были спонтанные, поэтому они, в основном, отражали не только волю партии, но и настроение в народе. Отсюда на съездах, которые тогда происходили ежегодно, бывали свободные дискуссии, обсуждения разных платформ разных групп и фракций. На этих съездах сам Ленин часто оказывался в меньшинстве, и формально подчинялся решениям большинства, правда, чтобы потом саботировать их выполнение. Вечный оппозиционер мнению других, Ленин не терпел оппозицию против самого себя, ибо думал, как выразилась Вера Засулич, что «партия — это он, Ленин». Маяковский выразил ту же истину в стихах — «Мы говорим партия, подразумеваем — Ленин. Мы говорим Ленин, подразумеваем — партия».
Другими словами, вождь партии — это диктатор в партии и государстве. Поэтому после горького дня себя опыта с разными оппозициями внутри партии, после захвата власти, — с «левыми коммунистами», «военной оппозицией», оппозицией «демократического централизма», «рабочей оппозицией» — Ленин пришел к выводу, что довольно играть в демократию и надо перестроить партию на новых началах, при которых не только оппозиция, но и проявление малейшего инакомыслия запрещалось бы под угрозой исключения из партии. Для этой цели Ленин предложил X съезду партии резолюцию «О единстве партии». Суть резолюции — только то мнение можно выразить в партии, которое не расходится с мнением ЦК, вернее, его исполнительных органов. Это, по Ленину, гарантирует «единство партии». Лидер «рабочей оппозиции» Шляпников, в прениях съезда по докладу Ленина, по поводу его резолюции заявил: «Владимир Ильич прочел лекцию, каким образом не может быть достигнуто единство. Ничего более демагогического и клеветнического, чем эта резолюция, я не видел и не слышал в своей жизни за двадцать лет пребывания в партии». Резолюция давала ЦК неограниченное право исключать из партии не только рядовых членов, но и членов ЦК, если они выражали иные взгляды, чем партолигархия. Для соблюдения в партии этого режима «осадного положения» Ленин через год назначил генсеком человека, о котором точно знал, что он способен на крайние меры, вплоть до злоупотребления властью, — Сталина.
Вот так, опираясь на эту ленинскую резолюцию «О единстве партии», Сталин физически уничтожил не только политические оппозиции, но и тех, кого считал потенциальными оппозиционерами. Так родилась единоличная тирания Сталина. Со времени Сталина партия стала фикцией, а партаппарат — ведущей и направляющей силой, стоящей и над партией, и над государством. После смерти Сталина в стране произошли некоторые изменения, террор уже не носит массового характера, но партаппарат не изменился ни на йоту. Он, как и при Сталине, не отчитывается перед партией, а партия отчитывается перед ним. Разница лишь в том, что генсек отныне не диктатор. Партаппаратную диктатуру осуществляет не одно лицо, а маленькая группа лиц — олигархия, которая на партийном жаргоне называется «коллективным руководством».
Если бы меня попросили назвать такую часть советского государственного организма, которую можно было бы упразднить без малейшего ущерба, да еще сэкономить на этом миллионы, то я не задумываясь ответил бы: Верховный Совет СССР со всеми его местными филиалами.
Любое коммунистическое государство может вполне нормально функционировать без своего формального государственного аппарата, но оно не может функционировать без своего партийного аппарата.
Да, Советы в свое время сыграли выдающуюся роль. Это сам Ленин говорил, что большевики никогда не пришли бы к власти, если бы не имели готовой формы государственной власти именно в лице Советов, хотя Советы были и в 1905 г. и в 1917 г. изобретением не большевиков, а их заядлых врагов — меньшевиков.
Когда весной 1917 г. Ленин выдвинул лозунг «Вся власть Советам», то эти Советы на 90 % состояли из меньшевиков и эсеров. Ленин знал, что делал. Если бы он выдвинул лозунг «Вся власть большевикам», то он никогда не пришел бы к власти (на выборах в Учредительное собрание в 1918 г. Ленин получил только 25 %, за что и разогнал его), но вот через Советы можно было захватить власть, предварительно завоевав там большинство путем выдвижения радикально-демагогических лозунгов — «Немедленный мир», «Вся земля крестьянам», «Фабрики и заводы рабочим» и т. д. Так и случилось. Уже в сентябре 1917 г. большевики получили на выборах в Советы в Петрограде большинство, а 25 октября 1917 г., опираясь на это большинство, захватили власть. Состоявшийся в тот же день Второй съезд Советов объявил власть Советов и по всей России. Вот тогда только Ленин и большевики открыли свои карты: в России власть стала советской по форме, но большевистской диктатурой по существу.
Вот эта самая диктатура все еще считает удобным для себя прикрываться фиговым листком Советов, чтобы создавать у внешнего мира иллюзию, что в СССР господствует советская демократия, а не коммунистическая партократия. Для той же цели маскировки природы власти служит набор простых людей из рабочих и колхозников во время «выборов» в состав Верховного Совета СССР.
В советской печати в связи с последними «выборами» писали, что в английском парламенте рабочих всего 38 человек, в немецком бундестаге только 7 % рабочих, в Конгрессе США нет ни одного рабочего. А вот на «выборах» в Верховный Совет СССР 1984 г. рабочие и колхозные «депутаты» составили 51,3 %. Вывод напрашивается сам собой: на Западе парламенты — орудие диктатуры буржуазии, а наш советский парламент — это подлинное народовластие.
Но это советское «народовластие» — чистейший мираж, политико-пропагандный фокус, а сами «рабоче-колхозные депутаты» — статисты в самом буквальном смысле этого слова. Только никак нельзя понять, почему советские лидеры все еще играют в эту «потешную демократию», вместо того, чтобы прямо и честно заявить, как это делал Ленин: «Да, у нас диктатура одной партии, мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем». В этом случае партия рисковала бы только одним: потерей политической невинности сталинского ханжи.
Глава 2. Партия, интеллигенция и армия
Ленин знал, о чем говорил, когда сделал одно верное замечание. «Человек неграмотный, — сказал он, — стоит вне политики». Именно это обстоятельство и помогло ему в октябре 1917 г. захватить власть, опираясь на неграмотных или малограмотных матросов в Кронштадте и резервистов в Петрограде, которые были покорены большевистской демагогией — «Вся власть Советам рабочих, крестьян и солдат». Эти матросы и солдаты абсолютно не имели понятия ни о коммунизме, ни о «диктатуре пролетариата». Когда они кое-что узнали об этом, то подняли восстание в Кронштадте и угрожали восстанием в Петрограде под лозунгом «За Советы без коммунистов». Но было уже поздно. Ленин и большевики беспощадно подавили оба восстания. Заодно Ленин выслал из страны цвет русской интеллигенции — за границу, куда ранее, спасаясь, успели выехать наиболее выдающиеся представители русской интеллигенции после гражданской войны. Большевики приступили к созданию собственной интеллигенции — сначала коммунистической бюрократии для замены в органах управления старых чиновников, потом — технической интеллигенции для управления промышленностью.