Голодные уцелевшие собаки разрывают ямы и дерутся за добычу. Не раз я видел эти страшные грузовики — катафалки смерти». (Л. Васильев. Пути советского империализма. Изд. им. Чехова, Нью-Йорк, 1954, стр. 77).
По советским данным, в 1923 г. в СССР было 30 миллионов мусульманского населения, а к 1959 г. оно упало до 24 миллионов. Шесть миллионов погибло от голода и террора. (См. данные XII съезда РКП (б) и переписи 1959 г.).
Наиболее жестокие формы принял выборочный этнический геноцид по отношению к малым народам Советского Союза во время Второй мировой войны. Волжские немцы, крымские татары, калмыки, чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы были поголовно депортированы в пески Туркестана и их «автономии» ликвидированы. Что это было элементом общей политики, а не произволом «культа», показывает, что первые два народа до сих пор не возвращены на свою исконную родину. (Подробно см.: А. Некрич. Наказанные народы. Изд. «Хроника», Нью-Йорк, 1978).
Сколько в общей сложности депортированные народы понесли жертв, точно неизвестно, но судя по официальному обращению лишь одного только крымско-татарского народа на имя Политбюро и Верховного Совета СССР накануне 60 летия Октября, эти жертвы должны быть очень значительными. Там сказано: «За первые полтора года в тисках "особого режима”, по данным переписи народа — списочному составу (материалы хранятся в ЦК КПСС] — от массовой смертности погибло 46,2 % от общей численности всего высланного народа. Это около 200 тыс. жизней, из них 100 тыс. детей». («Обращение крымско-татарского народа к Белградскому совещанию…». См.: А. Некрич. Указ, соч., стр. 155].
После войны Сталин, вроде «военного трофея», принял в арсенал «марксизма-ленинизма» гитлеровский антисемитизм. Однако Сталин не был антисемитом примитивным, как Гитлер, он был антисемитом рафинированным и коварным. Вы не можете человека, который держит евреев в Политбюро (Каганович], Верховном Совете (Эренбург], во главе Госконтроля (Мехлис] объявить просто-напросто антисемитом. Сталин объявил себя, как и Ленин, антисионистом, а уничтожал евреев, называя их то низкопоклонниками, то космополитами, то сионистами, хотя быть кем-либо из них не считается криминалом в любом нормальном государстве. Запланированная депортация советских евреев в гетто где-то в Сибири сорвалась из-за смерти Сталина.
Свое руководство над союзными республиками Москва осуществляет через «институт вторых секретарей». Неписаный закон высшего партаппарата: во всех союзных республиках первый секретарь ЦК союзной республики — местный национал, но фактическим правителем данной республики является второй секретарь ЦК, присланный из Москвы как уполномоченный ЦК КПСС. Он руководит не только кадрами республики, но и их «интернационализацией», то есть русификацией. Малейшее сопротивление местных коммунистов такой политике объявляется проявлением злокачественного «местного национализма» и наказывается. Когда первый секретарь ЦК Туркменистана Бабаев хотел провести у себя не «интернационализацию», а «коренизацию» аппарата, то его немедленно сняли.
Особенно уродливые формы приняла русификация в школах. Уже с первых классов начали обучать детей на русском языке, но когда первый секретарь ЦК Азербайджана Мустафаев захотел, чтобы русские дети в азербайджанских школах присутствовали на уроках по азербайджанскому языку и литературе, его тоже сняли. Сравните все это с тем, что записали Ленин и Сталин на X съезде партии в 1921 г.: «Политика царизма состояла в том, чтобы убить среди них (нерусских народов) зачатки всякой государственности, калечить их культуру, стеснять их язык, русифицировать их», а «задача партии состоит в том, чтобы помочь им: а) развить и укрепить у себя советскую государственность в формах, соответствующих национальнобытовым условиям этих народов, б) развить и укрепить у себя действующие на родном языке — суд, администрацию, органы хозяйства, органы власти, составленные из людей местных». («Десятый съезд РКП (б)», стенографический отчет. Изд. политической литературы, Москва, 1963, стр. 603).
Ни одно из этих требований не выполнено. На национальных языках пишут стихи и ставят спектакли, но на национальных языках запрещено развитие всех точных и философских наук.
Когда, после нескольких десятилетий методической и целеустремленной политики «интернационализации» по созданию единого «советского народа» с единым русским языком, Кремль решил продемонстрировать свои успехи, то они оказались далеко не утешительными. Согласно сведениям последней Всесоюзной переписи населения (1979 г.), считали русский своим родным языком (в процентах к общей численности данной национальности):
Подсчет произведен по материалам Всесоюзных переписей населения 1959 и 1979 годов американским исследователем Любомиром Гайда (Гарвардский университет).
Последние годы вряд ли внесли в эту таблицу существенные изменения. Советский опыт хотя бы языковой ассимиляции явно не удался.
Глава 4. Фантазии Маркса и реалии «развитого социализма»
Чтобы доказать на практике, что так называемая марксистская политическая экономия о законах и перспективах «развития капитализма» есть наукообразная сказка, понадобилось сто лет. Чтобы доказать на практике, что так называемый «научный социализм» Маркса есть сущая утопия, понадобились приход к власти в России большевиков и их почти семидесятилетнее строительство «социализма» по рецепту Маркса.
Вспомним основные выводы и пророчества Маркса, чтобы видеть ложность его выводов и банкротство его пророчеств. Маркс писал, что не насилие, а внутренние противоречия приводят к гибели капитализма и к торжеству социализма. Что же касается революционеров, то они играют в этом процессе роль «повивальной бабки». Между тем, ни в одной стране капитализм не погиб в силу внутренних противоречий, его гибель организовали сами «повивальные бабки». Маркс писал, что социализм побеждает сначала в наиболее развитых промышленных странах Запада. «Повивальные бабки» доказали, что он может победить только в промышленно неразвитых, крестьянских странах — в России, Китае, Индокитае, государствах Африки, Латинской Америки. Маркс писал, что в высокоразвитых капиталистических странах происходит резкая социально-экономическая поляризация, образующая маленький полюс богачей и огромный полюс обездоленного пролетариата, средние же классы начисто исчезают. На деле получилось так, что средние классы составляют на Западе большинство населения, а пролетариат в марксовом понимании существует как раз в коммунистических странах. Маркс писал, что чем больше развивается капитализм, чем выше его уровень, тем быстрее растет абсолютное обнищание пролетариата. Получилось как раз наоборот — чем выше уровень капитализма, тем выше и уровень жизни широких масс. Это свое утверждение Маркс выдавал за «всеобщий закон капиталистического накопления», который, говоря его словами, «обуславливает накопление нищеты, соответственное накоплению капитала», короче — всеобщий закон пауперизации огромного большинства населения в развитых капиталистических странах. Кому не известно сегодня, что все это оказалось наукообразным бредом и что западные «пауперы», то есть безработные, получают от капиталистического государства большие пособия, чем их занятые коллеги от социалистического государства.
Кто-то верно заметил, что Жюль Верн в своих фантастических романах оказался лучшим пророком, чем Карл Маркс в своих научных трудах. И это правильно — 95 % фантазий Жюль Верна сбылось и ни одного процента пророчеств Маркса. Маркса давно забыли бы и о его существовании знали бы только специалисты по истории общественной мысли XIX столетия, если бы Ленин от имени Маркса не захватил государственную власть в стране, которую Маркс люто ненавидел. Конечно, Маркс, как и любой писатель и философ, имеет право на фантазию. Но когда фантазию объявляют наукой и, руководствуясь этой «наукой», начинают строить на крови и костях миллионов «научный социализм», то «фантаст» несет за это моральную ответственность. Верно, что основоположники марксизма связывали победу «своего» социализма с победой демократии. Роза Люксембург, критикуя деспотический социализм большевиков, писала, что нет социализма без демократии, как нет и демократии без социализма, причем под демократией она понимала не псевдодемократию большевиков, а западную демократию, признающую право меньшинства не соглашаться с большинством.
Утопией оказалось, конечно, и учение марксизма об отмирании государства. В «Коммунистическом манифесте» говорилось, что после ликвидации старых эксплуататорских классов и старых производственных отношений рабочий класс уничтожает и свое собственное политическое господство как класса. Энгельс в «Анти-Дюринге» выражался еще яснее: первый акт пролетарского государства — национализация средств производства — будет последним актом его существования как государства. А что произошло на деле? Абсолютизация, тоталитаризация, милитаризация советского марксистского государства.
Совершенно неважно, как называется тот или иной общественный строй — капиталистическим, коммунистическим, социалистическим, теократическим, а важно, насколько высок при данном строе материальный уровень жизни народа и какими политическими и духовными свободами и правами он пользуется. Ту же мысль образно выразил нынешний лидер коммунистического Китая Дэн-Сяо-пин, когда заявил: неважно, какого цвета кошка — черного или серого, важно, любы она ловила мышей. Уничтожив своей не только античеловеческой, но и антиэкономической практикой веру в коммунизм, правители Кремля повергли советское общество в полную духовную прострацию. Никто не верит ни в коммунизм, ни в идеалы гуманизма, вообще чуждые коммунистической системе; все это, вместе взятое, превращает правителей в циников, а управляемых в их легкие жертвы. Система гниет на корню, а в ее тяжелом смраде задыхается и народ.
Я уже писал, что спасение — только в радикальном повороте. Партаппаратчикам очень легко было бы обосновать теоретически и оправдать практически такой поворот в политике ссыпками на всеспасающие цитаты из Ленина периода перехода от «военного коммунизма» к НЭПу. Партаппаратчики, однако, боятся, и боятся вполне справедливо, что удавшееся Ленину — сохранение монопартийной диктатуры при НЭПе, — не удастся им при нео-НЭПе. Нео-НЭП потребовал бы допущения не только определенных экономических свобод, но и пересмотра партийно-полицейских ограничений в духовной жизни. Советское общество, да и само государство, выиграли бы от поворота материально и морально, а партия проиграла бы и в том и в другом. Нео-НЭП был бы последним и окончательным доказательством того, что вся социалистическ