— А где же он, этот отряд? И много в нем бойцов?
— Пока двое. Но отряд будет. Как пить дать. В тылу у немцев остались сотни и тысячи американцев. Да и среди местных бельгийских жителей наверняка найдутся патриоты-антифашисты. Вся сила партизан в народной поддержке.
Эрик посмотрел с высоты своего недюжинного роста на русского. Внешность у славянина была самая обыкновенная: светло-русые волосы, немного курносый нос, только вот глаза — неожиданно озорные, даже бесшабашные. Первый лейтенант Эрик Худ не любил и опасался подчиненных с такими глазами — слишком в них много характера, своеволия, фантазии, «динамита», что ли. Впрочем, для разведчика, не строевика это, может быть, и неплохо, даже необходимо. Сам Эрик считал себя простым, надежным и чуждым неожиданностям, как шашка тола, которая ни от огня, ни от сотрясения не взрывается, но когда надо, всегда исправно делает свое дело.
— Здесь не Москва, — скептически заметил Эрик и добавил с горечью: — А наши янки совсем, выходит, воевать не умеют.
— Ничего, — великодушно заявил русский, — научатся. Мы тоже не сразу научились. А учитель у нас один — здорово учить умеет. Только больно свирепо наказывает отстающих.
Эрик достал из бумажника помятую вырезку из газеты «Филадельфия инкуайрер» от 3 мая 1940 года.
— Хорошо, что те крауты, — сказал он, широко улыбаясь, — вот этого не видели, а то бы они пришили меня на месте! В свое время я вырезал это объявление наполовину в шутку, наполовину всерьез.
Виктор никогда не видел в газетах ничего подобного:
«Дабы предотвратить дальнейшее кровопролитие и безобразия в этой войне, я уполномочен ответственными американцами объявить о награде в 1 000 000 долларов, которая будет выплачена лицу или лицам, кои доставят Адольфа Гитлера живым, нераненым и здоровым в Лигу наций для предания его высокому суду за преступления против мира и достоинства народов всего мира».
— И что? — полюбопытствовал Виктор. — Охотников разбогатеть нашлось немало? Только почему тут сказано «нераненым и здоровым»? Я бы не стал так заботиться о здоровье фюрера.
— Еще бы! Институт Дейла Карнеги в Питсбурге, который дал это объявление, был засыпан телеграммами: «Вся подготовка к выполнению вашего задания закончена… Требуется срочно аванс 25 525 долларов на дорожные расходы… В германский рейх вылетаем немедленно по получении означенной суммы…» Все в таком роде.
— Вот и отлично! — засмеялся Виктор. — Самые лучшие партизаны получаются из фантазеров. Без воображения в нашем деле нельзя. А до Гитлера тут рукой подать — он сейчас за Рейном, вон за теми горами Шнее-Эйфеля, в замке Цигенберг.
— Близок локоть… — вздохнул Эрик.
Виктор пьянел от избытка лесного воздуха, от терпкого соснового духа, от сходства Арденнского леса с Брянским лесом и от тех захватывающих перспектив, которые открывались теперь перед ними. На «легалке» он всегда мечтал о вольном партизанском лесе, с которого начиналась его деятельность разведчика. Он потом не раз тосковал по лесу, тянулся к нему. И вот опять — в лесу. Да в каком лесу! Тут есть где развернуться.
Они шли по оврагу, под ногами трещал лед.
Выйдя на лесную просеку, Эрик вдруг остановился как вкопанный и крикнул:
— Стой! Ни с места! Иисусе! Мины!..
Он указал на стоявший в стороне деревянный щиток с предупредительной надписью.
У Виктора шевельнулись на затылке волосы. Вот так штука! Они оказались на заминированном американцами участке. Наверное, со стороны было бы очень смешно наблюдать, как он и Эрик медленно, разглядывая каждый бугорок под снегом, на цыпочках пробирались к щитку.
Увидев подозрительный бугорок, Виктор осторожно лег на снег и голыми руками откопал американскую мину. По лицу его катился пот.
— Все ясно! — сказал он. — Я родился в рубашке, а ты — с серебряной ложкой во рту. Из-за смены морозов и оттепелей эти мины нажимного действия покрылись коркой льда! Благодари, старина, своего бога! Будь сейчас оттепель, мы висели бы с тобой в разобранном виде вот на этих соснах… Ну что же, давай снимать эти мины нажимного действия и ставить их на дорогах. А пока присядем, я что-то проголодался. Тебя как звать-то?
— Эрик Худ.
— А я Крайнов. Виктор Крайнов.
Он не соврал, назвавшись Виктором, но фамилия Крайнов была одной из его агентурных фамилий, которых за три с лишним года он сменил немало. В РОА он был известен под другой фамилией. А в настоящей, своей метрике числился Виктором Александровичем Кремлевым.
«Как сообщает «Варайети» — многоуважаемая библия и температурная карта развлекательной индустрии, — военные фильмы настолько наскучили публике и не делают кассового сбора, что владелец одного кинотеатра в Филадельфии хитроумно догадался вывесить к новому фильму «Два янки за границей» следующее объявление:
«Это не военный фильм!..»
В самом деле, вспомним о всех тех страданиях и лишениях, которые принесла война среднему американскому гражданину. Бензина хватает лишь на самые необходимые поездки на вашем автомобиле… Дефицитным стало первосортное мясо, которое теперь всегда достанешь только в ресторанах. Ощущается недостаток сливочного масла, так что приходится порой прибегать к его заменителям, или к джему, или к сыру; у винных лавок стоят длинные очереди, причем не исключено, что ваше любимое шотландское виски распродано и придется довольствоваться бурбонским, или ромом, или одним из пятидесяти семи других марок; нетерпимо хамят старшие официанты, сажая вас за столик только после чаевых в пять долларов. Вы читаете газеты, набранные из-за экономии военного времени более мелким шрифтом, что заставляет вас перенапрягать глаза, когда вы следите за ростом своих акций, а растут они теперь все быстрее — всем ясно, что война не окончится быстро или внезапно. Напоследок упомянем о чрезмерном лишении, ставшем национальной проблемой номер один: отсутствии сигарет довоенного качества. Это непоправимое несчастье, сравнимое лишь со столкновением Земли с другой планетой или отсутствием четвертого партнера в игре в бридж.
Нечего и говорить, что это лишь неполный список лишений: однако мы надеемся, что нам простят наше нежелание дать более полный и ужасающий перечень, так как не исключено, что какой-нибудь наш безответственный читатель вложит его в письмо военнослужащему, который перестанет гордиться своими фронтовыми трудностями и лишениями, узнав о несравнимых бедствиях на домашнем фронте…
Так будем же страдать молча. Пусть закон обяжет дикторов радио лишь шепотом читать фронтовые сводки; пусть газеты не печатают кричащие «шапки» о войне и вообще снимут военные сообщения с первых полос и поместят их с приглушенными децибелами на своих задворках. Пусть книги и журналы последуют примеру кино и делают все для того, чтобы замолчать войну, придерживаясь филадельфийского метода наклеивания этикеток: «Это не военная книга» — или: «Это не военная статья». Что понуждает и нас заявить: «Это не военная передовица».
Великое герцогство Люксембургское не могло вместить 3-ю армию генерала Паттона. Войска переполняли игрушечные города Мондорф, Эхтернах, Дикирх, Вианден, Клерво, Эйтельбрюк и, конечно, стольный город Люксембург.
Знаменито герцогство люксембургской Швейцарией продолжением Арденнских лесистых гор и глубокими ущельями речных долин с живописными руинами средневековых замков.
Несмотря на свое пышное название, великое герцогство Люксембургское — карликовое государство с населением менее трехсот тысяч человек и площадью в 998 квадратных миль. Оно меньше Маленького Роди, как называют американцы свой штат Род-Айленд, чье население почти втрое больше люксембургского. Со дня основания в 983 году это государство видело бургундских, испанских и французских оккупантов, но самыми свирепыми оккупантами показали себя великогерманские захватчики в первую мировую войну и гитлеровские — во вторую. Проглотить великое герцогство Гитлеру не составляло никакого труда: «армия» Люксембурга насчитывала: жандармскую роту (11 офицеров и 225 рядовых) и роту добровольцев (6 офицеров и 175 солдат).
Правила этой крошечной монархией с 1919 года великая герцогиня Шарлотта. Наследником ее был сын — принц Жан, который дождался короны только через двадцать лет. Мало кто знает, что перед первой мировой войной на люксембургский трон претендовал граф Георг Николай фон Меренберг — родной внук А. С. Пушкина. Он был сыном принца Николая Вильгельма Нассауского и дочери Пушкина Натальи Александровны.
Официальными языками великого герцогства были французский и немецкий, но между собой люксембуржцы говорят на «летцебургеш» — смеси французского с немецким.
Американцев люксембуржцы встретили с распростертыми объятиями, но очень скоро убедились, что те хоть и никого не расстреливают, как немцы, зато нещадно давят своими машинами и больше увлекаются «герлз» и торговлей на черном рынке, чем войной. Поэтому всюду местные жители разбегались при виде бешено мчавшегося «джипа», на котором восседал генерал с парой ковбойских кольтов с перламутровой чеканкой. Этот «джип» и погубит Паттона.
Город Люксембург громоздится на громадной плоской скале, обрывающейся отвесно с трех сторон. На этой скале, врубаясь в каменную толщу, графы Люксембургские построили могучую крепость. Один из графов стал императором Генрихом VII. Его сын, Иоанн Слепой, пал в битве при Креси. По Лондонскому договору 1867 года крепость была почти полностью уничтожена. От нее остались глубокие казематы, служащие теперь надежными бомбоубежищами. В городе перед войной жило немногим более пятидесяти тысяч человек. Гитлер распространил закон о воинской повинности рейха на всех лиц германской крови.
Американцы, заняв город, заселили дворец великих герцогов, построенный в XVII веке, гостиницы «Брассер», «Континенталь», «Люксембург», «Пари-палас», а также здание американского консульства на авеню Монтерей, бараки Вобана, даже дом Гете был битком набит американской солдатней. Они почти ничего не сделали для того, чтобы выловить нацистских агентов, которыми кишмя кишел город. И теперь пронацистские элементы со злорадством слушали радиопередачи Берлина о наступлении немцев.