подходили как нельзя лучше.
Ингольф перезимовал в Ингольфсхефди (как это место называется и в наши дни), открытом всем ветрам и волнам скальном уступе, площадь которого не превышала нескольких акров. Уступ этот лежал в тени покрытого глетчерами вулкана Ороэфа, находящегося в каких-нибудь шестидесяти милях к западу от мыса Горн. Этот клочок суши, сегодня соединенный с островом узкой семимильной песчаной косой, по которой то и дело перекатываются приливные волны, сегодня служит приютом только для тюленей и морских птиц. При отливе сюда можно добраться посуху с острова, пробираясь между озерками пресной и соленой воды, перемежающейся с текучими дюнами и болотистыми трясинами. Истошно кричащие стаи поморников преследуют всякого, кто осмелится вторгнуться в их владения на этих скудных землях.
Хьорлейф отверг место, выбранное его названым братом, предпочтя вулканическую скалу на ослепительно стерильной прибрежной равнине, лежащей у основания Мирдалур Глетчер, что в семидесяти милях к западу от Ингольфсхефди. Этот треугольный скальный монолит покрыт толстым слоем черного песка и защищен с трех сторон крутыми утесами[79].
Ингольфсхефди с суши почти неприступен. Хьорлейфсхефди тоже почти не уступает ему в этом. На Ингольфсхефди нет никаких средств к существованию; на Хьорлейфсхефди их крайне мало. Однако попасть на оба этих пиратских гнезда как с суши, так и с моря настолько трудно, что громилы, рискнувшие обосноваться на них, могли чувствовать себя в полной безопасности, независимо от того, сколько врагов породили на Тили их разбойничьи вылазки.
Викинги отнюдь не были мазохистами. Маловероятно, что они по доброй воле решили бы выбрать столь пустынные и бесприютные места, если бы могли перезимовать в какой-нибудь более удобной гавани, лежащей на востоке или на западе.
Историки обычно соглашаются с высказанной в хрониках версией о том, что Вестманские острова[80] получили свое название в память о расправе, учиненной Ингольфом над рабами, убившими его названого брата Хьорлейфа. Однако, как мы уже убедились в главе 14, Вестманнаэйяр, то есть Вестманские острова, еще с середины VII в. были заселены людьми, которых норвежцы называли вестменами (людьми с запада). На основании этого я прихожу к выводу, что именно этим людям маленький архипелаг и был обязан своим названием, что вест-мены, жившие там, приютили у себя беглых рабов — убийц Хьорлейфа, и что мстительный Ингольф совершил набег на Хеймай, самый большой и единственный обитаемый из островов этой группы, и предал смерти коварных рабов и некоторых из его обитателей.
Следствием такого рейда неизбежно должна была стать акция возмездия со стороны уцелевших островитян, а также жителей соседних островков у побережья Тили. На мой взгляд, именно этим возмездием и объясняется то, почему Ингольф предпочел довольствоваться ледяным и сырым «комфортом» на Хьорлейфсхефди, где и провел вторую зимовку в относительной безопасности.
Несмотря на перспективу возвращения домой с пустыми руками, второе лето, проведенное Ингольфом на побережье Тили, оказалось столь же малоприбыльным, как и первое. И хотя на острове имелось немало хороших земель, было совершенно ясно, что захватить их ему, Ингольфу, не по силам.
Вплоть до этого момента сохранившаяся версия хроник представляет собой достаточно подробный рассказ о событиях. Однако остальная часть повести о приключениях Ингольфа сильно повреждена, в ней нередко перепутаны время и места событий, и вообще дальнейший текст выглядит этаким лоскутным одеялом, собранием вставок, внесенных в первоначально целостную сюжетную ткань. Ниже я попытался расположить эти клочки и обрывки в более упорядоченной последовательности. В это повествование включена вся информация, сохранившаяся в «Landnamabok», а также то немногое, что сказано в единственном параграфе «Hslendingabok», посвященном Ингольфу. И — никаких добавок от себя.
Следующим летом Ингольф отправился вдоль побережья на запад. Он построил дом в Скалафелле и провел в нем третью зиму. Как-то раз Карли сказал:
— На беду себе мы прошли мимо хороших земель; нам надо было устроить жилище на этом удаленном мысу.
В то же лето Вифилл и Карли нашли резные столбы — символы власти на Орнс Кнолл возле хейди (бесплодные участки, выжженные лавой). Следующей весной Ингольф перешел через хейди и основал свое жилище там, где эти столбы были выброшены волнами на берег. Он поселился к югу от Рейкьявика. Его резные столбы — символы власти и сегодня (находятся) там, в Элдхаусе (огненном доме).
После того как Ингольф захватил земли между рекой Ольфус и Хварльфьордуром, что к западу от реки Бриньудаиса, и далее между ними и рекой Акс, и все мысы к югу оттуда. Ингольфсфьялл к западу от Ольфус Ривер — это было место, где он захватил земли для себя самого. Некоторые говорят, что здесь он и был погребен.
Ингольф даровал Вифиллу свободу, и тот поселился в Вифиллстофте; и от него получила свое название гора Вифиллфел. Здесь он поселился на долгое время; он был муж прямой и честный. Карли же бежал вместе с невольницей. Но Ингольф увидел вдалеке, у Ольфус Уотер, дым и, отправившись туда, нашел Карли.
Ингольф был самым прославленным из всех переселенцев Исландии, ибо он пришел туда на необитаемые земли и стал первым из тех, кто устроил там настоящее жилище, и все другие, которые прибыли после него, вдохновлялись его примером.
Можно представить себе досаду Ингольфа, когда в третье лето своего пребывания в Исландии он отправился на северо-запад в водах между Вестманскими островами к Ольфус Уотерс — устью Ольфус Ривер. У этого побережья расположены одни из наиболее плодородных земель на Тили, однако их жители вовсе не были расположены позволить Ингольфу поселиться там.
Вместо того чтобы перед лицом надвигающейся третьей зимы возвратиться обратно в Ньорлейфсхефди, Ингольф решил направиться на запад вдоль побережья полуострова Рейкьянес. Этот полуостров, представляющий собой длинный пустынный язык вулканических скальных пород, на добрых тридцать миль выдается в воды Атлантики. Он испещрен хейди (полями лавы) сравнительно недавнего происхождения. Сегодняшним туристам, прилетающим в Исландию и совершающим посадку в аэропорту Кефлавик, приходится миновать практически весь полуостров, чтобы попасть в столицу страны — Рейкьявик. Так вот, на пути в город на них производит сильное впечатление панорама этого почти лунного ландшафта. Действительно, трудно найти более мрачное и неприветливое место. Только изгои и преступники, нарушившие все человеческие законы, могли решить поселиться в столь бесприютной пустыне.
Разумеется, точное место зимовки Ингольфа неизвестно, но до некоторой степени ключом могут послужить ссылки на Скалафелл и Рейкьявик. На крайней юго-западной оконечности полуострова есть область кипящих горячих источников (гейзеров), постоянные облака пара (особенно заметные в холодную погоду), поднимающиеся над которыми, дали этой местности имя: Рейкьянес, что означает Дымящийся полуостров. Большинство историков склонны полагать, что существующий Рейкьявик, столица островного государства, — это тот самый Рейкьявик, который упоминается в предании об Ингольфе. Однако, на мой взгляд, первоначальный Рейкьявик — это, скорее всего, одна из нескольких гаваней у оконечности полуострова Рейкьянес.
Эти гейзеры находятся в какой-нибудь сотне ярдов от господствующего в этих местах холма, который до сих пор носит название Скалафелл — Холм дома, вероятно, в знак напоминания о том, что именно там Ингольф некогда построил свое жилище — скблу.
Но, пожалуй, наиболее точное указание на то, где именно зазимовали Ингольф и его спутники, можно найти в едком замечании раба Карли: «На беду себе мы прошли мимо хороших земель; нам надо было устроить жилище на этом удаленном мысу».
В эту третью зиму, проведенную на Тили, Карли и Вилфилл, по преданию, нашли резные столбы — символы власти, которые Ингольф бросил за борт, как только завидел вдали Исландию. Далее в повествовании хроник зияет большая лакуна. «После этого, — гласит повествование, — Ингольф захватил большую часть юго-западных земель Исландии».
После этого? После чего?
В дошедших до нас старинных источниках (от которых современные историки, мягко говоря, не в восторге) нигде не сказано ни слова о том, что норвежцы, высадившись в Исландии, встретили сопротивление местных жителей, но есть все основания полагать, что события развивались именно так. Чем еще мы можем объяснить тот факт, что поначалу норвежцам не удалось основать свои первые поселения на южных и западных землях острова, кроме как тем, что им просто не дали обосноваться там? Хроника настойчиво утверждает, что это якобы были последние земли, заселенные людьми (естественно, норвежцами), хотя на самом деле они располагались совсем недалеко от континентальной Европы; там было много хороших земель, густые березовые леса, множество безопасных и удобных гаваней и, кроме того, практически неограниченные запасы всевозможной водоплавающей птицы, рыбы, морского, пушного и прочего зверя. Вполне естественно, что здесь давным-давно должны были обосноваться первые переселенцы из Европы. И действительно, самые ранние из этих эмигрантов давно успели построить здесь себе дома. Правда… правда, это были отнюдь не норвежцы.
На мой взгляд, само собой разумеется, что Ингольф и его дружинники попросту были не в силах основать поселение в восточных и юго-восточных районах, потому что лучшие земли в этих округах уже давно находились во владении жителей, которые не испытывали ни малейшего желания покинуть их. То же самое, без сомнения, можно было сказать и об остальных обитаемых землях Исландии.
Несколько лет, которые Ингольф потратил на плавания вдоль побережья Тили, убедили его, что сам он без дополнительной помощи просто не сможет обосноваться там. Я убежден, что дело обстояло именно так и что он был вынужден поступить именно так, как поступали раньше другие норвежские «пионеры» на Шетландских и Оркнейских островах и как впоследствии Эрик Рауда поступил в отношении Гренландии.