дир авиаполка гвардии подполковник Борис Сыромятников. Пока прикрывавшие истребители вели бой с «мессершмиттами», торпедоносцы мчались к конвою сквозь плотный заградительный огонь. Еще на подходе к цели в левый мотор ведущего самолета попал снаряд. Самолет загорелся, но Сыромятников продолжал вести торпедоносцы к цели. Противник сосредоточил огонь всех зенитных орудий по ведущему самолету — новые попадания, пламя охватило оба крыла торпедоносца. Но Сыромятников продолжал вести самолет прямо на цель, пока не сбросил торпеды.
Пораженный торпедами транспорт взорвался и затонул, а затем пылавший, как факел, ДБ-7 взмыл вверх и, прочертив огненный след, упал в море. Его экипаж погиб. За этот воинский подвиг все три члена экипажа были удостоены звания Героя Советского Союза.
Немецкий конвой был разгромлен, все три транспорта вместе с семью кораблями охранения потоплены. Погибли восемь русских и шесть немецких самолетов.
За три недели наступления войск Карельского фронта, поддерживаемого Северным флотом и ВВС, противник потерял 156 кораблей и 56 самолетов.
«Третий рейх» вступал в свои последние 100 дней.
Битва над Германией
19 февраля летчик-истребитель Иван Кожедуб в паре с другим летчиком вел воздушную охоту невдалеке от линии фронта.
Внизу под ним советские армии маршалов Жукова и Конева готовились к прорыву восьми линий немецкой обороны, преграждавшей путь к Берлину. Советские войска уже заняли плацдармы на западном берегу Одера. Эти плацдармы не давали немцам покоя. Сосредоточив в районе Берлина до двух тысяч боевых самолетов, они пытались наносить по плацдармам массированные удары с воздуха. Эти рейды проводились в основном «Фокке-Вульф-190», которые подкрадывались за облаками, резко снижались, сбрасывали бомбы и, круто взмыв, снова укрывались в облаках, прежде чем их могли перехватить советские истребители. За неделю до этого шестерка истребителей Кожедуба перехватила 30 «фокке-вульфов», приготовившихся к удару по советским войскам, и в стремительном бою сбила семь из них, потеряв один Ла-7.
На этот раз Кожедуб после получасового полета внезапно заметил самолет, летевший вдоль Одера. Развернувшись, Кожедуб на максимальной скорости устремился к нему. Теперь самолет стал отчетливо виден, он напоминал летящую стрелу — узкий фюзеляж, стреловидные крылья и пара длинных, подвешенных под крыльями двигателей, оставлявших за собой длинный дымящийся след. Да это же реактивный самолет — «Мессершмитт-262»! Хотя английские и американские летчики уже встречались с этими самолетами в бою, Кожедуб встретился с этим реактивным истребителем первый раз.
Удачно сманеврировав и сумев зайти в хвост Ме-262, Кожедуб, выжимая из своего «Лавочкина» предельную скорость, с расстояния 500 метров открыл огонь. Удача! Снаряды врезались в левое крыло Ме-262, длинный сноп пламени вырвался из двигателя. Новый залп — и реактивный истребитель падает, разваливаясь на части.
Через несколько дней два других советских летчика-истребителя — генерал-лейтенант Е. Савицкий, сбивший 22 самолета, и майор Околелов также перехватили и сбили два Ме-262.
На рассвете 16 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов перешли в наступление. С воздуха их прикрывали и поддерживали четыре воздушные армии: 4, 16 и 2-я генералов К. А. Вершинина, С. И. Руденко и С. А. Красовского, а также 18-я маршала А. Е. Голованова — 7500 самолетов. После нескольких дней ожесточенных боев оборонительные рубежи немцев были прорваны, и советские танки и пехота устремились к Берлину. 21 апреля части 8-й гвардейской армии ворвались в пригороды города. Это был достойный триумф генерала Чуйкова, ветерана боев, выдержавшего немецкий натиск в развалинах Сталинграда. От города на Волге до столицы гитлеровского рейха пролег длинный и тяжелый путь.
Советские авиационные части двигались вместе с наступавшими советскими дивизиями, используя в качестве летных полос широкие бетонные автострады. Взлетая с этих импровизированных аэродромов, советские истребители патрулировали над городом, прикрывая «илы» и «пешки», бомбившие и обстреливавшие немецкие очаги сопротивления, или искали уцелевшие немецкие самолеты, чтобы вступить с ними в бой. Все знаменитые советские асы участвовали в этой последней битве: Покрышкин, Кожедуб, Речкалов, Голубев, Сухов, Ворожейкин, Глинка — и увеличили свои личные счета уничтоженных и самолетов противника.
Люфтваффе сражалось до последнего дня. Собрав остатки своих резервов, в ходе битвы за Берлин немцы делали ежедневно до 1000 боевых вылетов. Но это была капля в море. За один день в период решающего штурма фашистской столицы советские воздушные армии совершили 17 тысяч самолето-вылетов. В среднем в апреле каждый день было около 15 тысяч вылетов. 17 апреля в воздушной битве на подступах к Берлину Иван Кожедуб одержал две последние победы. Вместе с напарником Кожедуб атаковал 40 истребителей «фокке-вульф», в числе которых находились новейшие, обладавшие исключительно высокой скоростью, «длинноносые» «Фокке-Вульф Та-152». В стремительной схватке он в упор расстрелял один «Фокке-Вульф-190», а затем догнал и уничтожил второй — свой 62-й по счету сбитый самолет врага.
25 апреля советские танковые армии встретились в Потсдаме, замкнув Берлин в кольцо из огня и стали. В тот же день русские и американские солдаты встретились на Эльбе. 30 апреля Гитлер покончил с собой, 2 мая остатки Берлинского гарнизона, ошеломленные обрушившимся на них шквалом огня, выползли из своих нор и сложили оружие.
По иронии судьбы ни Кожедуб, ни Покрышкин не присутствовали при этой капитуляции Берлина. Кожедуб несколькими днями ранее вылетел в Москву, чтобы представлять 1-й Белорусский фронт на первомайском параде, а авиадивизия Покрышкина перебазировалась южнее на аэродром неподалеку от Праги. 9 мая, в день окончательной немецкой капитуляции, майор В. Голубев — один из летчиков Покрышкина, шестнадцатый по числу уничтоженных самолетов советский ас — сбил над Прагой «Мессершмитт-109». Это был последний самолет, сбитый в воздушном бою во второй мировой войне на европейском театре.[238]
1 мая 1945 года звено из трех Як-3 промчалось на бреющем полете над пригородом Берлина. На высоте 30 метров они с ревом пролетели вдоль Шпре, на широкой набережной которой стояли шеренги танков 1-й гвардейской армии. Сделав крутой разворот над разрушенным собором, они выровнялись и медленно прошли над рейхстагом. Из кабины ведущего истребителя что-то опустилось вниз, и, медленно колыхаясь на ветру, развернулось Красное знамя! Гвардейский истребительный авиационный полк, к которому принадлежал Як-3, возил это знамя три года, весь свой длинный боевой путь через Восточную Европу после разгрома немцев у ворот Москвы. На знамени золотыми буквами было вышито одно только слово: ПОБЕДА.
Алан КларкПадение Берлина[239]
К концу октября 1944 года Красная Армия совместно с Народно-освободительной армией Югославии освободила Белград, форсировала реку Тису в Венгрии и вышла к верховьям Дуная. Финляндия капитулировала, и русские, очистив от немцев Моонзундские острова, обеспечили себе доступ в Балтийское море. Лишь в центре линия фронта оставалась стабильной, а точнее говоря, Советское Верховное Главнокомандование, маскируя свои оперативные планы, скрытно готовило здесь широкую наступательную кампанию. Начальник генерального штаба ОКХ генерал-полковник Гудериан понимал, что удар русских не заставит себя долго ждать. По его оценкам, он должен быть нанесен, когда начнется немецкое наступление в Арденнах и станет очевидным его исход. Немецкое верховное командование раскроет свои планы, резервы будут задействованы, и тогда окончательный разгром вермахта превратится для русских в простую шахматную задачу, поддающуюся логическому решению.
В конце 1944 года численность немецких войск в Польше и Восточной Пруссии снизилась до опасного уровня.[240] Из 2299 танков и штурмовых орудий, выпущенных в Германии в ноябре и декабре, на Восточный фронт было направлено 921. Количество немецких дивизий по сравнению с летом 1944 года сократилось.[241] Из них более 30 дивизий оборонялись в Курляндии и Мемеле, прикрывая подступы к Балтийскому морю, где испытывались и проходили боевую подготовку новейшие подводные лодки гросс-адмирала Деница, и не могли принять активного участия в решающем сражении. Несколько десятков дивизий находилось к югу от Карпат, где русское наступление в Венгрии и окружение Будапешта приковывало к себе все большее число наиболее боеспособных дивизий из резерва ОКБ.[242]
Тем не менее, несмотря на наступательную операцию в Арденнах и кризисные ситуации на Балканах и в Венгрии к началу 1945 года немецкое командование вывело в резерв 12 танковых дивизий и держало их в готовности чтобы отразить надвигающийся русский удар. В декабре разведывательная служба ОКХ сообщила, что только на сандомирском плацдарме русские имеют более 60 стрелковых дивизий и 8 танковых корпусов. Две другие крупные группировки русских — 54 стрелковые дивизии и 6 танковых корпусов к северу от Варшавы — и примерно такая же по численности группировка на восточнопрусской границе свидетельствовали о том, что Советское Верховное Главнокомандование намерено нанести ряд последовательных ударов. «К моменту последнего удара, — заметил командующий группой армий “Центр” генерал Рейнгардт, — от нас останутся одни обломки».
Первоначально Гитлер собирался предпринять наступление в Арденнах в ноябре. В этом случае, даже если бы это наступление не дало ощутимых результатов, немецкое командование смогло бы вернуть танковые дивизии на Восточный фронт до начала советского зимнего наступления. Но фактически 5-я танковая армия генерала Мантейфеля и 6-я танковая армия СС Зеппа Дитриха перешли в наступление только 16 декабря, и как в штабе ОКХ в Цоссене, так и во временной ставке фюрера на Западе в Цигенберге с напряженным вниманием следили за ходом развернувшегося сражения. К 23 дека