Линька
Вылезаю из старой рубцеватой кожи
(загрубела уже не нужна
сбросить
выпростаться
оставить позади)
Счищаю лузгу
наземь смахиваю
Отшелушиваю защиту
облупливаю слоями
уязвимость обнажая
Смаргиваю старые веки
чтобы видеть по-новому
О скалу обтираюсь
опять смогу чувствовать
«дождик грибной…»
дождик грибной –
говорят черт жену бьет
блюз играет левша
душа наизнанку
не в лучшем виде
у самого моря
джонни уокер на мели
пером под ребро
круче крутого
сердце перистое тянет
прет как паровоз
чай свое дерьмо не пахнет
по стенке бочком
в цветах своей команды
душевно поношен
стильно порушен
В этот раз – пожар
Cave canem
Поэты видят сны
Когда нас будит громкий шум
Я бегу подобрав слова
Cave canem
Лает собака
Начинается пожар
Поэты разбужены
Cave canem
Огонь распространяется
Горят уши Детройта
Поэты окончательно проснулись
«на свидание заранее…»
на свидание заранее
извиняясь за опоздание
он видит: ее биоклепсидра протекает и буксует
лепестки сбились с ритма на пятнадцать суток
завалила тест на беременность
зонд сошел с орбиты; у нее аборт
Фемида – инвалид по зрению; у нее выкидыш
выжженная соль земли; у нее бесплодие
коль чадушки тетки Агари
на балу забалаболят
ни одна душа не найдет словечка
для заблудшей овечки
умерла для мира
земля пухом ее непрухе
затемненье заштопает в сердце прорухи
небеса и природа дадут вольную
Эвридика
Поскорей бы прорасти из тени,
перестать быть похожей на ямку.
Не молчащей, но почти неслышной.
Вьюном витым. Ветром увечным.
Обернулась, и с оборота открылась.
Ключи себе оставь, черт сказал.
Угадай вопрос. Выдумай ответ.
Снесено чуть не начисто.
Молчание едва ли.
Голоса сочны. Полей ими.
Музыка пленяет, признает она,
чем темнее, тем глубже.
Словарь под подушкой
Люблю перебранку вперебивку с медоустым дружком, легко читающим блестящие стати мои. Партнер на всякий случай, славный искусник, словарь не осудит одиноких досугов несвоевременно бодрствующего читателя. В бессонной тьме ночной он, как возбуждающее успокоительное, будит усталое воображение к гипнагогическому трансу языка. Удалиться в кущу спальни, включить ночник на тумбочке, уволочь словарь в кровать, прижимая к себе увесистый том, беременный грузом смыслов, заключенных между крышками переплета, разглаживать легкие листы, густо утыканные ударениями – это все упражнения ежевечерней гимнастики мечтателя, ворочающего слова на языке, перекидывающего освещенные страницы. Исполнить ритуал неукоснительно, нащупать в темноте прельстительное слово – ночная миссия поэта. Взбудоражены тысячью возможностей, мы даем волю своим изощренным прихотям в этом альковном действе проникновения в денотативную плоть книги. Что ни отступление от логики языка, то статья в словаре симптомов. Легион сведений в алфавитном строю тянет за собой густой лексикон осознанных сновидений. У изголовья – журнал регистрации промыслов перехожих смыслов. В быстрых саккадах ночного зренья поэта истолкование словника ловится, как имя любовника в тайнописи акростиха.
Букв люб
Что мой мейстерзингер перед ее йоухикко
Что моя Майорка перед ее Йоханнесбургом
Что мой мейоз перед ее единением
Что моя мойва перед ее ехидной
Что мои мейтаке перед ее ежевикой
Что мой Майлз Дэвис перед ее евхаристией
Что моя майолика перед ее естественностью
Что мои мойры перед ее единорогом
Что мой май-тай перед ее ершом
Что моя майка перед ее епанчой
Что мой маятник перед ее йогой
Что мой майский жук перед ее енотом
Что мой майдан перед ее Евразией
Что моя мойка машин перед ее йо-йо
Что мой Моисей перед ее ектеньей
Что мой мейкап перед ее Елисейскими полями
Что мой Майями перед ее Йокогамой
Что мой майлар перед ее евродолларом
Что мой Майяуаль перед ее ездой
Что мой Маймонид перед ее ермолкой
Что мой майор перед ее епископом
Что мой Майкрософт перед ее единицей
Что мои майя перед ее Еленой
Что мой майоран перед ее евгеникой
Что мой маюскул перед ее ересью
Что моя маевка перед ее ералашем
Что мой Майсор перед ее ершиком для унитаза
Что моя мейлахская плитка перед ее елкой
Что мой майорат перед ее ежедневностью
Что мой майонез перед ее йогуртом
Что мой маяк перед ее евнухом
Что моя маета перед ее егозой
Что мой мейнстрим перед ее ершистостью
Ухмылке не местоимение на твоей афазиономии
так кони как только
так фиолетово как выйдет
так сердцебиение как будто
так посуда как бы
так лук как могу
так вишни как боялись
так сгорание как хочется
так ошейник как и ожидалось
так гобои как любой
так зонтик как придется
так стиль как только возможно
так наркоз как могло бы
так хит-парад как все такое
так ледник как сообщают
так факс как можно вообразить
так циклоны как и надеялись
так словарь как вам нравится
так тень как и обещано
так питьевой фонтанчик как и
так степной пожар как и я
так зеркало как есть
так никогда как никогда
Мы не несем ответственности
Мы не отвечаем за ваших утерянных или украденных родственников.
Мы не гарантируем безопасности, если вы не следуете нашим указаниям.
Мы не санкционируем притязания выпрашивающих подачки.
Мы оставляем за собой право отказывать в обслуживании кому угодно.
Ваш билет не гарантирует посадочного места.
Во избежание заторов, ограничивайте размер своего исторического багажа.
Перед взлетом погасите, пожалуйста, тлеющие обиды.
Если вы не понимаете английского языка, вас уберут с дороги.
В случае пропажи рекомендуем глядеть в оба.
Ваша страховка аннулирована, потому что мы больше не обрабатываем
ваши законные страхи. Наши грузчики потеряли ваш
багаж, и у нас нет ключей от ваших личных дел.
Вы задержаны для допроса, поскольку вы подходите под описание.
Презумпция невиновности не действует, если у полиции
есть основания подозревать скрытое ношение бумажника.
В наши обязанности не входит уведомлять вас о ваших правах.
Постойте тут, пока наш служащий обследует ваше упрямство.
Никакие ваши права мы не обязаны соблюдать.
Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, иначе мы не отвечаем за то, что с вами может случиться.
Эллиптическое
Они вообще как-то не… Им бы постараться еще… Они должны больше… Хотелось бы, чтобы они не так… Они никогда… Они всегда… Иногда они… Кое-кто порой… Очевидно, однако, что они… В целом, они склонны к… Что неизменно приводит к… Похоже, они не понимают, что… Если бы только они приложили усилия к… Но мы знаем, как им трудно дается… Многие из них до сих пор не осознали, что… Кое-кто просто отказывается, хотя должны бы понимать… Конечно, их кругозор ограничивается… С другой стороны, они явно считают себя вправе… Конечно, нельзя забывать, что они… Нельзя и отрицать, что они… Мы знаем, что это категорически повлияло на их… Тем не менее, их поведение кажется решительно… К сожалению, мы с ними всегда были в…
«из лени в бодро…»
из лени в бодро
гипербола бедер
черные пятки
в заулки без оглядки
бифштекс у янки
картошки горка
твой глоток свободы
в Мемфилайорке
что толку рваться
жизнь городской среды
лжентрификация
побелка черноты
кобылу кони мочат
кой мне черт орала
мутен мусор кузов звуков
куй мечи на орала
Питер Гиззи (1959)
Печальный Питер
Чтобы описать логику зрения
Притяните поверхность к цели и
достигните нулевой апертуры. Затем
отклонитесь к лицу, воспроизведенному
в серийном формате, наложенному
на маргинальных пешеходов,
пересекающих полярность земли.
Ось тут наклонена, возможно
нестабильна, способ, которым физическое
равновесие соскальзывает во множественную
перспективу. Место где
зрение информирует глаз как врата
феномена, мостик к
импульсу воображения. Просто
она кормила хлебом голубей
в парке. Так начни это предложение
с дождя и возведи в квадрат
окружающее пространство с обычным движением. Я
прохожу сквозь это, чтобы добраться сюда. Если я
тебе нужен, ты найдешь меня в
саду руин около
цистерны с пресной водой. Где
старый порт остается, след
воды на граните, что рядом с
травой, и каменная дорожка, ведущая
к другим местам что в данный момент
меня не интересуют, так как я
серьезно отношусь к твоему требованию провоцировать тебя.
И я последую твоим указаниям,
иногда глупым, иногда возвышенным, пока
ты не найдешь меня, неотличимого
от того, кого ты зовешь, самого себя.
То, как я ношу тебя у своего
рта, как складку, что углубляется
каждый раз, когда улыбаюсь, глядя на тебя.
Посмотри не меня. Я серьезно. Я должен
найти способ сказать, что мы прибыли.
Ведь это ты обучаешь меня
законам перспективы, тем многим
сходящимся линиям, ведущим к восприятию.
Чтобы я стал только звездой или
звездочкой или шкалой компаса. Означая
местоположение, эту возможность места. Правда.
Говорят, что погребение мертвых –
начало культуры, как мы знаем,
не что иное. И я остаюсь сырым. Знак пара
стучит по моему запястью,
коготь, спинной плавник и коготь
пантеры. Ценность негативного пространства
и рациональность талисмана не
поддаются анализу, не отразят удар
голода. Как эмоции окружают край
планеты, приспособленной к реальным людям,
которых мы встречаем.
Что имеет в виду отличительный знак этой конструкции
в мире моментов, просто
фрагментов, обеспечивших выражение разговора
или случайного шума,
подающего сигналы серого пространства,
чтобы его вставили в импортированную структуру?
Птицы мигрируют над городом и прилетают
на мой двор к мятежу мирного
рассвета. Тогда описание равенства
засчитано, как риторическое процветание, установленное
для дачи показаний. Я слабею. Я заикаюсь.
Знамя для того бремени, что все,
что есть, не должно быть, во мне. Но,
разве не улыбнешься ты, когда я помашу тебе рукой?
Апокриф
Мудрость – это добрый дух, но любит ли он меня? И правота? В ней нет ничего.
[1] Поэзии я оставляю мои чувства, мою бесконтрольность, мои опе-конские обязанности, и быть санитаром – великое утешение.
[2] Это вернуло мне мать сквозь все эти годы.
[3] Чтобы любить этих детей, столь полных нейронами и со-знанием. Что за радость расчищать и заставлять блестеть их беспорядок.
[4] Матери я оставляю мою вуаль, мое крыло, окно и время. Я, артефакт. В таком возрасте рука – это голос.
[5] Я оставляю голос, чудо, зеркало, и мои линзы, изогнутыми и подотчетными червям, работу листьев в кованом железе, зловещее освещение и зрение глубокого моря.
[6] Я видел Евростар, пьяную лодку, дно морское. Видел испанские галеоны и Х. С. Моберли в рассоле.
[7] Вот есть черта от облачной злости до одинокой лампы горевания, струна через общую литургию.
[8] Мне нравится, когда серо-зеленые тени внезапно светятся в атмосфере над порывами. Ветер в моей голове.
[9] Писать – правомерная и противоположная реакция, камрад, коммунар, друган.
[10] Что оно думает, наконец, что в зимнем пыльном алькове, ягодицы тела. День был туманным. Свет был мрачным, тоскливым, когда они выключили его.
[11] Я отдал заикание Times Roman, мою угрюмость, мою жестокость нового мира, форму и все это, формы, и всю эту бумагу, болтанки. Маленький контрафорс.
[12] Я посылаю любовь и оружие каждому, одержимому ночными видениями.
[13] Когда те зеленые огни мигают и мерцают, то ли это? Когда ‘оно’ продолжается странно немного, затем впадает в линию, все ли это?
[14] Я подсчитал ежедневное чудо в зернах.
[15] Я выяснил, что я все, и один, хотя и множественен. Множественен и один, множественен и эволюционен, множественен в зерне. Намного больше.
[16] Кому, к черту, я пишу?
[17] Это видение глупо, подростково, мое, пятно на негативе, дыра в композиции. Я считаю, ломлю, удивляюсь, нахожу, реву.
[18] Здесь грязь дней, ночь – это спутник, и гнев, моя трещина, родимое пятно и звезда.
[19] Гнев может быть лучшим способом сказать «Я люблю тебя», вернее чем «как ты в пространстве»? Холодно ли тебе, мне достать тебе одеяло?
[20] Полярной звезде я оставляю мою регалию пришельца, мою наколку не от мира. Я оставляю акустические формы во времени, цветении, мыле, безутешности.
[21] Если ты не доволен, добро пожаловать.
[22] Вот люди, которые обрабатывают каждый угол каждого дюйма травы. Мелочность, разложенная снаружи, напоминает мне об океане, кажется старой.
[23] В космосе формы письма «Я люблю» колеблются в волнах.
[24] Я теряю себя в волнах, говоря половину меня, которая забыла сказать «прощай», когда я хотел сказать ‘как так’.
[25] Память продолжает цвести. Больше песен о смерти и умирании, песен о неопытности.
[26] Больше песен о бытии и утрате, бытии в утрате, больше песен о видении и пении.
[27] Если ты настроен критично, все же лучше увидеть и пропустить это, пропустить мимо, проиграть в любви и чувстве, не понять любовь и любить, быть несовсем и любить, все равно.
[28] Милости я оставляю что бы то ни было.
Предложения в поле синапса
Ибо я хотел звука /
зарыться в звук
Ибо снег и кровь / ибо
вино и зеркала / ибо
электроны /и электричество
Ибо развалины / ибо поврежденное искусство / наше
коллективное имущество / будущее
Ибо сколько существуют солдаты / столько
и поэты / сколько поэты,
столько существует мост
Ибо я хотел содержать в тишине пространство
ибо руины, текущие обратно к волне
Ибо сколько частицы / снаряд / ибо
должно быть недоверие / чтобы быть живым
Ибо эти вещи могут быть сказаны / пока
тайна не станет грустью
Ибо это был март, переходящий в апрель / ибо
день был / говорящим о дне
ибо что ты думал / ибо
что схоронил / ибо
кто ты /
Как читать
Розмари Уолдроп
Мир света и мир открыватости
Синтаксис жары и динамизма
Человеческий мир, хныкающий во тьме
Гигантовское место тишины, времени
Разум в огне и жаре поисков
Ассонанс ритмической перкуссии
Энергичная тихая магия
Рожденный в воздухе текстовый нимб
Что я увидел свет на Нонотак-Авеню
Что всякая нота есть пламень, укорененный у себя в языке.
Что меж хлебом и пеплом проходит огонь.
Что день набухает, вздымаясь.
Что я обнаружил, что я родился в нем вместе с сиренами и грузовиками, проезжающими тут по стихотворению.
Что есть и другие предметы, что попадают в стихи, как, скажем, голубь, кобальт, немытые окна, солнце.
Что я лицезрел кожу во мраморе, в камне – око.
Что содержащаяся во мне информация в основном бактериального свойства.
Что я переносчик.
Что призрак текста не установлен.
Что я живу по соседству с военно-воздушной базой и доносящийся с неба звук – смерть.
Что звук, как и поэзия древних, может нас уничтожить.
Что в стихах попадаются и небольшие предметы: скрепки, марля, картофельные шарики и ножи.
Что бывает и так, что ощущение пустоты расходится веером по утренним булочкам, макадаму, звездам.
Что я хочу есть.
Что я желаю познать древний платан, живущий в той же долине, где проживаю и я.
Что я взываю к нему.
Что над головой плывут дирижабли.
Что я одиноко живу тут у себя в голове в стихотворении подле волшебного дерева.
Что я увидел свет на Нонотак-авеню и услышал, как горлицы крик сходит на шелест.
Что ее крик – тихий свет, падавший в гроб.
Что от него я переменился.
Что река сегодня – камера-обскура, от которой гнутся деревья.
Что я пою эту песнь металлического перелива, пою небо, песнь эту, всё, что есть на земле, и думаю: если я начну умирать, придешь ли ты снова за мной?