Честь и слава мужественному автору и большому русскому патриоту за то, что, не убоявшись неминуемого воя лживых идеализаторов и недобросовестных дезинформаторов, он своей книгой сделал ценнейший вклад в нашу историческую и мемуарную литературу.
За это ему – низкий поклон!
Н. Потоцкий
1613 г. От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.
Глава I
Унылый март, шестая годовщина
Кровавых бурь при зареве огней
И не забыть, – не даст забыть чужбина
Нам весь позор былых проклятых дней.
И помнят все, и те, кто всей душою
Безумно верили в смертельный ураган,
И те, о ком написано с тоскою,
Кругом измена, трусость и обман.
И в этот март, в канун победной сечи,
Вы, на Царя поднявшие мечи,
Как лгали ваши пламенные речи
О, бессердечные и злые палачи.
Всю вашу низость, ваше пустословье,
Как стон души, измученной от ран,
Клеймят слова, написанные кровью —
Кругом измена, трусость и обман.
И в этот март, в шестую годовщину,
Вы все, восставшие на вашего Царя,
Вы все, бежавшие постыдно на чужбину,
Склонитесь ниц, раскаяньем горя,
Пред светлой памятью замученного вами,
Пред тем, кто вами был на смерть убийцам дан,
И кто писал с кровавыми слезами —
Кругом измена, трусость и обман.
Все излагаемое мною я видел и знал, передумал и перестрадал за долгие годы эмиграции, и мне хочется напомнить старающимся все забыть, а молодому поколению, становящемуся на путь служения православной царской России, высказать свои мысли – думы старого кадрового офицера Русской Императорской Армии, всей душой преданного символу «За Веру, Царя и Отечество».
Не усмотрите в моих простых словах, идущих из наболевшего сердца, обид, направленных против личностей и персональных выпадов, вызванных чувством раздражения, болезненным самолюбием и личной неприязни – их нет, а те горькие истины, которые будут прорываться порою, рассматривайте как стон души над бессмысленно и жестоко погубленным дивным прошлым.
Боже, Царя храни.
Старый офицер, – русский офицер – слуга Богу, Царю и Отечеству, веками шел твердым и верным историческим путем и вел за собой свою младшую братию – русского богатыря – солдата, и пока уверенный и твердый шаг офицера безоговорочно держался этого пути, и он шел за своими Императорами – слава осеняла старые русские знамена, покрывала армию и окутывала страшным для Европы, могучим ореолом силы русскую землю.
Не было, кажется, ни одной страны, где бы не побывал могучий русский солдат по приказу Императоров, ведомый своими офицерами, неся порядок и правду, защиту и помощь угнетенным и обиженным.
Какое государство не обязано Русской Армии своим бытием и так долго длившимся своим благоденствием. «Когда русский Император ловит рыбу, Европа может подождать» (слова Императора Александра III). И Европа сидела тихо, молчала и под охраной Русской Армии улучшала и развивала свою внутреннюю жизнь, копя, вместо чувства признательности, – злобу, вражду и зависть, навеянные теми, кто ненавидит всякий порядок, всякую твердую власть и весь христианский мир. Русский же народ, так долго пребывая за могучей охраняющей спиной своей армии, стал утрачивать чувство ответственности за свое самосохранение и поддавшись иноземным наветам и клевете своих внутренних врагов, утратил любовь к тем, кто своей кровью оберегал его от всяких невзгод. А кровь эта лилась всюду – и в цветущих долинах, и зыбких песках, в знойных пустынях и в болотных трясинах; в неприступных снежных горах, и в непроходимых чащах лесов и смешивалась с соленой морской волной. Помните картину Верещагина – Гора. Метель. Густыми пушистыми хлопьями валит снег. Часовой, обнявший винтовку и засыпанный до колен снегом. Вторая картина – та же метель, тот же часовой, плохо различимый от засыпающего его снега. И, наконец, третья, – ровная, искрящаяся свежим снегом, гора. Часового не видно, его нет, он там, далеко, глубоко под снегом. И надпись: «На Шипке все спокойно». Как много доблести, как много красоты, как много чести и жертвенности было проявлено Русской Армией, – поистине за спиной своей армии весь русский народ мог ловить рыбу.
И думал русский офицер и солдат, отдавая свою кровь и жизнь за други своя, что русский народ добром помянет его имя, – и помянул…
Имея столь славный, блестящий непревзойденный офицерский корпус, твердо шедший своим историческим путем, Россия крепчала, богатела и всесторонне развивалась, превзойдя все достижения Европы. Границы земли русской Царями и Императорами раздвигались, упорно стремясь к полной независимости от запада, и уже к концу XIX века окончательно готовы были достигнуть своих естественных рубежей, но тлетворное влияние западных демократических стран стало заражать русскую знать и интеллигенцию.
Глава II
Как правило, народы, достигнув высшей точки своего благополучия, неизбежно начинают разлагаться морально, создавая благоприятную почву для вредной пропаганды, и некоторые совсем исчезают с лица земли.
Признаки этого разложения с середины XIX века появились и в России. Вот что говорит святитель Феофан, Вышенский затворник, сам кротчайший и любвеобильнейший, еще в 60-х годах прошлого столетия предсказавший ужасы кровавой революции, как возмездие России за все более распространявшееся неверие и нечестие, предлагал крайние меры – объявить неверие государственным преступлением и запретить распространение материалистических воззрений под страхом смерти. Сделал он это, конечно, потому, что видел тогда в этом единственное средство спасти Россию от неизбежной гибели.
«Не будет Царя – не будет и России» (Блаженнейший Митрополит Антоний).
«Клятва, данная на Соборе 1613 года, нарушена, и проклятие предков висит над потомками» (архиепископ Западно-Европейский и Брюссельский Иоанн).
Наша знать и передовая интеллигенция стала увлекаться заимствованными от запада социалистическими учениями и будучи безбожной, неверной Монархическому Завету, установленному в России нашими предками, быстро отошла от народной массы, видевшей в своих Царях помазанников Божиих, и стала народу чуждой и враждебной, она, эта знать и интеллигенция, стала рисоваться прогрессивными взглядами и поносить Царя и Его верных слуг. Поносить все исконно русское стало модным в нашем высшем обществе, что и помогало работать всем злоумышляющим против Государя и Его правительства.
Пользуясь в высшей степени милостивыми законами, эти злоумышленники вскоре перешли к убийствам, и к началу 1917 года список жертв, верных слуг Государевых, заполнил уже 14 толстых томов. Несмотря на это, все же в законе о наказаниях в Российском Государстве смертной казни не существовало. Из арестованных, заключенных под стражу или сосланных в Сибирь этих убийц, революционная пропаганда делала героев, страдальцев будто бы за благо русского народа, которого ненавидела, а полицию и армию, охранявших спокойствие и порядок в государстве, называли палачами и притеснителями.
Их лживые и вредные «либеральные» учения все больше и больше захватывали знать и «интеллигенцию» и привели к трусливо-подлому и зверскому убийству Императора Павла I, величайшего из Императоров, первым освободившего сначала наполовину крепостных своим указом: три дня работать на помещика, три дня на себя, а воскресенье – Господу Богу. Но нашим бездельным барам это грозило обеднением, и, чтобы у них не отобрали совсем крепостных, они пошли на убийство.
Эта масонская группа, возглавленная Паленом и Жеребцовой, была поддержана английскими масонами, давшими Жеребцовой два миллиона золотом. Смысл поддержки убийства: страх Англии захвата Индии. Отсюда и вся историко-писательская ложь об Императоре Павле I. А народ до 1917 года продолжал приносить цветы и свои жалобы на могилу любимого Царя-Батюшки Павла Петровича, как раньше опускал свои жалобы в знаменитый ящик, висевший на дворце и ключ от которого был только у Императора Павла I. Этого ящика боялись пуще огня и знать и администрация. (См. страшную брошюру «Павловский Гобелен» Старого Кирибея).
«Интеллигентному» безумию и вредному подражанию Западу подпала и незначительная группа сошедших со своего исторического пути гвардейских офицеров с тою же знатью устроивших бунт против Императора Николая I, любившего Россию и заботившегося о ее всестороннем развитии и о ее достоинстве. Когда в Париже начали готовить к постановке в театре и широко рекламировать пьесу, во всем высмеивавшую и унижавшую Россию, и об этом узнал Император Николай I, то Он послал французскому правительству бумагу следующего содержания: «Прошу срочно уведомить Меня, когда будет идти пьеса, чтобы Я успел к этому времени прислать посмотреть ее 30 Моих Дивизий»… Конечно, после такой просьбы величайшая, благороднейшая и прекраснейшая Франция поспешила отменить спектакль, и о нем больше никогда не было слышно. А «мрачный век» царствования Императора Николая I, так очерненный нашей профессурой и историками, все-таки почему-то называется «Золотым веком Русской литературы». Правильную оценку своего Императора дал только один Пушкин после искреннего разговора с Императором Николаем I. (См. «Разговор Императора Николая І с Пушкиным». «Наша Страна» 1953 г. ном. 183 и 184.)
Эти же «либеральные» учения запада привели и к убийству Императора Александра II, – Императора, давшего счастье народу, болевшего его болью – не стало. Я поставлю вашим сердцам лишь краткий вопрос – за что? – за то ли, что Он окончательно освободил крестьян, за то ли, что Он был жесток и несправедлив, за то ли, что при Нем мучилась и ослаблялась Россия, за то ли, что при Нем нельзя было спокойно жить и дышать русскому человеку? – О нет, лишь за то, что Он любил Россию, любил русский народ и все Свои помыслы устремлял на величие России и счастье Своего народа, – за то, что Он подымал славу Монархии и любовь к ней у народа. Этого обезумевшие на задворках Европы, недостойные «интеллигенты-социалисты» простить не могли, во имя справедливости и правды, во имя свободы, равенства и братства они, в угоду продавшейся демократии запада, убили достойнейшего из Царей.