Одна, напечатанная в «Larousse Mensuel Illustré» № 154 – Decembre 1919 г., стр. 974 за подписью «S. Reizber», говорит, что по телеграмме германского военного министра, взятый в плен 28/4 1915 г. ген. Корнилов был переведен из хорошо охраняемого лагеря в госпиталь (вероятно, для более легкого побега). Странно заботливая телеграмма – и это у немцев, при их организованной слежке и контрразведке, дальнейшее заполнено хвалебными гимнами Корнилову…
Ген. Корнилов – бывший командир бригады, а потом начальник дивизии, был совершенно неизвестным генералом, каковых были сотни, и многие из них – лучшие уже были награждены орденом св. великомученика и победоносца Георгия 3-й степени, ген. Корнилов же орден св. вел. и поб. Георгия 4-й ст. получил в японскую войну, а орден св. вел. и поб. Георгия 3-й ст. получил лично из рук Государя за свой якобы побег.
Обласканный верившим ему Царем, потом нагло распоясавшийся Корнилов с дьявольской злобой говорил о Царской Семье и Династии.
Вторая версия полк. Бояринцева, напечатанная в опровержение доклада генерал-лейтенанта Васильева в газете «Русская Мысль» ном. 453 от 28/5 1952 г. под заглавием «Бегство генерала Корнилова из австрийского плена. Историческая справка», не может показаться убедительной не только военному, но и всякому грамотному. Она нужна тем, кто чувствует, но старается скрыть свой грех перед Богом, Царем и Россией.
Полк. Бояринцев пишет, что ген. Корнилов с арьергардом 192-го полка прикрывал отход своей дивизии в Карпатах.
Для малограмотных в военном деле и не знающих Карпат, в которых я был дважды – в 15 году весной при прорыве Макензена и в 16 г. зимой на румынском фронте, – поясню: в Карпатах было, я знал, четыре шоссейных прохода, чрезвычайно извилистых, и все шоссе бесконечно то понижалось, то подымалось, по бокам крутые, градусов 40–50 горы, покрытые густым буковым и сосновым лесом и внизу у шоссе густыми кустарниками, внизу на дне ущелья речушка, над речушкой на высоте, приблизительно в среднем 50–70 аршин шло шоссе шириной до 6-ти шагов, на поворотах шоссе суживалось до 3-х шагов.
Ни полк, ни батальон, ни роту, ни взвод, ни отделение в проходе, на шоссе развернуть нельзя. Для арьергарда в Карпатах достаточно одной роты, и в прорыв Макензена я был в арьергарде со своей ротой. Ошибочно думают, что назначение арьергарда оставаться на гибель или плен, – нет, его обязанность всячески задерживать противника и дать возможность своим частям беспрепятственно отойти к заготовленным оборонительным позициям. Действия арьергарда зависят от местности и могут быть не только оборонительные, но и наступательные. Я на своем Вышковском проходе делал так: на повороте оставлял 5 человек, которые, пристроившись к деревьям и кустам, видели в сторону противника до его появления шагов на 100 и, увидя выходящий дозор противника, открывали огонь, а рота отходила за следующий заворот. Дозор противника быстро осаживал за заворот и ожидал заставы, то же было и с заставой, она, потеряв несколько ранеными, осаживала и ждала подхода арьергарда, я, оттянув своих 5 солдат к следующему нашему завороту, повторил все то же самое, – и так шло с раннего утра до позднего вечера. Я потерял за весь день двух человек ранеными, – у противника были потери большие, особенно когда он вздумал наступать вздвоенными рядами. Когда я это заметил, то на своем завороте построил сколько можно было уместить: человек восемь лежа, столько же с колена, а остальных стоя и за деревьями по кустам и склону горы, в общем целый взвод. Когда противник вышел из-за своего заворота густой колонной по четыре, то я открыл частый огонь, предварительно дав два залпа для острастки; и у противника началась паника и он бросился назад.
Стемнело. До выхода из Карпат оставалась верста, я приказал роте зажечь как можно больше костров, чтобы противник думал, что нас много. Уже в темноте вернулся мой разведчик и доложил, что очень близко от выхода из нашего прохода наш полк занимает укрепленную позицию, и командир полка приказал присоединяться к полку, что я и выполнил.
«Генерал Корнилов с арьергардом 192 полка прикрывал отход своей дивизии в Карпатах». Для этого достаточно было в горах одной – много двух рот, а глупо и преступно начальнику дивизии бросать свою дивизию с артиллерией и прочим без своего управления, а самому бросаться в атаку.
Вот и вышло, что ген. Корнилов, впоследствии погубивший Царскую Семью и Россию, преступно, зря и ненужно погубил весь арьергард, не сумев выполнить простую задачу арьергарда в Карпатах.
Дальше в статье п. Бояринцева уже говорится не о дивизии, а о важной задаче не дать противнику возможности отрезать наши войска, отходящие с Карпат. Ну, не вздор ли это? Как мог бы Корнилов с одним полком, допустим даже с дивизией, охранять все Карпаты на много десятков верст? Не есть ли эта «историческая справка» господина Бояринцева и г. Архангельского, ее подтвердившего, – развесистая клюква, взращиваемая в «архиве корниловцев»?
Дальше в статье Бояринцева идет в кавычках подлинный приказ высшего немецкого командования, без указания бланка, от кого исходит, номера, числа и подписи. Стиль приказа странный, восхваляющий «русского героя» и выставляющий его, как особенно опасного немецкой коалиции и говорящий об уверенности немецкого высшего командования в новых попытках к побегу ген. Корнилова и в симуляции им болезни. Высшее немецкое военное командование приказывает генерала Корнилова хоть тайно, но строго охранять (почему тайно? – И. К.), сношения его с другими пресекать, попытки к бегству пресечь любой ценой. В приказе говорится, что начальник госпиталя лично ответствен за ген. Корнилова и ежедневно должен давать о нем сведения, пособники бегству как за государственное преступление, по военному закону, подлежат смертной казни.
Каждому настоящему военному ясно, что эта форма приказа не свойственна воинскому духу, ни один начальник не станет прославлять врага, высказывая свою боязнь перед ним. И вот такого страшного врага, зная, что он симулирует, высшее немецкое командование переводит в госпиталь (для чего?) и вместо воспрепятствия сношений дает полную возможность сношений с одним чехом и четырьмя русскими, – даже военнопленный русский доктор добивается отмены ежечасной поверки ген. Корнилова, а стража усиливается только где-то у ворот. Ну не глупо ли и возможно ли это?
Но разбираем дальше. Господин Бояринцев пишет, что ген. Корнилов переодевается в платье своего верного вестового, которого кладет на свою кровать, потом в австрийскую форму (а откуда она взялась?). У пленного ген. Корнилова были оставлены военные карты, компас, фонарик и 20 000 крон. Неужели немцы могли все это оставлять пленным для более удобного побега, и откуда у ген. Корнилова могли быть такие большие деньги, да еще в австрийских кронах, идя в серьезный бой, почему он кроны не положил в дивизионный денежный ящик? Да потому что у него тогда еще крон не было. От кого и за что он их получил? Не грабил же он убитых, раненых и пленных австрийцев! Не наводит ли это на некоторые соображения? Ген. Корнилов с Мрняком бегут, но не просто бегут, а ездят поездами, имеют с собой и багаж со штатскими костюмами (приятная поездка).
Дальше в статье полковника Бояринцева идет разный вздор, что Мрняк, как маг и волшебник, хотя и плохо владеет немецким языком, добывает разные документы для ген. Корнилова и для себя: разрешение на проезд по железной дороге, а для себя еще и документ (от кого?) о порученном ему розыске в лесах неведомых военнопленных, почему-то там оказавшихся.
Мрняк пишет письмо отцу, что за 20 000 крон помогает бежать одному генералу. Ну не вздор ли это? Как мог Мрняк рисковать писать такое опасное письмо своему отцу, да еще забыть его в столе?
«Выйдя без помехи из госпиталя, беглецы (Корнилов и Мрняк) направились на вокзал». А где же был усиленный караул и строгая охрана?
«При проверке документов их отпустил комендантский офицер (?), приказав явиться в комендатуру. Вместо явки беглецы пошли за город». Правдоподобна ли вся эта цепь чудес?
И в статье п. Бояринцева наконец пишется, что военный суд (когда и где?) приговорил пособников не к смертной казни, как гласил приказ высшего командования, а к дисциплинарному наказанию?! Для смеха п. Бояринцев лучше бы написал, что суд пособников поблагодарил и отпустил на свободу, выдав каждому по ордену за спасение погибающих. Ну и военная же охрана и суд и приказы были у немцев! А вернее, какая развесистая клюква растет в мозгах полк. Бояринцева, ген. Архангельского, фон Лампе и присных, утверждающих, что статья п. Бояринцева не глупо, а правдиво и честно написана.
Возвратившись в Россию, ген. Корнилов настоял (когда и перед кем, перед Императором или перед Керенским?) на зачислении Ф. Мрняка в 1-ю роту 1-й чешской дружины в России, где, якобы, на вечерней поверке, при вызывании Мрняка, командир взвода отвечал: «Расстрелян австрийцами в Прессбурге за освобождение ген. Корнилова». А помощь Мрняка в освобождении ген. Корнилова была вызвана не геройством, не жертвенностью за ближнего, а просто жадностью Мрняка получить 20 000 крон. Разве ген. Корнилов и те, кто, якобы, одобрил эту великую награду за самопожертвование, не знали, каким низменным чувством руководился Мрняк, или Корнилов это скрыл и всех надул?
Настоящая статья п. Бояринцева, составленная, как он сам говорит, «на основании документов, находящихся в архиве корниловцев», свидетельствует, какие там имеются материалы.
В статье еще говорится, что в листовке «побег ген. Корнилова описывается как «трюк» австрийского Ген. штаба, якобы добившегося согласия ген. Корнилова служить будущей революции… и «запустившего» ген. Корнилова в Россию». И что «австрийцы, потом поняли, какого сильного противника они упустили, когда последующие события выдвинули ген. Корнилова на роль «вождя» (не сумевшего справиться даже с Керенским. – И. К.) русской армии». Здесь п. Бояринцев окончательно запутался, забыв, что генерал-лейтенант Васильев был арестован, когда ген. Корнилов уже никаким «вождем» не был, а преспокойно заканчивал свое сидение в Быховской тюрьме, и лишь через 2 месяца после этого, когда ген. Корнилова уже, кажется, не было в живых, австрийский генерал-комендант лагеря,