От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России — страница 12 из 17

Внутренние ресурсы движения

Нарушительницы конвенций. Лидеры движения: мотивы, функции, роли

Когда есть общий идеал, появляются личности, его реализующие.

Е. А. Чебышева-Дмитриева

Для реконструкции любого движения важно знать, кто были его лидеры. Каковы были мотивы их прихода в движение? Каковы были их воззрения? Как их деятельность и личные качества формировали лицо движения? Какие лидерские функции они выполняли? Это важно понять, потому что лидеры – мощный ресурс движения.

Следует отметить, что традиция жизнеописания женщин – общественных деятельниц в начале ХX века претерпела сильные изменения по сравнению с веком XIX. В кругах женской общественности сформировалась новая тенденция: описания стали представлять исключительно общественную сторону жизни героинь, биографические данные, особенно сведения о личной жизни, отсутствовали. Это не позволяет проследить жизненный путь некоторых значимых для движения фигур.

Анна Николаевна Шабанова (1848–1932)

Анна Николаевна Шабанова родилась в родовом поместье в Смоленской губернии. Она получила хорошее домашнее образование, окончила пансион и, возможно, прожила бы жизнь женщины своего круга, но реформы 1860‐х годов не позволили этому случиться. Крестьянская реформа привела ее семью на грань краха. Поэтому с 15 лет потомственная дворянка Анна Шабанова вынуждена была зарабатывать себе на жизнь: давала частные уроки, брала переводы. Очевидно, в это время созрело решение получить серьезное образование и с его помощью – престижную профессию и работу.

В данном случае причинами участия в движении выступают прежде всего факторы относительной депривации и попытки сохранить свой социальный статус и свою прежнюю идентичность. В своем профессиональном становлении Шабанова, как и все ее современницы, прошла тяжелый путь пионерки, с той только разницей, что в своих честолюбивых устремлениях она получала полную поддержку со стороны своей семьи.

В возрасте неполных семнадцати лет она отправилась в Московский университет для сдачи экзаменов по математике и латинскому языку – это было обязательное требование для поступления в Медико-хирургическую академию. Но, познакомившись в Москве с сестрами Засулич, Шабанова включилась в деятельность женской швейной мастерской сестер Ивановых, которая служила прикрытием радикальному кружку Ишутина, а затем попала в поле зрения полиции. Последствиями были арест и шестимесячное заключение. Ее выпустили на поруки родных и выслали домой, в Смоленскую губернию.

Здесь Анна Шабанова выступила на литературном поприще, получила стипендию от Литературного фонда, которая была для нее значимым материальным подспорьем, сдала в Московском университете требуемые экзамены в 1866 году, а в 1868 году включилась в кампанию смоленских женщин по сбору подписей под петицией с требованием допустить женщин к обучению в Санкт-Петербургском университете.

Прием в Петербургскую медико-хирургическую академию для женщин в это время был закрыт, и Шабанова в сопровождении тетушки отправилась в Александровский университет в Гельсингфорсе (Хельсинки), открывший прием для женщин. Здесь она оказалась единственной женщиной, подавшей прошение о приеме, к тому же русской. Ее зачислили на естественный факультет, несмотря на серьезное препятствие – незнание шведского языка, на котором велось преподавание.

Одиночество (тетушка уехала в Россию), адаптация к новой социальной и языковой среде, смерть матери, нервная горячка, поиски заработка на летних каникулах и вновь одиночество и труд – слагаемые пути Шабановой как пионерки высшего женского медицинского образования и этапы ее личного пути. Когда она узнала, что на курсах «ученых акушерок» при Медико-хирургической академии врачебное образование дается в полном объеме, она вернулась в Петербург, где в 1873 году ее приняли сразу на второй курс. Врачебные курсы Шабанова закончила в первом выпуске в 1878 году и осталась на них ассистенткой. После закрытия курсов в 1887 году ее единственную, как исключение, оставили ординатором в детской клинике Николаевского госпиталя, где в последние годы располагались курсы. Вопрос решался на уровне военного министра (П. С. Ванновского), который предложил Анне Николаевне принять должность надзирательницы и выполнять при этом функции врача. Шабанова категорически отказалась от такого предложения. С одной стороны, для нее были важны статусные позиции, с другой – она уже ясно осознавала дискриминацию женщин на рынке труда и в профессии. Ее твердая позиция вынудила военного министра утвердить Шабанову ординатором.

Одновременно она работала врачом-экстерном детской больницы принца Ольденбургского и в 1895 году вошла в штат больницы. С 1890 года работала как врач и преподаватель курса гигиены и первой врачебной помощи в Смольном институте и в женских гимназиях, занималась наукой. Через пять лет после окончания курсов была первой среди однокурсниц по числу научных работ и переводов научной литературы. Каждый свой отпуск проводила в клиниках Европы, стажируясь у известных педиатров Я. Бокая, Е. Геноха, А. Черни.

Своей семьи она не имела, но наряду с работой в женском движении всю жизнь работала в общественных организациях по охране детства.

Анна Николаевна Шабанова, как и многие женщины ее класса, под давлением новой социальной реальности прошла сложный путь адаптации в пореформенном обществе. Класс, к которому она принадлежала, продолжал быть привилегированным, но финансовые потрясения, связанные с крестьянской реформой, обеднение и потеря социального статуса сильнее всего сказались именно на положении женщин этого класса, принужденных законом, традицией, обычаем вести зависимый, «пассивный» образ жизни. Борьба за выживание для женщин этого круга шла через личностный и профессиональный рост, получение образования. В итоге потеря источников дохода (поместий и т. п.) не обернулась трагедией для тех, кто сохранил ценности, культурный капитал и социальные связи своей семьи и своей страты. Этими женщинами была выбрана личностная стратегия по сохранению своей прежней идентичности, своего социального статуса. Произошел переход их из «праздного» класса в класс экономически активный – в ряды профессиональной интеллигенции и «среднего класса».

Личности вроде Шабановой оказались способны на проведение в жизнь осознанной коллективной стратегии – организацию взаимопомощи, взаимоподдержки женщин через специфические женские организации. Ее жизненная установка: «Чтобы жить, недостаточно бороться за свое существование, нужно бороться и за жизнь других»952.

Сразу по окончании курсов Шабанова заявила о себе как о лидере своей профессиональной группы: она выступила с инициативой предоставления женщинам-врачам права работать ординаторами при госпиталях. В 1880 году организовала кампанию за учреждение нагрудного знака с аббревиатурой ЖВ – «Женщина-врач»953; в 1883 году ратовала за отмену звания «ученая акушерка», введенного взамен звания «женщина-врач»954. Шабанова активно работала над возобновлением женских врачебных курсов, проводила кампанию по сбору средств для них. В 1896 году она выступила как организатор кампании за уравнение профессиональных прав женщин и мужчин – врачей, в ходе которой поставила перед женской медицинской общественностью задачу добиваться права на профессорское звание и преподавание в высшей школе. Параллельно с постановкой проблем женщин-врачей она осмысляла проблемы женщин «средних интеллигентных классов» как особой социальной группы и инициировала в 1895 году создание женского клуба, получившего название «Русское женское взаимно-благотворительное общество».

Общественная деятельность открыла Шабановой путь к интеграции в пореформенное российское общество. Это был канал вертикальной мобильности, благодаря которому она стала известна в профессиональных кругах и была одной из немногих женщин-врачей, кто сумел сформировать свою частную практику.

Статьи Шабановой выдают в ней не идеолога движения, а практика. Основными причинами возникновения российского женского движения она считала экономический кризис, вызванный освобождением крестьян, а также влияние западных идей равноправия, поднявших проблему гражданских прав женщин и спровоцировавших изменение общественных идеалов в отношении женщин.

Целями российского женского движения Шабанова называла достижение права на высшее образование, расширение гражданских прав женщин до уровня мужских, улучшение материального положения; семейную, гражданскую и имущественную эмансипацию955. Она определила лозунг женского движения России: «Знания и права!»

Основными достижениями женского движения Шабанова считала деятельность разного рода курсов, обществ содействия, поощрения, распространения, охранения, взаимопомощи, то есть создание силами общественных организаций и частных женских инициатив инфраструктуры жизни работающей интеллигентной женщины. Значимой победой женского движения Анна Николаевна считала общественное и официальное признание женского медицинского образования, появление женщин-врачей: она называла эту победу истинной, так как женщина-врач («докторица», «докторша», «лекарка») вошла в культурную традицию России.

Ей была близка идея женской солидарности, она считала возможным сотрудничество женщин разных социальных слоев в едином женском движении и в сферах, выходящих на «проблемы пола»:

Женское движение не может быть ни буржуазным, ни пролетарским, – оно как свобода – необходимо для всех порабощенных, и вокруг этой идеи должны были бы сгруппироваться все жаждущие освобождения956.

Теоретическая непроработанность проблемы единения заставляла ее обращаться к опыту других стран. Она рассматривала женские движения США, Швейцарии и Финляндии как пример солидарных действий женщин957. Идеи, высказанные участницами Женского конгресса в Берлине о необходимости существования отдельного женского рабочего движения и о том, что со стороны женщин среднего класса «никакой вражды к движению пролетарок быть не может», что женское движение объединяют идеи любви, мира, справедливости, были ею полностью поддержаны958. Она только сожалела, что такой важный вопрос не был обсужден на конгрессе более детально, так как он был очень актуальным для России959. Но стратегически она видела движение единым.

Анна Шабанова на практике формировала солидарность через деятельность своей организации (мобилизация действия) и развитие идеологии движения (мобилизация консенсуса). Первое ей удавалось куда лучше. Солидаризируясь с женщинами непривилегированных классов, она поднимала в своих статьях и речах проблему условий труда фабричных женщин (отдельно ставила вопрос о беременных работницах), проблемы незаконнорожденных детей. Возможно, здесь также сыграла усвоенная с детства роль представительницы правящего класса, несущей ответственность за других и руководящей другими. Ей хорошо удавалась организация коллективных женских акций: например грандиозная женская манифестация Женской Лиги мира с лозунгом «Долой оружие!» в Петербурге в день открытия Гаагской конференции 18 мая 1899 года. Женскую Лигу мира также учредила Шабанова.

Для мобилизации консенсуса, то есть разработки системы ценностей, значений, интерпретаций проблем и событий, она пропагандировала идеи единого женского движения. Путь единения видела в преодолении эгоизма и личных интересов и в умении «подчинять свои личные стремления общему делу, претворить свое „я“ в общечеловеческое служение»960.

Поэтому первостепенной целью движения Шабанова определила создание центра, сплачивающего воедино женские силы «для развития солидарности и совместной деятельности»961, для поддержки женщинами друг друга, для их духовного и интеллектуального развития. Этому способствовала деятельность «Вз.-благ. общества», позднее – Всероссийского женского совета, который был в первую очередь создан ее усилиями: «Я сделала все возможное, чтобы сдержать обещание и мечту – создать Национальный совет»962.

Участие женщин в партийной работе она считала бесперспективным, а опыт «деятельного участия» женщин в освободительном движении всех направлений оценивала как разочаровывающий. Все осталось по-прежнему, констатировала она963. По ее мнению, в результате «в сознание русской женщины проникло настоятельное стремление добиваться своих прав, добиваться самостоятельно»964.

Главное препятствие на пути установления равноправия Шабанова видела в самих женщинах, которые либо благополучны и равнодушны к проблемам своего пола, либо довольствуются тем, что есть, либо безропотно несут свой крест.

Единственным средством, делающим женщину реальной силой в общественной и государственной жизни, по ее мнению, было организованное женское движение965. Никакое другое движение, кроме женского, писала она, не решит проблемы женщин. Это доказали позитивные изменения в странах с развитым женским движением – в Англии и Америке966.

Она выступала за очищение феминизма от обывательского представления как о движении против мужчин. Феминизм для нее был движением против недостатков мира, за истину и справедливость, за достижение идеала человека-женщины. Этот идеал она рисовала в своих речах:

<когда> русская женщина достигнет участия в законодательстве страны, получит избирательные права, будет признана человеком, <…> она получит возможность всецело развернуть свои творческие силы967, будет иметь право на выражение своей воли в интересах культуры и цивилизации968.

Она верила, что по достижении юридического равноправия надобность в женском движении, феминизме отпадет, так как наступит истинное разделение труда и решающим моментом будет не пол, а способности:

Обособленность женщин есть явление вынужденное, временное, вызванное условиями того особого положения, в которое поставлены женщины их бесправием…969

Шабанова была лидером-администратором, который способствовал институализации движения посредством установления контактов и соглашений с существующими социальными институтами. Как лидер организации Шабанова всегда действовала исключительно в рамках закона и, базируясь на нем, расширяла «женское» пространство в политической сфере. Основными формами деятельности «Вз.-благ. общества», которым она руководила, были сбор подписей и подача петиций в государственные структуры, внесение на рассмотрение Государственной Думы разного рода законопроектов в отношении женщин, проведение митингов и общественных дебатов, поддержание инфраструктуры жизни образованной труженицы в Петербурге через создание разного рода курсов, общежитий, «детских очагов», дешевых столовых и так далее.

Ее деятельность на посту председательницы «Вз.-благ. общества» часто вызывала критику со стороны соратниц по движению. Ее обвиняли, особенно деятельницы молодого поколения (в частности, А. В. Тыркова), в консерватизме, в позднем переходе к политической активности. Так, Тыркова считала, что женское движение 1880‐х годов не привлекало женщин с демократическими общественными устремлениями потому, что оно не было проникнуто «подлинной идеологией»970. Основания для такого заявления у Тырковой были: Шабанова, реализуя идеи взаимопомощи и солидарности, постоянно сбивалась и переходила на благотворительную деятельность вместо политической. Идеология движения, развиваемая усилиями других лидеров (О. А. Шапир, М. И. Покровской), была достаточно сложна для понимания и требовала высокого образовательного уровня. Шабановой, как организатору и администратору, формировать идейное единение (консенсус) на такой базе было сложно.

Значимы и международные связи Шабановой. Она была вице-президентом Всеобщего женского союза во имя мира в Париже (Alliance universelle par la paix), почетным членом Международного конгресса мира в Стокгольме (1910), почетным членом Международного общества женщин-врачей в Америке (1912), почетной вице-председательницей от России в Международном женском совете (International Council of Women) с 1913 года.

«Вз.-благ. общество» положило начало практике международных контактов русского женского движения на уровне организаций. Это позволило ему стать частью международного женского движения, хотя личные контакты с западными коллегами были у многих равноправок. В сентябре 1896 года Анна Николаевна возглавила делегацию от России на Международном женском конгрессе в Берлине, в которую вошли В. П. Тарновская («Общество доставления средств ВЖК»), доктор И. Д. Познанская («Вз.-благ. общество»), писательницы и общественные деятельницы М. В. Ватсон и Е. А. Чебышева-Дмитриева, начальница женского пансиона г-жа Э. П. Шаффе и доктор Лурье из Киева. В 1911 году Шабанова вместе с А. П. Философовой и М. Л. Вахтиной приняла участие в Международном женском конгрессе в Стокгольме. В мае 1914 года присутствовала на очередном конгрессе Международного женского совета в Риме (совместно с М. Л. Вахтиной, Е. М. Десятовой, З. Я. Ельциной, графиней А. Д. Капнист, А. С. Милюковой, А. Поповой, Е. Р. Пфейлицер-Франк, Е. И. Тихеевой, Е. А. Чебышевой-Дмитриевой). Также Шабанова приняла участие в последовавшем за ним конгрессе Итальянского женского совета.

На итальянских конгрессах Анна Николаевна провела ряд конфиденциальных бесед с председательницей Совета леди Эбердин по поводу создания в России Национального совета и полноправного вхождения России в Международный женский совет. Шабанова вслед за Анной Павловной Философовой была только почетной вице-председательницей, так как без создания общенациональной организации Россия не могла быть полноправным членом Международного совета. В этом вопросе Россия входила в число аутсайдеров наряду с Китаем и Турцией, и Шабанова воспринимала это болезненно. Тем не менее все ее многочисленные попытки получить разрешение на создание национальной организации терпели неудачу. Осуществить это она смогла только в 1917 году.

Нужно отдать должное Шабановой, ее работа на протяжении 23 лет над развитием «Вз.-благ. общества», сохранением помещения «женского дома», рекрутированием новых членов и многим другим способствовали стабильности, преемственности и институционализации движения.

Этому способствовала и личная известность доктора Шабановой. Так, например, в феврале 1903 года в помещении «Женского общества» был торжественно отмечен 25-летний юбилей ее врачебной деятельности, на котором ее приветствовали сенаторы, депутаты Государственной Думы, известные общественные деятели, представители врачебного сословия и многочисленных женских организаций.

Вся профессиональная жизнь доктора Шабановой прошла в стенах больницы принца Ольденбургского (в советское время – больницы им. К. А. Раухфуса): от экстерна, сверхштатного врача до старшего врача. В свои 80 лет она еще была консультантом больницы. Старейший педиатр страны, она пользовалась авторитетом во врачебной среде. Репутация принципиального и «высокого» специалиста позволила ей стать в 1923 году судьей чести Ленинградского союза врачей, в 1925‐м – почетным членом Ленинградского общества детских врачей. В 1927 году по инициативе врачей больницы им. К. А. Раухфуса библиотеке больницы было присвоено имя А. Н. Шабановой.

В ноябре 1928 года Шабанова отметила 50-летие своей врачебной деятельности. Ей было присвоено звание Героя Труда, нарком Н. А. Семашко поздравил ее телеграммой. О феминистском прошлом доктора Шабановой старались не вспоминать, хотя в публикациях, посвященных ее юбилею, все же был высказан упрек, что она недооценивала роль революционного пролетариата в решении проблем женщин971.

Она видела новые возможности, открывающиеся женщинам в Советской России, и, возможно, относила их к реальным результатам деятельности российских феминисток, в том числе и к своим:

На закате жизни <…> храню в душе глубокую веру в ту великую роль, которая предстоит женщине в залечивании ран общественного организма, выздоровлении человечества как в области моральной, так и социальной наравне с мужчиной972.

Умерла Анна Николаевна 25 мая 1932 года. На гражданской панихиде прозвучали слова: «Несомненно, сила и дарование Анны Николаевны могли развернуться только после Октябрьской революции. Только Октябрь дал женщине полноправие, и все заветные мечты Анны Николаевны были исполнены»973.

Ольга Андреевна Шапир (1850–1916)

Мотивы участия в движении одной из лидеров российского феминизма О. Шапир хорошо укладываются в схему участия, предложенную Б. Файерманом (B. Fireman) и У. Гэмсоном (W. Gamson), которые определяли основные стимулы участия как совпадение интересов личности и целей движения, корпоративное чувство долга, нравственную приверженность целям движения и нормам солидарности974. В том или ином варианте они присутствуют у всех участниц движения, с той только разницей, в каком сочетании и в переплетении с какими базовыми установками их носительниц они проявляли себя.

Ольга Андреевна родилась 10 (22) сентября 1850 года в городе Ораниенбауме в семье военного чиновника А. П. Кислякова. Мать ее была дворянкой со шведскими и немецкими корнями. Отец – выходец из крестьян, затем дворянин и помещик, сумевший подняться по служебной лестнице благодаря природному уму и воле. Это был человек страстей, тиран семьи, который славился на весь Ораниенбаум своими причудами, граничащими с самодурством. Он умер, когда Ольга Кислякова была еще ребенком, а мать, в отличие от отца, внимательно относилась к стремлениям своих детей. В 1865 году Ольга Андреевна закончила с золотой медалью Александровскую гимназию. И, как многие ее сверстницы, благодаря посещению курсов и кружков вошла в специфический круг разночинной молодежи и с головой окунулась во все модные и острые дискуссии и молодежные практики 1870‐х годов. Она училась на Владимирских курсах, заведовала Василеостровским отделением библиотеки А. А. Черкесова975, участвовала в работе Корниловского кружка. Кружок объединял женщин, стремившихся к научной деятельности. В него входили пионерки науки: Ф. М. Берлин-Кауфман – доктор юридических наук, Н. Ф. Литвинова – доктор математики, Н. К. Скворцова-Михайловская – доктор медицины и другие.

В этой разночинной среде Ольга Андреевна познакомилась со своим будущим мужем Лазарем Марковичем Шапиром, студентом Медико-хирургической академии, высланным в Новгород за причастность к «Нечаевскому делу». В 1872 году она вышла за него замуж, добилась разрешения на возвращение мужа в Петербург для завершения образования и до того момента содержала семью. Это были нетипичные поступки для женщины, характеризующие ее как нарушительницу традиционных гендерных ролей и гендерных контрактов. Тогда же Ольга Шапир сформулировала идею, которой придерживалась всю жизнь, что безудержное самоопределение много полезнее в жизни, чем традиционные женские добродетели.

После того как муж получил место земского врача в Царицынском уезде Саратовской губернии, Ольга Андреевна уехала с ним, по сути, в глубокую провинцию.

В 1879 году она дебютировала на страницах «Журнала романов и повестей» с повестью «На пороге жизни» и практически сразу стала популярным автором. Читатели услышали «боевую ноту» в произведениях Шапир и поддержали ее вызов: журналы, в которых она печаталась, раскупались моментально и «читались нарасхват». Она публиковалась в лучших литературных журналах: «Вестнике Европы», «Русской мысли», «Отечественных записках», «Северном вестнике», «Русском богатстве».

Творчество Шапир было полностью обращено к «женским» проблемам, волновавшим российское общество в 1870–1880‐е годы: женский мир, взаимосвязь мужского и женского, проблемы подчинения и духовной несвободы женщин, стремление людей социальных низов к изменениям, опять-таки на материале женского сообщества. В 1880‐е годы Ольга Шапир была популярной и модной писательницей и, что важно, была профессиональной писательницей, то есть зарабатывала себе на жизнь писательским трудом. Это означает только одно: ее произведения соответствовали эстетическим и социальным запросам читающей публики, несмотря на неприятие ее творчества литературной критикой. В русской литературной традиции доминантами идеала русской женщины всегда выступали жертвенность, смирение, самоотречение. Ф. М. Достоевский говорил о «высоте самоотречения» и «покорности» как национальных чертах русского женского характера, только что не имманентно ему присущих. Женщина была вознесена на небывалую высоту, но при этом ей отказывалось в праве на личное самоопределение и собственное счастье. Н. Г. Чернышевский один из первых подверг пересмотру эту установку, выведя на страницы своего романа в качестве положительной героини «новую женщину» Веру Павловну, стремящуюся к своему развитию, личному счастью и работе на общественные интересы.

Так наметилось противостояние двух противоположных идеалов женщины, двух декларируемых стратегией женской жизни и двух тенденций в литературе. За «новых женщин» в литературе 1860–1870‐х годов были «все первоклассные публицисты», – писал известный публицист А. Амфитеатров. Против них – «все крупные беллетристы»976.

В женское движение Ольга Шапир пришла где-то в начале 1880‐х годов, после возвращения в Петербург. В 1895 году она вступила в только что созданное «Русское женское взаимно-благотворительное общество», а в марте 1896 года была избрана заведующей комиссии по изысканию средств, затем в реферативный отдел, в совет общества. Ее работа в «Вз.-благ. обществе» во многом определила лицо и политику организации на этапе ее становления. Шапир обладала деловой хваткой, была хорошим оратором, ее авторитет в среде российских равноправок был высок. Соратницы ценили ее и считали «приобретением для Общества»977.

Шапир была инициаторшей многих крупных женских акций: торжественного вручения от лица русских женщин письма-адреса писательнице Жюльетте Ламбер для французских женщин в поддержку политики русско-французского сближения, многочисленных актов передач петиций в Государственную Думу. Эти и другие инновационные акции женщин привлекали внимание публики и прессы, демонстрировали женское присутствие в политической сфере, расширяли репертуар коллективных действий движения.

Идеи женской солидарности были ей близки и во многом определяли ее жизнь. В 1905 году Шапир вступила еще в одну женскую организацию – Союз равноправности женщин.

Ольга Андреевна выступала против уклона в благотворительность в деятельности «Вз.-благ. общества» и была одной из тех, кто настаивал на более активной политической позиции. Она рассматривала общество как женский клуб, называя квартиру на Спасской улице не иначе как «женский дом», и считала, что в нем следует собираться единомышленницам для обсуждения проблем женщин, определять тактику и стратегию организации и движения в целом.

Отношения Шапир с председательницей «Вз.-благ. общества» А. Н. Шабановой складывались сложно. Налицо был лидерский конфликт. Шабанова была лидером-администратором, Шапир – лидером интеллектуальным и даже харизматичным, учитывая ее авторитет, личную популярность и огромный общественный резонанс ее произведений. В знак протеста против благотворительных тенденций в политике «Вз.-благ. общества» Ольга Андреевна демонстративно вышла из совета Общества, но приверженность целям движения заставила ее вернуться в организацию, когда та начала политизироваться и когда был создан отдел избирательных прав женщин (1906).

Шапир считала необходимым скорректировать цели движения: не только воздействовать на политические институты и институты социального контроля, но менять гендерное сознание общества, его культурные традиции. Для этого она предлагала проводить не только привычные социально-видимые акции, но и мероприятия, способствующие росту самосознания женщин.

Стратегические цели движения были сформулированы Шапир в речи «Идеалы будущего» на Первом Всероссийском женском съезде (1908)978. Идеи ее выступления были настолько инновационными и неожиданными, что не многие сумели оценить их созидательный потенциал. Здесь Шапир вышла из общепризнанной в то время парадигмы «равности полов», считая ее по определению невозможной и видя в этом «подтягивание» женщины до мужского образца. Напротив, она предлагала пропагандировать и распространять в обществе женские ценности, женский опыт, женские представления. Она осмысляла понятия «женский опыт», «мировоззрение женщин» как универсальные и объединяющие женщин реалии.

Если теоретические работы Ольги Шапир были известны и доступны для понимания только узкому кругу российских феминисток, то ее беллетристика была каналом трансляции феминистских идей на широкие слои населения.

Шапир отстаивала безусловное право женщин на участие в общественной жизни. Она рассматривала женскую активность с позиций и «общественной пользы», и «индивидуальной выгоды» – как путь самореализации и самоутверждения.

Перед Первой мировой войной Ольга Андреевна по состоянию здоровья отошла от общественных дел. Война и тревога за единственного сына, ушедшего на фронт, подорвали ее здоровье. Умерла она 13 июля 1916 года. В многочисленных некрологах ее идеи интерпретировались так: «Свобода женщины – ее долг, а не приятное удовлетворение субъективного влечения»979.

Мария Ивановна Покровская (1852–1921?)

Мария Ивановна Покровская – одна из ярчайших фигур российского феминизма. Биографические сведения о ней крайне скудны. Родилась Покровская, предположительно, в дворянской семье в 1852 году в городе Нижний Ломов Пензенской губернии, получила домашнее образование. В 1870 году она выдержала экзамен на звание домашней учительницы и какое-то время работала в начальной школе в городе Темникове Тамбовской губернии (1873–1876).

В 1876 году Мария Ивановна поступила на Женские врачебные курсы в Петербурге и в 1881 году закончила их. Ее путь в медицину был тяжелым. Судя по всему, она не имела ни моральной, ни материальной поддержки семьи и была вынуждена полагаться только на свои силы.

По окончании курсов Покровская получила место земского врача в Опочском уезде Псковской губернии. Это была удача. Но реальность оказалась жестче и грубее. В своих воспоминаниях она описала испытания, через которые ей пришлось пройти в провинции: предубеждения властей и горожан в отношении женщины-врача, корпоративное сопротивление местного медицинского сообщества980. Поддерживал ее только председатель городской думы Опочки, который благосклонно относился к идее общественного служения женщин и рассчитывал организовать подачу медицинской помощи бедному населению за счет женщин-врачей. Он не без основания полагал, что женщины в качестве новичков скорее согласятся на низкую земскую зарплату, нежели мужчины, и будут добросовестно трудиться.

Несмотря на самоотверженную работу (городской голова не ошибся в своих прогнозах) и рост профессионального мастерства, твердой почвы у Покровской под ногами не было. Ей приходилось в каждодневной борьбе доказывать свое соответствие врачебному званию. Она ощущала на своих плечах груз ответственности за всех женщин-врачей и перед всеми женщинами-врачами. «Я не только была врачом, но и пионером женщин на этой дороге…» – вспоминала она981.

Члены городской управы не разделяли мнения своего председателя о женщинах-врачах и относились к ней с плохо скрытой враждебностью. Коллеги-мужчины перекладывали на нее всю низкооплачиваемую работу, против чего Покровская регулярно восставала. Все, что она делала, рассматривалось местным врачебным сообществом с подозрением и оценивалось заведомо негативно. То, что она не брала с бедноты деньги за визиты, считая, что за это ей платит земство, расценивалось как попытка доказать выгоды и преимущества женского труда.

Ее неопытность оборачивалась приговором, что «фельдшер может лечить лучше, нежели самая ученая женщина-врач», ее тщательность в постановке диагноза – «бабским страхом» и так далее.

Но Покровская не хотела «помириться с мыслью, что женщины в умственном отношении стоят ниже мужчин»982 и упорно доказывала, что «женщины могут быть <…> недурными практическими врачами»983.

Врачебная практика привела ее к разочарованию в медицине, скептицизму в отношении ее возможностей. Разочаровывал цинизм коллег, соблюдавших свои корпоративные интересы. Врачи играют с заразой в жмурки, считала она, лечат вслепую, берут гонорары, понимая тщету своих усилий, по сути дела, обманывают пациентов.

Бедность и культурную отсталость населения она определила основными причинами болезней. Покровская придавала серьезное значение профилактике заболеваний, гигиене, роли социальных условий и реформ, позволяющих их изменять. Она пришла к выводу, что гигиена – спасение и первый друг бедного населения: «Гигиена способна уменьшить заболеваемость и смертность населения. Вот куда русским врачам следует обратить внимание. Тогда они действительно станут полезными для общества»984. Она пришла к выводу, что «главная задача врача заключается именно в устранении причин, создающих болезни»985.

Покровская стала специализироваться как санитарный врач. Первые ее научные статьи написаны на материалах практикующего земского врача: «Влияние курных изб на заболеваемость глаз и дыхательных органов», «Исследование нескольких деревень Глубоководской волости», «Опыт статистического исследования заболеваемости и смертности населения в связи с качеством воды».

Позднее, уже в Петербурге, ее исследовательская986 и популяризаторская работа987 сделали ее имя известным. Она часто выступала с докладами в Русском обществе охранения народного здравия, что привело к созданию при Обществе комиссии по улучшению жилищ рабочих.

Проблемы провинциальной жизни Покровской разрешились сами собой. Новый председатель городской управы «смешивал городскую службу по найму с почтением и уважением к самому себе», а последнее – с низкопоклонством. «Низкопоклонство меня возмущало, когда я его видела в других, а относительно себя я не могла допустить даже мысли о нем, – вспоминала Покровская. – Мне было слишком дорого мое самоуважение»988. Она подала в отставку и в 1888 году вернулась в Петербург уже опытным практическим врачом, ориентированным не только на профессиональную деятельность, но и на общественную работу. Работать она устроилась в гигиеническую лабораторию профессора А. П. Доброславина в Военно-медицинской академии.

Разрушение в российском обществе традиционных форм женской социализации (появление нового женского типа «достигающей личности»), сложности профессиональной социализации наложили отпечаток на личность Марии Ивановны. В отличие от своих соратниц по движению она не смогла создать приемлемый для окружающих образ «новой женщины», что привело ее к некоторой маргинальности, отчуждению и даже социальной изоляции. Своей семьи она не имела. По кратким отзывам коллег и соратниц по движению, Мария Ивановна предстает человеком прямым и довольно жестким. Ее критическое отношение ко всему «мужскому» стало стержнем ее воззрений и житейских практик. Мир для нее делился на черный и белый – мужской и женский. «Мужчины – господа, а женщины – их рабыни, поэтому первым все позволено и прощено, а вторым запрещено и не прощается», – писала она989. Оппозиционность к традиционным патриархальным нормам, ценностям и практикам стала ее визитной карточкой. Тексты ее статей выдают в ней человека широко мыслящего, саркастического и острого на язык. Очевидно, что она искала новые формы коллективной идентичности и потому активно включилась в женское движение.

Мотивы ее участия в движении те же, что и у других его участниц: совпадение личностных установок, личных целей с установками и целями движения, влияние факторов относительной депривации, обобщенным показателем которой выступает личностная неудовлетворенность и недовольство; солидарность с товарками по полу и чувство долга, стратегия личного выживания и профессиональной самореализации. С той только особенностью, что присущая личности Покровской маргинальность сделала одной из основных причин ее участия в движении поиск новой идентичности и новой коллективности.

Придя в движение, Покровская остро почувствовала его кризис. Это был период смены поколений и, соответственно, смены идей и вектора развития движения. Потенциал первоначальных требований – высшего образования и права на профессиональную работу – был уже в значительной степени исчерпан. Работу активисток движения по поддержанию созданной инфраструктуры жизни трудящихся женщин (ВЖК, разного рода профессиональные общества взаимоподдержки женщин и так далее) Покровская жестко оценила как «вчерашний день», а благотворительность окрестила «заплатой на старом платье». Она считала, что движению нужны новые идеи, новые организации и новые акции.

Такой новой идей для нее стал аболиционизм990, в котором сочетались ее воззрения, профессиональные и общественные интересы. Новыми организационными возможностями стала совместная работа аболиционистских, благотворительных женских и феминистских организаций.

Покровская идентифицировала себя как феминистку и отстаивала феминизм от негативных коннотаций. Это она придумала термин «стыдливый феминизм».

Она не чуждалась идей марксизма и пыталась соединить его положение о классах с феминистскими идеями. Дискриминационная практика государства в отношении проституток991 хорошо укладывалась в понятие «эксплуатация женщин» и позволила определить положение проституток в структуре общества как лиц, эксплуатируемых и дискриминируемых по гендерному и классовому признакам одновременно. А тот факт, что законодательные, властные, контролирующие и карательные органы (Врачебно-полицейский комитет) состояли исключительно из мужчин, позволил Покровской сформулировать мысль о корпоративных мужских интересах, о мужском эротизме, эгоизме и шовинизме, которые делают мужчин

беспощадны(ми) к ним <проституткам. – И. Ю.>. Они <мужчины. – И. Ю.> не только не стремятся уничтожить эксплуатацию женского тела, но даже дают разрешение на открытие и содержание притонов, где под надзором полиции и докторов мужчины могут убивать тело и душу женской молодежи992.

В отказе правительства упразднить регламентацию проституции Покровская видела также проявление мужских властных полномочий и соблюдение корпоративных интересов мужского сообщества.

Она остро чувствовала социальное неравенство и неравенство по признаку пола (гендерное) и считала их главными причинами проституции, что было, по ее представлениям, результатом «половой сегрегации» (гендерной стратификации).

Другую причину проституции Покровская видела в низком уровне благосостояния мужского населения России, в невозможности молодых мужчин жениться и содержать семью.

По мнению авторов книги «Проституция в Петербурге» Н. Б. Лебиной и М. В. Шкаровского993, в среде российской интеллигенции было распространено представление, что основными потребителями проституции являлись представители имущих классов, и они в первую очередь несли ответственность за ее существование. Изначально Покровская разделяла эту точку зрения, но изучение феномена проституции привело ее к другим выводам.

В своих исследованиях Мария Ивановна использовала письма и дневники проституток, провела опрос и медико-психологическое обследование клиенток Калинкинской больницы (1899)994, создала социально-психологические портреты проституток, написала на эту тему ряд работ: «О жертвах общественного темперамента» (1902), «Врачебно-полицейский надзор за проституцией способствует вырождению народа» (1902), «Борьба с проституцией» (1900, 1902). В результате Покровская подошла к теме потребителей проституции с неожиданной стороны: она не только поставила вопрос о грехопадении мужчины-христианина (так вопрос никогда не ставился), но и определила самих потребителей проституции как падших существ. На съезде по борьбе с торгом женщинами (1910) она призвала ввести обязательный медицинский осмотр посетителей публичных домов, именовать их «проститутами» и применять к ним санкции вплоть до уголовного характера995.

В качестве мер борьбы с проституцией предлагала половое воздержание как для мужчин, так и для женщин и создание организаций типа английского общества «Белый крест», члены которого давали обет целомудрия до 25, 30, 40 и более лет. Идеи эти, конечно, были утопичны, и, надо полагать, Мария Ивановна понимала, что таким образом проблему не решить.

Она также поставила проблему одинаковых требований к нравственности мужчин и женщин, в том числе к требованию целомудрия до брака. Покровская писала:

Правы женщины, требуя одинаково целомудренной жизни для мужчин и женщин, и не правы мужчины, считая простительным себе то, что они не могут простить женщинам. Если они действительно не могут быть целомудренными, то с их стороны было бы более справедливым не требовать целомудрия от женщин996.

Исследовательская и практическая деятельность привели Покровскую к выводу, что только «единая половая мораль», при условии «полного равноправия» женщин и мужчин «в остальном», – единственное средство уничтожения проституции997.

Свято веря в «могущественное значение прессы в разработке практических вопросов», Покровская в течение 13 лет (1904–1917) издавала журнал «Женский вестник», являясь его редактором и издательницей одновременно. Средства на журнал собирались по подписке, но, предположительно, в значительной степени финансировала его она сама.

Также Покровская осмысляла проблемы становления гражданского общества в России. Она хорошо видела общую картину расстановки политических сил в стране, тенденции развития политической системы. Особых надежд на деятельность Государственной Думы не возлагала, дружбы ни с какими политическими деятелями и партиями не водила, подвергая практически всех резкой и нелицеприятной критике. Она взяла на себя функции общественного критика «с позиций женщин» на страницах своего «Женского вестника».

Покровская высказывала идеи о необходимости поддержки властями гражданских самодеятельных инициатив «снизу» в интересах самих властных структур и российского общества в целом:

Если правительство желает содействовать прогрессу страны и предупреждать насильственные политические и социальные перевороты, оно должно прислушиваться к голосу народа, а последний <…> сильнее всего проявляется в разных организациях. Поэтому для правительства выгоднее предоставить населению возможность организовываться в широких размерах, так как оно тогда будет знать более определенно, чего желает народ, и будет иметь возможность предупреждать внезапные катастрофы998.

Она сетовала, что российское правительство встречает всякую общественную организацию как противника, видит в ней оппозицию:

Русское правительство привыкло так мало считаться с общественным мнением, что постоянно вызывает протест со стороны населения. Совершенно естественно, что подобный протест ярче всего выражается организациями. Но это явление следует признать в высшей степени полезным для блага страны999.

В своей публичной лекции «Русская интеллигенция и равноправие женщин в Государственной Думе» (1908) Покровская утверждала, что русская интеллигенция, имея в виду прежде всего кадетов как партию думского большинства, не может дать России того, в чем нуждается страна: свободы, равенства и права1000. Она также писала и о лицемерии в «женском вопросе» представителей правого крыла российской политики – октябристов1001. Некоторые надежды она возлагала на социалистов и социализм, но не считала при этом, как социал-демократы, что решать «женский вопрос» нужно в социалистическом будущем, и призывала женщин всех классов и состояний действовать сейчас, в данный момент, в данной политической ситуации. Призывала женщин создавать свои организации для борьбы за женские права.

Покровская, без сомнения, была интеллектуальным лидером, то есть тем лидером, который формировал протестное мировоззрение, вырабатывал лозунги, риторику, идеологию движения, лидером, достижения которого в дальнейшем использовали его соратники.

Кроме того, она была административным лидером: создала Женскую прогрессивную партию, Женский клуб при партии, основала журнал, разрабатывала стратегию и тактику движения; распространяла идеологию движения (одного из его направлений) через свои многочисленные публикации, лекции, выступления на митингах; вырабатывала солидарность движения и тем самым способствовала институализации феминистского движения.

Последняя статья Марии Ивановны Покровской посвящена анализу первых демократических российских выборов в районные думы Петрограда. Что произошло с Марией Ивановной в вихре революции и Гражданской войны, как она пережила эти годы, когда умерла и где похоронена, неизвестно.

Мария Александровна Чехова (1866–1937)

Мария Александровна Аргамакова родилась 18 января 1866 года в Санкт-Петербурге в семье воспитателя Первой Санкт-Петербургской военной гимназии А. П. Аргамакова. Семья была дворянская, но имела более чем скромный достаток. Мать девочки рано умерла, в 1872 году, и Мария Александровна воспитывалась бабушкой, М. В. Мерцаловой, и тетушками, Н. И. и В. И. Мерцаловыми, – трудящимися петербургскими интеллигентками.

Ее воспитывали в традициях «прогрессивных» интеллигентских семей того времени: поощряли стремление к знаниям, интерес к общественной жизни, самостоятельность, ответственность. Лето Мария Аргамакова проводила в поместье бабушки в Паньковой Горке Олонецкой губернии.

С запрещенной литературой, тайно ходившей среди гимназисток, Аргамакова познакомилась рано, и та показалась ей примитивной и фальшивой. Лозунг «цель оправдывает средства» Мария Аргамакова не приняла, как и «ложь подпольной работы». Проблему террора, активно обсуждаемую в то время, решила для себя однозначно: полное и категорическое отрицание. Всякая жертва в ее понимании – напрасная жертва. Убийство 1 марта 1881 года Александра II – акт, лишенный всякого смысла. Террористы вызывали у нее не уважение, а жалость. Она оставила в своем дневнике жесткое описание героини теракта Софьи Перовской – «некрасивое и неумное лицо с широким выпуклым, упрямым лбом»1002.

После окончания Петровской гимназии в 1883 году Аргамакова поступила на математическое отделение Педагогических женских курсов Ведомства императрицы Марии. Приема на популярные и престижные Высшие женские Бестужевские курсы в то время не было.

Как и многие курсистки, Аргамакова принимала активное участие в легальных студенческих акциях 1880‐х годов, какие только были возможны в то «угрюмое время Александра III» (А. В. Тыркова). Она была участницей кружков А. Ф. Бардовского и А. М. Калмыковой, толстовского и, возможно, каких-то других. В круг ее общения входили люди, которые оказали впоследствии значительное влияние на культурную жизнь страны: литератор и издатель В. П. Гайдебуров; издательница, народница, «культурница» А. М. Калмыкова; социалист и критик М. П. Миклашевский (Неведомский); историк-этнограф С. Ф. Ольденбург. Влияние последнего прослеживается в увлечении Аргамаковой идеями Льва Толстого и народничеством: Ольденбург был толстовцем, уехавшим «на дело» в провинцию в Тверь.

В 1887 году Мария Аргамакова окончила педагогические курсы. Ее материальное положение, как и многих женщин ее класса, было трудным. Ей приходилось содержать не только себя, но и сестру Софью. М. Аргамакова постоянно подрабатывала – бралась за частные уроки, работала в «низшей школе». Но ее мечтой была собственная школа на новых основаниях: демократизме, гуманизме и всесословности. В 1889 году она открыла подготовительную школу для девочек в квартире своих теток на Петроградской стороне. Школа просуществовала почти 30 лет. После отъезда Марии Александровны школа перешла к ее сестре Софье, затем к тетушке – В. И. Мерцаловой.

В апреле 1890 года Мария Аргамакова вышла замуж за Николая Владимировича Чехова – радикального интеллигента, который после разгрома «Народной воли», как и многие, ушел в культурную работу, в «малые дела». Идеалом Николая Чехова была жизнь среди народа и работа для народа. Жена разделяла его взгляды, и, с ее одобрения, Николай Владимирович принял должность заведующего хозяйственной частью народного училища в уездном земстве города Богородицка Тульской губернии. Со временем Чехов стал известным деятелем народного образования. По свидетельству В. А. Оболенского, Николай Чехов имел социалистический образ мысли, но был готов к компромиссу1003.

В Богородицке Мария Александровна родила семерых детей: Екатерину (род. 1891), Людмилу (1892), Анну (1894), Александра (1895), Владимира (1896), Льва (1897) и Софью (1901). Из них выжило пятеро. Здесь, в Богородицке, Чехова начала заниматься общественной деятельностью: устроила приют для крестьянских детей во время голода 1891 года, преподавала в воскресной школе для крестьянских девочек. Супруги Чеховы развивали принципы новой школы, базирующейся на уважении к личности ребенка и отказе от наказаний.

В 1897 году семья переехала в Екатеринославль, где Мария Александровна преподавала в воскресной школе, а также в Екатерининской женской гимназии (директор гимназии – А. А. Рындовская, мать А. М. Калмыковой). В 1900 году М. Чехова совместно со своей однокурсницей С. И. Степановой открыла женскую гимназию на новых началах. В гимназию принимались дети разных сословий и различного вероисповедания. По воспоминаниям дочери Марии Александровны, это была школа радости и счастья, в ней не было ни страха, ни наказаний, ни отметок1004. Дело было поставлено прочно – гимназия продолжила свое существование и после отъезда Чеховой. Одновременно она работала на вечерних курсах для рабочих, обучала собственную прислугу – бонну, повара, кучера, дворника. Это было типичное поведение передовых интеллигентных женщин, сформированное под влиянием народнических идей.

В 1902 году Н. В. Чехов принял предложение возглавить народное образование Тверского земства, и семья переехала в Тверь. Тверское земство было одним из самых либеральных в России. В Твери Чехова открыла женскую воскресную школу, ученицами которой были работницы, поденщицы, прислуга.

У Марии Александровны был несомненный дар находить и привлекать к своим инициативам ярких и неординарных людей. Все ее дела продолжали жить и без ее участия – так произошло и с тверской школой. Уже в 1904 году Чеховы переехали в Москву.

В Москве Чехова начала работать на Пречистенских курсах. Здесь, в среде преподавательниц курсов, произошло ее обращение к «женскому вопросу». Такие женские проблемы, как ограничительная политика правительства в вопросе женского труда (право женщин преподавать только в женских гимназиях и низшей школе), дискриминация женщин в оплате труда, контроль за личной жизнью учительниц (запрет на брак), обратили внимание Чеховой на проблемы образованных женщин как особой социальной группы. Неуклонный рост женщин на рынке труда убедил ее в актуальности проблемы. Решение виделось в установлении «равности мужчин и женщин».

Для решения проблемы равноправия Чехова совместно с Л. Н. Рутцен и З. С. Ивановой (Н. Мирович) учреждает Союз равноправности женщин (СРЖ). Это была первая политическая женская организация в стране. Мария Александровна стала ее бессменным ответственным секретарем.

Причины вхождения Чеховой в движение представляются несколько иными, чем у ее товарок по движению. Поколенчески она принадлежала к тем деятельницам движения, которые не застали резкого понижения уровня жизни в результате реформ, из‐за чего возникал разрыв между ожиданиями, сформированными прежним опытом, и объективными условиями, которые не давали возможности реализовать эти ожидания. Идея самостоятельного выбора и формирования своей жизненной стратегии уже присутствовала в социализации этих женщин. В то же время мужчины данной страты по-прежнему оставались референтной группой, по которой дворянки сверяли шаги на пути к профессиональной и общественной деятельности. Законодательные ограничения по признаку пола объективно ставили «женский вопрос» на повестку дня для этого поколения. Поэтому в основе участия в движении лежало не столько совпадение личных ценностных установок с ценностями движения, столько совпадение личных интересов и целей движения. Ценностные установки Чеховой в значительной степени были народническими и просоциалистическими. Но цель движения – получение женщинами избирательных прав, становление их «людьми живой общественной деятельности», то есть полноправными участницами (акторами) социальных процессов, – была очень значимым для нее моментом и привела в ряды феминисток.

В ее приходе в движение не было поиска новой идентичности и новой коллективности. Скорее это было создание идентичности и коллективности женщин-акторов в социальных процессах. Отсюда оставался только один шаг до большой политики.

Тексты статей и выступлений Чеховой свидетельствуют, что она не разделяла центральную идею русского феминизма, что «неравенство по признаку пола» является базовым типом неравенства, что оно первично по отношению к классовому. Она избегала употребления термина «феминизм», понимая под ним политическое движение, обслуживающее женщин имущего класса. Именно поэтому она писала, что «русская женщина не была ею <феминисткой. – И. Ю.> и никогда не будет»1005. Она пыталась соединить освободительный потенциал феминизма, который привел ее в движение, с классовой проблематикой.

Ей не нравился сепаратизм женских организаций. Она считала это явление временным и всегда настаивала на праве мужчин состоять членами женских организаций. Ее супруг принимал самое активное участие в деятельности ее организации.

Мужчин она рассматривала как товарищей по борьбе и считала, что мужчины должны оставаться товарищами женщин и на их пути к гражданским правам. Это в их интересах, так как без женского равноправия невозможна демократизация общества и коренные социальные реформы. Только народное представительство, утверждала Чехова, при котором женщина-законодательница встанет рядом с мужчиной-законодателем, позволит сбросить общее для обоих полов ярмо социального рабства. Только при участии политически равноправной женщины «может осуществиться идеал социализма»1006.

Поэтому решение «женского вопроса» Чехова рассматривала как общедемократическую задачу. В «женский вопрос» она включала проблемы работниц и крестьянок, которые находились под двойным гнетом – капитала и антиженских социальных условий жизни. Но при этом Чехова считала, что вопрос не может решиться сам собою и женщины, как заинтересованный элемент, обязаны взять инициативу в свои руки.

Анализируя опыт западных стран, Мария Александровна выделяла два течения в женском движении – социалистическое и буржуазное. Она признавала за пролетаркой право бороться за свое освобождение в союзе с пролетариатом, но не снимала при этом ответственности с интеллигенток, которые получили образование «за счет крови и пота пролетарки». Чехова считала, что в российском женском движении начала ХX века «едва начинают обозначаться различные течения»1007, что это состояние «того первобытного хаоса, из которого созидаются миры».

Также на примере Европы она выделяла только две формы женских объединений: Национальные советы, которые занимаются культурной работой среди женщин, благотворительностью и взаимопомощью, и Союзы избирательных прав – политические (суфражистские) организации, деятельность которых выражается в борьбе за избирательные права.

Союз равноправия Чехова формировала как организацию политическую, но с более широкими целями и потому, по ее мнению, более прогрессивную. Товарки Чеховой по организации разделяли эту позицию: Ольга Волькенштейн писала, что «новое женское движение» – политическое и передовое – в «1905–1907 годах шло только под флагом СРЖ»1008. Так считали многие. Но когда волна протеста спала, Анна Шабанова констатировала тот факт, что, несмотря на всю политическую активность Союза равноправия, до решения проблем женщин было все так же далеко. Причину она увидела именно в увлечении широкими политическими целями, в отходе от женской проблематики1009.

Главной тактической задачей СРЖ Чехова считала внедрение «женского вопроса» в сознание демократической интеллигенции. Здесь она видела две проблемы. Первая – распространенное мнение, что равноправие женщин возможно только с воцарением социализма и что добиваться равенства при несовершенном общественном строе – измена социализму. Но Чехова считала, что пропагандировать и политически продвигать идею о равноправности нужно постоянно и что этим заниматься должны сами женщины. Вторую проблему она видела в популярном мнении, что участие женщин в законодательных органах (в первую очередь, в Учредительном собрании) усилит силы противников социального прогресса из‐за женского консерватизма. Против этого она резко протестовала, не понаслышке зная русскую деревню и отстаивая права женщин всех социальных слоев.

Чехова была лидером-администратором, профессиональным организатором «дела». Как и все лидеры, она выполняла две лидерские функции – мобилизацию и артикуляцию.

Первая заключалась в том, чтобы стимулировать и вдохновлять участниц движения на действия. Вторая – в том, чтобы вписать движение в институциональные структуры общества.

Во время подъема протеста (1905–1906) Чехова «вписывала» СРЖ и вместе с тем женское движение, феминизм в институализировавшиеся протестные структуры рабочего движения (Московский стачечный комитет, «Красный Крест» и другие). На спаде протеста она начала политику включения организации в появившиеся новые демократические институты и легитимные структуры власти, в первую очередь – в деятельность Государственной Думы. Используя определение Дж. Уилсона (J. Wilson)1010, ее можно назвать прагматичным лидером или даже прагматичным менеджером.

1906 год – время наивысшей активности Чеховой. Хотя по избирательному закону 1905 года женщины не получили избирательных прав, еще была надежда на то, что Государственная Дума примет новый избирательный закон. Летом 1906 года Мария Александровна переехала в Петербург, оставив семью в Москве. Ее цель состояла в налаживании контактов с Государственной Думой и восстановлении Петербургского отделения Союза равноправия женщин. В столице Чехова развила активную деятельность: вступила в «Вз.-благ. общество», в «Общество защиты женщин», организовала «Петербургское общество содействия дошкольному образованию» (1907–1910), помещение которого использовалось Петербургским отделением СРЖ. Она много выступала на съездах учителей и деятелей народного образования и на женских митингах, а также была редактором-издательницей журнала «Союз женщин».

СРЖ распался довольно быстро, уже в 1908 году. Одной из причин этого была двойная цель организации и практика одновременной реализации общедемократических задач и специфических женских. Спад протестной волны увлек за собой и политическую женскую организацию. Внутренние конфликты, вызванные разной партийной принадлежностью ее участниц, не дали возможности организации консолидироваться и устоять. Другие женские организации, менее вовлеченные в политическую деятельность, продолжали свою работу в мрачное время реакции и достигли немалых успехов.

3 декабря 1908 года Чехову избрали председательницей новой организации – Лиги равноправия женщин. Одновременно она работала в организационной комиссии Первого Всероссийского женского съезда, а затем на самом съезде. В начале 1910 года Мария Александровна вернулась в Москву по причине «ослабления темпа политической деятельности». Председательницей Петербургского отделения вплоть до октября 1917 года была врач Поликсена Несторовна Шишкина-Явейн.

В Москве Чехова с головой ушла в профессиональную работу: учительствовала в женских гимназиях Кирпичниковой, Даль, Потоцкой (1910–1912), читала лекции на Педагогических курсах Тихомировой, на Московских педагогических курсах, организовала «очаг» для детей работающих интеллигентных женщин (1911). В 1912 году стала директором гимназии. От феминистской деятельности Чехова не отошла, работала над идеей созыва Второго Всероссийского женского съезда и как член его оргкомитета участвовала в двух других Всероссийских феминистских съездах – по образованию женщин и по борьбе с торгом женщинами.

После Октябрьской революции Мария Александровна занималась исключительно педагогической деятельностью и, по воспоминаниям мужа, больше в политику не возвращалась. В 1923 году она вышла на пенсию и посвятила свободное время написанию мемуаров, биографий женщин-врачей (Е. С. Некрасовой, В. А. Кашеваровой-Рудневой, М. И. Мерцаловой-Роговской, Н. П. Сусловой-Голубевой), которые до сих пор не опубликованы. 8 апреля 1937 года в возрасте 71 года Мария Александровна Чехова скончалась.

Ариадна Владимировна Тыркова (1869–1962)

Ариадна Владимировна Тыркова принадлежала к старинному дворянскому роду. Родилась она в Петербурге 13 (26) ноября 1869 года. Девочку отдали учиться в престижную гимназию княгини А. А. Оболенской, из которой ее исключили после ареста брата Аркадия. Сдав экзамены за гимназический курс, Тыркова поступила на математическое отделение ВЖК, но курса не закончила: в 1890 году она вышла замуж за морского офицера, инженера-кораблестроителя из обрусевших немцев А. Н. Бормана. В 1897 году ушла от мужа с двумя детьми и начала работать как журналистка. Печататься Тыркова стала под мужским псевдонимом А. Вергежский.

Ариадна Владимировна осталась глуха к учениям народников, толстовцев, марксистов, но увлеклась либеральными идеями. Прививку от марксизма она получила еще в юности:

Три основоположника русского марксизма М. И. Туган-Барановский, П. Б. Струве и В. И. Ульянов были женаты на моих школьных подругах, – писала она. – Благодаря им я рано познакомилась с русским марксизмом, вернее, <…> с марксистами1011.

Критическое и отрицательное отношение к марксистам она пронесла через всю жизнь, будучи уверенной, что «меньше всего их <марксистов. – И. Ю.><…> интересовали те, ради кого все эти теории сочинялись, – живые люди»1012.

Ариадна Владимировна приняла идеи «Союза освобождения»1013, участвовала в его акциях, в 1903 году была арестована и осуждена за транспортировку в Россию журнала «Освобождение». Но воспользовавшись пребыванием на свободе по причине болезни, Тыркова бежала из страны. После амнистии в честь Манифеста 17 октября 1905 года она вернулась в Россию и всерьез включилась в политику. Политика впервые в русской истории перестала быть прерогативой власти. З. Гиппиус так описывала настроения тех лет:

Призрак конституции, Дума послужили созданию партий «умеренных», либеральных, стремящихся к государственной работе в легальных рамках. <…> Не всякий интеллигент, конечно, принадлежал <…> к той или другой партии; но <…> почти каждый сочувствовал какой-нибудь одной более чем остальным. Межпартийная борьба <…> принимала довольно отвлеченные формы, так как все партии сходились в ненависти к самодержавию1014.

Ариадна Владимировна приняла участие в строительстве кадетской партии. В «медовый месяц» русского парламентаризма (май 1906 года) Тыркова стала думской журналисткой. Все четыре созыва Государственной Думы она провела в ложе прессы и участвовала в работе парламентской фракции партии кадетов – училась парламентской работе, изучала процедурные моменты. В итоге Тыркова стала одним из лучших политических обозревателей. По ее воспоминаниям, в этот период своей жизни она горела оппозиционным огнем1015. В том же 1906 году Ариадна Владимировна вышла замуж за Гарольда Вильсона – английского журналиста, корреспондента «Манчестер гардиан». Их квартира стала клубом, в котором собирался цвет столичной либеральной интеллигенции: товарищи по партии, либеральная профессура, писатели и журналисты, члены Государственной Думы П. Н. Милюков, Ф. И. Родичев, А. И. Шингарев, В. А. Маклаков, Н. В. Некрасов, П. Н. Гронский и другие.

В профессиональной деятельности от фельетонов и рецензий Тыркова перешла к аналитическим статьям, писала для «Руси», «Русских ведомостей», «Речи», «Биржевых ведомостей», «Слова». Журналистский, писательский труд и политика стали делом ее жизни.

«Женским вопросом» Тыркова не интересовалась вплоть до Первого съезда кадетской партии в октябре 1905 года, на котором обсуждалась программа партии и пункт об избирательных правах для женщин (§14). К 1905 году женские избирательные права были уже усвоенной общедемократической идеей, и партийное большинство бодро проголосовало за. Однако по настоянию П. Н. Милюкова, который пригрозил выйти из партии, если §14 будет принят, прошло переголосование и была принята поправка, которая делала это требование необязательным для членов партии1016.

В январе 1906 года на втором съезде кадетской партии был поставлен вопрос об отмене поправки. Против отмены были Милюков и П. Б. Струве, но они не смогли опровергнуть доводы А. С. Милюковой (супруги Милюкова), Л. И. Петражицкого и Тырковой. Последняя, в частности, заявила, что идеологическая ценность партии состоит в том, что она отстаивает равноценность и равноправность сограждан. И если партия не определит позицию по «женскому вопросу», то она так и останется партией на случай, в чем ее резонно обвиняют. Если кадеты действительно выступают за всеобщее избирательное право, то эта поправка – детская игра, так как женщины боролись за свободу наравне с мужчинами, а потому логика, что в тюрьму им можно, а в представительство – нельзя, не под стать партии, выступающей за права человека. Эти доводы показались резонными делегатам съезда. Агитационная работа на съезде представительниц Союза равноправия женщин довершила дело – поправка была отменена. Петр Струве сильно сокрушался в печати по этому поводу, считая, что «из этого скромного замечания <…> некоторые члены съезда сделали вопрос принципа»1017. Это дало М. Покровской повод для язвительного комментария на страницах своего журнала: «…по мнению Струве, принцип равноправности женщин <…> является настолько ничтожным, что об этом даже не стоит разговаривать»1018.

В своих воспоминаниях Тыркова пишет о том потрясении, которое она испытала от выступления Милюкова:

Я слушала его с недоумением, которое быстро перешло в негодование. Раньше я не задумывалась над женским вопросом… Но мне и в голову не приходило, что образованный человек, видный либерал может отрицать мою с ним равность. Я совершенно твердо, без всяких колебаний чувствовала себя не лучше, но и не хуже мужчин1019.

Но проблема для нее обозначилась:

В новых условиях жизни мне пришлось потом крепче задуматься над женским вопросом. На съезде я только была удивлена, что он вызвал такое столкновение мнений1020.

Путь Тырковой в феминистское движение лежал через партийную работу, и потому определение ее как партийной феминистки или кадетской феминистки вполне уместно. Она осознанно представляла «класс женщин» в своей партии. В апреле 1906 года она была избрана в состав ЦК кадетской партии и до весны 1917 года была единственной женщиной в руководстве партии.

Тыркова была реальным политиком, имела свои убеждения, которые всегда отстаивала. Ее называли «присяжным антагонистом Милюкова» и «единственным мужчиной в кадетской партии». Попытки поставить ее на место никогда не удавались. Как пример можно привести случай с приглашением ее на пост редактора газеты «Русская молва» осенью 1912 года. Приглашение поступило от члена I Государственной Думы Д. Д. Протопопова и владельцев газеты – московских промышленников. Тыркова приняла его, однако в партии этот шаг был воспринят негативно. Пикантность ситуации состояла в том, что «Русская молва» была оппозиционна «Речи», независимым редактором которой (совместно с И. В. Гессеном) был Милюков. Против Тырковой развернули целую кампанию и даже хотели вывести из ЦК, но Ариадна Владимировна отстояла свое право на труд в газете и на свой образ мысли.

Позиция кадетов в «женском вопросе» сложилась следующим образом: они не активизировали, не поддерживали женскую борьбу, но считались со взглядами женской части своей партии, с существованием женских организаций либерального толка, стремились использовать женский активизм в своей деятельности, а требования женских организаций – в своей политической игре. Тыркова, А. Милюкова, Л. Н. фон Рутцен, О. Н. Клирикова, М. Н. Южина-Сумбатова, С. К. Исполатова и другие феминистки – члены кадетской партии – работали в женских организациях, не встречая противодействия со стороны товарищей по партии. Кадетки создавали свои организации (например, Санкт-Петербургский женский клуб), решая задачу повышения политической активности женщин.

О взглядах Тырковой на «женский вопрос» и феминизм можно судить по ее статьям, речам и лекциям, одна из которых – «Новая женщина в борьбе за счастье» (февраль 1914 года) – была законспектирована И. С. Книжником-Ветровым1021.

Тыркова осмысляла гендерную асимметрию общества как глобальную проблему, «задевавшую все устои общественной организации». Корень проблемы она видела в исторически сложившемся неравенстве между полами и, главное, в его юридическом закреплении. Все проблемы общества она связывала с отсутствием у женщин равных с мужчинами прав, а потому путь решения всех социальных проблем, по Тырковой, проходил через наделение женщин политическими правами.

В традициях русского феминизма она считала, что приход женщин в политику будет способствовать строительству демократического общества: «Только там, где все женщины участвуют в жизни страны, создается свободная жизнь»1022, и что женское равноправие – залог демократии, без которого «молодая гражданственность так и останется карточным домиком на песке»1023. По ее мнению, получив всю полноту гражданских прав, женщины смогут перестроить принципы власти, внести «начала справедливости», «мягкости», то есть легализировать «женские ценности», благотворно повлиять на культуру общества. В этом, по ее мнению, состояла великая миссия женской борьбы.

Она приветствовала действия английских суфражисток и не сомневалась, что они добьются требуемых прав и в Англии «женщину перестанут считать существом домашним»1024.

Деятельность российского женского движения вызывала у нее много нареканий. Русские женщины, по ее мнению, были более эмансипированы, чем европейские, но отстали в современной постановке вопроса – в требовании избирательных прав. Вся культурная работа женских организаций не рассматривалась ею как политическая. В ней она видела «тесный и пресный филантропический феминизм»1025. Отсюда ее определение деятельниц «Вз.-благ. общества» как не привыкших к политической деятельности посетительниц уютной квартиры на Спасской и укоры в том, что к политической постановке вопроса они пришли только в 1905 году. Именно поэтому она называла «Вз.-благ. общество» первой женской организацией, то есть вела отсчет женского движения с момента его обращения к суфражистской идее.

Ее интерпретация феминистских идей выдает в ней политика-практика. Представления Тырковой о феминизме во многом сформировались под влиянием А. П. Философовой. Ариадна Владимировна часто цитировала ее определение феминизма: «Речь идет о достоинстве человеческой личности, о праве ее на самоопределение, на проявление вложенных в нее способностей и талантов»1026.

Под феминизмом Тыркова понимала любые идеи и действия в поддержку женщин. Всю женскую деятельность неполитического характера она оценивала как «узкий феминизм», ратовала за прочтение феминизма как позитивной политической деятельности женщин. Она старалась очистить феминизм от благотворительности и каких-то специфических женских проблем, стремилась развивать политическую активность женских организаций, видя в них орудие в борьбе за свободную женскую личность и один из путей прихода женщин в политику. Когда она говорила, что «в приобщении женщин к общественной деятельности специальные женские организации могут сыграть большую роль, принести большую пользу»1027, она имела в виду их содействие приходу женщин в политику, а не культурную или благотворительную работу.

Феминизм в такой постановке представал как политическое течение, цель которого – признание обществом и государством всей полноты гражданских прав женщин. Когда это произойдет – а оно произойдет после принятия необходимых законов, в этом Тыркова не сомневалась, – женское, суфражистское, феминистское движение прекратит свое существование, и «женский вопрос» исчезнет.

Тыркова также разделяла важную для русского феминизма мысль, что женщины могут объединиться вне классовых перегородок, она ценила в движении дух солидарности и сплоченности и считала, что на знамени феминизма написаны слова единения и любви.

Она пыталась разобраться в болевом вопросе русского феминизма – классовое ли существо женщина по экономическим признакам или классовое по биологическим признакам, о чем на Первом Всероссийском женском съезде (1908) говорили некоторые феминистки (например, А. Кальманович). Путь решения «женского вопроса» Тыркова прокладывала через участие женщин в работе партий «своего класса» и в политическом женском (феминистском) движении. Женщины-партийки должны отстаивать в своих партиях интересы всех женщин без классовых перегородок. Это трудно, но возможно, утверждала она, исходя из личного опыта1028.

Таким образом, партийная работа женщин в интересах женщин была ее стратегией решения «женского вопроса». Тыркова считала, что если россиянки упустят начальный этап партийного строительства в стране, то придется, как в Западной Европе, отстаивать права женщин исключительно через женские организации, и это будет откатом назад. Поэтому она считала женскую политическую активность только в рамках женских организаций недостаточной: «Запереться в тереме однобокого феминизма <…> было бы прежде всего гибельно для самих женщин и всего женского движения»1029.

Все вышесказанное позволило Тырковой определить себя и своих единомышленниц в кадетской партии как представительниц политического феминизма, главная цель которого заключалась в политической активизации женщин и женского движения, во взращивании женщин-политиков, продвижении их в политические партии, в развитии межпартийной консолидации и солидарности женщин-политиков на основе их принадлежности к женскому полу. Политические взгляды и выбор партии Тыркова рассматривала как личный выбор женщины, а работу над получением избирательных прав для женщин – как обязанность, как проявление женской солидарности и решение «женского вопроса» в интересах женщин всех классов.

Женские организации в такой схеме были необходимым, но временным этапом в развитии женской политической активности. Она считала, что после внедрения женщин в политическое пространство женские организации исчезнут за ненадобностью, и это дело не столь отдаленного будущего. Поэтому на Первом Всероссийском женском съезде Тыркова противостояла социал-демократкам, утверждавшим, что единая женская организация, объединяющая женщин разных классов, невозможна и вредна. Она видела в таком утверждении догматизм и нарушение политических прав женщин и считала, что создание общенациональной организации федеративного типа, куда войдут «женщины, связанные только общностью сознания своего бесправия, прежде всего политического»1030, будет большим практическим шагом. Тыркова мечтала о том, чтобы женское движение смогло «подняться выше плотных и колючих перегородок партийности».

Тыркова активно работала в феминистском движении. Она вступила во «Вз.-благ. общество», участвовала в создании Санкт-Петербургского женского клуба, в подготовке и работе женских съездов, выступала на митингах, ездила с лекциями по провинции и печаталась в феминистской периодике. Она постоянно настаивала на повышении темпа работы, находя ее недостаточной: «У нас нет достаточно крепких и влиятельных женских организаций»1031, «собирательную работу женских сил мы ведь до сих пор по-настоящему не начали»1032.

С другой стороны, в своей партийной работе Ариадна Владимировна отстаивала линию женского политического равноправия: так, историческим фактом является включение женщин в состав Временного правительства, которое преимущественно сформировали кадеты. Кадетка графиня С. В. Панина стала первой в истории России женщиной – товарищем министра.

Как и многих других участниц, опыт работы в женском движении привел Тыркову к обнаружению специфических женских проблем, о которых она раньше не подозревала. Прежде всего она увидела психологические проблемы женщин, идущих в политику. Развивая эту тему, она писала о «недоверии <…> к себе, о привычке к своему бессилию, к тому, что эта привычка есть что-то космическое»1033. Поэтому первоочередная задача женщин – «победить в себе рабыню». Так Тыркова пришла к тем же проблемам, которые решали осуждаемые ею за бездействие женские организации в их культурной работе.

С другой стороны, Ариадна Владимировна усмотрела в появившемся новом типе интеллектуальной свободной женщины тяготение к мужской морали, отказ от женских ценностей и принятие ценностей мужских и мужского стиля поведения в политике. В этом она видела угрозу культуре, будущему и всей цивилизации.

В своих поздних выступлениях она определяла цель женского движения и феминизма не только как пестование женской общественности и защиту своих потребностей и прав (в том числе политических), но и как противостояние женщин мужской культуре, создание женской культуры. «Новая женщина» должна сама для себя найти и этические, и эстетические основы, должна выбраться из лабиринтов предрассудков и привычек «той исключительно мужской культуры, в которой жило человечество, найти дорогу к созданию нового женского характера»1034. Поэтому цель движения для нее обновилась: это борьба за полноту человеческого существования женщины, борьба с несовершенством мужского строя жизни и с наваждением внешней свободы, не опирающимися ни на какие внутренние ценности. Тыркова призывала отстаивать и культивировать женские ценности, развивать специфическую женскую культуру. Как вариант культурного противостояния мужскому миру она предлагала создавать новый образ активных женщин в художественной литературе.

В ходе первых демократических выборов летом 1917 года Тыркова была избрана гласной Петроградской городской думы и фактически возглавила в ней кадетскую фракцию, председателем которой был член Государственной Думы А. И. Шингарев. Она участвовала в работе Московского Государственного совещания в августе 1917 года, вошла во Временный совет Российской республики (Предпарламент), дала согласие на свое выдвижение в Учредительное собрание. Но, как она позднее написала в мемуарах, довольно скоро ей стало ясно, что кадеты не могут из оппозиции превратиться в правительство1035.

Октябрьскую революцию 1917 года Тыркова восприняла как насильственный переворот и узурпацию власти. Продолжая работу в Петроградской городской думе, которая осталась единственным легитимным выборным органом власти и стала оплотом оппозиции, Тыркова уже не видела смысла в дальнейшей легальной деятельности, работе.

В 1917–1918 годах Тыркова практически перешла на нелегальное положение. Квартира Вильямсов превратилась в перевалочный пункт по сбору гражданской одежды и отправке добровольцев на юг к А. И. Деникину. Ариадна Владимировна совместно с А. С. Изгоевым организовала издание подпольной газеты «Борьба». Над ней реально нависла угроза ареста.

В 1919 году она присоединилась к Добровольческой армии А. И. Деникина, работала в пропагандистских органах армии, написала книгу о русской революции «От свободы к Брест-Литовску». Это был обвинительный приговор большевизму. Главный порок и главную опасность большевизма она видела в пренебрежении к человеческой личности, которым «напитана воля красных вождей».

В феврале 1920 года Ариадна Владимировна навсегда покинула Россию. Поражение белых она восприняла как величайшую трагедию России и поставила целью своей жизни борьбу с большевизмом – пером, словом, делом.

Вся семья Тырковой собралась в Лондоне. Сын сумел перейти финскую границу после выполнения задания белой разведки в Москве. Дочь, сестру милосердия армии П. Н. Врангеля, Ариадна Владимировна нашла больной тифом в Сербии. И даже свою престарелую мать Тыркова умудрилась вывезти из Петрограда. Их дом на Тайт-стрит в Челси стал англо-русским клубом, в котором собирались люди, неравнодушные к России и русской культуре.

В Лондоне Тыркова издавала журнал «Русская жизнь», основала «Общество помощи русским беженцам», «Русское колонизационное общество». Она публиковалась, оказывала помощь «людям оттуда», проводила Дни русской культуры, написала главный труд своей жизни – биографию Пушкина в двух томах, одну из лучших, по признанию специалистов.

Смерть мужа в 1928 году стала для нее сильным ударом. По ее личному признанию, ее спасла работа. Ариадна Владимировна написала о нем книгу The cheerful giver, the life of Harold Williams, by his wife («Дарящий радость: жизнь Гарольда Вильямса по воспоминаниям его жены»).

Вторую мировую войну Тыркова провела во Франции, где написала свои воспоминания. Почти так же, как в 1918 году в Петрограде, она прятала у себя в доме советских военнопленных, доставала для них гражданскую одежду. Ей было уже 77 лет, когда она создала Комитет помощи, который противодействовал выдаче советских граждан СССР, и через Толстовский фонд организовывала их отъезд за океан. Она ясно представляла, что их ожидало на родине.

В 1951 году Тыркова переехала в США. Ей не нравилось послевоенное «покраснение» Европы. На пристани ее встречала соратница по работе в кадетской партии графиня С. В. Панина. Умерла Ариадна Владимировна 12 января 1962 года в Вашингтоне в возрасте 93 лет. Известный эмигрантский критик и писатель Борис Филиппов написал о ней в некрологе:

умная, очень умная старая русская барыня<…> вот такими строилась наша жизнь и наша культура. Вот такие хранили ее традиции, ее устойчивость, ее цветение1036.

Поликсена Несторовна Шишкина-Явейн (1875–1947)

Поликсена Несторовна Шишкина родилась в городе Николаеве в семье дирижера военного оркестра и была единственной дочерью среди шести братьев. Она получила хорошее домашнее «женское» образование: владела тремя языками, хорошо играла на рояле, рисовала.

В 1897 году Шишкина поступила в Женский медицинский институт в Петербурге и окончила его в первом выпуске. Сферой ее профессиональной деятельности стала гинекология. Семейное предание гласит, что Поликсену Несторовну при поступлении в институт упрекнули в том, что она отбирает место и кусок хлеба у женщин более скромной наружности, так как при ее броской и яркой красоте она обязательно выйдет замуж и вряд ли будет работать врачом. Именно поэтому Поликсена Несторовна выбрала гинекологию, в которой женщины еще не специализировались. В 1901 году она вышла замуж за врача, позднее профессора Императорского клинического института великой княгини Елены Павловны Георгия Юльевича Явейна. У них было двое детей.

Когда и как Шишкина-Явейн пришла в женское движение, неизвестно. Очевидно, что, как представительница более молодого поколения, она социализировалась в изменившихся условиях российской действительности, в том числе усилиями первых активисток женского движения. Это уже было время, когда высшее женское образование, женская профессиональная и общественная деятельность стали нормой. Она воспринимала как данность ситуацию, позволявшую женщине претендовать на высшее образование, профессиональную занятость, общественную деятельность. Стартовые возможности поколения, к которому принадлежала Шишкина-Явейн, – условно говоря, «поколения феминисток», – его жизненные стратегии, а также индивидуальные социально-психологические установки на участие в движении были иными. Среди этого поколения россиянок, рожденных в конце 1860‐х – начале 1870‐х годов, мы найдем первых женщин-политиков России, таких как Ариадна Тыркова (1869 г. р.), София Панина (1871 г. р.), Анна Милюкова (1866 г. р.), Елена Стасова (1873 г. р.), Александра Коллонтай (1872 г. р.), Надежда Крупская (1869 г. р.), Инесса Арманд (1874 г. р.), Эмма Голдман (1869 г. р.).

Доминирующим мотивом их участия в общественных движениях представляется стремление к самореализации, причем в сфере большой политики.

Именно по этой причине часть женщин этого поколения отошла от женского движения и феминизма. Они считали «женский вопрос» «курьезной стариной», по выражению П. Шишкиной-Явейн. Крупская, Коллонтай, Елена Стасова – представительницы того же поколения и той же социальной группы – образованные женщины дворянского происхождения. Но чувства долга перед женским сообществом и желания работать на него они не испытывали, феминистского движения сторонились. По свидетельству Тырковой, они считали женское движение уделом слабых женщин и ориентировались на карьеру в более передовом, молодом и модном социал-демократическом движении.

Для других представительниц этого поколения ценности женского, феминистского движения и приверженность его целям были вынужденной необходимостью. Молодые женщины либерального образа мыслей вышли на политическую арену и с удивлением обнаружили, что «давно устаревший» «женский вопрос» по-прежнему актуален. Отсутствие полноты гражданских прав женщин и гендерное политическое неравенство, зафиксированное избирательным законом 1905 года, стали препятствиями на их пути к политической и профессиональной карьере. Именно эти препятствия выступали факторами мобилизации (участия) в движение. Деятельницы женского движения поколения феминисток, включившиеся в движение после 1905 года, считали задачу отмены всех юридических ограничений для женщин главной целью движения.

Лидерские качества и феминистское мировоззрение позволили Шишкиной-Явейн занять пост председательницы Российской Лиги равноправия женщин в 1910 году. Это было сложное время, характеризовавшееся репрессивной политикой правительства и разочарованием участниц движения.

Под руководством Шишкиной-Явейн Российская Лига равноправия женщин из небольшой и слабой организации превратилась в лидера российского феминизма, возглавила борьбу за женское избирательное право и достигла своей цели к лету 1917 года.

Шишкина-Явейн, поставившая перед своей организацией конкретную цель – достижение избирательных прав, была в определенном смысле типичной представительницей своего поколения.

Это поколение выдвинуло другую тактику достижения избирательных прав женщин: требование их в рамках существующей выборной системы. Другими словами, они соглашались на такое же неравное цензовое избирательное право в отношении женщин, какое существовало в отношении мужчин. Активистки движения этого поколенческого призыва не ставили своей целью достижение всеобщих избирательных прав, но они считали, что получение женщинами даже цензового избирательного права приведет к значительным изменениям в обществе, и были уверены, что, получив права, «цензовые женщины» (по выражению О. Шапир) сумеют сделать многое в интересах всего общества.

Казалось бы, в своей деятельности и по своим взглядам Поликсена Несторовна отошла от традиций русского феминизма. Но она сама так не считала. Напротив, она ощущала себя преемницей и продолжательницей дела первых деятельниц российского движения:

Наше русское женское движение совершенно своеобразно, бесшумно, спокойно, плавно, но неукоснительно оно идет вперед и до сих пор не знало отступлений. И этот факт непрестанного и неотступного движения – это хороший показатель и верный залог несокрушимости победы1037.

Представляется, что ее поколение в меньшей степени питало социальные иллюзии и, меняя тактику движения, четко оценивало изменившуюся политическую ситуацию.

Шишкина-Явейн была лидером-агитатором и администратором. Она, безусловно, была вовлечена в феминистские дебаты, но сама писала мало. Ее стихией, женщины светской и респектабельной, были публичные выступления и митинги – она обладала несомненным ораторским даром. «Рижский вестник» так писал о ее лекции «Женское движение и его настроение в России и за границей», прочитанной 3 марта 1914 года в рижском женском клубе:

Бесспорно, это одна из лучших лекций, читанных в Риге в последние годы. Интересная, животрепещущая тема, глубокая содержательность, богатство правильных наблюдений, ясность и простота изложения <…> вот те данные, которые не могли не произвести на слушателей сильного впечатления <…> Внутренний огонь, убедительность речи, дышащей глубокой убежденностью, покоряющей слушателей своей строгой логичностью и аргументацией, обличают в лектрисе – я бы сказал – чисто мужской ум, рискуя навлечь на себя упрек в не сочувствии той миссии, которую приняла на себя П. Н.1038

Достижение справедливости было направляющей идеей ее деятельности, не важно, в отношении избирательных прав женщин или в отношении статуса и прав проституток (другая интересующая ее тема). Так, в одном из выступлений1039 Шишкина-Явейн резко раскритиковала законопроект Государственной Думы, который, с одной стороны, расширял круг избирателей в городское самоуправление, а с другой – не давал женщинам, обладающим необходимым имущественным цензом, голосовать самостоятельно. Они могли сделать это только через родственников мужского пола, при том, что они сами платили городские налоги и подати. С позиции Шишкиной-Явейн, законопроект был образцом дискриминации и несправедливости в отношении женщин. По подсчетам Лиги, только в Петрограде проживало более 7 тысяч таких «цензовых женщин» (имеющих право голоса на основании имущественного ценза). Невозможность для женщин стать гласными Городской думы, при том, что все думские дела касаются женщин и женщины реально вовлечены в них (медицина, народное образование, социальное призрение и благотворительность), Шишкина-Явейн оценивала как образец мужской логики в мужских законах. Такие аргументы противников избирательных прав женщин в городское самоуправление, как опасения за целостность семьи и святость домашнего очага, Шишкина-Явейн оценивала как фальшивые, как повод для лишения женщин человеческих прав. Страстно выступая против «мужских» законов, по которым женщина признана недееспособной наряду с «детьми, преступниками и идиотами», Шишкина-Явейн утверждала, что женщины в целом характеризуются ответственностью и творческим подходом в решении социальных проблем и потому необходимо привлечь их к строительству демократического общества.

Но работа в движении принесла ей понимание, что «женский вопрос» не так однозначен. Поликсена Несторовна писала, что цели движения заключаются в борьбе с традициями, привычкой ума, боязнью новшеств и должны приучать общество видеть женщину на всех поприщах общественной жизни, ценить ее присутствие во всех сферах жизни. Это нужно не только в интересах справедливости, утверждала она, а в интересах всех граждан, поскольку «вопросы женского равноправия гораздо более глубокие вопросы», чем это обычно представлялось1040.

Через призму своих феминистских воззрений Шишкина-Явейн рассматривала Первую мировую войну как крах мужской культуры. Она считала, что только благодаря включению женщин в общественную работу появилась возможность выхода из этого мирового катаклизма:

Мы являемся свидетелями небывалой в истории женской активности, привлечения женщин ко всем профессиям. Значительная часть тыловой работы вынесена на плечах женщин как отдельной рабочей единицы, так и объединенных в женские организации <…> В годы войны женщина доказала свою политическую зрелость, но несмотря на это нет уверенности, что с прекращением войны ей не будет указано на дверь1041.

Как организатор, она отличалась инновационностью мышления и поведения и в силу этого высокой результативностью. К несомненным достижениям относится ее тесное сотрудничество с международным феминистским движением. Она развивала контакты своей организации с Великобританией и скандинавскими странами, активно участвовала в деятельности международных женских конгрессов, презентуя свою организацию и российское женское и феминистское движение1042, принимала ответные визиты «зарубежных сестер», публиковалась в английском суфражистском журнале Jus Suffragii.

Другим ее тактическим ходом было выстраивание партнерских отношений с правительственными структурами и получение финансирования для различных проектов ее организации. Лига равноправия была едва ли не первой женской организацией, которая обнаружила и использовала этот источник финансирования. От департамента земледелия и землеустройства Лига получила финансирование для организации курсов инструкторов по кооперации, от Министерства просвещения – деньги на устройство выставки при Съезде по образованию женщин.

Как личность Поликсену Несторовну отличал прямой, независимый и неудобный характер. Писатель Лев Успенский, мать которого была участницей женского движения, в «Записках старого петербуржца» написал: «Лига равноправия женщин под главенством этакой русской полусуфражистки, Поликсены, да еще Несторовны Шишкиной-Явейн»1043. Упреки в превышении своих полномочий не раз звучали в ее адрес со стороны членов Лиги. Судя по всему, она действительно решала некоторые вопросы быстро, ни с кем не советуясь. Но многие известные общественные деятели высоко оценивали результативность ее работы. Городской голова граф И. И. Толстой – председатель оргкомитета съезда по образованию женщин – выступил в ее поддержку в газете «День»:

Прочтя в газете письмо учредительниц Российской Лиги равноправия женщин к ее председательнице П. Н. Шишкиной-Явейн, обвиняющих ее в нарушении устава <…> эти обвинения мы считаем необоснованными. <…> мы должны удостоверить, что устройство выставки при съезде было решено организационным комитетом съезда, так же как и ходатайство о субсидиях. К сказанному считаем долгом добавить, что только благодаря исключительной энергии и самоотверженной работе председательницы П. Н. Шишкиной-Явейн удалось организовать и с замечательным успехом довести до конца I-й Всероссийский съезд по образованию женщин и выставку при нем. За это уважаемая председательница Лиги, казалось бы, достойна самой искренней признательности всех, кому дорога будущность русской женщины1044.

Но главное ее личное достижение, как и достижение организации, руководимой ею, – это получение избирательного права для женщин России. В момент кризиса легитимности власти Шишкина-Явейн верно оценила ситуацию и сумела мобилизовать членов Лиги на проведение широкомасштабной агитационной кампании, реализовать их психологическую готовность к действиям для «восстановления справедливости в отношении русской женщины».

После Октябрьской революции Поликсена Несторовна оказалась с семьей в Эстонии, где ее супруг Г. Ю. Явейн вскоре скончался, и она осталась без средств к существованию с двумя детьми на руках. Международное женское движение собирало для нее деньги по подписке. Но так как власти Эстонии не дали ей разрешения на работу, Шишкина-Явейн была вынуждена вернуться в Советскую Россию. Она работала в Ленинграде санитарным врачом, пережила блокаду. Умерла в 1947 году.

Анна Андреевна Кальманович

Есть патриоты Отечества, я патриотка женщины.

А. Кальманович

О жизни Анны Андреевны Кальманович известно мало. Она начала свою общественную деятельность в Саратове, в Женском комитете при благотворительной организации – «Обществе пособия бедным». Она была замужем, имела детей. Переехав в Санкт-Петербург, Кальманович вступила во «Вз.-благ. общество» и в Лигу равноправия женщин. Какое-то время она жила в Москве.

Анна Андреевна Кальманович была яркой фигурой феминистского движения. Один из ее основных тезисов: мир делится на два класса – класс женщин и класс мужчин, а «классовая борьба – это борьба класса женщин против класса мужчин»1045. За такие взгляды Анну Кальманович не раз обвиняли в мужененавистничестве и разжигании войны полов. Сама она называла себя патриоткой женщины. Многие соратницы по движению считали ее взгляды вредными для женского дела (например, А. Тыркова). Но выступления Кальманович всегда привлекали внимание: манера говорить у нее была наступательная, речь образная, язык острый.

Она оставила после себя немало работ, частью опубликованных в английском суфражистском журнале Jus Suffragii. Ее наследие еще ждет своего исследователя. С позиций сегодняшнего знания Кальманович представляется скорее практиком движения, нежели его теоретиком. Она четко видела цель движения и шла к ее достижению, не отвлекаясь на критику ни справа, ни слева. Ее «мужененавистничество» определялось тем, что она не включалась в социалистический и либеральный дискурсы. Как лидер-агитатор (по Г. Блумеру), она формировала феминистский дискурс, своими речами заставляя слушателей усомниться в нормальности существующего порядка, гиперболизируя некоторые его стороны. Она рассматривала социалистов как попутчиков женщин, а не наоборот, и тем противостояла тенденции, которая намечалась как в женском, так и в широком освободительном движении (как либеральном, так и радикальном).

В своем докладе на Первом Всероссийском женском съезде «Женское движение и отношение партий к нему» Кальманович подвергла критике все политические силы страны, а также международную социал-демократию. Либералов она упрекнула в том, что вопрос о политических правах женщин стоит в их программе эстетики ради и «женский вопрос» у них всегда несвоевременен. Консервативные силы (октябристы и все правее их), по ее мнению, предлагают женщине только «домашний очаг, детей и штопанье носков». Для социал-демократов, утверждала Кальманович, равноправие женщин служит украшением программы, при этом она заявила, что ждет от них больше, чем от других партий. Она писала:

Я надеюсь убедить женщин, что им не следует ждать свободы от мужчины, как бы он ни назывался: либерал, консерватор или социал-демократ. Пока мужчина будет иметь возможность угнетать и унижать женщину – он будет это делать <…> не ждите великодушия ни от кого, защищайте сами свои права, ставьте людей в невозможность господствовать над вами, оградите себя законами1046.

Так, соглашаясь, что союзники у женщин есть во всех партиях, она утверждала, что рассчитывать на всю партию нечего1047. Для Кальманович женское движение внепартийно: она обосновывала необходимость создания женских организаций, которые являются единственной гарантией существования женского движения, так как партии (например, кадеты) «выбросят чуть что за борт наш женский вопрос как ненужный балласт»1048.

Кальманович одна из первых поняла, что в ситуации спада политического протеста цепляться за требование всеобщего избирательного права тактически нецелесообразно. Она предложила изменить цель движения и выступить за получение цензового избирательного права, хотя это вызывало нарекания среди участниц движения и давало карты в руки его противникам. В своей речи на Амстердамском конгрессе она сказала по этому поводу:

Мы не должны поддаваться ничьему запугиванию и должны продолжать организацию женщин – как буржуазных, так и пролетарок. И в особенности первых <…> Они должны идти к пролетаркам, знакомить их с идеями женского движения, показать им исход, победить их равнодушие. Поэтому неблагоразумно гнаться слепо за всеобщим избирательным правом, пренебрегая возможностью получить в данное время в данной стране то или другое частичное право для женщин. Конечно, всеобщее избирательное право – прекрасный принцип, но и социал-демократы не всегда были ему верны и прекрасно мирились с тем, что половина рода человеческого совершенно забывалась1049.

Настрой ее был оптимистичным, она верила в победу и утверждала, что «женское движение вообще принадлежит к самым оптимистичным движениям»1050.

Екатерина Дмитриевна Кускова (1869–1958)

Екатерина Дмитриевна Кускова представляется типичной русской интеллигенткой по образованию, убеждениям, мотивам прихода в феминистское движение и даже по своим предубеждениям против феминизма. В данной работе она рассматривается как типичная представительница своей страты – женщин среднего класса, объективно заинтересованных в успехе движения.

Екатерина Кускова окончила гимназию, вышла замуж за своего учителя И. П. Ювеналиева. В 1890‐х годах за участие в народнической деятельности она была сослана. В ссылке познакомилась со своим будущим вторым мужем – экономистом С. Н. Прокоповичем. В 1896 году Кускова эмигрировала и вступила в «Союз русских социал-демократов за границей». Взгляды ее эволюционировали от радикальных (народница и марксистка) к либеральным. Она критиковала «нетерпимый и примитивный марксизм» и выступала за «демократический марксизм». Ее позиция, изложенная в записке и известная как «Кредо», подверглась резкой критике В. Ульянова-Ленина и О. Мартова. Ленин усмотрел в ее идеях угрозу русской социал-демократии и рабочей партии. После этого Кускова порвала с социал-демократами и начала работать с «Союзом освобождения», но от членства в кадетской партии отказалась, хотя и была заочно избрана в ЦК партии.

В годы Первой русской революции Екатерина Дмитриевна действовала как самостоятельный политик, издавала вместе с мужем (С. Прокоповичем) журнал «Без заглавия», в котором объявила себя сторонницей западноевропейского критического социализма. Анализируя результаты революции, Кускова пришла к выводу, что в России нельзя больше допускать насильственных решений классовых противоречий и нужно использовать все возможности для мирного и эволюционного развития страны. Она выступила за реформы и парламентскую деятельность. К этому времени относится ее приход в женское движение – она участвовала в его акциях, печаталась в феминистской прессе.

С одной стороны, для нее это было освоение нового политического ресурса, важной идеи единения демократических сил. С другой стороны, Кускову волновала проблема женского политического участия и политического равноправия женщин.

В своих статьях Кускова демонстрировала бытовавшие в радикальной среде представления о феминизме как идеологии, делящей общество на два враждебных класса – мужчин и женщин. Она считала, что в России только единицы стоят на позициях «классового феминизма».

Все женское движение в мировом масштабе она подразделяла, как уже было сказано выше, на два направления. Первое – реалистическое, то есть рабочее женское движение, выдвигавшее социально-экономические требования, и второе – метафизическое, то есть феминистское, требовавшее, кроме социально-экономических прав, еще равенства в политической и духовно-культурной сферах1051. Она выступала против теоретизирования «женского вопроса» в духе «метафизики пола», но поддерживала политическую активность женщин.

На деле Кускова соединяла марксистскую теорию и феминистские идеи. Поэтому ее работы можно рассматривать как развитие идей марксистского феминизма. Она писала о специфическом способе эксплуатации женщин (курсив Кусковой), который затворил «ее в детской и кухне и лишил широкого участия в иных поприщах общественного труда»1052. Она находила, что марксистский принцип деления общества на классы недостаточен для женщин. Безусловно, это был отход от догматического марксизма с его теорией классового антагонизма и классовой борьбы и переосмысление реальности на основе более современных данных.

Цель всякого женского движения состояла, по мнению Кусковой, в том, чтобы добиться от общества полноценного признания труда женщин, а от государства – полноценных гражданских и политических прав. И здесь она не видела никаких других путей, кроме работы в женском движении. Требование одинакового доступа женщин ко всем общественным должностям, знакам отличия и профессиям было классическим феминистским требованием. Необходимость привлечения женщин к общественному служению – обычным для русского феминизма обоснованием этих требований.

Кускова поддерживала популярный в русском феминизме тезис о мужской норме равенства, к которому следует стремиться женщине: по достижении равенства женщина «как равный мужчине творец материальных и духовных ценностей» прекратит борьбу полов и «совьет себе и всему человечеству венок равенства»1053. Но эту популярную в русском феминизме идею Кускова не воспринимала как принципиально феминистскую. Это была уже интериоризированная русской интеллигенцией мысль, как и многие другие феминистские идеи.

Критикуя русский феминизм, Кускова поставила важные для него вопросы. Она считала жизненно необходимым разработку феминистской теории. Доклад Коллонтай на Первом Всероссийском женском съезде она оценила невысоко: «по возвышенности стиля и по отсутствию исторической перспективы скорее походил на манифест, чем на научный анализ»1054. Но марксистская позиция, по мнению Кусковой, давала хоть какое-то объяснение участию женщин в политике, в то время как феминистская мысль на съезде была обращена в далекое будущее и не рассматривала настоящее. На съезде не было даже «попыток сколь-нибудь обобщить фазы женского движения в какую-либо теорию развития»1055. А замечание С. А. Тюрберт о том, что «целостность теории» уступает место «вопросам мелочной и обыденной практики», не вызвало у нее понимания1056. Хотя Кускова соглашалась, что, возможно, прежние гносеологические предпосылки для анализа «женского вопроса» недостаточны. Главный вопрос, который волновал Кускову и на который она так и не получила на съезде ответа, – что есть внеклассовое женское движение? Это была теоретическая проблема русского феминизма, к решению которой равноправки еще только подступали.

По мнению Кусковой, из‐за отсутствия теории «чисто женского» (то есть феминистской теории) участницы женского движения теряли под ногами почву, хотя большинство намеревалось решать неотложные нужды современности.

На Первом Всероссийском женском съезде Кускова присоединилась к «группе работниц», которые были подготовлены Коллонтай для борьбы с феминистками. Судя по воспоминаниям последней, поведение Кусковой вызывало у Коллонтай раздражение. Кускова постоянно отклонялась от «прямо начерченной классовой линии». В свою очередь, тактика работниц, направленная на срыв съезда, вызвала у Кусковой протест. То, что работницы восприняли создание общенациональной женской организации как «вред для себя», она сочла результатом извращенного понимания классовой позиции: «Русский человек до сих пор носит набекрень не только шапку, но и свои теории»1057.

После февраля 1917 года Кускова издавала ежедневную газету «Власть народа», в которой развивала идеи кооперации. На Демократическом совещании в сентябре 1917 года она была избрана от кооператоров во Всероссийский Совет республики (Предпарламент), где стала лидером кооперативной группы. В Октябрьской революции 1917 года Кускова увидела худший вариант решения российских проблем. После Октября она не примкнула ни к одной из сторон, но ее газета «Власть народа», так же как и газета «Право народа», в которой она была членом редакции, находилась в оппозиции большевикам. После закрытия большевиками всех оппозиционных изданий весной 1918 года Кускова лишилась возможности влиять на политическую ситуацию. В годы Гражданской войны она «нинистка»: «ни Ленин, ни Колчак». Однако после войны она одна из первых пошла на сотрудничество с новой властью в гуманитарных вопросах. В 1921 году Кускова деятельно работала в «Помголе» (Всероссийский комитет помощи голодающим), в «Лиге спасения детей» и в «Политическом Красном Кресте». Летом 1922 года ее вместе с С. Н. Прокоповичем выслали из страны. Умерла Екатерина Дмитриевна Кускова в 1958 году в Женеве.

Социальная база движения. Мотивы участия

На наших глазах создается тип новой женщины – свободной и независимой, и многие тысячи русских студенток сознательно и бессознательно участвуют в этом творчестве.

С. Сватиков

Социальную базу движения феминистского этапа составляли «интеллигентные женщины средних классов», то есть трудящиеся образованные женщины, которые были заинтересованы в успехе движения в силу своего положения в структуре общества.

Именно этими словами – «интеллигентные женщины» – было подписано обращение «К обществу!», появившееся в феврале 1902 года во время студенческих волнений:

Мы, женщины, находимся в не менее стесненных условиях, чем рабочий класс, но до сих пор не имели достаточно сил действовать коллективно против репрессивных мер правительства. Теперь же политическая зрелость настолько достаточна и в нашей среде, что большинство из нас отвечает тем же сочувствием прогрессирующему общественному движению1058.

Осознание своей идентичности – идентичности «интеллигентной женщины» – вело к поиску новых форм коллективности. Часть этих женщин находила новую коллективность в радикальном движении, считая, что только при социализме возможно равноправие женщин. Те интеллигентки, которые предполагали реализовать свою коллективную идентичность в деле «отстаивания женского равноправия во всех областях»1059, приходили в феминистское движение.

Мотивами участия в феминистском этапе движения выступали такие факторы относительной депривации, как наличие определенных ожиданий личности, не реализовавшихся в результате получения высшего образования (цель движения первого этапа).

Запрет на определенные профессии, ограничение занятости вызвали к жизни новое обращение к «женскому вопросу» и новые подходы в его осмыслении. Не случайно женское политическое движение начало оформляться в женских «академических» организациях. Так, в Петербурге ядро Союза равноправия женщин – первой женской политической организации – сложилось в среде бывших бестужевок в «Обществе вспоможения окончившим курс наук на СПб ВЖК»1060, в Москве – в среде преподавательниц Пречистенских курсов.

В качестве референтной группы для этих женщин выступали мужчины их круга, обладавшие большей личной свободой, имевшие другие возможности самореализации, доступ к различным формам занятости и, соответственно, другие доходы. Получение мужчинами политических прав в 1905 году только усугубило ситуацию.

Общим для всех женщин мотивом участия было совпадение ценностей личности и целей движения. Образованные женщины среднего класса «взволнованные могучим потоком 9 января, ощутили неотразимую потребность принять участие в новом движении, носящем уже не культурный, но политический характер»1061, и предполагали «отвоевать политическое равноправие, послать своих представительниц в Учредительное собрание»1062. Другими словами, идеи о политической деятельности женщины как полноправной гражданки и о расширении сферы женского пространства в публичной сфере могли действительно реализоваться на волне массового политического протеста, чем и пытались воспользоваться активистки движения.

Но организационных структур, которые могли бы поставить вопрос о необходимости женского политического участия, вырабатывать у женщин навык участия в политике и «застолбить» женское присутствие в политической сфере, не было до подъема общероссийской протестной волны. По свидетельству современницы, в ноябре 1904 года приехавшие в Петербург на съезд земских деятелей провинциалки безуспешно искали поддержку своим политическим устремлениям и контакты с женскими организациями столицы1063.

Женские политические организации появились только вслед за волной массовой мобилизации, то есть после событий 9 января 1905 года.

Организации движения

Идеал стремлений женщин – достижение равноправия, путь к которому лежит в солидарности и объединении женщин.

А. Н. Шабанова

Русские феминистки сформировали идеал свободной, всесторонне развитой женской личности, облеченной правами и свободами полноценного человека и полноправной гражданки. Для достижения идеала необходимы были определенные условия – новые законы, новые практики, правовые гарантии. Феминизм для них стал практической деятельностью к свободной женской личности на основе солидарности и поддержки друг друга. Выдвинуть свои коллективные требования и быть услышанными они могли только через деятельность женских организаций, характер которых начал меняться вместе с изменением обстановки в стране – от благотворительных к политическим.

«Русское женское взаимно-благотворительное общество»

Нарастание протеста, сплочение оппозиции в 1900–1904 годах внесли оживление в женское движение. Старые организации не отвечали больше потребностям женской общественности. Общества благотворительного характера под руководством дам-патронесс виделись вчерашним днем, отголосками ушедшего XIX века. Как уже говорилось, благотворительность как форма деятельности воспринималась в женских движенческих кругах неоднозначно уже в XIX веке, а в ХX веке, с его наметившимися новыми политическими отношениями, и вовсе вызывала протест. На страницах женской прессы слышалась критика в адрес существующих организаций и призыв к созданию новых:

В высшей степени желательно, чтобы в Петербурге <…> и в других русских городах создавались новые женские общества, <…> которые своей деятельностью вносили бы живую струю в русскую жизнь, содействовали развитию общественности в нашей стране1064.

Цели движения, его тактика, стратегия и репертуар коллективных действий пересматривались.

Даже популярное «Вз.-благ. общество» – клубная организация – непросто переживало эту ситуацию. Ряды членов общества сократились: с 1600 человек в 1899 году до 716 к 1905 году1065. Многие из них решили перейти в более радикальные женские организации или в политические партии. Одна из лидеров организации Ольга Шапир сложила с себя полномочия члена Совета общества в знак протеста против увлечения благотворительностью и отхода от идейных принципов и затем вступила в образовавшийся Союз равноправности женщин.

Изменение целей движения повлекло за собой и структурные изменения в организациях. В 1904 году во «Вз.-благ. обществе» была создана комиссия по исследованию женского труда в России для изучения правового положения женщин и условий их работы (председательница Е. В. Авилова)1066. Весной 1905 года на одном из общих собраний А. Н. Шабанова впервые сформулировала новую цель «Общества»: «Несомненна, конечно, та истина, что женщина может ожидать своей полной независимости только в преобразованном обществе, но делать для этого попытки в настоящее время составляет обязанность всякой женской организации»1067.

В 1906 году был создан отдел избирательных прав женщин (председательница А. Н. Шабанова), задачей которого было достижение «дорогой и близкой для всех женщин цели – уравнению женских прав с мужскими»1068. В состав отдела вошло, по сути, все руководство «Общества»: А. П. Философова и Е. В. Авилова (вице-председательницы), М. Н. Бубнова, Е. И. Гарднер, А. И. Зачинская, А. Н. Пешкова-Толиверова, Е. А. Чебышева-Дмитриева, О. А. Шапир, Л. Н. Николаенко, П. П. Радушина, Е. Н. Щепкина1069. Начиная с этого времени проблема достижения равных политических прав для женщин стала приоритетной в деятельности «Вз.-благ. общества».

Нужно заметить, что власти сопротивлялись изменению структур женских организаций и расширению сфер их деятельности. Начиная с 1909 года совет «Вз.-благ. общества» добивался разрешения на изменения своего устава, принятого еще в 1896 году и бесконечно устаревшего в новых условиях в свете тех политических задач, которые организация ставила перед собой. Разрешение так и не было получено1070.

Но организация расширила свой репертуар коллективных действий. В новый репертуар вошли такие формы коллективных действий, как работа с партиями и партийными фракциями в Государственной Думе, ее гласными (депутатами), передача петиций и ходатайств на рассмотрение Думы, создание думских подкомиссий, работа по подготовке законопроектов, а также проведение общегородских митингов и шествий.

«Вз.-благ. общество» чутко реагировало на изменение политической ситуации, не упуская ни одной возможности заявить об интересах женщин своей социальной группы. В отношении рескрипта от 18 февраля 1905 года, декларировавшего созыв Собрания уполномоченных, которые будут избраны от населения и привлечены к законодательной работе в Земском соборе, Шабанова так поставила вопрос:

Если в составе уполномоченных <…> будут только мужчины, то оправдаются ли надежды женщин, явятся ли мужчины достаточно страстными борцами за независимость женщины?1071

Общество несколько раз передавало в Петербургскую городскую думу обращения с предложением привлекать женщин к участию в собрании народных уполномоченных.

«Вз.-благ. общество» всеми доступными способами делало тему гражданского равноправия женщин видимым политическим требованием. 8 мая 1905 года в Соляном городке состоялось открытое собрание «Вз.-благ. общества» под председательством Философовой. Представленный на собрании доклад Шабановой назывался «К жизни». В нем в очередной раз прозвучало требование допущения женщин к участию в предстоящем собрании уполномоченных и призыв активизироваться. Шабанова доказывала, что если женщины не попадут в состав уполномоченных, то надежды на получение избирательных прав нет. Необходимо сейчас, в момент до созыва народного представительства требовать избирательных прав, чтобы женщины могли быть в числе достойных, доверием народа облеченных и избранных согражданами людей. Для этого это требование должно «возбудить» все существующие женские организации России.

Собрание уполномочило Совет общества ходатайствовать перед Советом министров о допущении женщин к участию в первом собрании народных представителей. Ответа на ходатайство не последовало.

Также, по предложению Е. В. Авиловой, собрание поддержало ходатайства Совета «Вз.-благ. общества» перед Министерством внутренних дел о предоставлении женщинам права занимать должности волостных писарей, перед Министерством финансов – о должностях для женщин в учреждениях министерства (банках, казенных и контрольных палатах), а также ходатайство перед Петербургской городской думой о разрешении на брак учительницам городских школ1072.

В период подготовки Высочайшего манифеста о даровании избирательных прав «Вз.-благ. общество» сделало запрос графу С. Ю. Витте о том, относит ли правительство женщин к избирательным классам. Витте ответил, что вопрос в такой плоскости не рассматривался. После чего в Совет министров было отправлено ходатайство с предложением распространить избирательные права на женщин. Послание осталось без ответа.

После публикации Манифеста 17 октября 1905 года председателю Совета министров было направлено обращение с предложением включить женщин в число правоспособных лиц. Но избирательный закон 6 августа 1905 года, по которому женщины были отнесены к неправоспособным членам общества, остался в силе.

В I Государственной Думе Общество сотрудничало с фракциями трудовиков, кадетов и октябристов. В мае 1906 года Шабанова вручила депутатам Государственной Думы Л. И. Петражицкому и Е. И. Кедрину петицию с требованием равноправия женщин с 5 тысячами подписей1073. В ней говорилось:

Русская женщина во всех областях труда и забот в деле развития роста Родины участвует наравне с мужчиной: в труде крестьянском, земледельческом, в работе фабричной, промышленной, на поприще науки, литературы и искусства, на службе в правительственных, общественных и частных учреждениях <…> Она платит налоги и подати наравне с мужчиной и одинаково ответствует перед <…> законом <…> по справедливости она должна иметь право на защиту своих интересов путем участия в законодательном собрании.

По этому поводу 6 июня 1906 года Л. И. Петражицкий произнес в Думе блестящую речь в защиту женского равноправия1074 и стал признанным представителем феминистского лобби. В тот же день в Думе было принято решение сформировать комиссию по вопросам равноправия, которая занялась разработкой законопроекта о полном уравнении граждан перед законом без различия пола, сословия, вероисповедания, национальности. При комиссии была создана подкомиссия по вопросам равноправия женщин под руководством Петражицкого. Однако законопроект, выработанный подкомиссией, рассмотрен не был – I Государственная Дума была распущена.

Помимо работы с Думой, «Вз.-благ. общество» проводило политику единения женской общественности и осваивало новые формы коллективных действий в условиях политического подъема.

Весной 1906 года «Вз.-благ. общество» выступило инициатором общегородского митинга всех женских организаций Петербурга с целью выработки единой политической платформы. Накануне митинга Общество в своем помещении провело заседание представительниц женских организаций, вырабатывая тактику ведения женского митинга. Также на этом собрании было решено вынести благодарность тем депутатам Государственной Думы, которые поддерживали требование избирательного права для женщин. «Вз.-благ. общество» взяло на себя функции координатора женских организаций на основе единой феминистской платформы.

Создание широкого женского фронта на многотысячном митинге 5 мая 1906 года в Соляном городке не получилось. Организаторши, не имея опыта в проведении массовых мероприятий, упустили инициативу из рук. Но форма митингов прочно вошла в репертуар и практику организации.

Весной 1907 года для II Государственной Думы «Вз.-благ. общество» подготовило коллективное заявление от женских организаций с требованием избирательных прав, к которому присоединилась 21 женская организация и под которым стояло 7 тысяч подписей. Петицию в основном подписывали женщины «интеллигентного» среднего класса, но были подписи и крестьянок, фабричных работниц, заграничных студенток, мужчин различных профессий1075. 17 мая 1907 года заявление поступило председателю Думы Ф. А. Головину.

В то же самое время Шабанова вела переговоры с депутатом В. П. Гессеном о включении требования избирательных прав женщин в законопроект об избирательном праве. 17 апреля 1907 года Гессен, поддержанный 35 депутатами, внес этот законопроект на рассмотрение Думы. Практически одновременно – 18 мая 1907 года Совет Общества сделал письменное заявление на имя председателя Государственной Думы в связи с плановым рассмотрением Думой вопроса о местном самоуправлении. В заявлении звучало требование предоставления женщинам права участия в земском и городском самоуправлении1076.

Таким образом, велась всесторонняя подготовка к слушанию Думой вопроса об избирательном праве, но и на этот раз до слушаний дело не дошло. 3 июня 1907 года II Государственная Дума была распущена.

Деятельность Общества не ограничивалась требованием избирательных прав. Свои задачи активистки ставили более широко. Они стремились к достижению женщиной прав свободного индивида во всех областях и сферах жизни. Например, активистки Общества поддержали вольнослушательниц Санкт-Петербургского университета и возбудили ходатайство съезду ректоров университетов с требованием допуска женщин в университеты на равных основаниях с мужчинами1077.

Современный анализ власти предполагает ее рассмотрение на макро– и микроуровнях. Действия активисток «Вз.-благ. общества» по поддержанию новых практик женской жизни, стремление к их законодательному оформлению предстают сегодня как попытка подрыва власти на микроуровне. Все чаще в женских движенческих кругах говорили о силе традиции и обычая в жизни женщин. Один из путей их преодоления виделся в озвучивании проблем женщин как специфической и бесправной группы и в предъявлении своих требований законодателям. Шишкина-Явейн в своей речи на публичном собрании говорила:

Молчать преступно, потому что молча мы как бы сами санкционируем к себе такое отношение, которое потом <…> рикошетом передается по всем направлениям в законах и в жизни, отражаясь на разной оплате труда и на общественном положении <…> всюду создавая из нас как бы людей 2‐го сорта1078.

Казалось, они понимали, что, пока вопрос о власти не стоит публично, власть будет непоколебима (М. Фуко)1079.

Работа Общества с III Государственной Думой велась по другим вопросам. «Вз.-благ. общество» держало под контролем прохождение закона о раздельном жительстве супругов и через депутатов вносило в него свои предложения (закон находился в разработке более двадцати лет). В итоге последний вариант законопроекта включал в себя возможность раздельного жительства супругов по требованию одного из них, а также гарантировал право замужней женщины без согласия мужа получать отдельный вид на жительство, поступать на службу и учебу, выдавать векселя и принимать на себя по ним ответственность. В паспорт мужа женщину могли вписать только с ее согласия1080. «Вз.-благ. общество» обратилось с просьбой о поддержке проекта во все думские фракции и к председателю Думы А. И. Гучкову. В результате законопроект был поставлен на обсуждение октябристами в порядке думской инициативы, его поддержали 73 депутата. Законопроект «О некоторых изменениях и дополнениях действующих узаконений о личных и имущественных правах женщин и об отношениях супругов между собой и к детям» был одобрен III Государственной Думой и после утверждения Государственным Советом принят IV Государственной Думой в феврале 1914 года.

«Вз.-благ. общество» поставило вопрос об уравнении женщин и в наследственных правах. Законопроект также был внесен октябристами в июне 1912 года. Он получил поддержку Думы, но был изменен Государственным Советом. Кроме того, Общество ходатайствовало об установлении пенсий учительницам средней школы наравне с учителями-мужчинами и о праве женщин на адвокатуру, а в 1912 году лоббировало законопроект об участии женщин в выборах в местное самоуправление.

Кампания за предоставление права женщинам-юристкам быть адвокатами развернулась в конце 1910 года. Прецедент с Е. А. Флейшиц, которая выступала защитницей в суде и была на том же суде обвинена товарищем прокурора в незаконности своей деятельности, хотя закон прямо не запрещал женщинам вести защиту по уголовным делам, спровоцировал постановление Сената о запрещении женщинам адвокатской практики. Кадетская фракция III Государственной Думы поддержала позицию женщин-юристок, которые до создания своей организации нашли приют в стенах «Вз.-благ. общества». Первые дипломированные женщины-юристки – Е. А. Флейшиц, А. К. Бахтерова, С. Е. Ринкевич – стали членами отдела избирательных прав «Вз.-благ. общества»1081. В марте 1913 года был утвержден устав «Санкт-Петербургского общества женщин-юристок», и они отпочковались от материнской организации. Законопроект о женской адвокатуре был отклонен. Юристки в рамках своей организации продолжили борьбу за право женщин на адвокатский труд, поддержанную «Вз.-благ. обществом» и другими феминистскими организациями – Женской прогрессивной партией, Лигой равноправия женщин.

Совет «Вз.-благ. общества» в 1912 году поднял вопрос об отмене законодательных ограничений в отношении женского труда. Равноправки требовали отмены 156–157 ст. III т. Свода Законов Российской империи и уравнения жалованья и пенсий женщинам с мужчинами при «однородных должностях и образовании». Разрабатывались меры по охране женского труда и материнства.

Весной 1910 года «Общество» поддержало законопроект «Положения о крестьянах». Известный историк, член организации Александра Яковлевна Ефименко сделала по этому поводу доклад. По ее мнению, законопроект шел на пользу крестьянке, так как упразднял понятие семейной собственности, в котором было зафиксировано ее зависимое положение. Теперь каждый домохозяин становился собственником, и поскольку законопроект не рассматривал вопрос наследования по признаку пола, то крестьянка могла получить домохозяйство по завещанию и в этом статусе выступать на сельском сходе. Ефименко считала, что нужно пользоваться неясностями проекта и внести в думский комитет свои предложения, развивая их в направлении, удобном женщинам, и что при всех умолчаниях законопроект не противоречит интересам женщин.

В предвоенный период, зимой – весной 1914 года, на очередной волне общероссийского протеста и послабления ограничений на общественную деятельность «Вз.-благ. общество» активно использовало митинговые формы работы.

10 февраля 1914 года в Тенишевском училище было проведено общегородское собрание под названием «Ответ на женский вопрос». Десять женщин-лекторов от разных политических партий и беспартийных обрисовали разные стороны «женского вопроса» и достижения в его решении. Другое публичное собрание состоялось во время слушаний в Государственной Думе законопроекта о фабричной инспекции (31 марта 1914 года). На нем в поддержку женщин выступили известные депутаты А. Ф. Керенский, А. Я. Гуревич, врачи М. Я. Маргулиес, Б. Ф. Горовец. Параллельно с тактикой лоббирования активистки Общества продолжали попытки оформления женской оппозиции на платформе единых избирательных прав для всех категорий населения страны.

А. Н. Шабанова выступила с инициативой проведения Всероссийского женского съезда с целью смотра сил женской общественности, сплочения женских организаций и создания новой политической структуры, объединяющей женские силы в масштабе страны. Так, «Вз.-благ. общество» поддержало идею Философовой о необходимости создания национальной женской организации – Всероссийского женского совета и присоединения к Международному женскому совету (International Council of Women). Общество провело Первый Всероссийский женский съезд (10–16 декабря 1908 года) и разработало программу действий по выполнению решений съезда, в том числе по учреждению Всероссийского женского совета. Но до 1917 года все попытки создать такую организацию блокировались правительством, которое не намерено было терпеть всероссийскую феминистскую организацию, к тому же инкорпорированную в международное движение. Шабанова добилась исполнения решения Первого Всероссийского съезда только в марте 1917 года, когда Всероссийский женский совет все же был зарегистрирован.

«Вз.-благ. общество» поддерживало связи с международным женским движением через Международный женский совет. Его представительницы присутствовали на конгрессах МЖС в Лондоне в 1899 году (Бубнова, Л. Давыдова1082, Е. П. Казакевич-Стефановская, И. Познанская), в Берлине в 1904 году, в Риме в 1914 году (М. Л. Вахтина, Е. М. Десятова, гр. А. Д. Капнист, А. С. Милюкова, Е. Р. Пфейлицер-Франк, Е. И. Тихеева, А. Н. Шабанова) и на конференции в Женеве в 1908 году (Философова).

«Вз.-благ. общество» постоянно работало над поддержанием связи между женскими организациями. «Наше общество есть первая попытка объединить разрозненные силы и направить их на коллективную работу», – считала О. Шапир1083.

Представляется, что главной заслугой этой организации в развитии движения была ее стабильность, создание и поддержание «замкнутого женского дома» (определение Шапир)1084, женской порождающей среды, противостоящей патриархатной культуре русского общества. Здесь происходил обмен идеями и мнениями, развивалась идеология феминизма, инициировались действия по улучшению положения женщин и шло привитие женщинам «вкуса к общественной деятельности»1085.

Союз равноправности женщин (Союз равноправия женщин)

Эта новая женская организация появилась в условиях подъема в стране политического протеста и массовой мобилизации. Инициаторами ее выступила группа интеллигентных женщин, близких к Пречистенским курсам в Москве, которые подали в феврале 1905 года в Московскую городскую думу и Московское земское собрание петицию с требованием признания политических прав женщин. Как писала одна из участниц этой группы,

в конце февраля 1905 года небольшая группа общественных деятельниц в Москве, человек около тридцати, решила организовать всероссийский союз для борьбы за гражданские и политические права. Данный момент для проведения реформы казался особенно благоприятным: старый порядок падал и разрушался, на смену ему явились новые принципы – всеобщего избирательного права и равенства всех перед законом1086.

В поисках единомышленников группа проводила политику экстенсивного рекрутирования, используя такие способы, как рассылка писем известным общественным деятелям, личные связи, объявления в газетах.

Именно из газет о новой московской женской инициативе узнали петербурженки, в результате чего в мае 1905 года появилось Петербургское отделение СРЖ1087. Но первыми откликнулись на призыв московского кружка саратовские женщины1088.

Союз равноправности можно было бы определить по примеру западных стран как суфражистскую организацию, понимая под этим конкретное направление феминизма с требованием избирательных прав для женщин. Но особенности русского феминизма, как наглядно показали исследования С. Г. Айвазовой, заключались в том, что русские феминистки, суфражистки и равноправки (в данном случае эти понятия выступают как синонимы) отстаивали права не только собственной социальной группы, но и всех других категорий населения страны (в силу нерешенности проблем буржуазно-демократического переустройства страны, отсутствия демократических свобод, подавления гражданских свобод личности, препятствий в развитии самостоятельных и независимых граждан). Деятельность государства как моносубъекта политики способствовала тому, что отечественный феминизм фокусировался на теме равенства всех граждан России перед законом, на теме освобождения личности из-под репрессивной власти государства, рода, автономизации, отделения индивида от родового начала1089. И в непосредственной связи с этим развивалась тема перехода от авторитаризма (от абсолютной монархии) к современному правовому государству, к демократии1090. Этот момент выступает особенностью русского феминизма и придает специфичность деятельности женских организаций в России. В каком-то смысле их деятельность предстает как более общеполитическая, чем феминистская.

Все вышесказанное напрямую относится и к деятельности СРЖ, создательницы которого заявили:

Мы далеки от наивного и близорукого феминизма, который мечтает решить женский вопрос вне связи с общественными, политическими и социальными вопросами <…> Тактика нашей борьбы за равноправие <…> должна меняться <…> от условий общенародной борьбы1091.

Идея полноценного женского представительства в политической системе страны аргументировалась учредительницами Союза тем, что политическая правоспособность одних только мужчин «задержит как экономическое развитие, так и рост политического сознания народа»1092, что это будет тормозить процесс демократизации общества. При этом речь шла о женщинах всех социальных групп и категорий, а не только о представительницах образованных средних классов.

В силу этих причин идея цензового избирательного права была абсолютно непопулярна в русском феминизме. Собственно, в то время и в тех политических условиях это даже не обсуждалось. Задача была поставлена как отстаивание интересов женщин всех социальных групп во всех правовых реформах.

Учредительный съезд организации состоялся 7–10 мая 1905 года в Москве. На него приехали более 70 делегаток из 19 городов России1093.

Главный вопрос, который встал перед учредительницами новой женской организации, был вопрос, считать ли Союз политической организацией – и если да, то какой будет его политическая платформа (так в то время называли политическую программу). Первую часть этого вопроса съезд решил положительно. Таким образом, в стране впервые появилась женская политическая организация. По воспоминаниям современницы, следующим предметом обсуждения стало то, будет ли Союз ставить перед собой только «феминистические цели» и сосредоточится на борьбе за женские права или же примкнет к общему освободительному движению1094. Большинством голосов было решено избрать второй путь и соединить освобождение женщины с освобождением всего народа1095. Лозунгом организации стало:

Ради народного блага будить самосознание и самодеятельность масс; ради раскрепощения женщины – будить самосознание и самодеятельность женщины1096.

На том же съезде 1905 года был принят устав, §1 которого определял главную цель СРЖ: «Содействовать общему политическому освобождению и добиваться уравнения прав женщин с мужчинами»1097.

§2 определял самостоятельность отделений: «Способы содействия общему политическому освобождению устанавливаются отдельными кружками, взаимодействие их – собрание делегатов»1098.

§3 устанавливал средства для достижения целей Союза:

а) теоретическая разработка вопросов, связанных с расширением прав женщин и уравнением их с правами мужчин;

б) распространение идей Союза через издание печатной продукции, устройство лекций, диспутов и т. д.;

в) содействие в получении женщинами равного с мужчинами образования;

г) содействие улучшению положения трудящихся женщин и охране женского труда;

д) возбуждение вопроса о предоставлении женщинам общественно-политических прав, равных с мужчинами, в земских, городских и других общественных и правительственных учреждениях;

е) объединение деятельности женских и других организаций для достижения целей Союза;

ж) содействие возникновению новых женских организаций.

Далее устав определял структуру организации:

1. Союз состоит из кружков и организаций, которые пожелают примкнуть к нему. Для присоединения нового кружка или организации необходимо согласие одного из местных комитетов или собрания делегатов по представлению Центрального бюро Союза.

2. Все кружки и организации Союза совершенно самостоятельны в своей внутренней деятельности. Для сношений с Центральным бюро и участия в собрании делегатов действуют нормы представительства – 1 делегат от 25 человек, для малых городов и населенных пунктов – 1 делегат от 10.

3. Органами управления Союза является общее собрание, Центральное бюро Союза, местные комитеты, местные бюро.

4. Центральное бюро избирается на год общим собранием.

5. Право выступать от имени Союза принадлежит только собранию делегатов. Собрания делегатов созываются не реже двух раз в год. Центральное бюро собирается по мере надобности.

6. Центральное и местные бюро приводят в исполнение постановления общих собраний и служат связующим звеном между организациями Союза.

Требования программы (платформы) включали в себя:

1. Немедленный созыв Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, тайного избирательного права без различия пола, национальности и вероисповедания с предварительным установлением неприкосновенности личности, жилища, свободы совести, слова, печати, союзов, восстановление в правах пострадавших за политические и религиозные убеждения.

2. Признание прав народностей России на политическую автономию и национально-культурное самоопределение.

3. Уравнение женщин в политических и гражданских правах с мужчинами во всех слоях общества без ограничения прав замужних женщин:

а) уравнение крестьянок с мужчинами в аграрных реформах; б) охрана труда женщин и обязательное страхование наравне с мужчинами; в) допуск женщин во все области общественной и служебной деятельности; г) совместное обучение лиц обоих полов в учебных заведениях всех уровней; д) отмена всех законов, касающихся вопросов проституции и унижающих человеческое достоинство женщин.

4) И, прежде всего, – отмена смертной казни навсегда.

Программа выражала взгляды женщин интеллигентных средних классов на необходимые социальные преобразования в стране. Эти представления оказались весьма радикальными и в части общедемократических требований, и в части, касающейся женщин. Ни одна партия не рассматривала вопрос в отношении прав женщин так широко и в то же время не дифференцировала требования женщин в зависимости от их принадлежности к различным социальным классам и группам.

По своему месту на политической арене Союз максимально приблизился к радикальным социалистическим партиям.

Помимо принятия устава и программы, съезд избрал Центральное бюро и утвердил местные отделения. В состав Центрального бюро вошли М. А. Чехова (ответственный секретарь), Е. И. Гончарова, А. А. Кальманович, А. В. Лучинская, А. Я. Малкина, З. С. Мирович, А. М. Ордынская, Л. Н. Рутцен, М. П. Сахарова, М. В. Сабинина, Л. Н. Топоркова, А. В. Успенская, С. Ф. Червинская, Е. Н. Щепкина, Н. Ф. Яковенко1099.

Организация активно включилась в политический процесс бурного 1905 года и своей деятельностью начала оформлять место женщин в политическом пространстве страны «несмотря на противодействие некоторой части общества»1100.

По своей структуре СРЖ представлял собой децентрализованную организацию без жестких дисциплинарных установок, с развитыми межличностными контактами и мягкими нормами членства. Желающие примкнуть к Союзу становились действительными членами. Нечлены организации, но сочувствующие целям Союза, становились членами-соревнователями1101. Членами Союза равноправности могли быть лица обоего пола, что лишний раз подтверждает вывод о практике экстенсивного рекрутирования в СРЖ и указанной особенности русского феминизма расширить «женский вопрос» до масштабов «общечеловеческого», а также свидетельствует о стремлении феминисток влиться в общую политическую борьбу. Ко Второму съезду Союза равноправности в октябре 1905 года организация насчитывала уже 48 отделений (против учрежденных на Первом съезде 28)1102. Были созданы крестьянские группы в Московской, Воронежской, Полтавской, Владимирской губерниях и группы работниц в Москве и Екатеринославле.

Отделения Союза были полностью автономны, слабо связаны между собой и с Центральным бюро: «Союз есть свободная ассоциация членов и групп, свободно действующих»1103.

Центральное бюро определяло только общую стратегию коллективных действий. Отделения на местах сами определяли «те формы политического движения, которое в данный момент и в данной местности находили своевременным и важным»1104. Например, упомянутый Второй съезд СРЖ принял решение бойкотировать Булыгинскую Думу (названную по имени ее инициатора, министра внутренних дел А. Г. Булыгина), которую предполагалось созвать на основе проекта избирательного закона от 6 августа 1905 года, то есть посредством непрямых, неравных и не всеобщих выборов. Но часть провинциальных отделений организовала предвыборные кампании в Думу с целью пропаганды «женского вопроса» и подъема общего политического сознания населения. Они сделали это в соответствии с уставом Союза равноправности.

Поста председательницы СРЖ не имел, ее выбирали на каждое собрание. Ответственным секретарем на протяжении всего существования Союза была М. А. Чехова. Структура СРЖ сформировалась, с одной стороны, под влиянием целей феминистского движения, с другой – под воздействием и в зависимости от политического процесса, в рамках которого развивалось движение женщин.

Тактика организации определялась политикой интенсивного рекрутирования, которая исходила из идеи равноправия по признаку пола и возможности женского участия (голоса, позиции) в политике.

Претензии женщин на участие в политике вызывали отрицательную реакцию практически всех участников политического процесса. Уже проект закона об учреждении законосовещательной Думы (Булыгинской) в августе 1905 года исключал женщин из легитимных участников политического процесса. Поэтому стратегия равноправок по продвижению своих целей основывалась на лавировании между политическими партиями, включившими по тем или иным соображениям «женский вопрос» в свою повестку дня.

СРЖ стремился установить рабочие отношения с трудовиками, кадетами, всеми левыми партиями. Переписка участниц событий демонстрирует отсутствие у них иллюзий и завидный прагматизм. Так, Л. Н. Рутцен написала М. А. Чеховой в мае 1906 года:

Во время прений выяснилось, что трудовая группа стоит за нас, <…> ее речи и послужили поводом для торжественного заявления кадетов в Думе, что они будут за нас стоять и внесут нас в избирательный закон <…> Нам не надо ссориться теперь с кадетами, они очень сильны. Надо делать вид, что мы им верим <…> Левые же партии, как я убедилась здесь на митингах, нашими правами нисколько не интересуются и не будут нас защищать1105.

Из политических партий только партии левого толка имели в своих программах обязательства в отношении избирательных прав женщин. Но это не означало их поддержки женского политического союза. Как на Третьем съезде СРЖ заметила Е. Н. Щепкина, «идеалистическая проповедь социалистических партий сделала много для движения»1106, то есть помогла вписать требования равноправия в политическую риторику. Но при этом, добавила она, социалистические партии не разделяют вопрос об отношении к женскому равноправию и к Союзу равноправности, в то время как последний стремился «приблизить социальные идеалы к реальности»1107. Это был знак будущего конфликта между феминистками и социал-демократами.

Пропаганду идеи равноправного участия женщин в электоральной политике СРЖ вел печатным словом1108, через лекторскую деятельность1109 и личную агитацию в партиях и общественных организациях. Издательская комиссия Союза публиковала как брошюры членов Союза, так и работы, посвященные политическому равноправию женщин, авторов разной политической ориентации. Ею были опубликованы работы К. Цеткин «О женском избирательном праве», К. Каутского «Избирательное право женщин», «Указатель литературы по женскому вопросу» с широким кругом авторов.

В своем стремлении институционализироваться, инкорпорироваться в политическую борьбу Союз равноправности вошел в ряд признанных общественным мнением политических объединений: Московский стачечный комитет, Комитет самообороны, Комиссию помощи амнистированным и безработным, Красный Крест, Общесоюзную организацию помощи голодающим, Союз союзов.

Московское отделение СРЖ совместно с Советом рабочих депутатов и заводскими депутатами по решению Московского стачечного комитета организовало работу питательных пунктов для рабочих, собрав по подписке 3 тысячи рублей. В то же время это было проявлением солидарности и выражением личных убеждений многих равноправок.

В Союзе союзов СРЖ «ревизировал» программы всех профессиональных союзов, предлагая им внести фразу «обоего пола» в четырехчленную формулировку избирательного права в Учредительное собрание. Стойкое сопротивление оказали только академический (или профессорский) и земский союзы.

Тем не менее в мае 1905 года равноправки не рискнули внести предложение женского политического равноправия в платформу Союза союзов на его организационном съезде, по-видимому, сознавая слабость своих позиций. Они продолжили агитацию на уровне отдельных профессиональных союзов и на II съезде Союза союзов в июле 1905 года добились победы. Предложение женского политического равноправия было выдвинуто рядом профессиональных союзов и при поименном голосовании при одном голосе против (П. Н. Милюкова) прошло.

Эта победа предопределила победу равноправок на Съезде городских деятелей в Москве в августе 1905 года, который также признал политические права женщин.

Труднее всего шла работа с земской общественностью. Союз земцев-конституциалистов дольше всех игнорировал вопрос о женском политическом равноправии: земцы бойкотировали эту тему на своих съездах. Даже в ситуации августа 1905 года, когда в адрес земского съезда поступило 37 заявлений от различных отделений СРЖ с предложением обозначить свою позицию по данному вопросу, а на съезд земцев прибыли две делегации от Московского и Варшавского отделений СРЖ, Бюро земского съезда не поставило вопрос в повестку дня и не допустило делегаток на заседание. Активистки СРЖ были устно заверены, что земцы признают права женщин, но в данный момент это требование несвоевременно, так как затрудняет консолидацию оппозиционных сил1110.

Тогда СРЖ начал работать с земцами через свои отделения на местах, рассылая личные анкеты с вопросами об отношении к женским правам и об их своевременности. Одновременно Союз усилил давление на земцев, формируя в общественном мнении их «имидж» как организации недостаточно демократической. Тема отношения земцев к избирательным правам женщин стала освещаться в прессе, подниматься в митинговых дискуссиях. В результате 65 земцев предложили своему бюро включить в программу Союза расширенную формулу выборов в Учредительное собрание по «четырехчленной формуле с тремя безразличиями» – без различия пола, вероисповедания, национальности.

14 ноября 1905 года съездом земских деятелей было принято «Положение об Учредительном собрании народных представителей Российской империи», §3 которого декларировал: «Право участия в выборах народных представителей принадлежит российским гражданам обоего пола»1111.

СРЖ, который образовался раньше партии кадетов, прислал на Первый съезд этой партии (12–18 октября 1905 года) трех своих представительниц, которые «возбудили» на съезде вопрос о женском политическом равноправии. Как уже говорилось, съезд пошел на поводу у П. Н. Милюкова и переголосовал свое первоначальное решение, обязывающее членов партии бороться за политические права женщин. С перевесом в один голос (24 против 23) пункт о женском политическом равноправии стал необязательным для членов кадетской партии1112.

Работа с партией была продолжена привычными методами: через личные контакты и агитацию, давление через прессу, поддержку женщин-кадеток.

На Втором съезде кадетов в январе 1906 года активистки СРЖ развернули активную пропагандистскую кампанию среди делегатов съезда. Основную оппозицию руководству партии по вопросу женских избирательных прав составили члены партии Л. И. Петражицкий, А. В. Тыркова и А. С. Милюкова. П. Б. Струве считал, что по техническим соображениям невозможно отменить поправку к §14 о свободном самоопределении членов партии по «женскому вопросу». В ответ на это он получил отповедь Тырковой, что эта поправка – детская игра, если партия действительно встала на путь демократизации страны. Милюков пытался занять нейтральную позицию, утверждая, что отменять поправку нет смысла, так как это произойдет само собой. В результате бурных дебатов поправка была отменена. Струве публично осудил в «Русских ведомостях»1113 внутрипартийные дебаты на эту тему. М. И. Покровская откликнулась на страницах своего журнала язвительным комментарием:

Очевидно, он <Струве. – И. Ю.> не может усвоить себе мысль, что раз целая половина рода человеческого остается в рабстве, то о свободе не может быть и речи1114.

Нужно заметить, что отмена поправки усилила ресурс кадетов. Они приняли на себя звание партии – защитницы интересов женщин – и вскоре обратились к женщинам с воззванием:

Гражданки – матери, жены и дочери! Вы лишены избирательного права. Такие партии, как Союз 17 Октября, Торговопромышленная (партия) и другие, не признают в вас граждан России. Лишь партия Народной свободы решила бороться за ваше равноправие. Убедите ваших сыновей, мужей и отцов голосовать за друзей свободы. <…> Пусть настанет то время, когда и вы будете сидеть в русском парламенте и диктовать справедливые законы…1115

Многие известные женщины, такие как А. Философова, вступили в кадетскую партию.

Вышеописанную деятельность членов СРЖ можно рассматривать как проведение тактики дифференцированного рекрутирования (Дж. Мак-Карти, М. Залд)1116, суть которого заключается в изменении существующего отношения к движению с целью его поддержки. В результате такой работы противники движения становятся на нейтральные позиции, равнодушные становятся сочувствующими, сочувствующие – участниками движения. Для представителей различных партий и профессиональных и социальных групп были эффективны разные методы воздействия и давления. Это были, например, стимулы солидарного свойства (для Совета рабочих депутатов) и давление через угрозу подрыва репутации (для Союза земцев-конституциалистов).

СРЖ также активно использовал для реализации своих целей обычный для того времени репертуар коллективных действий: петиции, митинги, просветительскую работу в кружках, клубах, профессиональных союзах, благотворительную деятельность – устройство бюро по приисканию занятий и обществ взаимопомощи женщин.

Особенностью деятельности московской группы было изучение «женского вопроса»1117. Равноправки изучали экономическое положение женщин, исследовали вопрос о проституции. Это было началом теоретического осмысления социальных проблем женщин и женского движения как выразителя их интересов.

Но подъем политического протеста, во время которого организация, собственно, и существовала, воздействовал на этот репертуар, радикализируя его. Все петиции СРЖ несли в себе дух требования и вызова. Так, одно из общих собраний Петербургского отделения превратилось в политический митинг, который принял резолюцию протеста с выражением готовности добиваться созыва Учредительного собрания методами, «которыми добиваются этого крайние партии <…> вплоть до вооруженного восстания включительно»1118. Выборы в I Государственную Думу Московское отделение ознаменовало сбором подписей под требованием политических прав женщин.

Протесты как составляющая репертуара были хорошо освоены членами Союза равноправности. Союз инициировал протесты против смертного приговора П. П. Шмидту, против казни за политические преступления, против разгрома флота у Цусимы, против подавления Декабрьского вооруженного восстания. Центральное бюро Союза равноправия обратилось к известным общественным деятелям разных стран: к Международной Гаагской конференции, к Лиге мира, ко всем парламентам и партиям Европы с призывом отказать правительству России в предоставлении иностранных займов.

Использовались также сценарии влияния на определенные социальные группы с позиций традиционных норм гендерных отношений. Именно так можно оценить письмо-обращение женщин к русским офицерам по поводу истязаний при аресте М. Спиридоновой. Поддержка М. Спиридоновой позволила разработать новые формы коллективных действий: заказное журналистское расследование, издание книги по его результатам1119.

Репертуар коллективных действий организации пополнился и бойкотом. Так, бойкот правительства выражался в неуплате податей, неявке в суд, отказе от содействия полиции и жандармерии. Кроме того, бойкотировались реакционные газеты, казаки, офицеры полиции.

В момент наивысшего подъема протеста (с осени 1905 по весну 1906 года) репертуар коллективных действий СРЖ расширился до форм открытого неповиновения властям. На солидарную поддержку рабочих объединений, в том числе Почтово-телеграфного и Железнодорожного союзов, Союза домашней прислуги и др., москвички израсходовали 32 тысячи рублей. СРЖ также помог организационно оформиться Союзу прислуги.

Через совместные акции с Советом рабочих депутатов СРЖ поддержал московских рабочих материально и организационно. Равноправки признали необходимость вооруженной борьбы (решения II съезда), создали 17 санитарных пунктов, работали в санитарных отрядах, принимали участие в неудавшейся попытке организации побега политических заключенных из Бутырской тюрьмы, содержали столовые для рабочих, которые находились в местах последнего сопротивления во время Декабрьского вооруженного восстания. Учительницы, работавшие в столовых на Пресне, впоследствии были вынуждены перейти на нелегальное положение. В день похорон Н. Э. Баумана колонна СРЖ влилась в рабочую демонстрацию с лозунгом «Всеобщее избирательное право без различия пола»1120.

Женские митинги в поддержку женского равноправия, по воспоминаниям современников, были весьма популярны осенью 1905 года. В Москве они собирали до 2,5 тысячи женщин1121.

Поддержание «крайних партий» практиковалось в той или иной степени всеми отделениями СРЖ, это была стратегическая линия организации. За зиму 1905–1906 годов отделения СРЖ в общей сложности израсходовали на это около 100 тысяч рублей1122. Деятельность по достижению равноправия той зимой отступила на второй план. Такие мероприятия, как сборы подписей, меркли перед акциями открытого гражданского неповиновения.

В составе Московского отделения Союза работали М. Е. Бландова, Э. О. Вахтерова, С. К. Исполатова, Е. Люлева, З. С. Иванова (Н. Мирович), супруги Чеховы.

Активистками Петербургского отделения были А. Я. Гуревич, Л. Я. Гуревич, О. А. Волькенштейн, А. В. Лучинская, М. Н. Маргулиес, А. С. Милюкова, М. Л. Нобель-Олейникова, Е. П. Скорчалетти, Т. М. Форафонтова, З. Л. Шадурская, Е. Н. Щепкина, М. М. Янчевская. Его деятельность сосредоточивалась вокруг так называемых кружков: это были кружок по рассылке книг ссыльным и заключенным, кружок по организации лекций и изданию работ «по вопросам политического освобождения страны и женскому вопросу», кружок помощи молодым матерям из работниц в вопросах гигиены и ухода за детьми, а также кружки по созданию организации прислуги, по изучению программ революционных партий, юридический кружок по изучению правового положения женщин.

Для поддержания левых партий петербурженки устроили кассу на основе самообложения. Социал-демократам и эсерам отчислялось из нее по 40%, Красному Кресту – 15% и 5% – семье Ивана Каляева1123. В сентябре 1905 года открыли столовую для бастовавших рабочих Путиловского завода.

Провинциальные отделения были очень разнородны и объединяли многих женщин – от «интеллигентных средних классов» до крестьянок. Репертуар действий варьировался от образовательных лекций по вопросам равноправия до поддержки революционных выступлений рабочих. Отношения с местными представительствами партий складывались по-разному.

Второй съезд СРЖ состоялся 8–10 октября 1905 года в Москве. Помимо 48 собственных отделений, на нем присутствовали представители других общественно-политических союзов, представительницы от литовских, финских, украинских женских организаций, пресса и трое крестьян (одна женщина и двое мужчин) от сел, сходы которых поддержали идею женского равноправия1124.

Помимо положительно решенного вопроса о бойкоте Булыгинской Думы, на съезде было решено организовать выборы свободного собрания представителей (в соответствии с рескриптами 18 и 20 февраля 1905 года), о гражданском неповиновении. Съезд определил тактику на поддержание партий, сочувствовавших женскому равноправию, призвал сторонников равноправия женщин брать инициативу в свои руки для решения насущных жизненных вопросов, принял ряд резолюций в отношении союзнических организаций (Союза учителей, Союза союзов, Комитета общественной помощи голодающим и т. д.).

В начале 1906 года в стране развернулась избирательная кампания в I Государственную Думу. В феврале 1906 года Центральное бюро пришло к решению, что в сложившейся ситуации единственной возможной тактикой будет отклик на все события, имеющие отношение к женщинам, – не дать забыть «женский вопрос».

Как ни работали равноправки ради признания политической полноценности женщин, они остались за рамками легитимного политического процесса. К этому времени (весна 1906 года) организация достигла 8 тысяч членов в 78 отделениях. Центральное бюро вело переписку со 113 населенными пунктами. По данным бюро, в крупных городах группы СРЖ составляли от 100 до 300 членов, в уездных было по 10–201125.

Обозначившийся спад политического протеста с 1906 года сопровождался не только усложнением внешних условий работы, но и нарастанием внутренних проблем в СРЖ: в отношениях между представительницами различных партий (кадетками, социал-демократками и эсерками).

На этапе спада протестной волны некоторые отделения стали распадаться, другие – легализоваться в соответствии с временными правилами о союзах и обществах (то есть институализироваться). Так, на общем собрании Петербургского отделения 12 марта 1906 года часть членов бюро сложила с себя полномочия из‐за разногласий в отделении, было избрано новое бюро, в состав которого вошли О. А. Волькенштейн (эсерка), Л. Я. Гуревич, М. Н. Маргулиес (социал-демократка), Е. Т. Руднева, З. Л. Шадурская (социал-демократка), Е. Н. Щепкина; были образованы и новые комиссии. Частые конфликты, обусловленные политическим размежеванием деятельниц Союза, свидетельствовали о кризисе Петербургского отделения.

Эти тенденции явно проявились на последнем, Третьем съезде Союза равноправия, который состоялся 21–24 мая 1906 года. Петербурженки доложили съезду, что отделения в столице больше не существует. Но появился Женский политический клуб (председательница М. Н. Маргулиес), который развивал идею избирательного права по четырехчленной формуле с тремя безразличиями и в который перешли многие участницы Петербургского отделения.

Основной вопрос съезда – реорганизация Союза в связи с разной партийной принадлежностью его членов. Вопрос стоял как в теоретической, так и в практической плоскости. Как соединить реализацию феминистской и социалистической доктрины одновременно? Как представительницам разных партий объединиться в решении женских проблем, которые совершенно очевидно были связаны с общеполитической борьбой, и не потерять при этом женскую составляющую своей политической деятельности? Как проявлять и реализовывать женское политическое участие? Это было время, когда термин «феминизм» уже не столько вызывал кривую усмешку, сколько стал предметом политического шельмования со стороны социал-демократов, увидевших в деятельности женских групп угрозу своему влиянию на работниц. На съезде СРЖ прозвучала мысль, что политическая деятельность нужна женщинам и должна быть принципиальной составляющей женской жизни, но многих женщин сдерживает страх прослыть феминистками. Отсюда и призыв М. А. Чеховой не бояться «презрительной клички феминистки», потому что «русская женщина не была ею и никогда не будет. В русском языке даже нет соответствующего слова. Но не будьте же и рабами, потому что одни рабы стыдятся отстаивать свои человеческие права»1126. Очевидно, что под феминистками Чехова понимала женщин средних классов, которые, как это было в странах Запада, стремились получить избирательные права согласно цензовой системе.

Отчеты съезду практически всех отделений зафиксировали недовольство членов организации тем, что «специально по женскому вопросу» ничего не предпринято. Юрьевское отделение, так же как и Петербургское, распалось из‐за разногласий в определении приоритетов деятельности организации – политических или специфически женских1127.

Часть делегаток съезда настаивала на деполитизации Союза, чтобы он при минимальных политических требованиях сконцентрировал свою работу на достижении женских прав. Были высказаны мнения:

– сделать в работе Союза акцент на женском равноправии, проявить оригинальность женского союза (Г. А. Фальборк);

– не тратить силы на столовые, помощь безработным и заключенным, а сосредоточить их на борьбе за женские права (О. А. Волькенштейн);

– оставить в приоритете цели освободительного движения, так как это тоже ведет к достижению задач женского движения (М. А. Чехова);

– сконцентрировать силы на «женском вопросе», хотя связь «женского вопроса» и революционного движения несомненна (Л. Я. Гуревич).

Делегатки разных политических убеждений призвали съезд сделать феминистские цели приоритетными в деятельности Союза, что в ситуации политического подъема означало деполитизацию организации. На этом настаивали деятельницы, близкие к кадетской партии (О. Н. Клирикова, Н. А. Шахматова) и к социал-демократам (Л. Гуревич). Но это предложение не прошло. Победила точка зрения М. А. Чеховой, поддержанная Е. Н. Щепкиной, Л. Н. Ленской и провинциальными делегатками, о необходимости сохранения общеполитического, а не феминистского лица организации. Была избрана тактика многопартийного компромисса, чему способствовал организационный принцип автономности отделений СРЖ. Кроме того, устав позволял разбивать отделения на группы в случае межпартийных трений, при этом оставалось право на самостоятельную работу этих групп и на представителя в местном бюро. В обязанности бюро местных отделений была введена новая функция – поиск компромисса между группами и выработка приемлемой для всех общей резолюции.

Но спад протеста и стабилизация ситуации в стране изменили репертуар коллективных действий СРЖ. Он становился легитимным, и на первый план выходила работа с Государственной Думой по проблеме женских избирательных прав, пропаганда этой идеи в массах.

Съезд отменил бойкот Думы и постановил установить с ней контакты для лоббирования законопроектов в интересах женщин. Было решено сотрудничать с фракцией трудовиков. Также съезд принял решение добиваться права присутствия трех своих представительниц на всех заседаниях Государственной Думы, чтобы быть в курсе политических событий. Также было решено выйти с прямым обращением к Думе с требованием принять новый избирательный закон, предусматривающий всеобщее избирательное право. Петербурженкам было поручено восстановить отделение Союза, так как отсутствие организации в столице тормозило работу с Думой.

6 июня 1906 года в исполнение решений съезда Союз равноправности передал председателю Государственной Думы петицию с «категорическим требованием» при разработке законов «принимать в расчет обе половины населения страны и предоставить женщинам равные с мужчинами политические права», не поступаясь «ничем и никем в проведении принципа равноправия»1128. Под петицией стояло 5 тысяч подписей женщин из Москвы, Херсона, Костромы, Симферополя, Воронежа и других городов. Специальное воззвание с текстом петиции распространялось среди депутатов Думы. Это была вторая петиция к Думе по этому вопросу. «Русское женское взаимно-благотворительное общество» доставило свою петицию еще в мае.

Результатом стало создание в Думе комиссии по гражданскому равенству, основанному на равенстве полов, отмене привилегий и ограничений, связанных с сословием и национальностью (комиссия по вопросам равноправия). При комиссии была создана подкомиссия по равноправию женщин, которую возглавил Л. И. Петражицкий – депутат к.-д. фракции, профессор права Санкт-Петербургского университета и Бестужевских курсов. С подкомиссией работали Л. Я. Гуревич и О. Н. Клирикова. Союзу равноправности было предложено разработать свой законопроект, со своим видением проблемы гражданских прав женщины. Для этой цели в июне 1906 года в СРЖ была создана своя юридическая комиссия, в которую вошли Е. Н. Щепкина, Л. Я. Гуревич, О. Н. Клирикова, Громницкая и видные петербургские юристы В. В. Исаченко, Л. И. Петражицкий, И. Ф. Ставрович, Я. Г. Фрумкин. Юридическая комиссия сделала гендерную экспертизу всех 16 томов Гражданского уложения. Все статьи Уложения были проанализированы с целью выявления ограничений правоспособности женщин, по каждой статье были предложены изменения или дополнения, выработаны дополнительные статьи. Результатом этой большой и интенсивной работы (она была сделана за месяц) стал законопроект из 12 статей и сравнительная таблица необходимых дополнений, изменений и отмен в действующем законодательстве.

Законопроект СРЖ предусматривал:

а) избирательное право женщин в выборах всех уровней;

б) право женщин занимать все должности на государственной, общественной службе и по выборным делам; получать все звания, кроме званий действительной военной службы;

в) право на все виды образования в системе совместного образования;

г) равные наследственные права;

д) право на раздельное имущество супругов;

е) право на раздельное жительство супругов.

Законопроект был передан в Думу 8 июля 1906 года, а 9 июля Дума была распущена, поэтому никаких организационных последствий он не имел. По мнению практически всех современников, Государственная Дума непременно приняла бы этот законопроект. До равноправия оставался один шаг.

Союз равноправности издал отдельной книжкой законопроект со всеми дополнениями и изменениями к Гражданскому уложению. Получилось 40 страниц большого формата1129. Работа юристов была оплачена членом Союза О. Н. Клириковой, за что ей была выражена благодарность.

Другой яркой акцией СРЖ были так называемые письма крестьянок. Экстенсивное рекрутирование среди женщин всех социальных классов соответствовало целям организации. Деятельность равноправок целенаправленно политизировала женщин низших социальных слоев. Об этом прямо говорилось в инструктивном письме Центрального бюро: вести пропаганду «путем содействия женщинам-крестьянкам и работницам при составлении заявлений, петиций, требований и др. обращений в Государственную Думу, а равно и другие общественные учреждения»1130.

Письма крестьянок были инициированы комиссией помощи голодающим СРЖ, созданной еще на Первом съезде. Из письма крестьянок Ярославской губернии депутаты услышали следующие слова:

Мы, крестьянки села Зубарева и окрестных деревень, заявляем нашу глубокую благодарность тем членам Государственной Думы, которые самоотверженно отстаивают равноправие женщин. Помоги вам Боже честно справиться с этой трудной задачей. Членам же Государственной Думы, которые не желают признать женщин свободными, равноправными гражданками и наделить их землей, выражаем свое недовольство и заявляем, что мы желаем принимать участие в будущих выборах в Государственную Думу, а также во всех житейских делах, где обсуждаются наши мирские нужды. <…> Если у мужчин было мало земли, то у женщин и совсем ее не было <…> наши мужья не все честно исполняют свой долг. Сочтите, сколько денег выручает винная монополия, а ведь все эти деньги взяты у семьи; сочтите, сколько босяков шляется в городах, а ведь почти у каждого из них есть жена и дети. Вот и подумайте, можете ли вы лишать прав честных тружениц1131.

Депутат от Воронежской губернии Ф. А. Кругликов, неосмотрительно заявивший на заседании Думы, что крестьянкам избирательные права ни к чему, что им нужно «смотреть за детьми и за печкой», получил в ответ письмо от крестьянок:

Мы узнали <…> что воронежский выборный Кругликов заявил в Думе, что <…> крестьянские женщины не желают никаких прав. В Думе нет выборной женщины, которая могла бы за всех баб говорить, а почем он знает? Он неправильно говорит, что крестьянка не желает прав, – спрашивался он у нас? Мы, бабы из Воронежской губернии <…> понимаем хорошо, что права и земля нам нужны так же, как и мужикам <…> а если на женскую душу будет дана земля, то сколько убавится бабьих слез и попреков бабе <…> Много баб не знают ни о Думе, ни о каких правах, ни о том, что с правами лучше будет бабья доля. <…> Надо, чтобы всем бабам рассказали про права. Мы тужим, что в Думе нет выборных женщин <…> Нас не много баб собралось написать это письмо, но мы уповаем, что не в силе Бог, а в правде1132.

В другом письме крестьянки трех деревень Тверской губернии заявляли о своем несогласии с принятым избирательным законом, поскольку

закон этот неправильный, и от него идет рознь между бабами и мужиками, и даже вражда. И нам, бабам, то горько: вместе мы горе мыкали, а как дошло до того, чтобы всем по закону жить, тогда мы не нужны <…> А мы все обсудим не хуже мужиков. Дела наши общие, пускай и нас, баб, спросят, как их решать. Мужики, небось, не одним своим умом живут, а и бабьим. Господа члены Государственной Думы от Тверской губернии, <…> явите божескую милость – заявите Думе, что надо все дела решать по-божески и всех равно допускать в Государственную Думу – и богатых, и бедных, и мужчин, и женщин, а то не будет правды на земле и в семье не будет ладу1133.

В Думу письма передавались через трудовиков, а также отпечатанные тиражом в 15 тысяч экземпляров рассылались по стране по цене 3 копейки и служили прекрасным агитационным материалом. Они были зачитаны на Конгрессе Международного женского суфражистского альянса (International Women’s Suffrage Alliance) в Копенгагене в 1906 году.

К выборам во II Государственную Думу активистки СРЖ подготовили резолюцию о принципах пропагандистской кампании своей организации. Теперь поддержка Союза гарантировалась только тем партиям, которые не теоретически, а на деле вели работу по признанию прав женщин, в частности – в своих предвыборных кампаниях.

Центральное бюро СРЖ разослало во все свои отделения письмо, уполномочивая их обратиться в местные партийные ячейки, а также в Учительский и Крестьянский союзы с предложением разъяснять на своих предвыборных собраниях необходимость политических прав женщин.

В столице была создана группа из 6 членов и 6 кандидатов для агитационной работы в думских фракциях. С кадетами работали Л. Н. Ленская, Л. С. Макарьева и М. А. Чехова, с трудовой группой – Л. С. Макарьева и М. А. Чехова, с социал-демократами – Л. Н. Ленская и Л. Я. Гуревич.

Во фракции соц-деков состоялась дискуссия о расхождениях взглядов А. Бебеля и русских социалистов. Союз равноправности был назван ими бесполезной организацией, и в поддержке ему было отказано.

В эсеровской фракции после агитационных речей В. М. Невежиной и Чеховой был сделан коллективный вывод, что женское равноправие – это шаг к социализму.

Магометанская фракция также в результате дискуссий с С. А. Тюрберт, Е. Н. Щепкиной и М. А. Вейсбейн пришла к пониманию позиции равноправок1134.

Теперь в репертуаре Союза особое место заняла работа с прессой. Активистки СРЖ сами писали статьи на тему женских политических прав и активно публиковались. На Третьем съезде Союза было принято решение о создании собственного журнала «Союз женщин».

На конференции в апреле 1908 года, посвященной подготовке к Первому Всероссийскому съезду женщин, М. Чехова доложила, что численность организации упала до 1,5 тысячи человек. Помимо Москвы и Петербурга, отделения сохранились в 24 местностях. Конференция обсудила проблему существования СРЖ в новых условиях: легализацию организации в соответствии с новыми правилами отвергла, но отделения на местах вправе были это сделать. Местным отделениям рекомендовалось в различной форме пропагандировать идею равноправия, организовывать клубы работниц под крышами легальных женских обществ. Для связи были определены два центра – Москва (М. А. Чехова) и Петербург (Л. Н. Ленская).

В конце 1908 года под воздействием внешних и внутренних обстоятельств СРЖ распался.

Внешним обстоятельством, способствовавшим распаду, выступила конкуренция между партиями за женский элемент. Кадеты, оценив женские организованные силы как значимый ресурс для своей партии, взяли на себя роль защитников женских интересов и оказывали нажим на женские организации и женщин – членов своей партии. Это ярко проявилось на Первом Всероссийском женском съезде в выступлениях представителей к.-д. партии.

Обращенность русских феминисток к проблемам работниц и крестьянок, работа с ними, рост влияния феминисток – все это навело социал-демократов в лице Коллонтай на мысль об опасности, которую представляли считавшиеся безобидными полуфилантропические, полуполитические женские сообщества. В 1907 году Коллонтай инициировала в Петербурге первую женскую рабочую организацию и начала работать над книгой «Социальные основы женского вопроса», в которой излагала позицию социал-демократов в «женском вопросе». Она готовила книгу к женскому съезду. В то же время Международный социалистический конгресс в Штутгарте обязал социалистов уделять больше внимания «женскому вопросу», развернуть в партиях кампанию за политическое равноправие и призвал работниц вести борьбу за избирательные права только в союзе с классовыми партиями пролетариата.

Все эти партийные демарши усилили дифференциацию женщин по партиям, лишили социал-демократок основы для сотрудничества с феминистками.

Часть петербургских членов Союза равноправия (М. А. Чехова, Е. Н. Щепкина, З. А. Вахарловская) вошли в легальную организацию – Российскую Лигу равноправия женщин. На общем собрании 3 декабря 1908 года Чехова была избрана председательницей Совета Лиги равноправия вместо Е. И. Гарднер.

СРЖ поддерживал международные контакты. В мае 1906 года он вступил в Международный женский суфражистский альянс (МЖСА) (International Women’s Suffrage Alliance), возглавляемый Кэтрин Чемпен Кэт. Эта международная женская организация была создана на II Берлинском конгрессе в 1904 году1135. Тогда в нее вошли суфражистские организации США, Канады, Великобритании, Германии, Нидерландов, Норвегии и Швеции1136. Устав МЖСА не требовал создания общенациональной организации и позволял членство отдельных организаций из разных стран. Это была более радикальная феминистская организация, чем Международный женский совет (International Council of Women). Союз равноправности принял участие в III Копенгагенском конгрессе в августе 1906 года. О. Волькенштейн приветствовала съезд от лица русской делегации, указав на демократический характер международного женского движения. Н. Мирович выступила с пространным докладом о возникновении и деятельности Союза равноправия женщин, Е. Гончарова говорила о развитии женского труда в России, А. Кальманович – о роли русских женщин в освободительном движении, О. Клирикова – об агитации активисток СРЖ в Государственной Думе, представительницы Грузинского отделения Союза равноправия – о положении грузинской женщины1137. Доклады русских делегаток «возбудили живой интерес в конгрессе, вызвали обмен мыслей и привлекли внимание прессы»1138.

Роль СРЖ в институционализации политического участия женщин, русского феминистского движения, или, как современники его называли, «нового женского движения», велика. И хотя поставить «женский вопрос» в политическую повестку дня в той мере, чтобы получить избирательные права в 1906 году, не удалось, Союз равноправности создал прецедент деятельности политической женской организации. Он, по сути, презентовал российский феминизм на политической сцене страны. Деятельность СРЖ изменила общественное мнение, отношение партий к женскому политическому участию и к проблеме политических прав женщин. Эти изменения констатировал Второй съезд СРЖ еще в 1906 году1139.

Союз равноправности смог использовать свою (феминистскую) идеологию в качестве конструктивной силы социальных изменений, что до этого казалось под силу только партийным структурам с жесткой внутренней иерархией. Деятельность СРЖ показывает, что децентрализованная организация с «мягкой» структурой, но обладающая идеологией и политической программой, также в состоянии выполнить эту миссию. Таким образом, решающую роль в достижении целей движения играет не столько структура, сколько контекст движения, логика действий, заданная целями и идеологией. Судя по всему, структура организации – вторичный момент, который формируется под влиянием целей организации и контекста движения.

Деятельность Союза равноправности женщин многие современники рассматривали как идеал женской организации, отстаивающей интересы всех категорий населения и не замыкающейся в узко феминистской политической повестке. Распространенным было мнение, что «все передовое женское движение», «новое женское движение» (то есть политическое по репертуару коллективных действий и феминистское и общедемократическое по идеологии) началось с 1905 года и развивалось под флагом СРЖ1140. Хотя известная общественная деятельница А. В. Тыркова считала, что СРЖ «разделял крайности, составляющие отличительную и неизбежную черту всякой революционной эпохи, был очень близоруким в политическом отношении»1141.

Другим значением деятельности Союза равноправности стало осознание равноправками необходимости дальнейшей разработки теории, философии и идеологии женского движения.

Женская прогрессивная партия

Первые упоминания о создании женской партии относятся ко времени наивысшего подъема политического протеста в стране – к декабрю 1905 года. Учредительное собрание партии состоялось позже – 16 февраля 1906 года. Таким образом на волне протеста возникла еще одна женская политическая организация.

У истоков партии стояли деятельницы «Женского гигиенического общества», Санкт-Петербургского отделения Союза равноправия женщин (разногласия в котором к этому времени достигли предельной остроты) и «Русского женского взаимно-благотворительного общества». Идея женской партии как выразительницы интересов женщин принадлежала М. И. Покровской. Она считала продуктивным использование партии как апробированной легитимной «мужской структуры» в строительстве женского движения. Покровская говорила, что поскольку существующие политические партии не обнаруживают интереса к «женскому вопросу» в силу доминирования в них мужчин, то только собственная женская партия может продвигать идеи женского равноправия на политическом уровне1142.

Участницы учредительного собрания разделились во мнениях о тактике будущей партии, хотя разногласий по поводу ее цели – достижения политических прав женщин – не было.

Те, кто настаивал на первоочередности общеполитической платформы (с включением требования всеобщего избирательного права) и работы по развитию общедемократических ценностей и через то – решение женских проблем, – основали Лигу равноправия женщин.

Те, кто акцентировал внимание на работе непосредственно с женщинами, видел необходимость вовлечения женщин в широкую политическую деятельность и важность подготовки женщин к этой деятельности, образовали Женскую прогрессивную партию.

Покровская добилась регистрации партии для того, чтобы создать «прецедент санкционирования администрацией женской политической организации»1143. Легитимность партии была для нее важным моментом, так как она означала институализацию женской политической структуры и была знаком приближения к мужскому стандарту в политической сфере. Одновременно на регистрацию был подан устав клуба Женской прогрессивной партии.

Председательницей партии и клуба стала М. И. Покровская.

Программа партии представляет собой образец феминистской риторики начала века. В преамбуле, в частности, говорилось:

Женщины – самая бесправная и обездоленная часть населения. Они находятся в подчинении мужчинам и полной зависимости от их усмотрения. Они обезличиваются и порабощаются существующими законами и своей экономической зависимостью от господствующего пола. Благодаря своей подчиненности, экономической зависимости и бесправию женщины не могут проявлять во всей полноте свои духовные способности и оказывать активное содействие усовершенствованию человечества в духовном и физическом отношении и усовершенствованию социального строя. Так как политическое бесправие является одной из главных причин порабощения женщин, то женская прогрессивная партия своей ближайшей задачей ставит достижение полной политической равноправности женщин с мужчинами1144.

Партия признавала необходимым борьбу со всеми несовершенствами современной жизни за осуществление общечеловеческих идеалов: свободы, равенства, правды, справедливости и гуманности. Главным условием решения социальных проблем объявлялось равноправие всех граждан перед законом (без различия пола, вероисповедания и национальности). Вторым пунктом шло требование демократических свобод – свободы совести, слова, собраний, союзов, передвижения, неприкосновенности личности и жилища. Конституционно-демократическая монархия объявлялась наиболее подходящей формой правления для России. Согласно уставу, в выборах в народное представительство, которое примет конституцию, а затем будет выступать с законодательными инициативами и контролировать исполнительную власть, должны участвовать все граждане, достигшие 21 года без различия пола, национальности и вероисповедания на основе равной, прямой и тайной подачи голосов.

Отстаивание прав женщин всех социальных групп декларировалось главной партийной задачей. Для крестьянок программа предусматривала равные с мужчинами права на землю (получение собственного, равного с мужчинами надела). Для работниц – введение 8-часового рабочего дня, страхования, фабричной инспекции, предоставление оплачиваемого дородового и послеродового отпуска, создание яслей и кормильных комнат на предприятиях, отведение времени на кормление, а кроме того – равное вознаграждение обоих полов за равный труд и уравнение в служебном отношении, то есть право работниц быть мастерицами на фабриках с преимущественно женским трудом.

Интересы женщин среднего класса отражались в требовании права занимать судебные должности и выступать судьями, адвокатессами, присяжными заседательницами, а также в требовании пересмотра всех законов Российской империи при участии женщин.

Одновременно с тем прописывались предполагаемые решения общеженских проблем: право на одинаковое совместное образование обоих полов, отмена врачебно-полицейского надзора за проституцией, реформа семейного права – введение гражданского брака, равенство в семье, упрощение процедуры развода, защита детства и внебрачных детей.

Вместе с тем устав партии продвигал идеи по развитию местного самоуправления, внедрению широких программ по охране народного здравия, предполагал отказ от милитаризма и политики захватов, мирное развитие страны.

Членами партии могли быть только женщины. Таким образом, акторками социальных изменений определялись женщины всех социальных групп. Разработка и распространение феминистской идеологии, повышение самосознания и развитие женской личности, изменение общественного мнения, норм и установок в отношении женщин – все это должно было привести к изменениям в обществе. В программе специально оговаривалось, что реализация партийных задач будет осуществляться мирным эволюционным путем.

Поставленные задачи формировали структуру организации. Фактически партия, клуб и журнал «Женский вестник» составляли одну организацию. Одни и те же люди работали во всех трех структурах. Все три были легальными, то есть зарегистрированными в соответствии с действующими правилами, что на спаде протеста дало партии ощутимые преимущества по сравнению с другими женскими общественными организациями.

В партии, как и во всех женских организациях того времени, в обязательном порядке существовали коллегиальные органы принятия решений – совет партии и совет старейшин клуба. Но, судя по всему, вопросы решались без соблюдения формальностей. Косвенно это подтверждается отсутствием опубликованных годовых отчетов и протоколов заседаний, что было распространенной практикой женских организаций того времени. Партию часто называли профессиональной, определяя характер ее феминизма – делового, связанного с профессиональной деятельностью женщин интеллигентных профессий, преимущественно врачей. Но, выражая интересы самих «профессиональных женщин», партия обозначала и ставила в политическую повестку дня интересы женщин и других социальных слоев. Структура организации была децентрализованной, а членство неформализованным.

С момента создания партии ее участницы энергично включились в митинговую стихию весны 1906 года. В дебатах на общегородских митингах Покровская и группа ее единомышленниц отстаивали идеи феминизма и опирались на него как на теоретическую базу своих действий.

Так, на общегородском митинге женских организаций Петербурга 5 мая 1906 года Покровская вступила в полемику с меньшевиком М. П. Неведомским (Миклашевским) по поводу сепаратизма женских организаций. Неведомский призывал женщин не замыкаться в рамках феминизма, а работать в партиях, в которых мужчины относятся к ним «по-товарищески». Покровская же указывала на вторичность положения женщин и их проблем в партиях и утверждала, что работа женщин в партиях любой ориентации – это работа во имя свободы мужчин, что именно в такой ситуации оказались кадетки, партия которых, признавая на словах принцип равноправия женщин, на деле постоянно откладывает работу по этому вопросу. В результате полемики, разгоревшейся затем между меньшевиками и кадетами, митинг был сорван, а резолюция с требованием политических прав женщин не была принята1145.

Участницы митинга в большинстве своем поддержали Неведомского. Попытка феминисток создать блок с социал-демократами провалилась. По словам Покровской, на этом митинге многие «начали открещиваться от феминизма и нападать на него», забыв ту «огромную услугу, которую он оказал освобождению женщин». Она призывала участниц митинга уже теперь, не ожидая времени, «когда водворится социализм и освободит их от рабства», добиваться равноправия, чтобы иметь возможность работать для усовершенствования социального строя1146. Этот инцидент с Неведомским лишний раз убедил Покровскую в необходимости пропаганды идей феминизма как основы консолидации женщин.

Покровская рассматривала феминизм как политическую доктрину, доказывала его право на самостоятельное существование. Основой идеологии Женской прогрессивной партии стала идея внеклассовости женских интересов и представляющих их женских организаций. Она активно проводила ту мысль, что женщин всех классов объединяет бесправие и подавление и единственно женские организации могут отстаивать их интересы. Тактически это выразилось в отходе от благотворительности и в отказе от работы в «мужских партиях», в создании блока женских и феминистских организаций и в установлении контактов с международным феминистским движением. Женская прогрессивная партия стала второй российской женской организацией, вступившей в Международный женский суфражистский альянс (International Women’s Suffrage Alliance). Это произошло в 1909 году на Лондонском конгрессе.

Партия вела работу среди представителей различных партий и депутатов Государственной Думы; работу с женщинами всех социальных групп по пропаганде идеи ценности женской личности, женского опыта и на практике поддерживала начинания женщин1147.

Это был процесс мобилизации консенсуса, то есть формирования идей движения, разработки системы ценностей, определения значений, интерпретации проблем и событий. Эта деятельность формировала политическую и эмоциональную основу женской солидарности, вовлекала в женское движение женщин разных классов, сплачивала их ряды.

Представляется, что в этом состоит главное достижение партии, тем более что она не являлась полноправной участницей политического процесса в силу «половой принадлежности» ее членов и связанных с этим законодательных ограничений.

Мобилизация консенсуса проходила и на заседаниях клуба, и в дебатах на митингах. Женская партия пыталась решить главную проблему русского феминизма – обнаружение и формирование (конструирование) единого женского опыта и на его основе проведение мобилизации консенсуса. В терминах начала ХX века это был вопрос о принципиальной возможности единения женщин всех классов на платформе единых идей и требований и о возможности деятельности в общих организациях.

Тема единения разрабатывалась теоретически и реализовывалась практически в акциях партии. Она активно обсуждалась на заседаниях реферативного отдела, особенно в первые годы существования партии. В 1907 году на эту тему активно выступала М. Л. Вахтина. Темы ее докладов – «Взгляд беспартийной на женское освободительное движение» (апрель 1907 года), «Женский вопрос в Финляндии» (май 1907 года), «Мотивы, вызвавшие женское освободительное движение», «Женские национальные союзы».

В декабре 1907 года Покровская прочла в клубе реферат «Единение женщин и классовая борьба», в котором обосновывалась мысль, что интеллигентные женщины – тоже пролетариат, так как они эксплуатируются так же, как и работницы. Чертами, объединяющими «интеллигентный» и «неинтеллигентный» женский пролетариат, является их общая внеклассовая, внесословная униженность как женщин, и потому все женщины составляют одно сообщество, один класс. В подтверждение своих выводов Покровская приводила статьи Свода законов Российской империи: ст. 107 обязывает женщину повиноваться мужу, ст. 103 обязывает следовать за мужем, согласно ст. 202 женщина не имела права наниматься на работу без согласия мужа. Наследное право ограничивало получение женщиной наследства в размере 1/4 недвижимого и 1/8 движимого имущества и так далее. Вывод Покровской заключался в том, что женщины закрепощены мужчинами, а такие проявления мужского общества, как война, алкоголизм и проституция, давят и унижают женщину. Изменить ситуацию, по мысли Покровской, могут только женщины, массово, вне классовых перегородок выступая за свои права. Союз интеллигенток, работниц и крестьянок возможен, провозгласила Покровская, и это единственный путь, чтобы добиться гражданских прав для женщин. Роль интеллигенток она видела в привнесении в движение знаний, организационного опыта, идей. Она считала, что именно такая модель сработала в Финляндии в 1906 году при получении женщинами избирательных прав.

При обсуждении ее доклада участницы заседания пришли к заключению, что интеллигентная женщина может объединиться с пролетаркой, если она участвует в борьбе пролетариата, что в принципе возможно1148. Но самую главную задачу для них представляла все же работа с крестьянкой.

Другим примером мобилизации консенсуса может служить статья М. Л. Вахтиной «В защиту феминизма», в которой она критиковала расхожие представления об узости феминизма и феминистской программы. Феминизм, напротив, очень широк, утверждала Вахтина. Он во всем. Такие мировые проблемы, как насилие, в том числе по отношению к женщинам, равенство перед законом, уничтожение двойной морали, – все это невозможно решить без феминистской идеи и работы.

Политика мобилизации консенсуса, конструирование единого женского опыта, создание общей женской идентичности – проблема единения, как говорили в то время, упиралась в проблему низкого образовательного уровня женщин низших социальных классов. Тем более что образовательный уровень партиек, их интеллектуальные запросы были высокими, а некоторые темы, развиваемые ими, предстают просто высокоинтеллектуальной игрой ума. Разрыв был очевиден.

Для его преодоления по воскресеньям в клубе проводились занятия для работниц. Темы были разными. Тут были и лекции, посвященные положению женщин в разных странах, и беседы о русской истории. В качестве солидарной помощи проводились акции благотворительного характера.

Исходя из задач формирования единого женского пространства, женской солидарности и идентичности, партия обсуждала проблемы прислуги и проституток. Это было проявлением солидарности женщин среднего класса с женщинами низших социальных групп.

Тема положения женщин низших классов развивалась в докладах, дискуссиях и акциях. Так, например, 23 февраля 1909 года в клубе Женской прогрессивной партии прозвучал доклад П. И. Масловой о положении прислуги. Покровская предлагала, но не была поддержана соратницами, провести анкетирование среди прислуги об условиях труда и быта с целью создания законопроекта об улучшении условий жизни и о государственном страховании прислуги.

Феномен проституции Покровская считала лакмусовой бумажкой отношения общества к женщинам. Эта проблема осмыслялась на теоретическом уровне с феминистских позиций, а на практическом решалась в работе с проститутками, с разного рода государственными структурами, курировавшими вопросы проституции, в разработке законодательных предположений. Одно из главных требований партии заключалось в отмене врачебно-полицейского надзора за проституцией.

В апреле 1908 года партийки собирали подписи жителей Петербурга и общественных организаций под ходатайством министру внутренних дел об отмене регламентации проституции. Акция сопровождалась статьями в «Женском вестнике». Врачебно-полицейский надзор за проституцией был определен как позор страны, как мера, не достигающая цели (охраны здоровья населения), но дискриминирующая и унижающая не только проституток, но и женщин вообще, порождающая в их отношении насилие и злоупотребления.

16 октября 1909 года на заседании клуба обсуждался проект уголовного уложения против сутенеров и сводников, согласно которому регламентация проституции и дома терпимости уничтожались. Проект был подготовлен Покровской для Государственной Думы.

В 1913 году Клуб Женской прогрессивной партии совместно с Лигой равноправия женщин внесли в IV Государственную Думу через сочувствующих депутатов законопроект об отмене регламентации проституции. В декабре того же года в клубе было проведено публичное собрание, посвященное этому вопросу, с участием депутата Думы А. И. Шингарева, юриста и профессора А. И. Елистратова, попечительниц при петербургском суде для малолетних М. М. Карминой-Читау, В. А. Плансон, А. Н. Дементьевой. В очередной раз были собраны подписи под требованием отмены врачебно-полицейского надзора1149.

Репертуар коллективных действий партии был тот же, что и у других женских организаций: петиции, ходатайства, митинги, публичные собрания. Особенностью партии выступало то, что в основном ее работа велась через клуб. Это была «порождающая среда» женского активизма. В клубе заслушивались теоретические доклады, отчеты об участии в международных конференциях, рассматривались законопроекты, обращения, собирались подписи под ходатайствами и петициями, принимались коллективные решения и послания.

Здесь были обсуждены темы паспортных ограничений женщин, инициатива партии октябристов по поводу изменений законодательства о наследовании в пользу женщин, проблемы внебрачных детей. В клубе было принято решение присоединиться к Всероссийскому женскому совету (если он будет создан), а также заслушаны отчеты об участии членов партии в Амстердамском (1908), Лондонском (1909) и Стокгольмском (1911) конгрессах Международного женского суфражистского альянса. Партия поддерживала международные контакты, внимательно следила за развитием ситуации с женскими правами в разных странах.

Но у партии были и особые методы работы – анкетирование. Результаты анализа анкет публиковались на страницах партийного журнала.

Так, наряду с активным участием в предвыборной кампании в I Государственную Думу, в которой Женская прогрессивная партия агитировала женщин содействовать избранию в депутаты сторонников политического равноправия женщин1150, был проведен анкетный опрос представителей интеллигенции – профессоров, писателей, юристов – по поводу их отношения к женскому равноправию.

В сентябре 1908 года партийки распространили анкету среди членов III Государственной Думы. Анкета состояла из трех вопросов: «1. Признаете ли вы желательным и необходимым, чтобы в России женщины немедленно получили равные с мужчинами избирательные права? 2. Если да, то что вы предполагаете предпринять в Государственной Думе для осуществления женского равноправия? 3. Если нет, то просим вас прислать ответ с мотивировкой вашего отрицательного отношения к избирательным правам женщин»1151. Анализ результатов опроса был опубликован на страницах «Женского вестника»1152.

В 1909 году через провинциальные газеты был проведен анкетный опрос населения о предоставлении женщинам избирательных прав, а его анализ также представлен на страницах журнала1153.

Но все же по большей части клуб был местом общения в среде единомышленниц, местом повышения образования и местом проведения досуга. На заседаниях клуба обсуждались популярные книги, как, например, книги Л. Браун «Женский труд и домашнее хозяйство» и «Профессия и материнство», слушались доклады на актуальные темы, устраивались лекции известных специалистов, как, например, лекция К. Р. Абковича по семейному праву. В 1909 году клуб провел конкурс работ на тему «Избирательные права женщин применительно к России». Конкурс прошел вяло, и первую премию решили не присуждать никому. Эта обычная клубная работа развивала феминистскую теорию, вырабатывала идеологию, консолидировала участниц организации и движения в целом.

Партия проводила и политические мероприятия в привычном смысле слова – публичные слушания и митинги. 26 января 1909 года состоялось открытое собрание на тему предоставления женщинам избирательных прав в органы местного самоуправления: было принято обращение к Петербургскому обществу обывателей и избирателей с просьбой поддержать идею предоставления избирательных прав, отправлены обращения к известным политическим деятелям и подписчикам газет^-. 8 ноября 1912 года с привлечением феминистского актива города партия провела в Соляном городке женский митинг, посвященный избирательным правам женщин. В митинге приняли участие А. В. Тыркова (председательница), А. Н. Шабанова, А. А. Кальманович, А. И. Бахтерева, М. Л. Вахтина, М. И. Покровская, Р. Р. Бодуэн де Куртенэ, А. И. Шингарев.

Клуб и партия крепили солидарность движения и участвовали практически во всех акциях других женских организаций. В предвоенные годы партия поддержала акции женщин-юристок в защиту права на адвокатскую практику и права быть присяжными заседательницами. В преддверии рассмотрения законопроекта о женской адвокатуре в Государственной Думе в клубе были прочитаны доклады М. Е. Бландовой о женщинах-адвокатах во Франции и М. Л. Лучинской об адвокатуре женщин в России. А 20 февраля 1914 года здесь были проведены публичные слушания по этому вопросу, на которых выступили депутаты IV Думы П. П. Гронский и М. М. Александров, профессор М. П. Чубинский, представительницы женских организаций юристки А. И. Бахтерева и С. М. Хлытчиева. «Женский вестник» на протяжении 1914–1916 годов постоянно публиковал материалы на эту тему.

Изменение политической ситуации, вызванное началом Первой мировой войны, безусловно, повлияло на репертуар коллективных действий партии. Но, в отличие от других женских организаций, вернувшихся к традиционно благотворительной деятельности – организации лазаретов, призрению беженцев, помощи семьям военнослужащих и т. д., – активистки главной своей задачей считали деятельность по единению женщин, созданию женской идентичности и женского пространства.

«Женский вестник» в 1914–1915 годах призывал женщин не подчиняться печальным обстоятельствам жизни и, ни на кого не надеясь, совместно друг с другом создавать более благоприятные условия жизни, переходя к коллективному ведению хозяйства и устройству кооперативных столовых1154. Это было развитие кооперативных идей, популярных в эти годы в среде русской интеллигенции и получивших название кооперативного идеализма.

В феврале 1916 года при поддержке партии с целью «улучшения материального и морального положения женщин» был создан Женский экономический союз. В его правление вошли В. В. Ларина, М. И. Покровская, С. Л. Бахтиарова, Е. Ф. Березова1155. Согласно уставу, члены Союза могли создавать разного рода учреждения и имели право использовать их прибыль для достижения уставной цели. По мысли Покровской, кооперативы и потребительские общества должны были содействовать духовному единению их членов. С этой целью было принято решение об устройстве столовой-чайной, встречи в которой будут способствовать сближению членов кооператива. Прибыль от учреждений Женского экономического союза планировалось тратить в том числе на пропаганду идей равноправия женщин.

Как и всякая общественная организация, Женская прогрессивная партия стремилась к массовости, но связи ее с провинцией были слабыми. Своих отделений в других городах партийки создать не сумели. Представляется, что одной из причин этого была сложная риторика и идеология партии, трудные для понимания и казавшиеся утопическими на фоне «классовых битв» начала века. Спад политического протеста, наступивший в 1907 году, также не способствовал мобилизации участия.

Для женской партии была характерна интенсивная мобилизация, то есть рекрутирование велось преимущественно среди убежденных сторонниц движения – «интеллигентных женщин среднего класса».

Роль Женской прогрессивной партии и клуба в достижении целей движения весьма существенны.

Во-первых, партия и клуб как институциональные и легитимные структуры демонстрировали стабильность движения. Их активность, репертуар коллективных действий, безусловно, напрямую зависели от общеполитического контекста, от существующей структуры политических возможностей. Их деятельность продолжалась в различных формах вплоть до запрета общественных организаций после Октябрьской революции 1917 года. Партия и клуб шли по пути мобилизации внешних и внутренних, вещественных и невещественных ресурсов на протяжении длительного времени. Они вербовали себе сторонников среди политических деятелей1156, добивались поддержки со стороны государственных и партийных структур, вписывались в формальные и неформальные коммуникативные сети, то есть мобилизовывали внешние ресурсы. В то же время тренировались навыки политической активности членов партии, воспитывались новые активистки, вырабатывалась солидарность – шел процесс мобилизации внутренних ресурсов.

Во-вторых, журнал «Женский вестник», издаваемый усилиями Покровской и ее соратниц по партии и клубу, также демонстрировал стабильность движения в 1904–1917 годах. «Женский вестник» был заявлен как журнал, посвященный равноправию и улучшению положения женщин, на протяжении 13 лет он популяризировал идеологию феминизма. Некоторое время журнал был единственным периодическим феминистским изданием в стране. Журнал критически переосмыслял происходившие в стране изменения с феминистских позиций, служил рупором феминистской мысли. В то же время он создавал образ движения у его участниц, населения и властей, формировал идеологию и символику движения.

Таким образом, все три структуры – партия, клуб и журнал – мобилизовывали существующие ресурсы женского движения и создавали возможности для мобилизации новых.

Российская Лига равноправия женщин (после Февральской революции – Всероссийская Лига равноправия женщин)

Эта организация была создана в марте 1907 года, на спаде протеста, что обусловило ее легальный статус. Таким же вполне легитимным был и репертуар коллективных действий организации и ее мобилизационные стратегии. У истоков Лиги стояли активистки из «Русского женского взаимно-благотворительного общества» и Петербургского отделения Союза равноправия женщин. Формально Лига была преемницей Союза равноправия, распавшегося в том же году.

Первой председательницей Лиги была избрана Е. И. Гарднер – деятельница российского и международного женского движения1157. В декабре 1908 года ее сменила М. А. Чехова, а в 1910 году, после отъезда Чеховой в Москву, председательницей Лиги стала П. Н. Шишкина-Явейн – деятельница уже другого поколения. Бессменной заместительницей Шишкиной-Явейн была Ольга Михайловна Яновская.

Члены Лиги сознательно отказались от широкой политической программы и сфокусировали свое внимание только на суфражистских требованиях – на цензовом избирательном праве. Некоторые современники оценили этот шаг как реакцию на репрессии правительства и отход женщин с демократических позиций. Следует заметить, что в это время в выступлениях русских равноправок все чаще звучала поддержка тактики тех западных феминисток, которые ставили своей целью достижение цензового избирательного права. Этому способствовала ужесточающаяся электоральная политика российского правительства и бесплодность усилий по достижению всеобщего избирательного права. Женское движение специфицировалось, то есть его цель конкретизировалась, тактика изменилась, мобилизация сил и средств шла в интересах конкретной группы – женщин среднего класса. Новые цели требовали новой организационной структуры.

В деятельности Лиги это выразилось в целенаправленной работе по созданию легальных отделений в провинции, осуществлению легальных коллективных действий и теоретической деятельности.

Это был грамотный ход в ситуации политических репрессий, в которой развивалась организация. Лига как бы переводила энергию участниц женского движения в рамки институциональной политики, накапливая ресурсы и закладывая базу для будущих коллективных действий в более выигрышных условиях.

Члены Лиги практиковали агитационные поездки по провинции: они побывали в Орле, Саратове, Ростове-на-Дону, Кременце, Томске, Киеве, Симферополе, Нарве. В результате отделения Лиги возникли во многих городах, в том числе в Москве (1910), Харькове (1912), Томске (1914), Екатеринбурге (1914).

Наряду с пропагандистской деятельностью традиционно значимым направлением в работе феминистских организаций была работа по единению женщин. В 1909 году заработал лекционный отдел, организовывая лекционные туры известных феминисток по провинции (А. А. Кальманович, Л. Н. Рутцен, Е. Н. Щепкиной, М. М. Янчевской). Гарднер разработала план мероприятий по охране материнства и детства. Обсуждение его в Соляном городке с привлечением всех женских организаций Петербурга было намечено на май 1910 года, но не состоялось по «независимым от Лиги обстоятельствам»1158.

В развитии своего репертуара коллективных действий Лига уделяла пристальное внимание законотворческому процессу и лоббированию законов, касающихся женщин. Как и другие женские организации, Лига имела контакты со «своими» думцами и обсуждала с ними законопроекты еще до начала их слушания в Государственной Думе.

В 1909 году Совет Лиги обратился к женщинам-квартиронанимательницам с призывом использовать свои права и уполномочить мужчин-родственников участвовать от их имени в выборах в городское самоуправление. В марте 1910 года Совет Лиги подал докладную записку в Государственный Совет по поводу дополнений к закону о земельной собственности от 9 ноября 1906 года. В записке равноправки выражали обеспокоенность нарушением интересов крестьянки в ходе предстоящего уничтожения института семейной собственности и в качестве мер, защищающих интересы крестьянки, предлагали:

– введение в законопроект нормы, обязывающей домохозяина обеспечивать жену в случае заклада или продажи своего надельного участка;

– распространение на женщин права личной собственности на общинную землю, которая переходила в собственность крестьянского хозяйства;

– распространение на женщин всех прав домохозяина, в случае если крестьянка оказывается в ситуации «домохозяина и вынуждена исполнять обязанности, сопряженные с этим положением»1159.

Лига не раз демонстрировала гибкость и адаптивность к меняющимся политическим условиям, экспериментировала со своим репертуаром коллективных действий. Так, в 1910 году в связи с реформами Военного министерства Лига предприняла и вовсе неожиданную акцию. Совет Лиги направил письмо главе интендантского ведомства Д. С. Шуваеву с предложением принять на работу женщин либо по вольному найму, либо в качестве чиновников ведомства с целью приобретения «свежего, нетронутого тлетворным влиянием элемента» в целях «сохранения для строя офицеров»1160. При аргументации этой позиции широко использовалась риторика официальных дискуссий о природных качествах женщин в качестве «хранительниц и поддержательниц» хозяйства. Ходатайство было отклонено.

В феврале 1911 года в преддверии рассмотрения Думой законопроекта о реформе волостного земства Лига разослала тремстам депутатам листовку с доводами в пользу предоставления женщинам избирательных прав и права занимать должности в волостном управлении1161. Продолжая лоббировать изменения законопроекта в пользу женщин, делегатки встретились с сочувствующими им депутатскими фракциями. Предложения равноправок не были приняты, но речь депутата-трудовика В. И. Дзюбинского в поддержку альтернативного законопроекта была распечатана Лигой и разослана по стране.

В 1912 году Лига предложила свой проект «Закона об избирательных правах женщин», который предполагал предоставление женщинам избирательных прав в Государственную Думу на тех же основаниях, что и мужчинам (цензовое избирательное право)1162. В этот раз аргументация была такой: отсутствие женщин в разработке законов неизбежно ведет к односторонности и неполноте последних, в то время как их участие в законодательной работе внесло бы много творчества и вдохновения в решение таких вопросов, как борьба с пьянством и нищетой, обеспечение и охрана детства, решение национальных, сословных проблем, и «быть может <они – И. Ю.> указали бы новые пути к разрешению таких серьезных проблем, как международные отношения и милитаризм»1163. 13 февраля 1912 года трудовик А. А. Булат внес этот законопроект на рассмотрение III Государственной Думы, собрав в его поддержку подписи 18 кадетов, 11 трудовиков, 4 прогрессистов, 4 беспартийных и 1 социал-демократа.

Это был открытый переход на позиции «чистого суфражизма» с требованием цензового избирательного права. Новая инициатива Лиги была воспринята неоднозначно женской общественностью и различными политическими силами. Но следует отметить, что ряды Лиги росли. За тот же 1912 год численность членов Лиги увеличилась с 460 человек до 8501164.

В 1912 году Лига обратилась в Петербургскую городскую думу с предложением гласным Думы выступить с законодательной инициативой по поводу привлечения женщин к работе в городском самоуправлении. В основе предложения лежали все те же идеи: женщины являются налогоплательщицами и вправе распоряжаться городскими средствами, женский взгляд на все городские проблемы другой. Для работы в комиссиях предлагалось привлекать и женщин-работниц. Гласные ответили отказом.

В том же 1912 году Лига подготовила и провела Первый Всероссийский съезд по образованию женщин (26 декабря 1912 года – 4 января 1913 года), третий по счету общероссийский феминистский съезд.

Лига равноправия претендовала на роль общенациональной организации: в апреле 1916 года члены организации утвердили проект создания Центрального бюро для координации работы за равноправие по стране.

В начале 1917 года, перед рассмотрением в Государственной Думе вопроса о расширении круга выборщиков в городское самоуправление, Лига разослала депутатам Думы письмо, в котором аргументировала необходимость включения женщин в число выборщиков (пассивное избирательное право). Акция была поддержана провинциальными женскими организациями и отделениями Лиги в Москве, Екатеринбурге и Томске. Это же письмо было разослано в городские управы крупных городов России. Екатеринбургская, Воронежская, Московская, Астраханская, Владикавказская и Томская городские управы поддержали идею и приняли постановления ходатайствовать перед правительством о предоставлении женщинам активного и пассивного избирательного права по городскому самоуправлению. По словам Шишкиной-Явейн, «гул зашевелившегося феминизма» доносился из самых далеких уголков страны1165.

Деятельницы Лиги крепили сотрудничество женских организаций и практиковали совместные выступления. Их деятельность – постоянный стук в дверь в надежде, что ее откроют. В результате III Государственная Дума регулярно занималась рассмотрением «женских» законопроектов – о разводе, о раздельном жительстве супругов, о правах женщин на адвокатскую практику, об отмене регламентации проституции.

18 октября 1913 года в IV Государственную Думу был внесен законопроект об отмене регламентации проституции, разработанный юридическим отделом Лиги при участии Шишкиной-Явейн и депутата А. М. Шингарева. Юридический отдел состоял из выпускниц юридических факультетов российских и зарубежных университетов, которые позднее организовались в Санкт-Петербургское общество женщин-юристок. Юридический отдел Лиги лоббировал законопроект о праве женщин заниматься адвокатской практикой. Законопроект был передан в комиссию судебных реформ Думы 1 мая 1911 года (одновременно с тем он был разослан 300 членам Государственной Думы), 24 января 1912 года он был одобрен Думой и передан на утверждение в Государственный Совет, где, однако, был отклонен в ходе слушаний 23–24 января 1913 года1166.

Деятельницы нового поколения осваивали новые идеи. Одной из них, развиваемой Лигой накануне войны, была идея женских банков. Первый женский банк открылся в Одессе (1912) «в форме кредитного учреждения, обслуживающего исключительно женские экономические интересы»1167. Лига активно развивала это финансовое направление, увязывая его с целями женского движения. Так, председательница Московского отделения Лиги равноправия А. Н. Лепковская заявила:

Нет свободы вне экономической независимости! Все, что только способно поднять экономическое положение женщины, является прямым условием ее освобождения. Горячо приветствую поэтому начинание женщин г. Одессы, создавших первое в России женское кредитное учреждение, и искренно желаю насаждения подобных же учреждений в других наших городах. В женском движении <…> весьма существенную, может быть даже превалирующую роль играет именно экономическая независимость женщины. Экономическая самостоятельность и независимость являются основной базой нашей свободы и права распоряжаться своей личностью по своему усмотрению!1168

Опрошенные по этому вопросу эксперты (в частности, профессор, член Государственного Совета И. Х. Озеров) при полной поддержке идеи экономической независимости женщин видели в деле организации женских банков в России существенные проблемы: отсутствие «сознательного фактора в деле творения у нас новых крупных форм экономической жизни» и недостаточную «сорганизованность» женщин1169. Практический совет начать с более простых форм участия в экономической жизни – потребительных обществ, сберегательных товариществ и обществ взаимного кредита – был принят и рассматривался не только в Лиге, но и в других женских организациях. И если война не дала осуществить этот проект в чистом виде, то она послужила стимулом для создания простых форм женской кооперации, помогавших женщинам выжить в годы войны.

Другим замыслом, активно разрабатываемым в эти годы, было создание женской фабричной инспекции. Доклад Е. В. Виленец-Горовиц «Женская фабричная инспекция и необходимость ее введения в России» продемонстрировал хорошую проработку вопроса: знание тенденций развития промышленности в России и тенденции вовлечения женщин в промышленный труд, а также опыта европейского женского движения в борьбе за введение женской фабричной инспекции. В частности, докладчица заметила, что борьба женских ферейнов (нем. Verein – общество, союз) в Германии за инспекцию была поддержана организованными работницами и социал-демократами. Вывод из доклада звучал так:

Лига равноправия женщин должна, пользуясь опытом Запада, уделить особое внимание вопросу о введении у нас женской фабричной инспекции и сделать все возможное для его разрешения в положительном смысле1170.

Докладчица предположила, что россиянкам придется преодолеть те же препятствия и противодействия, что и западным активисткам, что «наши противники встретят нас старыми возражениями об отсутствии у женщин технической подготовки и сведений о положении в промышленности, торговле и т. д.». «Мы должны устранить этот единственный аргумент и подготовить женщин на специальных курсах по программе Министерства финансов для фабричных инспекторов»1171, – предложила Виленец-Горовиц. В результате прений по докладу было принято решение учредить при Лиге курсы для подготовки фабричных инспектрис и взять инициативу «возбуждения вопроса о введении женской фабричной инспекции в Государственной Думе». Для этого была создана специальная комиссия1172. В течение месяца вопрос о женской фабричной инспекции был «возбужден» в Думе партией народной свободы. Большинством голосов – 77 против 64 – этот законопроект прошел. Представитель правительства высказался против проекта не по принципиальным, а по практическим соображениям. Как и предполагала Виленец-Горовиц, возражения строились на отсутствии у женщин специальной технической подготовки. Но в вопросе «малой и ремесленной промышленности», в которой женский и детский труд практически не был регламентирован, правительство согласилось пойти навстречу желанию Думы. Таков был результат первой – и удачной – попытки решения этого вопроса. В женской прессе появились заметки, где внимание общественности обращалось на то, что первые фабричные инспектора России И. И. Янжул, Н. Я. Пясковкий, А. В. Погожев и другие не имели технического образования. Проблема женского промышленного труда рассматривалась в женской прессе как глобальная, требующая серьезного подхода и вмешательства правительства. Вопрос ставился так: «Кто прежде всего женщина при современном капиталистическом хозяйстве – мать или работница?»1173 Темпы вовлечения женщин в крупное промышленное производство в 1900‐х годах – 35% женской против 7% прироста мужской рабочей силы – делали этот вопрос риторическим1174.

Помимо откликов на все значимые события в жизни страны, Лига создавала событийный ряд в «женском мире»: празднование 50-летия высшего женского образования, 50-летия деятельности А. П. Философовой и В. Л. Штейн, присуждение Нобелевской премии М. Склодовской-Кюри, 35-летие общественной деятельности председательницы Польского общества равноправия женщин Кугельской-Рейншмидт. Организация издавала открытки с портретами женщин-ученых, писательниц, художниц и общественных деятельниц: в их ряду портреты Жорж Санд, А. П. Философовой, М. В. Трубниковой, Н. В. Стасовой, М. Склодовской-Кюри, Э. Ожешко, авиатора княгини Е. Шаховской и многих других. Лига также поддержала выступления женских организаций против распространения порнографической литературы.

Лига равноправия женщин развивала связи с международным феминистским движением, принимая участие в международных суфражистских съездах, откликаясь на значимые события в международном движении. Лига посылала приветствия зарубежным женским организациям: американкам по поводу предоставления политических прав женщинам некоторых американских штатов; норвежкам – в связи с предоставлением им права на государственную службу; англичанкам – в поддержку их похода из Эдинбурга в Лондон с целью сбора подписей под петицией об избирательных правах женщин. Был также послан протест властям Великобритании против обращения с арестованными суфражистками, как с уголовными преступницами1175. В июне 1911 года делегация Лиги в составе П. Н. Шишкиной-Явейн, М. Б. Райх, А. В. Белобородовой, А. И. Зачинской, В. В. Васильевой-Фофановой, В. П. Добкевич приняла участие в VI конгрессе Международного женского суфражистского альянса в Стокгольме. Шишкина-Явейн выступила с докладом «Женский вопрос в русском парламенте».

На начальном этапе деятельности для Лиги была характерна интенсивная мобилизация, членство было ограничено признаком пола, а требование цензового избирательного права определяло ориентацию на определенные социальные группы женщин. Но с новым подъемом политического протеста организация пересмотрела свою мобилизационную политику и в 1914 году отменила все ограничения на прием, стала максимально открытой для вступления. На 1 января 1910 года Лига насчитывала 219 членов1176, на конец 1912 года – 850 человек, а на начавшейся волне политического подъема и с новыми правилами приема численность организации составила к 1915 году уже 1235 человек (991 человек из Петербурга и 244 – иногородних)1177.

В начале 1914 года активность организации еще более возросла. Митинги, диспуты, публичные собрания Лиги, посвященные различным аспектам политических и гражданских прав женщин, собирали большие аудитории и пользовались значительным успехом. Планы Лиги накануне войны были многообразны: создание собственного клуба1178 и издание собственного журнала, изменение устава и введение параграфа, дававшего организации право созывать периодические съезды женских организаций1179. Начало войны заставило деятельниц Лиги изменить репертуар своих действий и в значительной степени вернуло их к формам благотворительной деятельности, которая теперь осмыслялась как гражданская женская позиция и выливалась в поддержание семей солдат и беженцев, в содержание лазаретов, подготовку сестер милосердия и так далее. В 1916 году при Лиге торжественно открылась кооперативная лавка нового «Женского общества потребителей». Председательницей кооператива стала О. И. Королько.

Однако Лига никогда не оставляла тему избирательных прав. Война позволила посмотреть на проблему равноправия в новом ракурсе – осмыслялись городские проблемы и возможности женщин в их решении. 12 февраля 1916 года на публичном собрании Лиги «Наш город, Дума и предстоящие выборы» прозвучали доклады: «Город и женщина» (А. В. Тырковой), «Общественная работа в городских попечительствах» (С. В. Паниной), «Борьба с дороговизной и роль городского самоуправления» (Ф. И. Родичева).

Но главным достижением Лиги было получение избирательных прав для российских женщин в марте 1917 года. В критический момент ломки старой государственной машины Лига оказалась готовой инициировать и координировать коллективные действия всего движения по достижению политических прав. Тактика строительства организационной структуры, изменение мобилизационной политики, теоретическая и пропагандистская деятельность Лиги сформировали ее организационные возможности для выполнения этой миссии.

Московское отделение Лиги равноправия было создано в 1910 году и существовало как автономная структура. В отделении работали многие активистки Союза равноправия женщин, «старые кадры»: М. Е. Бландова, Э. О. Вахтерова, С. К. Исполатова, О. Н. Клирикова, Л. Н. Ленская, З. С. Мирович, М. Н. Сумбатова, С. Ф. Червинская, Н. А. Шахматова. Но при этом в Совет Московского отделения преимущественно вошли активистки нового поколения: В. В. Бибикова, В. Н. Бочкарева, А. М. Крокос, Р. Л. Марголиес, М. М. Самамбок, М. В. Райх. Возглавила организацию Л. Н. Лепковская. Уже в первый год существования отделение насчитывало 443 члена1180.

Особенностью Московского отделения была его теоретическая деятельность. Весной 1911 года был создан теоретический отдел под руководством Исполатовой, поставивший своей целью обосновать основные задачи организации и всего движения, пути их решения, создать внутреннюю связь между отделами, разработать «небольшой курс по женскому вопросу», «изучить психику женщины».

Теоретический отдел также разрабатывал тему домашнего труда. В частности, сотрудницы обратили внимание на отсутствие учета, нормирования и оценки «тяжелого и изнуряющего труда женщин в семье»1181 – в 1912 году был объявлен конкурс на лучшую брошюру по этой проблеме.

Логичным продолжением работы отдела стало решение издавать журнал «Начало» – «демократический орган женской мысли», который будет

будить общественное мнение в смысле более справедливого распределения прав и обязанностей обоих полов, направлять общественную совесть на новые пути и укрепить в женщине убеждение в громадной важности нашей задачи1182.

Отдел пропаганды, созданный с целью «привлечения возможно большего числа женщин на путь организованного наступления под одним общим знаменем»1183, распространял «продукт» теоретического отдела. Лицам интеллигентных профессий (учителям, юристам, врачам и так далее) были разосланы издания, в которых излагались цели Лиги: брошюра Н. А. Шахматовой «Что такое феминизм?», воззвания «К слушательницам женских курсов» и «К обществу».

В сотрудничестве с теоретическим отделом отдел пропаганды организовывал чтение рефератов, призванных способствовать пробуждению самосознания и самодеятельности женщин. Обсуждения проводились в своем кругу, в обстановке, «где они <женщины. – И. Ю.> не рискуют быть ложно понятыми или дурно истолкованными»1184. К участию в таких собраниях привлекались женщины, которые не были членами Лиги.

Экономический отдел Московского отделения собирал информацию об условиях труда женщин в разных сферах, в частности в сфере фабрично-заводского труда. Проводилось исследование материальных условий жизни вольнослушательниц высших учебных заведений Москвы.

Библиотечно-биографический отдел комплектовал небольшие типовые библиотеки по «женскому вопросу» и рассылал их по провинциальным городам.

Юридический подотдел (председательница М. И. Гиршман-Айзенштадт1185) проводил бесплатные консультации для женщин и регулярно посылал своих делегаток (Л. С. Тернавскую, Л. А. Бубнову, М. А. Игловскую, А. А. Додонову, Н. А. Зак) в Петербург во время рассмотрения в Государственной Думе законопроекта о допуске женщин к адвокатской практике1186. В ответ на запрещение Государственным Советом женской адвокатуры юридический отдел Московского отделения принял постановление о продолжении работы с IV Государственной Думой вплоть до получения положительного решения1187.

Московское отделение участвовало в различных легальных политических акциях, где демонстрировало гражданскую позицию «женского элемента». Активистки Лиги приняли участие в похоронах председателя I Государственной Думы С. А. Муромцева в 1910 году, в 1911 году послали приветствие профессорам, покинувшим Московский университет из‐за репрессий1188.

Московское отделение Лиги равноправия женщин вело работу по подготовке Второго Всероссийского женского съезда, который планировали созвать в Москве в декабре 1913 года. Руководство подготовкой осуществляла организационная комиссия в составе С. П. Даль, К. И. Лебедевой и М. А. Чеховой1189.

Претензии Российской Лиги равноправия женщин на роль национальной феминистской организации были реализованы. В условиях смены власти Лига равноправия смогла объединить женские организации и добиться от правительства признания женских политических прав. Именно ей мы обязаны введением женского избирательного права в России.

Женские клубы

Идея женского клуба привлекала активисток движения с конца XIX века, но условий к их появлению не было, так как правительство всеми силами противилось новым формам самоорганизации женщин. Первыми пробили брешь в обороне правительства женские клубы по профессиям1190. Затем пришло время легальных женских политических клубов. Одним из первых был внефракционный Женский политический клуб, который возник в Петербурге в апреле 1906 года на развалинах Петербургского отделения СРЖ. Председательницей клуба была М. Н. Маргулиес.

Единой политической платформы у клуба не было: учредительниц клуба – активисток Союза равноправия женщин (эсерок, кадеток, социал-демократок, беспартийных) – объединила феминистская идея. Для его создательниц клуб был местом для пропаганды «в широких женских массах идеи равноправия в связи со всеобщим избирательным правом»1191. Это была практическая реализация идеи внепартийности «женского вопроса» и осуществление единения женского движения. Эта организация интересна именно с этой точки зрения.

Деятельность клуба вылилась в создание четырех клубов для работниц в разных районах города, где, помимо курсов грамотности, еженедельно устраивались мероприятия на тему женского равноправия и обсуждались политические события в стране. Здесь проводились лекции-беседы, в том числе о законопроекте об избирательных правах женщин, об избирательном праве женщин в Финляндии, о гражданских свободах, о Белостокском погроме и так далее1192. Клуб посещали депутаты Государственной Думы, преимущественно трудовики (Ф. И. Седельников, А. Рожков, И. К. Заболотный, С. В. Аникин), и рассказывали о своей деятельности. А. М. Коллонтай отказалась участвовать в работе клуба, мотивируя это тем, что «в вопросе об освобождении женщин должна быть начертана четкая и ясная классовая линия»1193.

Клуб насчитывал более 600 членов. Принцип внепартийности находил свое воплощение в структуре организации: каждая группа в 25 человек, «организованная партийно или профессионально», делегировала своего представителя в правление, и тем самым всем обеспечивались равные возможности в принятии решений.

Одним из первых публичных выступлений клуба было массовое участие его членов в общегородском женском митинге в Соляном городке 5 мая 1906 года, инициированного «Вз.-благ. обществом».

Официально клуб перестал существовать в 1907 году после запрета властей на политическую деятельность, но, по имеющимся сведениям, Василеостровское отделение продолжало работать нелегально. На спаде массового протеста клубы, не провозглашавшие открыто свои политические цели, стали самой распространенной формой женских объединений.

Как уже говорилось выше, А. М. Коллонтай организовала межфракционный клуб работниц. Основной причиной создания женского клуба социал-демократами была активная деятельность феминисток в среде работниц. Позднее Коллонтай вспоминала:

В годы Первой русской революции пропаганда «единого женского дела» со стороны буржуазных равноправок еще представляла серьезную опасность для целостности рабочего движения. Особенно много вреда могли принести «левые равноправки», любившие щеголять революционными фразами1194.

Клуб маскировался под институционализированную в российском обществе организацию женской самопомощи и благотворительности и официально назывался «Обществом взаимопомощи работниц». Целями клуба было «прекратить распыление женской силы», пробудить революционное сознание работниц, подготовить их к работе в партии и профсоюзах1195, или, по выражению Коллонтай, «взрыхлить почву для социалистического посева»1196. Коллонтай создавала клуб при поддержке профсоюзов и при сопротивлении большевистского Петербургского комитета РСДРП, поэтому влияние первых на работу «Общества взаимопомощи» было значимым.

В клуб записалось более 300 работниц. Его членами могли быть и мужчины, но в правление по уставу входили только женщины. Работа велась традиционно клубная: вечеринки, лекции членов РСДРП, собрания по профессиональным союзам и так далее. Коллонтай проинформировала работниц о Первой социалистической конференции женщин в Штутгарте, по ее инициативе и при поддержке профсоюзов клуб провел несколько массовых собраний на женские темы в рабочем доме Нобеля на Выборгской стороне. Там обсуждались темы охраны труда женщин, поддержки материнства, политического равноправия, отношения партии большевиков к движению феминисток. Эти мероприятия носили ярко выраженный антифеминистский характер, как и участие работниц в городских женских митингах, на которые те ходили «ругаться с барынями»1197. Особенно активизировалась антифеминистская деятельность «Общества взаимопомощи работниц» в связи с подготовкой Первого Всероссийского женского съезда. При поддержке профсоюзов наиболее активные работницы вошли в так называемую группу работниц и начали готовиться к съезду. У руководства профсоюзов даже были планы послать кого-нибудь из них в Лондон на Международную конференцию женских рабочих организаций, созываемую для выражения протеста против цензового избирательного права, признаваемого суфражистками1198. Однако этот замысел не осуществился.

Так же как и клубы для работниц, создаваемые феминистками, «Общество взаимопомощи работниц» не являлось самостоятельной и самодеятельной организацией. Это была попытка партийных и профсоюзных лидеров создать организационную основу женского рабочего движения, а деятельность феминисток требовала от них идеологического обоснования движения. Однако клуб подталкивал женщин-работниц к осмыслению проблем своего пола и класса и объективно формировал их коллективную идентичность. Таким образом, и соц-деки, и феминистки совместно создавали условия для появления женского пролетарского движения – но до его появления еще было далеко.

Интересно, что классовый принцип, послуживший основой организации и консолидации женщин в «Обществе взаимопомощи работниц», был доведен самими работницами до логического конца. В 1908 году они потребовали исключения из клуба интеллигенток как «чуждых элементов». Коллонтай пришлось уйти из организации1199.

В 1908 году в женской прессе промелькнуло сообщение о попытке организовать еще один женский рабочий клуб «для самопомощи, самообразования и развлечений»1200. Судьба его неизвестна.

С весны 1906 года действовал Женский клуб при Женской прогрессивной партии (устав клуба был утвержден 19 декабря 1906 года). Клуб был проводником феминистской идеологии. Его цели были зафиксированы в уставе как просвещение и пропаганда прав женщин. В период спада протеста и преследования властями любой общественной деятельности Женская партия полностью сосредоточилась на клубной работе.

Основной целью клуба, наряду с пропагандой женского равноправия, было создание женской солидарности, единение с женщинами различных социальных слоев. Поэтому прогрессистки много работали в клубе с пролетарками и ставили вопрос об основной «женской массе» страны – о крестьянках1201, хотя на работу с ними ресурсов клуба явно не хватало. Члены клуба также активно занимались проблемой проституции: они представляли собой аболиционистское сообщество, требовавшее отмены регламентации проституции, и работали с самими проститутками.

Прогрессистки поддержали идею созыва женского съезда и создания общенациональной женской организации – Всероссийского женского совета.

Для интеллигенток клуб был важен как место общения, как место, где они могли повысить свое образование и самосознание. В клубе вырабатывалась тактика прогрессисток, обсуждались теоретические вопросы движения и решались практические задачи. Так, на занятиях реферативного кружка участницы учились не только составлять рефераты по «женскому вопросу», но и публично выступать, отстаивать и аргументировать свое мнение. Таким образом решалась проблема «женской безъязыкости», обсуждаемая на страницах «Женского вестника».

В феврале 1908 года открылся Санкт-Петербургский женский клуб. Учредительницами его были Софья Ипполитовна фон Рутцен (председательница правления), М. В. Полякова, Н. П. Коновалова. Главным органом клуба было общее собрание, на котором избиралось правление. Клуб был призван изучать проблему равноправия женщин и содействовать «умственному, политическому и моральному развитию» его членов1202. Ими могли быть лица обоего пола, получившие пять рекомендаций от действительных членов. Клуб носил элитарный характер, в нем бывал весь цвет петербургской интеллигенции. Политическая ориентация клуба была прокадетская, так как его основательницы преимущественно были членами кадетской партии (Л. Н. фон Рутцен, А. С. Милюкова, А. В. Тыркова). Тематические мероприятия клуба, как правило, были посвящены вопросам равноправия женщин и развития гражданского общества. В одном из таких клубных обсуждений, возможно, впервые, Л. Н. фон Рутцен публично поддержала тактику английских суфражисток – не связывать билль о равноправии женщин, имеющий шанс пройти в парламенте, с биллем о всеобщем избирательном праве1203.

В Москве также действовало несколько клубов для интеллигентных женщин. Клубы организовывались со схожими целями – «способствовать общению своих членов <…> на почве совместного изучения вопроса о равноправности женщин» путем «устройства докладов, чтений, бесед и разумных развлечений»1204.

В феврале 1907 года в собственном помещении открылся 1‐й Московский женский клуб при «Обществе взаимопомощи женщин». Учредительницами выступили активистки Союза равноправия женщин Н. Мирович (З. С. Иванова) и кн. М. Н. Сумбатова, председательницей была избрана В. А. Морозова. Целью клуба было «умственное, политическое и нравственное развитие женской личности» в связи с вопросом о ее равноправности, а также работа по «культурному поднятию общества и масс»1205, опять-таки в связи с вопросом о равноправии женщин. Членство в клубе было открыто для мужчин.

Обсуждая насущные проблемы движения, член правления клуба Н. Мирович также поддержала идею борьбы за цензовое избирательное право для женщин, отразившуюся в решениях V (Лондонского) конгресса Международного женского суфражистского альянса, состоявшегося в апреле 1909 года.

Изменение ситуации диктовало изменение тактики, и русские равноправки все чаще обращались к осмыслению опыта западного женского движения. Но идея цензового избирательного права для женщин воспринималась в движенческой среде как отступление от идеалов русского феминизма, и изменение тактики проходило болезненно.

Осенью 1907 года в Лефортове открылся 2‐й Московский женский клуб. Задачами его, как и в случае первого Московского женского клуба, было распространение идей женского равноправия, самообразование участниц и культурная работа среди местного населения. Членами и первого, и второго клубов могли быть лица обоего пола, что говорит о проведении массовой мобилизации в ряды участников движения и группы его поддержки. Клубы работали с различными категориями населения: для интеллигенции организовывались лекции известных ученых и литераторов, для рабочих – образовательные курсы, праздники для детей и для «трудового люда вообще».

В 1908 году число членов первого клуба составило 500 человек1206, второго – 400. В большинстве своем это были люди с «малым и средним достатком, с начальным или средним образованием»1207.

Еще один московский клуб – Клуб для работниц – был организован «Обществом попечения о молодых девицах». Клуб основали зимой 1906–1907 годов под председательством графини В. Н. Бобринской, а его распорядительным органом была клубная комиссия, избираемая из членов «Общества». Здесь велась работа по просвещению и организации досуга работниц. При клубе функционировала школа, регулярными были беседы по истории, литературе, географии, анатомии и гигиене1208. По уставу членами клуба могли быть только женщины – работницы фабрик и прислуга.

Интересно, что попытки руководства клуба (сотрудниц Общества) изменить устав и привлечь в клуб мужчин-рабочих встретили противодействие со стороны самих работниц. Экстенсивное рекрутирование, максимально открывающее доступ в организацию всем желающим, по каким-то причинам не было ими поддержано. Можно предположить, что в среде работниц – участниц клуба шел процесс формирования солидарности женщин данной социальной группы. Пользуясь теорией Б. Кландерманса, механизм формирования солидарности осуществляется через мобилизацию действия и мобилизацию консенсуса1209. Так, мобилизация действия (участия) работниц произошла благодаря деятельности интеллигенток по созданию клуба, он выступил для группы работниц как внешний ресурс. В этой закрытой порождающей среде начался процесс мобилизации консенсуса: в клубе работницы получили возможность осмыслить общность своих интересов и сплотиться вокруг них. В 1909 году в клубе состояло более 100 работниц в возрасте от 15 до 35 лет. Они включились в процесс создания внутренних ресурсов своей группы – солидарности, участия. Формирование солидарности в какой-то степени объясняет, почему работницы потребовали сохранить право на членство в клубе только за женщинами. Становится понятной и поддержка работницами феминистских лозунгов, и их участие в общеженских митингах за равные избирательные права женщин.

Третий Московский женский клуб организовался в начале 1909 года. С его деятельностью связаны имена большевичек З. П. Кржижановской, С. П. Шестерниной, О. Н. Мицкевич, А. А. Додоновой, А. В. Померанцевой.

Женские клубы в ситуации спада массового политического протеста и наступления реакции оказались самой эффективной формой женской организации. Они создали сеть, объединяющую женщин различных социальных классов и групп, и тем самым способствовали достижению основных целей движения, формируя и накапливая такие ресурсы движения, как солидарность, единение, взаимопонимание. Форма женских клубов институализировалась, и в период 1907–1914 годов они были широко распространены по всей стране. В глазах властей клубы выглядели вполне благонадежным направлением женской общественной деятельности по сравнению с женскими политическими организациями. Эту ситуацию использовали радикальные партии: так, например, Третий Московский женский клуб в 1912–1913 годах служил прикрытием для деятельности социал-демократок1210.

Первые женские клубы в провинции открылись в 1907 году в Астрахани, Каменец-Подольске, Ростове-на-Дону, Таганроге, в 1908‐м – в Кишиневе. С 1909 года клубы стали массовым явлением и появились также в Риге, Порхове, Екатеринодаре, Новороссийске и в других городах империи. Направления их деятельности были разными. Ростовский клуб, например, был заявлен как внепартийный женский клуб. В его планах была работа с пролетариатом, оппозиционно и враждебно настроенным против идеи женского равноправия. Другое направление его деятельности концентрировалось вокруг проблем женского труда: вредного производства, страхования и охраны труда женщин, женских инспекций и так далее. В клуб принимались женщины всех сословий, вероисповеданий и национальности не моложе 20 лет. Каменец-Подольский клуб также вел культурную работу для женщин всех слоев населения. Приоритетным направлением Астраханского клуба была работа с проститутками. Таганрогский клуб, созданный местным отделением Союза равноправия женщин, проводил политические акции, за что и был закрыт. Но все без исключения клубы феминистской ориентации изучали вопрос о равноправии и занимались сплочением женщин, то есть объективно формировали их коллективную идентичность.

Союз русских женщин

Как и всякое влиятельное движение, женское движение имело своих оппонентов. Выступления одних женщин против политической активности других женщин не было чем-то из ряда вон выходящим. В ходе развития эмансипационного процесса всегда были слышны протестующие женские голоса. К концу XIX века эта критика приобрела политическую направленность. Так, некая «г-жа Е. Т.» в газете «Родина» в 1899 году писала не только о вреде эмансипации, но и обвиняла либералов в том, что они поддерживали несуществующие права женщин. Она призывала женщин отбросить ложное самолюбие и перевоспитать себя для счастливой жизни жены, матери и хозяйки.

Женские организации антифеминистского характера организационно оформились только на стадии спада протеста в 1907 году. Сведений о них немного. Обычно упоминаются Женский русско-славянский союз, Союз русских женщин и женская группа Союза русского народа.

Существование Женского русско-славянского союза вызывает сомнение. О нем сообщает только один документ, который носил проектный характер, – брошюра А. А. Боголюбова «Женский русско-славянский союз»1211. В ней автор развивает идею создания Женского русско-славянского союза на базе некоего еще не существующего «дамского кружка» с целью «попечения о русско-славянском деле в семье» и подъема русского национального самосознания. Но информации о какой-либо практической деятельности Союза не найдено. Судя по всему, проект не удался.

Достоверно известен факт регистрации в 1907 году в Петербурге Союза русских женщин1212, о нем больше всего информации. Союз состоял под августейшим покровительством Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны, и, как и феминистские организации, он регулярно публиковал отчеты о своей деятельности. Появление этого Союза последовало за мобилизацией охранительных сил в 1907 году, в том числе организаций, выступающих за консервацию существующего порядка и противодействующих социальным изменениям.

Учредительницами Союза выступили М. Б. Аничкова, А. И. Тур, А. П. Чебышева, Е. В. Огородникова, А. А. Мейен1213. Идеологически Союз был близок к крайне правым организациям, в частности, к черносотенцам – Русскому собранию и Союзу русского народа. Председательницей Союза русских женщин стала М. Н. Дитрих. Какой именно характер носила связь антифеминистских женских организаций с черносотенными – вопрос еще не исследованный. Но очевидно, что женщины были мобилизованы национально-патриотическим движением как дополнительная социальная группа охранительного толка.

Антифеминистские женские организации позаимствовали у черносотенных организаций национал-патриотическую идеологию, аккумулирующую ценности патриархального русского быта. В основе их взглядов лежала идея о заданном Богом разделении полов и, соответственно, ролей.

Цель Союза русских женщин была определена как «объединение русских женщин всех сословий и состояний на почве общественной и экономической жизни»1214. То, что деятельность Союза строилась на основании программы Русского собрания и Союза русского народа, прямо прописано в его уставе.

Члены Союза русских женщин были призваны отстаивать официальную концепцию положения женщины в обществе, содействовать подъему русского народного самосознания, в первую очередь, с помощью утверждения роли женщины в семье, где она должна «поддерживать русский дух подрастающих поколений, прежде всего среди собственных детей»1215, делать семью опорой православия и престола. Деятельность женщин вне сферы семьи и служения престолу признавалась противоестественной, а идеи женского равноправия – вредными.

Управление организацией осуществлялось советом и общим собранием. Структура Союза была жесткой: все отделения подчинялись совету, находившемуся в Петербурге, и не могли предпринимать никакой деятельности без его разрешения. Общее собрание по уставу собиралось только раз в год.

Социальную базу Союза русских женщин составляли преимущественно дворянки чиновничьего и военного происхождения среднего и ниже среднего достатка: статские советницы, коллежские асессорши, полковницы, подполковницы, капитанши и есаульши. В организацию также входили женщины полупривилегированных городских сословий: купчихи и мещанки; было и несколько аристократок. Членский годовой взнос составлял 50 копеек – сумма совсем незначительная для годового членства, что тоже указывает на скромный достаток большинства участниц Союза. Все члены организации имели «особый знак в виде брелока»1216.

Мотивация включения в антифеминистское движение представляется самой общей. Феминизм рассматривался участницами организации как угроза их образу жизни, а их собственные организационные усилия – как защита своего стиля жизни и культурного статуса1217. Возможно, те категории женщин, которые составили социальную базу этого направления в женском движении, были уязвимы к изменениям, происходившим в обществе, и пытались найти себе защиту в традиционной семье1218.

Рекрутирование в Союз проходило по экстенсивному типу, в организацию принимались представители обоих полов всех сословий и состояний. Мужчины могли занимать позицию членов-сотрудников с совещательным голосом. Особо в уставе был оговорен запрет на членство для женщин «иудейского вероисповедания» и «иудейского происхождения». Таким образом, в идеологии и практиках переплетались и реализовывались антифеминистские и националистические идеи.

Деятельность организации реализовывалась через благотворительность как уже институционализировавшуюся форму женской активности в публичной сфере. Так, Союз содержал лазарет для раненых, который позднее стал убежищем для увечных воинов. Все направления культурной и образовательной деятельности исходили из идей достижения «истинной русскости», поддержания чистоты русской нации, утверждения ценностей русского образа жизни, русских традиций и обычаев. Например, проводились художественные конкурсы русской женской одежды, устраивались «Боярские посиделки», обсуждались идеи развития кустарных ремесел среди русских крестьянок1219.

Абсолютизация и даже фетишизация традиционных социальных ролей женщин и обычаев русской семьи с традиционным распределением в ней ролей и власти формировали идеологию вторичности женщины и, как следствие, привели к вторичности женщин в собственной организации. Все руководящие посты в организации в статусе членов-сотрудников занимали мужчины, они же вели все финансовые дела.

О женской группе Союза русского народа сохранилось меньше сведений. Известно, что, помимо столиц, «женские кружки Союза русского народа» существовали в Харькове и Киеве1220. По косвенным данным, были отделения и в малых провинциальных городах. Возможно, деятельность помещиков, которые были членами монархических организаций, способствовала появлению отделений Союза в провинции1221. Так, Женская прогрессивная партия обсуждала на своем общем собрании в 1908 году меры борьбы с деятельностью групп Союза русского народа в провинции, агитирующих против женского равноправия. В ответ на такие группы было принято решение создавать отделения Женской прогрессивной партии в провинциальных городах1222.

Идеология сопротивления социальным инновациям в отношении женщин привела участниц охранительных организаций к проведению протестных акций по поводу деятельности женских организаций наступательного характера. Например, женская группа Союза русского народа обратилась к градоначальнику Петербурга с прошением не давать разрешение на проведение Первого Всероссийского женского съезда, собирала подписи под петицией с требованием не предоставлять женщинам равные права с мужчинами1223, протестовала против названия женского съезда 1908 года Всероссийским, поскольку считала, что он не представляет женщин страны, что «настоящих, нормальных женщин на этом съезде нет», а «женщина России должна хлопотать только о расширении лишь одного права – права сделаться женою, матерью, хозяйкой»1224. В 1909 году в женской прессе промелькнуло сообщение о деятельности в Симферополе некоторых женских организаций, противодействующих пропаганде идей женского равноправия1225. Клевета в адрес политически активных женщин, запугивание населения тем, что женские права ведут к разрушению христианского мира, были апробированными методами работы этих организаций.

Деятельность антифеминистских женских организаций может быть описана в терминах контрдвижения.

Контрдвижение определяется как «совокупность мнений или представлений, имеющих противоположную движению направленность»1226 или как повторяющееся взаимодействие между властями и личностями, действующими в рамках организационной структуры от имени определенной социальной группы, с целью консервации существующего порядка и сопротивления социальным преобразованиям. Контрдвижение, являясь реакцией на общественное движение, носит вторичный характер и в определенной степени служит подтверждением значимости и результативности «основного» движения.

Деятельность антифеминистских женских организаций носила противоречивый характер: они декларировали свой отказ от участия в политике как сфере, несовместимой с высоким идеалом русской женщины, но на деле так же, как и феминистские организации, способствовали втягиванию женщин в политику. Это заметили и феминистки:

Черносотенные организации хотя и вопят против расширения женских прав, однако устраивают <…> «союз русских женщин», выбирают в свои президиумы женщин, втягивают их в агитацию, словом, считаются с ними, как с гражданками1227.

Роль этих организаций в противодействии женскому движению в достижении его целей представляется незначительной. В определенной степени охранительные женские организации даже стимулировали деятельность женских организаций наступательного характера, поскольку деятельность тех и других развивалась в рамках одного сектора общественных движений.

Коллективные действия

Женские организации, имеющие общую цель, составили отрасль движения. Они были принципиальными союзниками и конкурентами одновременно. Балансируя между интересами собственных организаций и интересами движения в целом, они достигали возможности действовать коллективно. К разряду коллективных действий общедвиженческого масштаба относятся три Всероссийских женских съезда, манифестация женщин 19 марта 1917 года и создание общенациональной организации – Всероссийского женского совета.

Первый Всероссийский женский съезд. 10–16 декабря 1908 года

Наш съезд – это перекличка сил.

А. Тыркова

Инициатором и организатором съезда выступило «Русское женское взаимно-благотворительное общество». Интересен тот факт, что все общероссийские женские съезды прошли в период спада политического протеста, когда правительство жестко контролировало любую общественную инициативу. При этом первая попытка проведения Всероссийского женского съезда относится к лету 1905 года1228 – времени пика массовой мобилизации. Однако тогда устроительницы сами отказались от проведения съезда после того, как петербургский генерал-губернатор Д. Ф. Трепов потребовал в дополнение к разрешению Министерства внутренних дел предварительной цензуры всех докладов. Равноправки расценили эти требования как неприемлемые.

Отсутствие иностранных делегаток на съезде было непременным требованием властей во всех выданных разрешениях. Меньше всего правительство хотело иметь в стране женское движение, интегрированное в международное. Поэтому государственная политика в отношении российского женского движения строилась на блокировании его международной деятельности.

Проведение знаковых, общероссийского масштаба мероприятий на спаде волны массового протеста, когда общественность пребывала в разочаровании, можно объяснить тем, что после революционных потрясений власть не видела в женской активности особой опасности, тем более что ходатайство о разрешении женского съезда кочевало по правительственным кабинетам с 1902 года – первой даты подачи прошения. С другой стороны, это объясняется осознанными и целенаправленными действиями русских равноправок, которые воспринимали процесс модернизации и демократизации российской жизни как процесс длительный, эволюционный, в который постоянно и неуклонно, на каждом этапе, нужно вписывать женскую составляющую, или, как бы мы сказали сегодня, формировать гендерный аспект гражданского статуса. Агентами этих преобразующих действий должны были быть сами женщины. Так смотреть на собственную деятельность равноправки могли благодаря солидному теоретическому багажу и опыту постепенных шагов и конкретных действий, которыми они уже овладели и которые объективно и постепенно меняли содержание общественной жизни.

Так, одна из деятельниц Лиги равноправия С. А. Тюрберт считала, что женское движение развивает современную демократию, а условия российской действительности ставят перед женским движением особые задачи – «служение общей для всего общества цели»1229. Она прямо писала, что неразвитость форм демократической жизни требует от женского движения не только усилий по реализации целей самого женского движения, но и реализации общедемократических целей и задач, то есть по развитию демократических институтов и активизации населения. Отсюда и мероприятия, развивающие, по выражению Тюрберт, «демократию участия», которая, в свою очередь, появляется только тогда, когда появляется «свободная и разносторонне развитая индивидуальность», «политически сознательная личность», «человек социальный»1230 вне его половой принадлежности.

А. Тыркова развивала идею необходимости формирования гражданского статуса женщин: «Только там, где все женщины участвуют в жизни страны, создается свободная жизнь», – и идею демократизирующей роли женского движения:

Русская женщина, двигая дело своего освобождения, в то же время помогает и всему освобождению России <…> нам необходимо преодолеть трудности гражданского бесправия <…> необходимо сознательное, свободное содружество свободных женщин, без которых современная демократия, может быть, не была бы защищена1231.

По мнению С. Айвазовой, вопрос на съезде ставился не только о правах женщин как составляющей части прав человека, но более широко – об участии женщин-гражданок в процессе демократизации страны и их гражданской (социальной) ответственности за судьбу своей страны1232. Другими словами, в ходе модернизации страны женщин призывали к деятельности в роли активных агентов преобразования не только в сфере гендерных отношений (формирование гражданского статуса женщин), но и общества в целом. Съезд в лице участниц женского и феминистского движений призвал их к этой деятельности через работу в женских организациях.

Все три общероссийских женских съезда решали эту «демократическую» задачу, тем самым женское движение поддерживало и развивало традиции молодой российской демократии в период спада политического протеста и оказалось, по выражению С. Айвазовой, оплотом демократии, потому как женское движение – и признак, и составная часть процесса демократизации1233.

Уже в период отката волны политического протеста и мобилизации охранительных сил – в марте 1908 года – А. Н. Шабанова добилась разрешения на проведение съезда. На сей раз устроительницам запрещалось обсуждать тему политических прав женщин и вопрос о создании единой национальной организации, однако по личному ходатайству А. П. Философовой обсуждение последнего вопроса было разрешено. Именно Философова была инициатором идеи присоединения российского женского движения к Международному женскому совету, что могло произойти только после создания общероссийской женской организации.

Цели съезда были очень конкретными (организационное сплочение женского движения, определение его дальнейших задач, тактики и стратегии) и в то же время глобальными – единение женщин вне рамок социальных классов, формирование коллективной женской идентичности, определение связующих женщин уз: «Для нас, женщин, имеется общая платформа, на которой мы можем объединиться все, без различия направлений и партий»1234 (А. С. Милюкова) «Для женщин нет классов, они все в одном классе, все бесправные»1235 (Е. Б. Бердичевская, М. А. Чехова, А. А. Кальманович).

Вся подготовка к съезду была осуществлена организационной комиссией, в которую входили преимущественно члены «Вз.-благ. общества», но были приглашены и активистки других женских организаций: Е. В. Авилова, М. Н. Бубнова, М. Е. Бландова, Е. И. Давыдова, Н. П. Долгова, О. Г. Базанкур, А. И. Зачинская, А. А. Кальманович, О. Н. Клирикова, А. С. Милюкова, Л. Н. Николаенко, М. И. Покровская, П. П. Радушина, Л. Н. фон Рутцен, С. А. Тюрберт, М. И. Хортик, Е. А. Чебышева-Дмитриева, М. А. Чехова, Е. Н. Щепкина, А. Н. Пешкова-Толиверова.

Председательницей комиссии была А. Н. Шабанова, вице-председательницами – А. П. Философова и О. А. Шапир, секретарями А. Е. Познанская, В. А. Добрякова, О. А. Волькенштейн и В. К. Воронец, казначеями Е. И. Мышлаевская и Е. Р. Пфейлицер-Франк. Позднее по мере необходимости были созданы распорядительная (председательница А. П. Философова), редакционная (председательница О. А. Шапир) и юридическая (председательница А. В. Тыркова) комиссии, а также справочное бюро и бюро печати.

Пропагандистская кампания проводилась тотально: приглашения были разосланы всем женским организациям и учебным заведениям, во все фракции Государственной Думы, общественные организации, партии, национальные объединения, в редакции газет и журналов. Заблаговременно печатались и распространялись программа, тезисы докладов и правила проведения съезда. Были арендованы городские представительские учреждения.

Устроительницы добились своей цели – съезд стал событием в общественной жизни страны. В партиях начали снова обсуждать отношение к женскому движению и феминизму, активизировались внутрипартийные женские силы. Съезд собрал весь цвет женской политической элиты. Эсеров представляла легендарная М. Спиридонова и О. А. Волькенштейн. Кадетки (О. Н. Клирикова, А. С. Милюкова, Н. Мирович (З. С. Иванова), А. В. Тыркова, С. И. и Л. Н. фон Рутцен) деятельно участвовали в подготовке съезда, предоставив «Вз.-благ. обществу» ресурсы своей организации – помещение Санкт-Петербургского женского клуба. Петербургский комитет РСДРП санкционировал участие на съезде группы работниц, подготовленной А. М. Коллонтай без его согласия и решения. От себя Петербургский комитет послал В. Слуцкую, которая по «принципиальным причинам» на съезд не явилась.

10 декабря 1908 года состоялось торжественное открытие съезда в Александровском зале Петербургской городской думы. На съезде присутствовали 1053 делегатки. Членский взнос составлял 5 рублей. Все делегатки получили членские билеты и за небольшую плату могли приобрести значок «Равные права – равные обязанности».

Основная тема съезда была заявлена на церемонии открытия, когда в своем выступлении Философова заявила: «…может быть, от нас недалеко то время, когда мы войдем равноправными членами не только в эту Думу1236<…> но и в Думу Государственную»1237. Эту же мысль продолжили в своей речи другие выступающие.

А. Н. Шабанова предложила съезду решить две задачи: содействовать объединению женщин в одном стремлении – в завоевании прав и представить картину их деятельности в экономической, общественной, просветительской и научной сферах. Однако она добавила, что избирательное право – не конечная цель, а средство для участия женщин на равных правах в работе на пользу страны и человечества. Шабанова так прочертила путь к равноправию женщин:

Единственным средством для того, чтобы женщина сделалась реальной силой в общественной и государственной жизни, должно служить организованное женское движение <…> Средством для ее достижения должно служить объединение сил в форме организаций женских обществ, клубов, союзов, специальных отделов, имеющих сношение между собой <…> Цементом для объединения <…> должны служить женские съезды1238.

Как на величайшую опасность Шабанова указала на партийные разногласия. Она утверждала, что равноправие – общая цель для всех женщин, каких бы убеждений они ни придерживались, какую веру бы ни исповедовали, к каким бы классам ни принадлежали. «Женское движение не должно быть ни буржуазным, ни пролетарским, – оно одноидейно для всех женщин»1239, – провозгласила она. Профессор Л. И. Петражицкий развил тему равноправия в докладе «Законы развития права и правовое положение женщин».

Затрагивая тему женского юридического равноправия, выступающие балансировали на грани дозволенного и, можно сказать, рисковали сорвать торжественную часть, так как на съезде присутствовали представители полиции, следившие за выполнением предписаний Министерства внутренних дел.

В соблюдении принципа демократизма слово на открытии съезда было предоставлено представительнице партии кадетов А. В. Тырковой и представительнице от группы работниц В. И. Волковой. Таким образом, на съезде сразу же отчетливо определились три политические силы: феминистки, кадеты и социал-демократы. Каждая из этих структурно организованных сил имела свои цели и виды на съезд, и между ними развернулась борьба. Кадеты стремились усилить свое влияние на женское движение и использовать его ресурсы. Социал-демократы пытались опорочить российский феминизм как буржуазное движение и воспрепятствовать его дальнейшему развитию, чтобы не допустить влияния на «женский резерв пролетариата». Сами феминистки планировали решать организационные, политические и идеологические проблемы своего движения.

Работа съезда велась в четырех секциях:

1‐я секция: деятельность женщин России на различных поприщах.

2‐я секция: экономическое положение женщин и вопросы этики в семье и обществе.

3‐я секция: политическое и гражданское положение женщины.

4‐я секция: женское образование в России и за границей.

На съезде также звучали и отчеты с мест, и теоретические доклады, и пропагандистские речи.

Кадетки избрали тактику пропагандистской кампании. Представитель кадетской партии А. Н. фон Рутцен в докладе «Законодательные предположения партии народной свободы в области равноправия» утверждал, что все законодательные инициативы партии кадетов пронизывает принцип равноправия по признаку пола и что все законодательные инициативы в отношении женщин в трех Государственных Думах – результат деятельности к.-д. партии. Доклад вызвал бурные прения и трезвую оценку феминисток в лице А. А. Кальманович: «Кадеткам кажется, что можно наш съезд использовать в интересах партии, и вот мы их видим на съезде, мы имеем целый кадетский день. Это их дипломатия…»1240 Прокадетский Санкт-Петербургский женский клуб в развитии «своей дипломатии» дал прием для провинциальных депутаток, на котором П. Н. Милюков принес свои извинения за недооценку им в недавнем прошлом проблемы женского равноправия, но был встречен «весьма неприветливо»1241.

Так называемая группа работниц, или рабочая группа, возглавляемая А. Коллонтай, избрала агрессивно-наступательную тактику, направленную на размежевание с буржуазками, а по сути – на срыв съезда. Группа насчитывала около 45 человек. Изначально в ее состав вошли Коллонтай, Е. А. Кувшинская, М. В. Сабинина, З. Л. Шадурская, З. П. Кржижановская, А. Я. Гуревич, работницы-делегатки от заводов и профсоюзов – К. Николаева, М. Бурко, В. Волкова, А. Семенова, Савельева и другие. Уже на съезде к группе присоединилась Е. Д. Кускова со своими соратницами. Группа работниц не была группой единомышленниц в полном смысле слова. Их объединяла общемарксистская платформа, но в трактовке «женского вопроса» они расходились. Поэтому группу постоянно сотрясали внутренние разногласия. Часть группы допускала возможность блока с феминистками по «общим вопросам», к которым они относили и вопрос женских избирательных прав.

Коллонтай, в свою очередь, категорически отметала возможность какой-либо коалиции: у нее была другая цель, и не женские проблемы составляли ее интерес. Для начала Коллонтай потребовала избрания членов своей рабочей группы в качестве вторых вице-председательниц – сказывался опыт партийной борьбы. Съезд пошел на уступку, хотя правила этого не предусматривали. В «политической» 3‐й секции второй вице-председательницей стала А. Я. Гуревич.

По каждому вопросу рабочая группа выдвигала собственную резолюцию, что подавалось как особая позиция пролетарок. Это была попытка провести демаркационную линию между буржуазками и пролетарками. Но противостояния не получалось. С одной стороны, демократически настроенное съездовское большинство поддерживало инициативы рабочей группы, как, например, было в случае с резолюцией по докладу С. Г. Бередникова «Об участии женщин в местном самоуправлении». Докладчик призвал внести в резолюцию съезда требование наделить женщин, владеющих необходимым имущественным цензом, избирательными правами в земских органах самоуправления наряду с мужчинами. Е. А. Кувшинская от имени группы работниц призвала изменить принцип выборов в земские органы и построить их на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права для всех лиц, достигших совершеннолетия. Секция приняла поправку.

С другой стороны, группа выдвигала требования, которые сама не могла реализовать. При обсуждении вопроса о положении крестьянки представительница группы работниц А. А. Дроздова предложила отложить принятие резолюции до обсуждения аграрного вопроса. Возражения, что аграрный вопрос не входит в компетенцию съезда и рассматриваться не будет, воздействия не возымели. Коллонтай заявила, что их группа видит прямую связь между аграрным вопросом и положением крестьянки. Секция общим голосованием отложила принятие резолюции до следующего заседания, поручив социал-демократкам представить свое видение аграрного вопроса и свою резолюцию по нему. Петербургский комитет РСДРП торжествовал победу. Но обнаружилось, что группа не в состоянии выполнить взятые на себя обязательства: ни единых представлений, ни резолюции по аграрному вопросу у группы не было и представить они ничего не смогли.

Марксистское понимание «женского вопроса» и женского движения прозвучало в докладах А. М. Коллонтай и Е. А. Кувшинской.

Коллонтай – идеолог социал-демократов в «женском вопросе» – провела в своем докладе жесткую классовую позицию:

Женский мир, как и мир мужской, разделен на два лагеря: один по своим целям, стремлениям и интересам примыкает к классам буржуазным, другой тесно связан с пролетариатом, освободительные стремления которого охватывают также и решение женского вопроса во всей его полноте. И цели, и интересы, и средства борьбы различны у той и другой категории борющихся за свое освобождение женщин. Цель феминисток – возможно лучше устроить женщин <…> определенной социальной категории в современном эксплуататорском мире. <…> Цель пролетарок – заменить старое антагонистическое классовое общество новым светлым храмом труда и братской солидарности1242.

Доклад Коллонтай, так же как и доклад кадета А. Н. Рутцена, носил агитационный характер в пользу своей партии. Ярко описанные ужасы капиталистической эксплуатации Коллонтай отнесла к сфере ответственности феминисток:

Фабричный ад с его грохотом и лязгом машин, с его носящимися в воздухе облаками пыли, с его атмосферой, пропитанной тяжелыми, невыносимыми запахами, с грубыми окриками мастеров и оскорбительными для женщины предложениями фабричной администрации, с обысками и штрафами <…> И в этом заключается хваленая свобода труда для женщины, о которой столько хлопочут феминистки? <…> Что сделали они, чтобы избавить женщину рабочего класса от непосильного бремени труда?1243

Впрочем, с большим основанием эти слова она могла адресовать Ф. Энгельсу, утверждавшему в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», что «первой предпосылкой освобождения женщин является возвращение всего женского пола к общественному производству», и вслед за ним всем марксистам, которые прокладывали путь освобождения женщины через ее участие в общественном производстве. Феминистки в докладе Коллонтай представлялись небольшой группой женщин, к которым почему-то предъявлялись требования по экономическому и законодательному переустройству страны. Многие обвинения Коллонтай были не только голословны, но и несправедливы и провокационны. В частности, обвинения в том, что феминистки не стремятся изменить законодательство (в том числе фабричное) и что проблемы работниц «мало встречают сочувствие в феминистских сферах»1244.

Представления Коллонтай о феминизме были политически ангажированы и базировались, по всей видимости, на знании риторики, идеологии и практики западного феминизма, который она, сильно упрощая, идентифицировала с русским феминизмом. Важно отметить, что далеко не все феминистские группы Европы выступали за цензовое избирательное право: были и такие, которые боролись за всеобщее избирательное право1245. Однако идея множественности социальных конфликтов была чужда Коллонтай, и, как правоверная марксистка, она абсолютизировала классовый конфликт. Ясность и логичность марксистской картины мира увлекала ее и диктовала ей свою логику. Своим нежеланием видеть общедемократический характер русского феминизма она демонстрировала идейную верность своей партии.

Цель Коллонтай – не дать распространиться феминистскому влиянию в среде работниц – привела ее к политике запугивания работниц «эксплуатацией» их в движении «буржуазных феминисток»:

Пусть же не зовут в свои ряды буржуазные равноправки женщин рабочего класса, пусть не рассчитывают их руками завоевать себе те социальные блага, что сейчас являются достоянием одних лишь мужчин буржуазного класса1246.

Коллонтай призывала пролетарок к работе только в социал-демократической партии:

Только оставаясь в рядах своего класса, только сражаясь за общерабочие идеалы и интересы, сможет женщина-работница защитить свои женские права и интересы1247.

По мнению Коллонтай, единственно организованный пролетариат способен вести борьбу за всеобщее избирательное право через свои пролетарские организации, а освобождение женщины придет в результате борьбы пролетариата, с изменением социального строя. То, что требования всеобщего избирательного права выдвигали русские феминистки, то есть женщины среднего класса, было для Коллонтай нарушением социальных законов, «подкопом» под марксистскую теорию.

В конце доклада Коллонтай предложила ровно то, за что ратовали и над чем работали русские феминистки: отменить все «подчинительные» для женщин законы; ввести всеобщее избирательное право; обеспечить охрану труда (в том числе прозвучала и излюбленная феминистками тема женской фабричной инспекции), охрану материнства и борьбу с проституцией. Если какие-либо пункты среди ее предложений и отсутствовали у феминисток, то это были требования второстепенного характера. Например, требование, чтобы управление фабричными детскими яслями находилось в руках самих матерей.

На вопрос, прозвучавший в конце ее доклада: «Под многими ли из этих требований подпишутся наши равноправки?» – съезд своими резолюциями ответил, что они подпишутся под всеми. Но Коллонтай этого уже не услышала. Ее доклад был зачитан на съезде работницей Волковой, так как саму Коллонтай разыскивала полиция и она через Финляндию покинула Россию. В страну она вернулась уже только в 1917 году. Прений по ее докладу на съезде 1908 года не было. Во-первых, доклад читала не его авторша. Во-вторых, участницам съездовских прений суть и цель идей Коллонтай была ясна. Ее шаблонные и политизированные представления о феминизме, отказ видеть сложность и многогранность женских проблем, а равно и специфику русского феминизма, ее попытки вбить его в прокрустово ложе марксистских представлений нашли отклик в докладах других участниц съезда. Так, А. А. Кальманович остроумно ответила в своем докладе как самой Коллонтай, так и всем социал-демократам в ее лице:

Тактика женского движения не подходит под их шаблон. С.-д. нужно, как тому щедринскому городовому, чтобы их обыватели ходили в одну сторону – так начальству спокойнее, – но обыватель ходит по своему усмотрению, куда сам находит нужным1248.

Так и русский феминизм выдвигал требования, которые по классовой теории ему выдвигать не полагалось.

Доклад другой представительницы рабочей группы Е. А. Кувшинской также начинался с шельмования феминизма как явления буржуазного. В качестве примера отношения буржуазок ко всеобщему избирательному праву Кувшинская привела «поведение феминисток в Норвегии в 1907 году, ставших всецело на сторону цензового представительства». «В то время как Клара Цеткин и другие» совершенно справедливо показывают, «что в избирательном праве, ограниченном тем или другим цензом, имущие классы приобретают новую привилегию, с помощью которой усиливается их господство над бесправной частью населения»1249. Кувшинская утверждала, что женское движение не может быть внеклассовым: женские организации должны работать внутри своих классов и партий, и не нужно пытаться охватить всю «разнородную толпу женщин».

Однако затем Кувшинская признала, что еще памятны моменты, когда в России «были заодно силы всех демократических партий», и заключила, что в вопросе о всеобщем избирательном праве с феминистками можно «отдельно идти, но быть вместе». Кроме того, в докладе она допустила возможность создания отдельных женских организаций в рабочем движении, продемонстрировав тем самым разногласия внутри группы работниц.

Феминистки отстаивали свою позицию о внесословности и внепартийности женского движения, добиться которых возможно было исключительно в рамках деятельности женских организаций. «Необходимо помнить, что, кроме профессиональных и классовых интересов, у женщин есть еще и общеженские задачи»1250, – сформулировала общее мнение А. С. Милюкова.

Критика партий постоянно звучала на съезде, особенно острой она была в докладе Кальманович «Женское движение и отношение партий к нему». Кальманович анализировала ситуацию в другой парадигме – парадигме феминистской критики. Критике подверглись все: либералы, в программу которых «женское равноправие вставлено эстетики ради», и консерваторы, но особенно пристрастно была проанализирована деятельность социал-демократов:

Мне скажут: а Штутгардтская резолюция? <…> И Штутгардтская резолюция подтверждает мои слова. Иначе непонятно ее появление. Ведь социал-демократическая партия существует не со Штутгардтского конгресса, и в программе ее всегда значилось равноправие женщин. Зачем же понадобилась эта резолюция: «Социал-демократические партии всех стран обязаны энергично бороться за введение всеобщего женского избирательного права»? Значит, до этого они не считали себя обязанными? <…> Можно смело сказать, что эта резолюция принята под влиянием так называемого буржуазного женского движения, с одной стороны, и из боязни, чтобы какая-нибудь другая партия их не опередила и тем не отвлекла бы значительное число членов, хотя бы и женщин, – с другой1251

<…> Я надеюсь убедить женщин, что им не следует ждать свободы от мужчины, как бы он ни назывался: либерал, консерватор или социал-демократ. <…> Что мне в имени твоем? Не в названии дело, а в той власти, которую мужчины присвоили себе и которую они так ревностно охраняют1252.

Кальманович была отнюдь не голословна. Ее доклад базировался на анкетном опросе видных деятельниц европейской социал-демократии – К. Цеткин (Германия), М. Пельтье (Франция), Д. Монтефиор (Англия) – и анализе немецкой, венгерской и итальянской социалистической прессы в отношении женского равноправия. В итоге она пришла к неутешительным выводам:

Хорошие законы не доказывают, что и нравы хороши <…> главная причина враждебности партий <социал-демократических. – И. Ю.> к феминизму та, что партия состоит из рабочих. Только среди интеллигенции женщина может надеяться на некоторую справедливость, для рабочего она только самка и служанка1253.

Другими словами, Кальманович обнаружила и подняла тему патриархатных взглядов членов социал-демократических партий, которые мешали им реализовывать собственные постановления в отношении женщин и вели к неприятию женской политической активности.

Я не объявляю похода ни против мужчин вообще, ни против социал-демократов в частности. Еще меньше против теории последних. Я только против того, чтобы мы, женщины, ждали свободы от них. Все прошлое человечества не оправдывает таких ожиданий ни по отношению к женщине, ни по отношению к угнетенным вообще1254, —

завершила она свое выступление. Ее вывод и одновременно призыв заключался в том, что

женское движение внепартийно <…> женщинам не следует надеяться ни на одну партию. Им нужно организовываться самим: всем женщинам всех классов <…> Только тогда станут считаться с их волей1255.

В итоге третья секция приняла резолюцию о существовании двух взглядов на тактику женского движения и о правомерности обеих тактик – деятельность в рамках общедемократических организаций и специфических женских. Важно одно – подчеркивалось в резолюции – вести работу неустанно, постоянно и настойчиво.

По замыслу Коллонтай, группа работниц должна была демонстративно покинуть съезд. Однако повода к этому демаршу найти не удавалось. По распоряжению ЦК профсоюзов группа могла покинуть съезд только в том случае, если будет нарушена свобода агитации; по распоряжению ПК РСДРП – в случае, если съезд не поддержит резолюций работниц. Ни того, ни другого не происходило. Кувшинская предложила уйти, если съезд санкционирует создание Всероссийской женской организации, но большинство участниц группы склонялось к тому, что этого повода недостаточно.

16 декабря, в последний день работы съезда, на общесекционном заседании Философова выступила с докладом «Значение Международного женского совета и национальных женских советов». Она напомнила съезду, что первая попытка включиться в международное феминистское движение относится к 1899 году, когда русские женщины получили приглашение участвовать в Международном женском конгрессе в Лондоне. С тех пор, несмотря на все усилия, так и не удалось создать общенациональную женскую организацию: правительство всеми силами противилось этому. Философова обосновала необходимость создания единой всероссийской женской организации тем, что последняя будет координирующим органом и позволит присоединиться к Международному женскому совету, то есть структурно интегрироваться в международное женское феминистское движение. Она предложила принять устав Всероссийского женского совета, который теперь, в новой ситуации, правительство, возможно, утвердит. Прения по этому докладу были бурные, активно участвовали М. В. Сабинина, А. С. Милюкова, Е. Д. Кускова, Е. А. Кувшинская. Одни утверждали невозможность объединения, другие стояли за проект Философовой. Работницы внесли следующее заявление:

Единая общественно-политическая организация, охватывающая женщин враждебных друг другу экономических слоев, невозможна и вредна для развития женского пролетарского движения. Всестороннее освобождение женщины требует уничтожения основ современного капиталистического строя, что возможно лишь в связи с классовой пролетарской борьбой1256.

Большинство, однако, признавало необходимость создания центрального информационного органа. У Философовой не хватило политического опыта противостоять леворадикальным силам, стремившимся затормозить развитие феминистского движения. Она не смогла удержать ситуацию в своих руках – съезд пошел на компромисс. Устав заслушали, но не обсудили и не приняли, а проголосовали только за «желательность образования Всероссийского женского совета». И хотя Философова уходила с трибуны под аплодисменты зала, свою задачу она не выполнила: русский феминизм в ближайшие годы не мог присоединиться к международному движению. Парадоксальным образом цели правительства и социал-демократов совпали.

Главным результатом съезда было принятие резолюции об избирательных правах женщин. На 3‐й секции было заслушано два проекта этой резолюции. Одна резолюция требовала немедленной реформы российских законов с точки зрения равенства полов и предоставления всем женщинам равных избирательных прав во все органы власти вплоть до Государственной Думы (предложена Н. Мирович (З. С. Ивановой)). Другая резолюция, выдвинутая группой работниц, требовала того же – добиваться закона о всеобщем, равном, прямом, тайном избирательном праве без различия пола, вероисповедания, национальности. В этом проекте утверждалось, что женщины должны бороться за данный закон лишь в союзе с «сознательными группами», то есть в составе рабочих организаций. Присутствующий на съезде пристав запретил прения по предложенным проектам.

Работа над общей версией главной резолюции происходила в редакционном бюро, в которое от работниц вошли Е. Д. Кускова и А. Я. Гуревич. Так как полиция запретила обсуждение проектов, то редакционное бюро, сохраняя суть и дух резолюций, объединило их по своему усмотрению. В итоге в общесъездовскую резолюцию вошло требование «всеобщего избирательного права без различия пола, вероисповедания и национальности», с предложением работать во имя осуществления этой цели в существующих женских организациях и создавать новые. В ответ на это Кускова и Гуревич признали резолюцию незаконной, выразили протест и покинули бюро.

После оглашения резолюции на общем заседании в последний день съезда начались бурные дебаты. Группа работниц не признала эту необсужденную резолюцию и потребовала поставить на голосование свою. Кускова предложила более жесткий вариант: если нельзя обсудить проекты, то не следует принимать никакой резолюции. Председательствующая на заключительном заседании Тыркова, обладавшая немалым опытом партийной борьбы, проявила политическую волю и, воспользовавшись правом председательницы, предложила либо голосовать за резолюцию бюро, либо не голосовать вовсе в силу «формальных обстоятельств». Она при этом настаивала на том, что отсутствие резолюции перечеркнет всю работу съезда и снизит его значимость. Съезд, подчинившись воле Тырковой, проголосовал: большинство высказалось за, 6 человек были против, 30 воздержались.

Резолюция гласила, что работа Первого Всероссийского женского съезда, посильно осветившая как политические и гражданские запросы, так и экономические нужды современной русской женщины, привела съезд к глубокому убеждению, что удовлетворение этих запросов возможно лишь при равноправном с остальными гражданами участии женщин не только в культурной работе, но и в политическом строительстве страны, доступ к которому откроется только при установлении демократического строя, на основе всеобщего избирательного права без различия пола, вероисповедания и национальности. Резолюция призывала соотечественниц отдавать свою энергию уже существующим женским организациям и создавать новые женские союзы, которые вовлекут широкие круги женщин в сознательную политическую и общественную жизнь.

В связи с принятием резолюции бюро и отклонением их собственной у работниц наконец появился повод покинуть съезд. В их отсутствие были приняты все остальные резолюции, причем в том числе и предложенные ими. Были приняты резолюции о желательности создания Всероссийского женского совета, о реформе земского и городского самоуправления и женского представительства в них, о праве женщин на высшее образование, о правах женщин-юристок, о правах женщин-врачей, об изменении законодательства по поводу служебных ограничений по признаку пола, о брачной реформе и увеличении поводов к расторжению брака, о предоставлении женщинам всех гражданских прав (права на отдельный вид на жительство, на выдачу векселей, право заключать договор личного найма и т. д.), о правах внебрачных детей, о пересмотре наследного права, об изменении положения русской крестьянки, об улучшении положения еврейской женщины, о введении женской фабричной инспекции, об охране труда работниц (8-часовой рабочий день, запрет на ночные, подземные и сверхурочные работы), об охране материнства (предоставление дородового и послеродового отпусков, перерывов на кормление, устройство детских яслей), об охране детства, о введении обязательного страхования, о борьбе с алкоголизмом, о борьбе с проституцией, об организации государственного дошкольного воспитания, о всеобщем бесплатном образовании детей до 14 лет, о совместном образовании девочек и мальчиков, о профессиональном образовании для взрослых женщин.

Помимо чисто практических проблем, на съезде были подняты и теоретические. В пылу политических и партийных баталий их услышали далеко не все.

Основным требованием, которое поддерживало подавляющее большинство участниц съезда, было признание женщины в той же степени полноценным и полноправным субъектом, каким в то время являлся мужчина. Женщины добивались своего гражданского статуса, эта установка звучала повсеместно. Шабанова на открытии съезда озвучила ее так:

Права не могут составлять привилегии только одной половины народонаселения, в то время как другая половина признается неправоспособной1257<…> основной принцип общего учения о социальной справедливости состоит в том, что нормы права должны быть одинаковы для всех людей1258<…> этот съезд представляет первую попытку самостоятельной организации женщин, выступающих не для борьбы с мужчиной, а для защиты своих прав1259.

Эта была позиция феминизма равенства.

Для сторонниц этого направления интересы женского движения, феминизма и общие задачи демократического развития страны полностью совпадали. Развитие движения им виделось в распространении на женщин ценностей и норм демократии, и этого, по их мнению, было достаточно. Поэтому многие из них, включая саму Шабанову, считали женское движение преходящим феноменом, который исчезнет за ненадобностью сразу после получения женщинами равных с мужчинами прав.

Но была и другая позиция, которая обозначила еще одно направление в российском феминизме, – феминизм отличия. Сторонницы этого направления сомневались в достаточности одного института права для реализации поставленной цели. Достижение гражданского равноправия было для них, по выражению О. А. Шапир, только первым и принципиальным шагом, но отнюдь не решением проблемы. Сторонницы этого направления подчеркивали особенности женской субъективности. Так, О. Н. Клирикова в докладе «Женская культура» утверждала, что смысл женского движения заключается в развитии и высвобождении творческого женского потенциала. В докладе Шапир «Идеалы будущего» была озвучена идея «равенства при различии», которое только и сможет действительно обеспечить независимость женщин:

Равенство при различии не только может вполне удовлетворить чувство справедливости, но именно оно-то и должно дать впервые полноту и гармонию в проявлениях двуликой человеческой души1260.

Она обратилась к теме развития личности женщин и определила цель женского движения как поддержание женщин в их стремлении быть «самими собою» и развивать «собственные индивидуальные возможности». И вот только тогда, в слиянии «двух различающихся психик в дружном строительстве жизни, впервые создается то общее, что должно стать нашим идеалом» (курсив Шапир)1261. В таком ракурсе женское движение представало как явление непреходящее, практически постоянное. Идеи «феминизма различия» были также изложены в докладах «Самосознание женщины как фактор обновления общественного строя» С. К. Исполатовой, «Женщина настоящего и будущего» А. Н. Чеботаревской, «Женщина у Вейнингера» М. М. Янчевской.

Эти идеи выдвинули русский феминизм на передние рубежи теоретической феминистской мысли своего времени и продемонстрировали его высокоинтеллектуальный и, в силу этого, элитарный характер. Перевод теории в политическую плоскость начался практически сразу, уже в откликах на съезд в периодике шло осмысление этих сложных идей. Так, Тыркова, развивая идею построения общества, в котором женщины и мужчины были бы разными и равноценными его членами, писала о необходимости «выработки нового женского характера», то есть новой женской идентичности. «Чтобы это стало возможным, нужно готовить общественные условия и психологию <мужчин и женщин. – И. Ю.>»1262. Милюкова считала, что для этого нужно шире распространять идею, что у женщин, кроме профессиональных и классовых интересов, есть еще и общеженские задачи. Она предлагала работать над их пониманием в женских клубах, союзах и обществах1263.

Судя по оценкам прессы, подавляющее большинство на съезде составляли женщины среднего класса1264. Отсутствовали представительницы высшего круга, было очень мало делегаток из низших сословий. Были представлены все регионы страны, хотя съездовское большинство составляли петербурженки.

На съезде был проведен анкетный опрос, но поскольку он был предпринят перед самым закрытием съезда, то возвратились лишь 243 анкеты. Тем не менее и они дают представление об участницах съезда. Средний возраст – свыше 30 лет (3/4 участниц), замужние и вдовы составляли 2/3. Среднее и высшее образование имели 84% женщин. Из них высшее – 29% (71 человек), гимназическое – 51% (123 человек), домашнее – 7% (18 человек), звание домашней учительницы имели 4% (9 человек), другое профессиональное образование – 3% (6 человек), образование ниже среднего – 6% (15 человек). 53% (128) женщин имели профессию. Из них 49 были педагогами, 33 – врачами и сестрами милосердия, 14 – служащими, 18 занимались литературной работой, 6 трудились в науке и на художественном поприще, 4 – в сельском хозяйстве, 4 были работницами. Были представлены данные и о мужьях: среди них было 29 медиков, 21 чиновник, 20 инженеров, 14 педагогов, 13 адвокатов и 8 служащих.

Таким образом, коллективный портрет российской равноправки представляет нам образованную женщину среднего возраста (по меркам того времени), имеющую семью, высшее или среднее образование и работающую в общественной сфере.

Съезд закрылся в торжественной обстановке в здании Петербургской городской думы. На банкете в ресторане Контана участницы съезда, поднимая бокалы с минеральной водой, провозглашали тосты за равноправие женщин, за освобождение женщин от мужского влияния, за свободу женской души. М. К. Цебриковой в ссылку была послана приветственная телеграмма.

Съезд презентовал на политической арене новую жизнеспособную демократическую силу, сплачивающуюся под идеями феминизма. Может быть, недостаточно еще идейно консолидированную, в большей степени разделяющую общедемократические идеалы и только осваивающую феминистские. Несмотря на все партийные интриги, русский феминизм продемонстрировал свою самостоятельность и самобытность, а также свои претензии на роль субъекта социальных преобразований, идеологией которого выступала интенсивно развивающаяся феминистская мысль. Кадеты не смогли подчинить своему влиянию движение, явно тяготеющее к социалистическим идеалам, а социал-демократы, в свою очередь, оттолкнули многих своих идейных союзниц из рядов равноправок. Лозунгами движения стали: «Женщины вне демократии обречены на неполноценное существование» и «Женщина должна сама проложить себе путь к свободе, не надеясь ни на какие партии». Реализация решений съезда возлагалась на «Русское женское взаимно-благотворительное общество».

Резонанс съезда был огромный. Через свою прессу на него откликнулись все политические силы: официальные – в газете «Санкт-Петербургские ведомости», правые – в «Русском знамени» и «Новом времени», октябристские – в «Голосе Москвы», кадетские – в «Речи» и «Русских ведомостях», а социал-демократические – в «Социал-демократе».

Реакция политиков, прессы, общественности была самая разная – от восторженных откликов до уничижительных. Лидер черносотенцев, депутат Государственной Думы от Бессарабской губернии В. М. Пуришкевич послал письма оскорбительного содержания Философовой, Шабановой и Покровской как главным устроительницам съезда. Философова сочла оскорбление делом не личным, но политическим, а поведение «народного избранника» недостойным его статуса – она подала в суд и выиграла дело. Судья Ю. М. Антоновский приговорил Пуришкевича к месяцу лишения свободы без права замены штрафом. И хотя бессарабский депутат, выхлопотав высочайшее помилование, наказания не отбывал, решение суда подтвердило вывод равноправок, что «общественное воззрение на женщину изменилось». Кроме того, проявленная социальная активность в этом случае была знаком высокой степени институционализации женского движения.

Первый Всероссийский съезд по борьбе с торгом женщинами (21–25 апреля 1910 года)

Организатором съезда выступило «Российское общество защиты женщин» – благотворительная организация аболиционистской направленности, созданная в 1900 году в ходе подготовки к Всемирному конгрессу по вопросу торга женщинами. Эта организация была создана под высочайшим покровительством, ее почетными председательницами стали принцессы Евгения Ольденбургская и Елена Саксен-Ольденбургская. По своим уставным целям Общество должно было «содействовать предохранению девушек и женщин от опасности быть вовлеченными в разврат и возвращению уже падших женщин к честной жизни»1265. Благотворительные женские и феминистские организации рассматривались «Обществом защиты» как союзнические, с которыми оно «входит в сношение»1266 для достижения общих целей.

В подтверждение этого соглашения в распорядительный комитет съезда в качестве вице-председательниц были избраны известные лидеры феминистского движения – А. П. Философова, А. Н. Шабанова, В. П. Тарновская; секретарем съезда стала М. И. Покровская. Многие известные активистки женского и феминистского движения приняли участие в работе съезда: Е. В. Авилова («Вз.-благ. общество»), М. Е. Бландова, Е. И. Гарднер (Лига равноправия), О. Г. Закута (Лига равноправия), А. А. Кальманович («Вз.-благ. общество», Лига равноправия), П. Н. Шишкина-Явейн (Лига равноправия), Е. А. Кладищева (Моск. отд. Лиги равноправия), А. С. Милюкова (СПб. женский клуб), С. И. фон Рутцен (СПб. женский клуб), А. В. Тыркова (СПб. женский клуб), Н. Мирович (Первый Московский женский клуб), А. С. Забелло (Союз польских женщин), С. Н. Воскобойникова, О. В. фон Кубе, С. В. Панина («Общество охранения прав женщин»), М. Л. Вахтина (Клуб Женской прогрессивной партии), Р. Л. Депп, З. С. Самойлова (Женская прогрессивная партия). Впервые в движенческой акции участвовали представители власти: на съезде присутствовали ответственные лица министерств внутренних дел, иностранных дел, юстиции, торговли и промышленности.

Целью съезда было рассмотрение проституции как «явления экономического, социального и этического», определение ее причин и мер по ее ликвидации.

В отношении к проституции в российском обществе существовало две взаимоисключающие позиции и две политики: политика государственной регламентации и аболиционизм. Известный петербургский социолог И. А. Голосенко очень четко определил суть каждого направления: так, аболиционисты были сторонниками социологического объяснения проституции, а регламентисты – генетико-антропологического1267. Феминистское крыло аболиционистов, кроме того, переводило проблему проституции в плоскость прав человека, рассматривая регламентацию как правовую дискриминацию. Покровская прямо называла регламентацию проституции разновидностью гражданской смерти.

Российский аболиционизм собрал в свои ряды немало крупных исследователей – врачей, юристов, философов, писателей. Среди них были, например, Д. Д. Ахшарумов, Б. И. Бентовин, А. И. Елистратов, Е. С. Дрентельн, Д. Жбанков, И. И. Канкарович, П. Н. Обозненко. Они считали, что регламентация проституции и деятельность Врачебно-полицейского комитета усиливает общий социальный гнет, дискриминирует женщин из «невладеющих общественных групп» и не только не препятствует росту проституции, но даже способствует ее развитию. Выход из положения они видели в нравственном возрождении народа, расширении образования и гражданских прав женщины, воспитании подрастающего поколения в духе уважения к женщине, в организации «справедливого рынка труда».

Позиция феминисток актуализировала тему неравенства женщин в отношении к проституции, развивала идею сексуальной эксплуатации женщин. Феминистки использовали феномен проституции как увеличительное стекло, сквозь которое становились хорошо видны проблемы прав женщин вообще. «Проституция – самое яркое отражение современного положения женщин», – утверждала Покровская1268. Они требовали установления «равности прав и ответственности» проституток и их клиентов, в частности в вопросе медицинского освидетельствования последних: оно рассматривалось как уравнивающая проституток и посетителей публичных домов мера, которая, по мысли феминисток, должна препятствовать развитию проституции. Представление о том, что мужчина-потребитель является разносчиком венерических заболеваний не в меньшей степени, чем проститутка, было поддержано на съезде. В качестве дополнительных мер воздействия на потребителей проституции равноправки предлагали называть посетителей публичных домов проститутами и ввести административные меры наказания. Другая идея, выдвигаемая феминистками, состояла в том, что единая «половая мораль» и единые нормы поведения для мужчин и женщин в сексуальной сфере подорвут корни проституции. Реальное же искоренение проституции возможно только в том случае, если к единым «половым нормам» добавится и «полное равенство женщин и мужчин во всем остальном».

Накануне съезда феминистские организации провели в Соляном городке открытые публичные чтения по проблеме проституции. С докладами выступили М. Е. Бландова, М. Л. Вахтина, М. Н. Непорожная, М. И. Покровская, П. Н. Шишкина-Явейн, д-р Фриче, О. Ю. Каминская.

Съезд стал яркой феминистской акцией. По свидетельству Покровской, 2/3 участников съезда составили женщины; эта пропорция позволила Покровской сделать выводы самого саркастического характера о причинах столь низкой популярности съезда у мужчин.

Представительницы женских организаций на съезде сплотились под флагом аболиционизма и феминистской трактовки проблемы проституции и составили организованную оппозицию так называемым регламентистам. В своих выступлениях феминистки требовали закрытия домов терпимости, безоговорочной отмены регламентации проституции, указывали на влияние экономического фактора, способствующего развитию проституции. Они поставили вопрос об ответственности мужчины – потребителя проституции и о грехе мужчины-христианина. Таким образом, ответственность за грех проституции был снят с женских плеч и перенесен на мужские.

Шабанова от имени всех женщин, «серьезно относящихся к борьбе с проституцией, к борьбе с социальным и экономическим злом», так объяснила общую позицию феминисток на съезде:

<…> пока условия труда, заработная плата женщин будут низкими, проституция не исчезнет, предлагая заманчивое избавление от тяжелой жизни <…><решение проблемы> только достижение равного голоса в выработке законов, права говорить о своих нуждах и возможность отстаивать справедливость своих требований1269.

Эта феминистско-аболиционистская позиция задала на съезде тон и риторику, с которыми трактовалась проблема проституции, повлияла на собравшуюся публику и поспособствовала интериоризации такого взгляда на проституцию широкой российской общественностью. О покаянном отношении русской интеллигенции этого времени к проституткам много написано историками и литературоведами.

Регламентистов на съезде представлял Врачебно-полицейский комитет, который отстаивал противоположную точку зрения и требовал сохранения публичных домов и даже расширения их числа, мотивируя это возможностью держать под контролем инфекционные заболевания. Врачи, которые работали в комитете, видели в проституции только проблему гигиены и считали, что отмена регламентации повлечет за собой распространение венерических заболеваний.

Работа съезда была распределена на три секции.

1‐я секция. Причины проституции.

2‐я секция. Меры борьбы с проституцией.

3‐я секция. Законодательные предположения по борьбе с проституцией.

Причинами проституции 1‐я секция съезда определила бедность женщин, их невежество, юридическое бесправие и двойную мораль общества в их отношении. Корень проблемы проституции, по мнению участников секции, находился в неудовлетворительном положении женщин «ни с точки зрения равноправия с мужчиной, ни с точки зрения справедливости»1270.

В качестве мер борьбы с проституцией выдвигались как общие требования (повышение экономического и культурного уровня трудящихся классов), так и специфические, предлагаемые феминистским сообществом: охрана женского и детского труда, государственное страхование, организация больничных и материнских касс для работниц, учреждение женской фабричной инспекции (распространение ее на все виды промышленного производства, сельское хозяйство и домашнее услужение), общедоступное бесплатное начальное образование, привлечение работниц к участию в профессиональных и культурных общественных организациях и отмена ограничений на их деятельность.

На практике судьбой проституток занимались исключительно общественные организации. Работа эта была трудна, сложна, кропотлива, требовала знаний, опыта и в целом требовала другого, нежели предполагал Врачебно-полицейский комитет, отношения к личности проститутки.

По предложению А. В. Тырковой в резолюции 1‐й секции вошло еще одно феминистское требование: предоставить женщинам возможность участвовать в работе органов самоуправления и центральных законодательных учреждений как непременного условия изменения положения и труда женщин.

2‐я секция признала систему регламентации проституции архаичной, ставящей женщину в униженное и бесправное положение и не достигающей своей цели по защите населения от венерических заболеваний.

В обстоятельных докладах А. С. Милюковой, С. В. Паниной и А. В. Арцимович собравшимся была представлена деятельность женских организаций по работе с проститутками, а также с приезжающими в город деревенскими девушками и работницами (как группами риска). Ситуация вовлечения в проституцию описывалась выступающими в терминах насилия над женщиной, ее дискриминации, а существование домов терпимости и регламентации объявлялось защитой государством корпоративного интереса мужчин, что тем самым подрывало сам авторитет государственной власти. О корпоративности и круговой поруке мужчин в отношении сексуальной эксплуатации женщин особенно ярко говорила Покровская, утверждая, что мужчины во власти не заинтересованы в уничтожении эксплуатации женского тела. Напротив, агенты врачебно-полицейского надзора и полиция «входят в соглашение с содержателями подпольных притонов и оказывают им всяческое содействие в насилии над женской молодежью и ее развращении, извлекая из этого большие материальные выгоды»1271.

Милюкова предложила создать комиссию для организации культурно-просветительской работы по «половому и санитарно-гигиеническому воспитанию» среди различных групп населения, включая учащихся старших классов средних учебных заведений. Предложение вошло в резолюции секции.

Возражение со стороны московской работницы З. М. Ивановой, что работницы не будут участвовать в буржуазных женских организациях, вновь поставило на повестку дня вопрос о женской солидарности и, шире, о женской идентичности, обнаружив в очередной раз теоретическую непроработанность проблемы. Доводы равноправок в защиту возможности единения женщин разных социальных классов представлялись неубедительными по сравнению с доводами классового подхода. Равноправки сами видели сильную классовую поляризацию российского общества и с трудом находили доказательства в подтверждение существования общих женских интересов и общей женской идентичности.

Корень проблемы лежал в разительной разнице образовательных уровней обеих сторон. Феминистские идеи звучали сложно и порой идеалистично на фоне простой и ясной классовой теории. Тактика феминисток, направленная на создание солидарности с работницами и формирование коллективной женской идентичности, всегда выливалась в благотворительную деятельность. Диалога на равных не было. И в этот раз Кальманович в ответе Ивановой снова пыталась развить идею женской солидарности. Суть выступления Кальманович сводилась к тому, что женщины средних классов объективно имеют больше возможностей для изменения социальной жизни. У работниц таких возможностей нет, и потому им следует объединяться с женщинами средних классов для борьбы за свои права. Эта ситуация не вечна, – утверждала Кальманович, – она будет развиваться так же, как в западных странах, где «буржуазные женщины» также организовывали работниц, пока те не окрепли. Не нужно отказываться от протянутой руки и отвергать то, что предлагают за неимением другого, то есть от просветительных организаций для женщин-пролетарок. До определенного этапа, сказала она, мы можем идти вместе, и кто знает, может быть, и потом у нас найдутся общие задачи, тем более что арена нашей деятельности будет шире и понимание друг друга станет лучше. В заключение она прямо предложила Ивановой поискать обходные пути для Штутгартской резолюции, которая запрещала социал-демократкам совместную деятельность с феминистками и сдерживала активность беспартийных работниц.

2‐я секция приняла резолюции о введении института фабричных инспектрис, организации разного рода обществ, поддерживающих молодых девушек, бирж женского труда, убежищ, общежитий, а также резолюцию о проведении осознанной работы по изменению общественного мнения в отношении работающей женщины, что предполагалось делать при помощи издания специального журнала. Все резолюции были утверждены общим собранием.

3‐я секция, разрабатывающая административные и законодательные предложения и обращения к правительству, была самой многолюдной. Здесь много говорилось об «обуздании половой распущенности мужчин» путем воспитания, общественного порицания и государственного контроля, были выдвинуты требования установить контроль за «половым поведением мужчин», за «всеми видами искусства, возбуждающими сексуальные инстинкты», внесено предложение ввести цензуру на кинопродукцию1272.

Эта секция единогласно приняла резолюции о закрытии домов терпимости и всякого рода притонов, о создании системы учреждений и обществ поддержания падших женщин, о законодательной охране женщин от посягательств работодателя и нанимателя, о борьбе с порнографией, об административной ответственности должностных лиц, виновных в бездействии при осуществлении актов купли-продажи женщин. Были также приняты резолюции о введении административных мер к потребителю проституции и об уголовной ответственности лиц, вступающих в сексуальные отношения с девушками, не достигшими 16-летнего возраста. На общем заключительном заседании этот возрастной ценз был поднят до 17 лет. В ходе заседания также была поддержана резолюция, призывающая «Российское общество защиты женщин» ходатайствовать перед правительством о развитии закона «О мерах по пресечению торга женщинами» от 25 декабря 1909 года. В закон предлагали ввести уголовное наказание за посредничество (сводничество) и притоносодержание.

По предложению клуба Женской прогрессивной партии, «Вз.-благ. общества» и Лиги равноправия женщин также рассматривалась резолюция с требованием ходатайствовать перед правительством и законодательными учреждениями о немедленной отмене регламентации проституции и ликвидации врачебно-полицейского надзора по причинам его «санитарно-профилактической неэффективности, деятельности, способствующей закрепощению женщин в проституции и ее росту, деморализации населения, унижению и оскорблению человеческого достоинства женщин». Это воззвание, однако, вызвало противодействие со стороны приверженцев регламентации проституции: те настаивали на реформировании деятельности Врачебно-полицейского комитета, и не более того. Тем не менее дело решилось в пользу феминисток благодаря поддержке резолюции Московским отделением Лиги равноправия, Московским женским клубом, «Обществом охранения прав женщин», Союзом польских женщин в Санкт-Петербурге, «Обществом взаимопомощи женщин-врачей» и «Тифлисским религиозно-философским обществом». Так резолюция об отмене регламентации проституции вошла в решения съезда.

Покровская высоко оценила этот шаг женских организаций, видя в нем акт женской солидарности: «Русские женщины еще не умеют солидарно отстаивать свои требования. Между нами еще существует большая рознь. На этот раз солидарность победила»1273. По ее мнению, здесь женщины выступили в защиту «своих обездоленных сестер» и тем самым вписали «светлую страницу в историю женского движения»1274.

Решения и материалы съезда послужили основой для дальнейших коллективных действий женских организаций по борьбе с проституцией и нарушениями прав женщин. В 1913 году женская общественность подняла вопрос о необходимости нового закона по борьбе с торгом женщинами. Подготовкой закона, в основу которого были положены наработки съезда о введении уголовной ответственности за притоносодержание и сводничество, занимался известный юрист Елистратов. К решению проблем проституции был привлечен и товарищ председателя партии кадетов, член Государственной Думы, земский деятель и врач А. И. Шингарев1275, который затем активно сотрудничал с феминистскими и аболиционистскими организациями по проблеме проституции, представлял инициативы этих организаций в Государственной Думе.

Тем не менее, по заключению И. А. Голосенко, полного отхода от политики регламентации не произошло:

<…> триумф аболиционистов на русской культурной арене оказался не окончательным, традиция регламентации отчасти реформировалась, подверглась ревизии, и в итоге окреп возникший несколько ранее неорегламентаризм <…> последний, учитывая убедительность критики аболиционистов, стремился сочетать усилия государственных структур и инициативы гражданского общества по борьбе с проституцией1276.

В действительности неорегламентаризм оставил в силе все недостатки старой системы, которая была демонтирована уже после Февральской революции. В советское время аболиционизм стал частью официальной идеологии.

Первый Всероссийский съезд по образованию женщин (26 декабря 1912 года – 4 января 1913 года)

Инициатором и организатором этого съезда выступила Российская Лига равноправия женщин. В рабочую группу или в группу «сочувствующих лиц», как и в случае со съездом по торгу женщинами, вошли представители мужской интеллигенции. Так, по свидетельству городского головы графа И. И. Толстого, известно, что в комитет по устройству съезда он вошел как председатель, а также «из мужчин были В. И. Ковалевский, Левитин, академик Шахматов и другие»1277. В работе съезда приняло участие немало деятелей науки и образования: «Небольсин, проф. Покровский (Москва), Кареев, Новорусский, Бартошевич»1278. Сам Толстой был не только городским головой, но и известным археологом, почетным членом двух академий.

Несмотря на сомнения Толстого, что Министерство внутренних дел разрешит съезд, суфражистки (по выражению Толстого) в лице П. Н. Шишкиной-Явейн, З. А. Вахарловской, О. М. Яновской получили разрешение, пусть и после года хлопот.

Цель съезда – выявление ситуации с образованием женщин как показателем их равноправия – была заявлена глобально и обнаруживала феминистскую составляющую. С одной стороны, образование рассматривалось учредительницами съезда как основа равноправия женщин, с другой – как показатель уровня развития общества. Съезд был призван выяснить проблемы в образовании женщин и определить пути их решения.

Организационно съезд повторил опыт Первого Всероссийского женского съезда. Его открытие также прошло в Александровском зале Петербургской городской думы, все мероприятия съезда были устроены в престижных представительских учреждениях столицы: в «Императорском техническом обществе» и в зале Сельскохозяйственного музея в Соляном городке. Во время съезда работала Учебно-воспитательная и промышленная выставка, проводились экскурсии, а делегатки обеспечивались бесплатным проживанием и дешевым питанием. Были выпущены значки и делегатские членские билеты, издавался «Дневник съезда», доклады и стенограммы прений были изданы в виде двухтомника «Труды Первого Всероссийского съезда по образованию женщин».

На съезде присутствовало около 1000 делегатов и делегаток, среди которых были как представительницы женских учебных заведений и женских организаций, так и представители профессорско-преподавательского состава высших и средних учебных заведений, учительская общественность, известные политические деятели. В работе съезда приняли участие практически все известные феминистки: М. Л. Вахтина, Е. И. Гарднер, О. Г. Закута, А. А. Кальманович, А. В. Лучинская, Н. Мирович (З. С. Иванова), А. С. Милюкова, А. В. Тыркова, Е. А. Чебышева-Дмитриева, М. А. Чехова, А. Н. Шабанова, Е. Н. Щепкина, а также деятельницы социал-демократической ориентации, вовлеченные в движение, – П. Ф. Куделли, Е. Д. Кускова, Е. А. Кувшинская.

В повестке дня съезда переплелись проблемы профессиональной деятельности женщин в сфере образования (в образовании женщин, в народном образовании) и проблемы самого движения.

Работа велась в 8 секциях.

1. Высшее образование.

2. Среднее образование.

3. Начальное образование.

4. Совместное образование.

5. Внешкольное образование.

6. Художественное образование.

7. Сельскохозяйственное образование.

8. Профессиональное образование.

В ходе съезда было определено наиболее уязвимое место женского образования – существующая практика раздельного образования. Делегатки съезда констатировали проблему маргинализации женского образования, особенно на уровне высшего образования. Съезд пришел к выводу, что, пока «женский университет» отделен от «мужского» и развитие науки идет только в мужском университете, женщины не могут вести настоящую научную деятельность. Приходилось констатировать, что проблема равноправия женщин в образовании не решена. Съезд рекомендовал развивать научную деятельность в высшей женской школе.

То, что съезд был акцией феминистского движения, подтверждает вплетение проблем движения даже в узкопрофессиональные темы. Наряду с обсуждением образовательных программ, обеспечивающих «выравнивание» курсов женских и мужских учебных заведений, делегатки разбирали такие проблемы, как введение в образование женщин (вне зависимости от специализации) юридического всеобуча с целью повышения правосознания женщин, разбирались вопросы дискриминации женщин в профессиональной деятельности. Так, последние рассматривались на примере 35-летней деятельности женщин-врачей, где дискриминация существовала в форме запрета на занятие женщинами высших должностей в больничных и педагогических медицинских учреждениях; кроме того, обсуждались и запреты на профессуру и на деятельность женщин в области судебной экспертизы.

Съезд оценил отсутствие равного государственного обеспечения женских и мужских средних и низших учебных заведений как препятствие к реальному равноправию полов, обсудил проблемы преемственности программ школ разных ступеней и типов. Подверглась рассмотрению и проблема подготовки квалифицированных преподавательских кадров, прав выпускников школ всех уровней. По работе каждой секции были приняты резолюции.

4 января 1913 года состоялось заключительное заседание съезда. Несмотря на присутствие полиции и заявление пристава, что он не допустит продолжения заседания после 24:00, съезд принял все свои резолюции1279 и завершился овацией устроительницам.

Эстафета проведения съезда по образованию женщин передавалась Московскому отделению Лиги, второй съезд планировался на зиму 1914–1915 годов.

Общественное мнение отреагировало на съезд положительно. «Все газеты заняты женским съездом, причем из больших газет, кажется, одно „Новое время“ относится к нему враждебно и злобно. Для меня это показатель в пользу съезда», – записал в своем дневнике городской голова И. И. Толстой1280. Женская активность, инновационное поведение женщин в социальной сфере стали признанной частью общественной жизни.

За поддержку инициативы Лиги равноправия и работу на съезде граф Толстой был награжден равноправками памятным знаком, о чем он написал:

Около 9 час. ко мне пришли представительницы Лиги равноправия женщин в лице самой Шишкиной-Явейн, Ярошенко и еще члена Совета, которые любезно поднесли мне золотой жетон в память I Съезда по образованию женщин. Жалели о том, что на меня свалилась нелегкая должность городского головы1281.

Глава 5