Еременко: «В связи с тем, что я хочу разбить Гудериана, и, безусловно, разобью, направление с юга нужно крепко обеспечить, а это значит прочно взаимодействовать с другой группой, которая будет действовать из района Брянска. Поэтому прошу 21 А, соединенную с 3–й, подчинить мне…»[597]
В верхах считалось, что 21–я армия будет более полезной в качестве силы, участвующей в операции, порученной А. И. Еременко. Этим и объясняется неясность положения 21–й армии в последующих событиях и упорство Генштаба в отношении ее переподчинения.
Ситуация с подчиненностью и вектором действий 21–й армии неизбежно привлекла к себе внимание главкома Юго-Западного направления. Так, еще 26 августа в очередном донесении главкома Генштабу было сказано:
«Необходимо срочно внести ясность *в** положение Брянского и Юго-Западного фронтов, *в** противном случае при дальнейшем отходе 21 армии может возникнуть неразбериха в управлении и ответственности»[598].
Все эти данные приведены не для того, чтобы кого-то обелить или, напротив, опорочить. Если бы 21–я армия была передана в состав Юго-Западного фронта еще в конце августа, то это впоследствии дало бы почву для спекуляций о неуспехе операций Брянского фронта вследствие недостатка сил. Если бы, напротив, случилось чудо и Брянскому фронту удалось бы силами 21–й и 13–й армий ликвидировать прорыв немцев, то оценка бы поменялась в другую сторону. Жалоба командующего Юго-Западным фронтом выглядела бы сегодня беспочвенным нытьем. Но принципиально ситуацию не меняло ни то ни другое решение. Переписка вокруг 21–й армии показывает всю сложность обстановки на стыке двух фронтов, в которой приходилось отражать атаки 2–й танковой группы.
5–я армия. Армия М. И. Потапова после отхода и окуниновской неудачи вновь оказалась в состоянии глубокого кризиса, которое соединения 5–й армии не испытывали со времен приграничного сражения. Фронт армии перевернулся по сравнению с боями июля и августа на 180 градусов. Теперь армия оборонялась фронтом на север и на запад в условиях глубокого охвата ее флангов. По своему боевому составу эта армия занимала второе место среди прочих армий Юго-Западного фронта (619 стволов, 95 785 человек). Основные черты оперативной обстановки в полосе армии М. И. Потапова могут быть охарактеризованы следующими неприятными фактами. Во-первых, немцы сделали традиционный для своей техники ведения войны ход, вклинившись на стыках армии с соседями. В результате этого непосредственное соприкосновение с 21–й армией на 1 сентября отсутствовало. Силами 260 пехотной дивизии на левом берегу Десны была создана предмостная позиция в районе Борки — Лопатино — Вибли. Переправившись через основное русло Десны, немцы получали таковую, плотно прикрытую справа и впереди рукавом реки, имеющей начертание дуги с вершиной на юг. То же самое наблюдалось и на левом фланге. На стыке с 37–й армией A. A. Власова LI армейский корпус угрожал прорывом с окуниновского плацдарма. Таким образом, как и в 21–й армии, стыки и фланги 5–й армии находились под угрозой. Во-вторых, нельзя не отметить нерационального использования сил армии. 31–й стрелковый корпус (193–я, 195–я стрелковые и 215–я экс-моторизованная дивизии) занимал оборону главными силами (195–я, 215–я дивизии) по восточному берегу Днепра фронтом на запад по линии Любеч — Мнево — Сорокошичи. Фронтом на север по линии Кулевичи — Любеч оборонялась 193–я стрелковая дивизия. По существу, все три дивизии этого корпуса бездействовали, так как против них немецких войск фактически не было, кроме части сил 17 пехотной дивизии и части сил 79 пехотной дивизии. Это может объясняться неверной оценкой разведкой положения противника в полосе 31–го стрелкового корпуса. Еще одно объяснение — повторение М. И. Потаповым характерной для него ошибки с перераспределением плотности войск сообразно угрозам со стороны противника. Как мы помним, аналогичная ситуация наблюдалась в случае 15–го стрелкового корпуса в боях у новой и старой границ.
В остальном построение 5–й армии нареканий не вызывает. 15–й стрелковый корпус (62, 45, 200–я стрелковые дивизии, 1–й воздушно-десантный корпус (две бригады), остатки 9–го механизированного корпуса, 1–я противотанковая бригада) оборонялся фронтом на север по линии Лопатино — Халявин — Довжик, имея против себя 260, 134 и 17 пехотные дивизии немцев. Главной задачей корпуса было не допустить прорыва противника к району Чернигова, поэтому резервы корпуса и армии были сосредоточены в районе Чернигова (1–й воздушно-десантный корпус, 9–й механизированный корпус, 1–я противотанковая артиллерийская бригада). Больше у командующего армией резервов не было. Войска, оборонявшиеся на окуниновском плацдарме (22–й механизированный корпус, 228–я стрелковая и 131–я экс-моторизованная дивизии), были 30 августа изъяты из состава 5–й армии и переданы в состав 37–й армии.
37–я армия обороняла полосу протяженностью по фронту около 200 км. Важнейшим объектом обороны считался город Киев с прилегающим к нему районом. Киевский район являлся единственным для нас плацдармом на правобережье Днепра. Благодаря своему большому политическому и стратегическому значению район Киева привлекал особое внимание Ставки ВГК. От 37–й армии и всего Юго-Западного фронта требовалось сосредоточить основные усилия на обороне Киева, на борьбе с немецкими войсками, наступающими на Киевский УР с фронта, то есть с запада, поэтому, естественно, главные силы 37–й армии были сосредоточены на плацдарме и нацелены фронтом на запад.
Для борьбы с противником у Окуниново действовала группа войск 37–й армии в составе 27–го стрелкового корпуса (228–я стрелковая дивизия, 22–й механизированный корпус, 87, 124,131, 176–я стрелковые дивизии, 28–я горно-стрелковая дивизия).
Командование фронта и армии, видимо, считало возможным в скором времени ликвидировать окуниновский плацдарм, поэтому соединения 27–го стрелкового корпуса, расположенные вблизи него, имели ежедневно повторяющуюся в приказах задачу «ликвидировать немецкую группировку на окуниновском плацдарме».
Для обороны моста через Десну у Остер был создан отряд в составе двух батальонов пехоты, понтонного батальона, артполка и двух рот легких танков. Против 27–го стрелкового корпуса действовало пять пехотных дивизий немцев.
Войска Киевского укрепленного района (175, 206, 147, 284, 295–я стрелковые дивизии) оборонялись в системе долговременных сооружений УР, имея против себя части семи пехотных дивизий немцев, группирующихся главными силами против южного (левого) фаса позиций УР. Силу обороны УР составляли (с учетом 28–й горно-стрелковой дивизии) шесть стрелковых дивизий, 609 орудий и минометов; протяжение фронта — 70 км.
64–й стрелковый корпус (165–я стрелковая дивизия и находящаяся на переформировании 146–я стрелковая дивизия) оборонялся по левому (восточному) берегу Днепра от Бортничи до Андруши, имея против себя части 95, 294 и 132 пехотных дивизий немцев.
С 19 августа попытки взять Киев штурмом прекратились. Как со стороны советских войск, так и со стороны немцев в полосе Киевского УРа и 64–го стрелкового корпуса боевых действий, кроме артиллерийской перестрелки, не предпринималось.
В подчинении A. A. Власова вновь оказалась мощная военная сила фронта. В боях июня — июля он руководил самым сильным механизированным корпусом Киевского особого военного округа. Теперь в его руках оказались 108 759 человек и 1116 орудий и минометов самой многочисленной армии Юго-Западного фронта.
26–я армия (159, 227, 289, 264, 41, 301, 199–я стрелковые дивизии) занимала оборону по левому (восточному) берегу Днепра от Андруши до Чапаевки, имея в первом эшелоне четыре дивизии на фронте протяженностью около 80 км. Фронт 20 км на дивизию на крупном водном рубеже давал хорошую плотность обороны и обеспечивал устойчивость положения армии Ф. Я. Костенко. Помимо этого, и в глубине построения армии находились еще четыре дивизии (7, 41, 301, 199–я стрелковые). Еще одна дивизия — 304–я стрелковая — находилась на формировании, числилась в распоряжении фронта и предназначалась для 38–й армии. Центр тяжести операций войск Юго-Западного направления сместился из полосы армии Ф. Я. Костенко, и она решала исключительно оборонительные задачи, одновременно поставляя переформируемые соединения на опасные участки фронта.
Против войск армии действовали части 132, 94 и 68 пехотных дивизий. Как с нашей стороны, так и со стороны немцев боевая деятельность с 16 августа в полосе армии выражалась в поисках разведчиков и перестрелках тактического значения.
38–я армия, которую 27 августа принял от Д. И. Рябышева генерал-майор танковых войск Н. В. Фекленко, составляла левое крыло Юго-Западного фронта. Построение армии делилось на спокойный и проблемный участки. С одной стороны 38–я армия занимала оборону по левому берегу Днепра от Чапаевки до устья реки Ворскла силами 116–й и 297–й стрелковых, переформированной из мотострелковой 212–й стрелковой дивизии и 37–й кавалерийской дивизии. С другой стороны армия Н. В. Фекленко вела упорные оборонительные бои с переправившимся на участке Кременчуг — Кишеньки противником силами 300–й стрелковой дивизии и 5–го кавалерийского корпуса (3, 14 и 34–я кавалерийские дивизии). 34–я кавалерийская дивизия была из вновь сформированных легких рейдовых кавалерийских дивизий. Тогда ее возглавлял молодой полковник A. A. Гречко, впоследствии известный военный и политический деятель брежневской эпохи.
5–й кавалерийский корпус, являвшийся подвижным резервом в полосе Юго-Западного фронта, находился с 28 августа в подчинении Главкома Юго-Западного направления. Подчинение корпуса непосредственно СМ. Буденному сохранилось и в первый день боев, когда 3–я и 34–я кавалерийские дивизии нанесли контрудар на левом фланге 38–й армии. Кавалерийский корпус Ф. В. Камкова был передан в подчинение Н. В. Фекленко на следующий день, 2 сентября.
Протяжение фронта обороны и боевых действий составляло около 180 км. В резерве находились в стадии переформирования 97–я и 196–я стрелковые дивизии. Общая численность соединений армии составляла шесть стрелковых дивизий, четыре кавалерийские дивизии, 77 069 человек, 503 орудия и миномета. В первой линии оборонялись четыре стрелковые и четыре кавалерийские дивизии, что давало плотность 45 км на дивизию (кавалерийские дивизии свою полосу обороны не получали).