ападнее Новочеркасска на рубеже Грушевская — Большой Мишкин.
Если вечером 23 ноября главные силы ударной группировки Южного фронта занимали охватывающее положение по отношению к большей части сил моторизованных корпусов противника, то после перегруппировки, вечером 26 ноября, они нависали над флангом и тылом только двух немецких моторизованных дивизий, оборонявшихся в районе Ростова.
При этом наша разведка не обнаружила вывода из района Ростова танковых дивизий противника, и командующий фронтом рассчитывал непосредственно там уничтожить главные силы 1 танковой армии. Для этого он приказал нанести удары главным силам 37–й армии с фронта Стоянов — Генеральское на Султан — Салы, западную окраину Ростова, главными силами 9–й армии с фронта Константиновка — Буденный на Большие Салы — Ростов и соединениями, переданными из 56–й армии, со стороны Новочеркасска на Ростов.
На кавалерийские дивизии возлагалась задача выдвинуться в район Валуевского, обеспечить правый фланг ударной группировки Южного фронта, а затем к исходу 27 ноября выходом в район Синявки перерезать коммуникации группы Клейста.
56–я армия наносила удары тремя группами:
восточной группой из района Красный Двор на восточную окраину Ростова;
центральной группой из района Батайск на южную окраину Ростова и западной (более сильной) группой из района севернее Азова на западную окраину Ростова и Чалтырь.
Наступление ударной группировки Южного фронта и 56–й армии на Ростов началось утром 27 ноября. Под ударами наших войск противник вынужден был начать отход из ростовского мешка.
Основные усилия немецкого командования в течение 27, 28 и 29 ноября были направлены к тому, чтобы задержать наступление главных сил 37–й армии с севера и западной группы 56–й армии с юга и тем самым обеспечить отвод своих дивизий из района Ростова. С этой целью ударной группе 37–й армии противник противопоставил две танковые дивизии.
Нашим войскам 29 ноября удалось прорвать фронт противника как на северном фасе, южнее Стоянова, так и на юге в районе Чалтыря. В этот день одна стрелковая дивизия 37–й армии продвинулась в районе севернее Султан — Салы, а западная группа 56–й армии овладела Чалтырем. В то же время центральная группа 56–й армии и новочеркасская группировка 9–й армии после трехдневных уличных боев очистили от противника Ростов.
С 30 ноября по 2 декабря, преследуемые нашими войсками, потрепанные соединения немецких моторизованных корпусов отходили на рубеж реки Миус от Куйбышево до Покровского и далее на линию реки Самбек, где им удалось закрепиться и с помощью подошедших подкреплений остановить наступление армий левого крыла Южного фронта.
Но вследствие медленного наступления ударной группировки ЮФ и неправильного решения командующего, принятого им после выхода наших войск на реку Тузлов, эти корпуса противника не были окружены и уничтожены. Однако в боях под Ростовом, сначала наступательных, а затем оборонительных, они понесли большие потери как в личном составе, так и в материальной части. Немцы были отброшены от Ростова.
Чтобы остановить дальнейшее наступление советских войск, командование группы армий «Юг» спешно направило из района Харькова четыре дивизии. Таким образом, на ростовское направление были отвлечены все свободные силы группы армий «Юг».
Итоги операции. Поражение 1 немецкой танковой армии под Ростовом и сковывание войсками Южного и Юго-Западного фронтов остальных сил группы армий «Юг» в условиях, когда все резервы последней были израсходованы, создало известное равновесие сил на юго-западном направлении, и фронт здесь на длительное время стабилизировался. Вместе с тем контрнаступление войск Южного фронта, сковавшее все силы группы армий «Юг», не позволило немецкому командованию усилить за счет войск этой группы московское направление, что оказало благотворное влияние на исход оборонительных сражений под Москвой в ноябре — начале декабря и на последующее успешное контрнаступление Советской Армии на главном (западном) стратегическом направлении.
Заключение
Своей книгой мне прежде всего хотелось показать логику развития событий лета и осени 1941 г. Сражения 1941 г. — это не череда ошибок и беспорядочного бегства. Это напряженная борьба, в которой у обоих противников были как успехи, так и неудачи. В силу целого ряда причин успехов у немецких войск было больше. Основной причиной неуспехов был проигрыш первоначального развертывания. Встретив войну растянутыми в «тонкую красную линию» дивизиями на границе, РККА до декабря ходила по одному и тому же циклу. Ниточка войск громилась в лобовом столкновении или в окружениях, за ее спиной выстраивалась точно такая же хилая цепочка растянутых по фронту соединений, и задача вермахта сводилась к предыдущей. РККА просто не имела возможности в какой-то момент собрать построенные с достаточной плотностью для равной схватки войска. Сначала сгинули в пламени приграничного сражения дивизии армий прикрытия. Затем под удар попали отстоявшие от них в 100–300 км «глубинные» соединения. На следующем этапе кампании дошла очередь до собранных с более спокойных участков фронта или из внутренних округов танковых и стрелковых дивизий. Наконец, в августе 1941 г. «тонкую красную линию» стали строить из вновь сформированных соединений. Этот конвейер смерти удалось остановить только тогда, когда дивизии вермахта оказались растянуты на фронте от Ленинграда до Ростова и ослаблены многомесячными непрерывными боями. Однако упорная борьба «тонких красных линий» не была безрезультатной. Раз за разом, под Дубно, Острогом, Бердичевом, Монастырищем, Житомиром, Белой Церковью, Днепропетровском боевая сила немецких дивизий уменьшалась. Они теряли технику, солдат и офицеров, просто выматывались в непрекращающихся ни днем, ни ночью боях. И в какой-то момент наступило равновесие между противостоящими цепочками соединений, которое сначала на флангах советско-германского фронта, в частности, под Ростовом, а затем и по всему фронту качнулось в сторону Красной Армии.
Почему же, несмотря на многолетнюю подготовку к войне, случилась катастрофа? Почему нападение получилось «внезапным»? Существуют условности, необходимость которых определяется техническими и политическими аспектами подготовки к войне. Все как в боксе — бойцы выходят на ринг, скидывают халаты, приветствуют публику и друг друга, вставляют капы и начинают бить друг друга по лицу. Германия была подобна боксеру, который внезапно соскочил с ринга и набросился на своего будущего противника из следующего сезона, мирно сидящего в костюме и галстуке. Когда говорят о внезапности нападения, то речь идет именно об этом. Успех первых ударов вовсе не означает, что, перед тем как сесть в первый ряд в костюме, мы плохо тренировались. Для своевременного принятия мер по отражению агрессии нужно принять политическое решение начать войну. Объективные предпосылки для такого решения в 1941 г. до самого последнего момента отсутствовали. Когда же обстановка прояснилась, выдвигать войска было уже поздно. Оставалось только биться в «тонкой красной линии». Как сказал в свое время фельдмаршал Мольтке, «одна ошибка, сделанная при первоначальном сосредоточении, едва ли может быть исправлена в течение всей кампании»[674].
Стратегия. Со стратегической точки зрения «молниеносная война», или, как привычнее, «блицкриг», — это поиск решения стратегической задачи разгрома целой страны на оперативном уровне. Предполагается, что, правильно нарисовав стрелочки на карте и правильно изобразив эти стрелочки на местности, мы достигнем цели сокрушения противника как государства. Дополнялся процесс рисования стрелочек тактическими и оперативными приемами, ускорявшими «умфассен, эйншлихтен, фернихтен» — охват, окружение и уничтожение.
В ходе Первой мировой войны немцы на двух фронтах получили колоссальный опыт ведения оборонительных и наступательных операций. Осмысление этого опыта позволило им разработать тактические приемы и оперативные идеи, которые сотрясали Европу в течение нескольких лет. Подобный опыт и соответственно материал для осмысления отсутствовал у русской армии, воевавшей на разреженном фронте. Однако социальные катаклизмы в нашей стране породили другой опыт, и, что самое важное, нашлись люди, сделавшие выводы из этого опыта.
20–е годы были отмечены настоящим всплеском военно-научной мысли. Бывшие офицеры и генералы воевавших сторон, оставаясь сердцем на поле брани, думали о будущей войне. Европа разделилась на победителей и побежденных, но Версальский мир не устранил противоречий и уж никак не мог переделать человеческую природу. В 1926 г. в сборнике статей академии М. В. Фрунзе бывший офицер царской армии A. A. Свечин написал:
«Мобилизация ныне является не отдельным моментом в ведении войны, а становится перманентной. В настоящее время было бы грубейшей ошибкой смешивать понятие оперативного развертывания, охватывающее сосредоточение на театре войны одного первого эшелона мобилизации в ближайшие дни после начала войны, и понятие стратегического развертывания, относящееся к достижению кульминационного пункта напряжения военной мощи, допустимого при данной экономике государства. Если Наполеон и Мольтке могли еще сосредоточивать все свое внимание на единственной цели — поражении видимой живой силы неприятеля, то при современной способности государства рождать новые армии это часто было бы ошибкой; объектом действий является весь неприятельский народ, со скрытыми в нем потенциальными возможностями к сопротивлению. Перманентность мобилизации обращает современные армии в своего рода саранчу, борьба против которой не может быть успешна, если она не направляется одновременно на обезвреживание тех пространств, на которых саранча появляется. Понимание современной стратегии, уяснение того ряда целей, которые она должна выдвигать, может создаться только на почве ясного представления о живучести современных армий, обусловливаемой новой экономикой»