В общество адамитов входил Микеланджело и множество других людей, а возглавлял это общество человек, которого звали Ерун Антонисон ван Акен. Мы его знаем как Иеронима Босха. Адамитов преследовали, поэтому они использовали для переписки эзопов язык, намеки. Боялись собственной тени…
А, пожалуй, самой известной работой Дюрера является автопортрет, сделанный им в 1500 году. Эта картина ныне является жемчужиной коллекции живописи Мюнхенской Старой Пинакотеки. Многие исследователи считают ее главным полотном великого мастера. Действительно, эта работа совершенна по технике… Теплый золотисто-умбровый оттенок… Лицо анфас… Пронзительный взгляд… Одухотворенное лицо Мастера. Все тут вызывает ассоциацию с иконой. На портрете отсутствуют сопутствующие предметы интерьера, на темном фоне как бы парят надписи, подчеркивая символизм изображения. С одной стороны, дата и подпись Дюрера, с другой — надпись, которая в переводе с латыни гласит:
«Я, Альбрехт Дюрер, 28 лет от роду, написал нетленными чернилами свой портрет».
Альбрехт Дюрер. Автопортрет (1500). Старая Пинакотека, Мюнхен
Считается, что это один из первых портретов, изображающий человека анфас. В конце XV — начале XVI века вид строго в фас был исключением для светского портрета, такое изображение было связано не со светским портретом, а с религиозным, и прежде всего — изображением Христа и святых. Изображение себя в строго фронтальной позе имело для Дюрера очень глубокий смысл. В своих сочинениях (а Дюрер был известен современникам не только как художник, но и как писатель) он призывал жить «по Христу». Человек, по мысли Дюрера, должен напоминать Спасителя не только внешне, по образу и подобию, но и в высшем смысле — готовностью брать на себя и нести «крест», возлагаемый на него в земной жизни. Стремление человека к единению с Богом и в то же время — высокое понимание миссии художника. Может быть, Дюрер хотел отобразить свое идеальное «Я», каким оно должно быть? Он — Мастер, творящий шедевр с отсветом Демиурга. Современников такой подход к себе бесил, но что с них взять. И сегодня — все то же самое. Дело в Мастере. Дело все в том, что он-то знает, что сотворен «по образу Его и подобию». Знает, что соответствует замыслу Мастера-Творца о человеке. Только беда в том, что сам художник чувствует — он слаб, неуверен. Дюрер дает нам этот контраст: голова в его автопортрете — с тремя золотыми прядями, а он кутается в беличий халат, край которого теребит напряженными нервными пальцами…
Кстати, Дюрер создал целую череду автопортретов. Они — словно дневниковая запись: с того момента, как он изобразил себя мальчиком и написал «Это я, Альбрехт Дюрер, мне девять лет», и до того момента, как он нарисовал себя умирающим, как он показал, что умирает от болезни поджелудочной железы.
На самом деле, автопортрет художника — это никогда не самоизображение, это разговор с собой о себе, это размышление художника о том, кто он есть.
В 1520 году Дюрер, уже обретший европейскую славу, вместе с женой предпринял путешествие в Нидерланды, а там он стал жертвой неизвестной болезни (возможно, малярии), от приступов которой страдал до конца жизни. Скончался Альбрехт Дюрер 6 апреля 1528 года у себя на родине в Нюрнберге.
Сохранилось около тысячи рисунков Дюрера: пейзажи, портреты, зарисовки людей, животных и растений.
Он создал 374 гравюры на дереве и 83 гравюры на меди. Он занимался изготовлением печатных книжных знаков, и сейчас известно 20 экслибрисов его авторства. Кроме того, он оставил весомый вклад в витражное дело.
Дюреру можно удивляться еще и в другом отношении, ибо чего только не может он выразить в одном цвете, то есть черными штрихами? Тень, свет, блеск, выступы и углубления, благодаря чему каждая вещь предстает перед взором зрителя не одной только своею гранью. Остро схватывает он правильные пропорции и их взаимное соответствие. Чего только не изображает он, даже то, что невозможно изобразить — огонь, лучи, гром, зарницы, молнии, пелену тумана, все ощущения, чувства, наконец, всю душу человека, проявляющуюся в телодвижениях, едва ли не самый голос.
Рафаэль Санти
Рафаэль Санти (Raffaello Santi)
Один из величайших художников всех времен и народов. Роился в герцогстве Урбино в 1483 году, а в пятнадцать лет был отдан на обучение к Пьетро Ваннучи, прозванному Перуджино. И гениальный ученик оставил учителя далеко за собой как в совершенстве создания форм, рисунке и композиции, так и в выражении внутренней жизни и сообщении красоты всему целому. В 1504 году Рафаэль переехал во Флоренцию, где в то время уже находились Леонардо да Винчи и Микеланджело. Создал целый ряд замечательных по красоте изображений Богоматери с младенцем Христом на руках, и все его Мадонны полны необычайной прелести. Из Флоренции Рафаэль перебрался в Рим, куда по рекомендации знаменитого Браманте, строителя тамошнего собора Святого Петра, его пригласил папа Юлий II, для которого в это время Микеланджело работал над фресковой росписью потолка Сикстинской капеллы. В «вечном городе» Рафаэль украсил фресками несколько залов того же дворца, известных под названием «Станцы» (stanza — комната). Одновременно с работами над росписью ватиканских залов из-под его кисти вышел ряд менее крупных произведений разнообразного содержания: портретов, изображений Богородицы, деяний апостолов и т. д. Из произведений последнего периода деятельности Рафаэля особенно заслуживают внимания фрески в римской вилле Фарнозине на темы классической мифологии, а самым прелестным из олицетворений Пресвятой Девы, созданных художником, стала знаменитая «Сикстинская Мадонна» — произведение, не имеющее равного себе во всей западноевропейской живописи. Умер в 1520 году.
Сколь велики милость и щедрость, проявляемые небом, когда оно сосредоточивает иной раз в одном лице бесконечные богатства своих сокровищ и все те благодеяния и ценнейшие дары, которые оно обычно в течение долгого времени распределяет между многими людьми, ясно видно на примере Рафаэля Санти из Урбино, чьи выдающиеся достижения ни в чем не уступали его личному обаянию. Он был от природы одарен той скромностью и той добротой, которые нередко обнаруживаются в тех, у кого некая благородная человечность их натуры, больше чем у других, блистает в прекраснейшей оправе ласковой приветливости, одинаково приятной и отрадной для любого человека и при любых обстоятельствах.
Обратимся к картине Рафаэля «Мадонна в кресле», что хранится в галерее Питти во Флоренции. В этой картине, в этом образе Марии, младенце и Иоанне Крестителе есть какая-то сложная составляющая, какой-то очень важный эмоциональный момент. На этой картине мы видим Мадонну, сидящую в кресле. Посмотрите, как она прижимает к себе своего младенца. Не нежно, а с каким-то неистовством, словно она охраняет его от чего-то. И посмотрите, как пристально она глядит на нас. И младенец, который так прижался к своей матери. А посмотрите, каким толстым и перекормленным сделал художник младенца. Он показывает этим всю любовь матери, что вложена в этого ребенка. И рядом Иоанн Креститель. В исследованиях, посвященных Рафаэлю, есть такое предположение, что последняя датировка этой картины 1515–1516 годы. А 1517 год — это год Сикстинской мадонны. Причем некоторые исследователи полагают, что «Мадонна в кресле» и то, как слишком сильно мать обнимает этого младенца, то, как она оберегает его от кого-то, то внутреннее напряжение этой необыкновенной женственности, можно даже сказать, цветущей женственности, что мы видим на картине, есть первый звонок тревоги, предчувствие того, что потом взорвется в трагедии Сикстинской мадонны.
Рафаэль. Мадонна в кресле (1513–1514). Палаццо Питти, Флоренция
«Мадонна в кресле» была выбрана нами не случайно. В Рафаэле как в художнике есть одна особенность, есть одна художественная черта, которая мало исследована, и которой исследователи не уделили достаточного внимания. Рафаэль был художником Возрождения, и этим все сказано. Он был художником-гуманистом эпохи Возрождения. Он был художником больших знаний, потому что все большие художники той эпохи обладали большими знаниями. Почему? Да потому, что для того, чтобы оставить после себя то наследие, которое оставил он или Микеланджело, надо было очень много знать. Они оставили после себя образы историко-духовные, философские, которые заставляют тебя непременно думать о том, что ты видишь, и зачем это написано. В этом плане эпоха Возрождения, конечно, уникальна, когда гений, когда небо снизошло и появилась вот эта одухотворенность, одаренность природой, которая неизвестна никому. А Рафаэль, безусловно, был гением, и потому таинственен и не расшифрован.
Рафаэль — это один из центральных художников эпохи Возрождения, художник, никогда не знавший художественного забвения. Та огромная слава, которая окружала его при жизни, сопровождает его и поныне. Когда футуристы писали свой манифест, единственным из старых художников, кого они упомянули, был Рафаэль: «сбросим Рафаэля с корабля современности». Это имя было выбрано не случайно, именно потому, что Рафаэль создал очень устойчивую традицию в европейском искусстве, никогда не знавшую заката. И для этого есть очень большое количество причин, весьма серьезных. Рафаэль является не только художником, любимым во всей классической, неоклассической, академической живописи, он является одним из серьезнейших художников для художественного экспериментирования и исследования.
Когда Пабло Пикассо завершил какой-то круг поисков, он сказал о себе так: «Как Рафаэль я уже умею, теперь я хочу научиться рисовать, как дети». Это очень глубокая, очень интересная мысль. Что значит «как Рафаэль я уже умею»? То есть он уже, как Рафаэль, постиг все тонкости интеллектуально-структуральной формы, все тонкости организованной мыслью формы. А теперь ему необходимо было раскрыть себя для первичного, чистого, эмоционального, глубинного восприятия, начать все сначала. Потому что Рафаэль является вершиной вот этой особой предельной интеллектуально-структуральной организованности в искусстве.