Глава 6. Муки выбора
Эта книга посвящена решениям, касающимся нашего здоровья, и наконец мы переходим непосредственно к акту выбора. Все, что мы обсуждали в прошлых главах, напрямую связано с выбором: увеличение возможностей для принятия решений, ошибки, которые мы иногда совершаем; наши когнитивные механизмы и ограниченность нашего мышления; проблемы, с которыми мы сталкиваемся, решая вопросы, касающиеся нашего здоровья, — от проблемы взаимоотношений с врачами, которые рассказывают нам об имеющихся вариантах лечения, до проблемы непонимания вероятностей и медицинской терминологии. Теперь пришло время сделать выбор. В теории принятие решения — это вершина возможностей пациента.
Выбор — это часть нашей жизни. Мы настолько привыкли делать выбор, что считаем его нашим неотъемлемым правом, таким же как право на жизнь, свободу и достоинство личности. Мы нуждаемся в возможности выбора, хотим и заслуживаем выбирать. Представьте себе отдел молочных продуктов в магазине, в котором представлен только один вид сыра. Или видеосервис, где всего одно видео по силовой йоге. Немыслимо!
Возможность делать собственный выбор сопровождается очевидными преимуществами: мы чувствуем контроль и свободу. Психолог Барри Шварц отмечал: «Если у людей нет выбора, это почти невыносимо»[235], и это действительно так. Но выбор также влечет за собой ответственность, умственную перегрузку и, возможно, сожаление. Эти последствия мучают нас и наших врачей, вводят в замешательство, заставляют нас бездействовать, а иногда и совершать ошибки. Слишком много возможностей выбора — такая же большая проблема, как и его отсутствие. Такое противоречие Барри Шварц назвал «парадоксом выбора».
Шина Айенгар развивает эту идею в своей книге «Искусство выбора» (The Art of Choosing). В 2006 году она выступала с докладом в Институте перспективных исследований в Принстоне. Ее выступление меня шокировало: она поставила под сомнение пользу выбора. Краеугольного камня нашего существования! Она сказала об этом безо всяких раздумий, у нее были соответствующие доказательства того факта, что выбор, будь то шоколадки или денежного пособия, не всегда влечет за собой пользу. По мнению Айенгар, если перед нами много вариантов выбора, мы предвкушаем его. Но слишком большое разнообразие ведет к снижению мотивации выбирать, а финальный выбор не кажется оптимальным.
Вместе с Шварцем они показали, что из-за большого разнообразия выбора люди могут остаться недовольны своим решением, даже если оно было наилучшим из всех представленных. Шварц и Айенгар изучили, как студенты относятся к своей первой работе после окончания университета[236]. Если студенты узнавали, что на той работе, от которой они отказались в пользу своей, что-то было лучше (даже если это всего лишь хорошая кофеварка), они сразу же ставили «минус» своей работе. Это происходило, даже если остальные условия на их текущем месте были лучше: высокая зарплата, система льгот и компенсаций сотрудникам. Таким образом, даже после принятия финального решения негативные эмоции в отношении сделанного выбора сохраняются.
Шварц и Айенгар не единственные, кто ставит под сомнение ценность выбора. Лауреат Нобелевской премии по экономике Ричард Талер и ученый в области юриспруденции Касс Санстейн объясняют свою позицию в отношении выбора в книге «Nudge. Архитектура выбора. Как улучшить наши решения о здоровье, благосостоянии и счастье» (Nudge: Improving Decisions About Health, Wealth, and Happiness). Они утверждают: люди часто считают, что делать выбор неудобно. Они хотят, чтобы у них был хороший вариант по умолчанию — чтобы кто-то сделал выбор за них или предоставил им наилучший вариант. Наличие такого варианта по умолчанию в особенности помогает тогда, когда человек стоит перед сложным выбором[237]. В таком случае человеку необходим «толчок» (nudge). Человека мягко подталкивают в правильном направлении, упрощая выбор, но в то же время позволяя принять и иное решение.
В этой главе мы обратимся к очень широкому кругу ситуаций. Поговорим о пациенте, который был вынужден сделать выбор под невероятным давлением обстоятельств; о пациентах, которые принимают решения в комфортных условиях, в кабинете врача, но испытывают сомнения; о пожилых людях, которые делают выбор (неудачный) дома. Мы также рассмотрим, что происходит, когда поведенческая экономика оказывает влияние на принятие решений о донорстве органов и решений о деторождении.
Но сначала поговорим об интерьере.
Если бы вы пробрались в мой офис в один из майских дней прошлого года, то вы, вероятно, застали бы меня за компьютером с кучей открытых вкладок с каталогами компаний по производству красок. Я хотела избавиться от угрюмого желто-коричневого оттенка ниши в стене гостиной, чтобы комната стала особенной и наполнилась атмосферой тепла. Но на выбор было 3500 оттенков краски. Я сузила это многообразие цветов, остановившись на своем любимом — синем. На экране высветились красивые цветные квадраты с названиями типа «Небо Сент-Люсии» и «Глубокий океан». И это вся информация, которая у меня была.
Выбор краски не похож на другие, с которыми сталкиваются потребители, например на выбор сыра в магазине или видео по силовой йоге. В некотором роде этот выбор похож на медицинский. При выборе сыра и видео по силовой йоге у меня уже был собственный вариант по умолчанию, что позволяло минимизировать когнитивные усилия: сыр Гауда для сэндвичей, Сен-Мор в качестве лакомства (выдержанный сыр вкуснее всего) и первое видео по силовой йоге подходящей длины из числа лучших результатов поиска. Сыр стоит недорого, видео по силовой йоге бесплатные, и свой выбор можно быстро изменить без каких-либо долгосрочных последствий.
Выбор краски отличался от описанных выше. Я никогда раньше не красила нишу. У меня не было привычки, на которую я бы могла положиться в данном случае. В каталогах не было стандартной опции, не было «самой популярной» категории, которая позволила бы мне насладиться уже отобранными образцами, не мучая себя поиском «того самого» цвета.
Герберт Саймон, основоположник ограниченной рациональности, выделил два основных стиля выбора: максимизация и разумная достаточность. Сторонники максимизации занимаются поиском наилучшего варианта (будь то сыр, предложение о работе или лекарство), даже когда этих вариантов огромное множество и их сравнение утомляет, приводит к затратам умственных усилий. Сторонники разумной достаточности довольствуются меньшим: они выбирают первый вариант, который кажется им приемлемым[238]. В результате сторонники максимизации выбирают наилучший вариант из предложенных, а сторонники разумной достаточности тратят меньше сил.
Я бы с радостью примкнула ко второй группе, но мне нужна была какая-то причина, чтобы сделать тот или иной выбор. Людям нравится, когда у них есть возможность обосновать свое решение, но обоснование требует определенных знаний. Я не была экспертом в красках, поэтому обосновать свой выбор, сравнив характеристики красок, я не имела возможности. Я не могла оценить такие характеристики краски, как блеск, насыщенность, яркость, глянец, поэтому не понимала, приемлемы ли они для меня.
Описание краски «Варсити Блюз» («Студенческая команда») гласило, что она «напоминает об оживленных спортивных соревнованиях ушедших школьных дней». Этому цвету не было равных. Хотя нет, возможно, достойным противником был оттенок «Карибская лазурь», «создающий ощущение романтики и волшебства… столь многообещающий, как прогулка под луной по тропическому пляжу». Я не знала, что выбрать: футбольную куртку чемпиона или прогулку под луной. Оба варианта имели свои достоинства. Я продолжила листать страницы, как будто это могло помочь мне сделать выбор.
Здесь не было правильного ответа, не было никаких правил, которые могли бы направить меня и подсказать, когда стоит прекратить поиски. Эта неограниченная свобода выбора действовала против меня. Барри Шварц утверждал, что слишком большая свобода без ограничений — это плохо. Без ограничений или правил, в рамках которых можно действовать, мы чувствуем себя беспомощными[239].
Я находилась под давлением страха ошибки и эмоциональных переживаний — чувства вины и сожаления. А последствия… Если я выберу «Вашингтонский синий» вместо «Прусского голубого», то может разразиться мировая война! Ладно, это маловероятно… Но все же, если бы мне захотелось изменить свое решение и перекрасить нишу в другой цвет, мне бы пришлось потратить время и деньги. А также вновь устроить беспорядок в квартире.
Возможно, я была бы счастливее, если бы мой выбор сузился до палитры базовых цветов, которые знает даже четырехлетний ребенок. Если обратиться к экспериментам, касающимся выбора в других областях, то можно сказать, что это действительно так. Я вздохнула, закрыла многочисленные вкладки с каталогами и с облегчением вернулась к изучению принятия медицинских решений. Это не значит, что я не приняла решение. Избрав стратегию избегания выбора, я приняла решение не перекрашивать нишу.
Здоровые люди принимают медицинские решения точно так же, как я выбирала краску, — не имея в этом никакого опыта. Люди делают этот выбор один раз, и они к нему не готовы. Но выбор этот влечет за собой долгосрочные последствия. В решении ключевую роль играют предпочтения самих пациентов, поэтому рекомендации могут помочь лишь отчасти. Ни один дизайнер интерьера не смог бы вручить мне банку краски и гарантировать, что она мне понравится.
В наши дни пациенты играют всё более активную роль в принятии медицинских решений. Выбор давит на них, они хотят, чтобы их кто-то направил, боятся совершить ошибку, столкнуться с последствиями этой ошибки, боятся, что им придется жить, жалея о сделанном выборе