В середине апреля днем начинало теплеть, хотя ночные морозы продолжались до начала мая. К 20 апреля снег по большей части уже стаял и начали появляться первые перелетные птицы. Скворец прилетел уже 10 апреля. 25 апреля уже можно было увидеть гусей, уток, чаек, морских ласточек, аистов, больших кроншнепов и других перелетных птиц. Если в 1894 году лед тронулся 6 апреля (24 марта), то в 1895-м он держался до 1 мая (19 апреля). В 1894-м пароходы активно плавали между Бийском и Барнаулом уже 10 апреля (28 марта).
В ночь на Пасху 28 (16) апреля я съездил с г-ном Сковородовым в Барнаул. Зигзагообразная дорога шла к обрыву, а потом продолжалась по золотистой, ровной степи. Вдоль пути мимо нас пробегали различные степные животные – одно размером с кролика, коричнево-серое с темными пятнами и полосами, другое выглядело как коричневая крыса, но имело очень короткий хвостик. На подъезде к Барнаулу нас встретил зловонный запах от куч мусора, которые лежали и перегнивали за городом. Как и другие сибирские города, не имеющие замощенных улиц, весной Барнаул встречает ужасной грязью и слякотью. Лишь несколько крупных улиц в городе имеют дощатые тротуары. На окраине Барнаула расположен огромный комплекс зданий, в которых до недавнего времени были плавильные цеха и принадлежащие царской короне магазины по продаже золота. Все добываемое в стране золото удерживается государством. Никто не имеет право владеть нечеканным золотом или золотом, не имеющим пробирного клейма. Владельцы золотых приисков получают оплату в виде государственных ценных бумаг. Несколько лет назад царские золотоплавильные заводы перевели в Томск. В Барнауле почти все дома построены из дерева, однако есть некоторое количество и кирпичных домов. В городе имеются учебные заведения: гимназии, реальная и техническая школы.
Пасхальным вечером в 12 ч. ночи мы отправились на службу в церковь. Там была дикая толкучка. От множества находившихся людей на протяжении всего богослужения слышалось бормотание и гул, как от пчелиного роя. То, что священник очень быстро проговаривал или читал на древнем славянском языке, было хорошо понятно лишь очень немногим. В целом вся служба проводилась попом и диаконами на удивление комично и неестественно. Но приход стоял с зажженными свечами в руках, крестился и массово кланялся перед иконами, после чего поп каждый раз повторял: «Господи, помилуй!» На посетителей, которых набилось как сельдей в бочке, из тысяч свечей капал воск, портя праздничные одежды. Атмосфера была давящей и тяжелой, но, если ты уже вошел внутрь, выйти обратно становилось трудным делом. Примечательно, что попу с его помощниками в ходе службы удавалось просочиться сквозь толпу от хора до притвора и обратно – все пытались потесниться, прижимаясь друг к другу, чтобы эта маленькая процессия могла передвигаться вперед и назад. В притворе стояло множество различных домашних пасхальных блюд, в основном яйца и пасхальный сыр, выставлявшихся, когда священник должен был их освящать. Потом прихожане уносили эти блюда обратно домой, где их ставили на пасхальный стол. Значительная часть «освященной» еды также раздавалась беднякам. Придя домой, люди поздравляли друг друга словами «Христос воскрес!» – «Воистину воскрес!» и целовались друг с другом в лоб или губы, а потом в обе щеки. Потом люди становились у богато накрытого стола со скоромным (непостной едой). Русские любого чина от мала до велика придают большое значение присутствию на праздничных богослужениях, после которых они поздравляют друг друга с праздником. Из-за массового распития водки в праздничные дни люди часто начинают испытывать друг к другу братские чувства, но из-за нее же у некоторых людей, наоборот, просыпается жестокость и грубость.
Выпив и закусив в семье купца Судилова, мы поехали домой в заимку. В первые два дня Пасхи мы приняли множество гостей как из сельской местности, так и из Барнаула.
На третий день Пасхи была прекраснейшая весенняя погода, и я поехал в город. В степи несколько киргизских семей разбили табор. Я заехал к ним в аул (круглые юрты, чьи стены высотой около 3 локтей обиты тяжелыми кусками войлока – кошева[81] – и которые имеют куполообразную выгнутую крышу из того же материала, причем иногда одна половина крыши оставляется открытой). Как внешний, так и внутренний вид аулов свидетельствовал о зажиточности их хозяина. В жилищах было нагромождение сундуков и ящиков, наполненных различными ценными вещами, включая дорогие одежды и драгоценности. На раскрашенных резных кроватях лежали перины, подушки и красивые одеяла, тогда как использовать столы и стулья в аулах было не принято. Снаружи паслись большие стада коров, лошадей и овец. Киргизы, являющиеся, как и татары, мухамеданами[82], носят одежды, похожие на татарские. Женские сарафаны ярких цветов обвешаны украшениями и серебряными монетками. На запястьях они носят толстые, тяжелые браслеты. Как и у мужчин, женские головные уборы представляют собой разновидность колпаков, которые доходят до плеч и по фасону напоминают колпаки юракских женщин в Северной Сибири. Я спросил у киргизов, были ли они крещены. Они ответили:
– Да что ты такое говоришь, помилуй тебя господь! Крещеные… Мы – мухамедане!
На третий день Пасхи в Барнауле было представление известного кочевого циркового общества Панкратова. На открытой площади в городе были поставлены карусели с качелями, где весело проводила время молодежь. Солдатский оркестр обеспечивал музыку.
На пути обратно в заимку я опять заехал в гости к киргизам, но не смог получить у них кумыса, потому что у них на тот момент его не было – сезон кумыса еще не начался.
3 мая был первый по-настоящему дождливый день года. В полдень перестало лить и установилась солнечная погода с 13 градусами (R). На третий день Пасхи я увидел на реке первые пароходы. Важнейшими блюдами и напитками, которые едят в Пасху, являются жареное мясо, бульон с макаронами, лапши (рагу), жареная свинина, копченая вареная ветчина (наиболее популярное пасхальное блюдо у русских), масло, сыр, яйца (раскрашенные во все цвета), копченая рыба, мороженое, пироги, водка и ликеры, а также прекрасная медовуха. В теплое время года в сибирских городах, естественно, очень популярно мороженое, преимущественно среди молодежи. По городу ходят зазывалы и предлагают его на улицах, хотя, конечно, не всегда в самой аппетитной форме.
5 мая в лес были выставлены ульи Сковородова – зиму пчелы провели в погребе. Несколько раз в неделю их кормили медом и порезанным хлебом. Пчеловодство играет важную роль во многих поселках в Сибири, являясь главным источником дохода для многих крестьян. За один пуд (русск.) меда дают 35 эре, тогда как воск стоит еще дороже.
Вместе с г-ном Сковородовым я, помимо прочего, совершил интересную поездку на большое озеро, находящееся в 7–8 милях к югу от заимки. Озеро было необычайно богато рыбой. Местность вокруг озера была восхитительно красива, при этом на большом расстоянии от него там никто не жил. Во время поездки туда мы периодически встречали аулы киргизов и большие стада рогатого скота.
7 мая я покинул это гостеприимное сибирские местечко и отправился в Барнаул, чтобы оттуда выплыть на пароходе и заехать в Бийск. В Барнауле меня встретили сыновья г-на Сковородова, которые показали мне город, в том числе городское кладбище, где как раз проходил день поминовения и молитвы по усопшим! Люди, в искренней молитве кланяющиеся могилам своих умерших близких, представляли впечатляющее зрелище. Это был не только молитвенный день, но и день гуманности и любви к ближнему. Посетители кладбища оставляли на могилах мешочки с едой или мелочью, и их добрые деяния, очевидно, не были напрасными, потому что бедные дети и женщины собирали то, что скорбящие оставляли на могилах своих родственников или друзей.
В церквях, где в притворах также выставлялась еда для нуждающихся, проводились панихиды. В школах ученики с рвением отдавали еду, чаще всего яйца, ученикам из бедных семей. Хотелось бы, чтобы эти красивые черты общественной жизни в Сибири никуда не исчезли – они являются нитью доверия, которая связывает более и менее обеспеченные классы общества.
9 мая я уже был в Бийске. Из города открывается широкая панорама, особенно на юг в сторону Алтайских гор, которые можно увидеть в солнечную погоду. Бийск, как и другие сибирские города, славится своей дешевизной. Цены на различные продовольственные товары, не в последнюю очередь мясо и зерно, крайне низки.
На следующий день после моего приезда в Бийск я узнал, что в нескольких милях от города киргизы устраивали скачки по обширной, местами неровной степи, причем призом была молодая красивая киргизка. Эта новость показалась мне очень интересной, и я без промедления отправил сообщение на перевалочную станцию с заказом повозки и трех быстрых коней. Я стремился приехать заблаговременно, чтобы поприсутствовать на состязаниях. В 11 ч. утра я умчался на тройке из города, а пять часов спустя уже находился среди множества празднично одетых киргизов и наряженных лошадей. Скачки вот-вот должны были начаться. Мое внезапное появление со взмыленными и блестящими от пота лошадьми обратило на себя внимание – пожилой белобородый мужчина в сопровождении нескольких человек подошел к моей тройке и поприветствовал меня с почтением. Я сообщил киргизам о том, что хотел бы иметь удовольствие посмотреть на скачки, и затем выразил свое скромное пожелание получить разрешение поучаствовать в соревновании.
– Хорошо, – сказал почтенный киргиз, который, насколько можно было понять, должен был быть судьей, – поскольку вы – настоящий иностранец, мы вам разрешаем принять участие в соревновании с нашими молодыми наездниками. Но есть ли у вас конь?
Я попросил кучера выпрячь одного из трех коней, который мне больше всего понравился своими габаритами и статностью. Не зная его характера, я тут же вскочил на него. Конь задрал голову, нетерпеливо потоптался передними ногами – ему явно больше всего хотелось направиться к корыту с водой, где стояло несколько оседланных лошадей, поедавших овес. Седовласый киргиз, протянув мне свой хлыст, подал знак, чтобы я ехал за ним к старту. Там в седлах на прекрасных скакунах сидело семеро красивых и сильных юношей. Все они с любопытством удостоили меня не то чтобы враждебным, а скорее отчетливо ироничным взглядом, как будто желая сказать: «Мы, разумеется, рады получить еще одного соперника, но мы не верим, что ты долго продержишься на своем скользком скакуне, который, конечно же, красив, но мы бы на него не разменялись». Вокруг толпилось много киргизских мужчин и всего лишь несколько женщин. Все без ис