В конце 1960-х гг. брандмауэр дома, выходящий к наземному павильону станции метро, украсила мозаичная роспись «Человек и звезды», созданная в 1966 г. выпускницей ЛВПХУ (ныне – Академия имени А.Л. Штиглица), художником Валентиной Акимовной Аноповой.
Покончив с историей Финляндского вокзала, сядем в поезд и отправимся в путешествие по Финляндской железной дороге начала XX столетия. В этой воображаемой поездке мы посетим финские станции «Куоккалу», «Каннельярви» и некоторые другие; познакомимся с городами Выборг и Зеленогорск, ну, а первой остановкой нашего исторического турне станет станция «Ланская».
До бывшей границы с Великим княжеством Финляндским
Граница Великого княжества Финляндского проходила в 30 км от Санкт-Петербурга, и история ее возникновения относит нас в далекие времена Средневековья. Тогда рубежи Русского государства соприкасались с королевством Швеция, а впервые их наметили в 1323 г., в соответствии с положениями Ореховецкого мирного договора. В последующие годы Россия не раз воевала с неуживчивым соседом, и последняя война, как мы уже знаем, завершилась приобретением территории Финляндии. При этом существовавшая века внешняя граница оказалась внутри территории Российской империи, что сделало ее довольно формальной, хотя он оставалась действующей – на финской стороне работала собственная таможня и полицейское управление. Да и финское законодательство во многом выступало главенствующим: вспомните, например, тот факт, что русские революционеры спокойно жили на территории княжества, скрываясь от русской полиции.
На железной дороге
Граница на территории Карелии проходила по реке Сестре, начинаясь у Финского залива, после железнодорожной станции «Белоостров», и продолжалась до самой Ладоги, завершаясь по суше в нескольких километрах от деревни Никулясы.
В сестрорецких Дюнах сохранились пограничные столбы, установленные на границе с Финляндией. Одно из сооружений из розового гранита рапакиви в форме стелы можно видеть прямо на пляже, на берегу Финского залива. Это пограничный столб № 1, обозначающий границу еще 1323 г. На столбе выбит крест, сверху которого в 1924 г. выбили надпись «СССР». Второй подобный пограничный столб, № 2, расположен в соседнем зеленом массиве, на территории гольф-клуба «Дюны». На сооружении выбита дата его установки – 1910 г., а обозначил он тогда уточненную линию границы между империей и Финляндским княжеством.
Нужно помнить, что большинство пограничных столбов между Россией и Швецией, а затем и Финляндией, ставили из дерева и сохраниться до наших дней они попросту не могли. Так что два этих каменных пограничных столба остаются одними из немногих свидетелей исторического прошлого Карельского перешейка и являются редкими памятниками старины.
Станция «Ланская»
Наш воображаемый поезд прибывает к станции «Ланская», расположенной в районе Сердобольской улицы и Большого Сампсониевского проспекта.
Название улицы известно с 14 июля 1859 г. и связано с карельским городом Сердоболь, переименованным в 1918 г. в город Сортавала.
Это территория с конца XVIII столетия входила в состав земель русского дворянского рода Ланских, происходившего из польских аристократов. В топонимике Санкт-Петербурга сохранилось несколько наименований, которые сохранили память об этой благородной фамилии: шоссе, мост, улица, станция железной дороги и исторический район, давший этой станции название. Еще сто лет назад здесь, по Ланскому шоссе, проходила северная граница города, и все, что располагалось за ним, относилось к пригороду, состоящему из набирающих популярность дачных поселков.
Из известных представителей рода можно назвать генерал-поручика Александра Дмитриевича Ланского – камергера и известного фаворита императрицы Екатерины II. Молодой и весьма красивый ловелас довольно рано оказался при Дворе, был сразу замечен императрицей, но мало пользовался своим влиянием на государыню. Прожив всего 26 лет, А.Д. Ланской, возможно, попросту не успел достичь политического могущества, дарованного иным фаворитам царствующих особ.
Его двоюродный брат, сенатор генерал-майор Василий Сергеевич Ланской, член Государственного совета и министр внутренних дел Российской империи (1823–1827 гг.), отличился и на поле брани, и в государственном управлении, занимая должность министра, а ранее возглавляя ряд губерний и Варшавское герцогство. В отличие от своего родственника, Василий Сергеевич прожил долгую жизнь, хотя и скончался в 1831 г. в Петербурге от холеры. К этому добавим, что еще один Ланской – Сергей Степанович – так же занимал пост министра внутренних дел, но в 1855 г., при императоре Александре II.
А.Д. Ланской (худ. Д.Г. Левицкий, 1782 г.)
Отметилась фамилия Ланских и в литературной среде, правда, необычным способом. Генерал от кавалерии Петр Петрович Ланской в 1844 г. женился на вдове А.С. Пушкина Наталье Николаевне, взяв на себя заботу о детях погибшего поэта.
Как видно, большинство Ланских так или иначе были связаны с военной службой. Наибольшей отвагой среди них выделялся генерал-лейтенант Сергей Николаевич Ланской, племянник сенатора В.С. Ланского, прошедший с русской армией и сражения под началом М.И. Кутузова в Австрии, и Аустерлице, после которого он стал полковником. В 18071808 гг. С.Н. Ланской командовал Польским конным полком, а в 1809 г. сражался с Османской империей, командуя Белорусским гусарским полком Дунайской армии. На войне с Турцией этот представитель рода Ланских не только получил высокое звание генерал-майора, но и ордена Святого Георгия 3-го класса (№ 213) и Святой Анны 2-й степени. С началом Отечественной войны Сергей Николаевич на передовой: участвует в боях, в сражении при Березине, взятии Дрездена и «Битве народов» под Лейпцигом в октябре 1813 г. В один из февральских дней 1814 г., в сражении за высоты у французского города Крайон, С.Н. Ланской командует бригадой и, прикрывая отступление князя М.С. Воронцова, получает смертельное ранение, от которого умирает спустя несколько часов. Героя похоронили на берегу реки Неман в Гродно.
Земли для устройства мызы на Выборгской дороге от императрицы Екатерины Великой получил, конечно, Александр Дмитриевич, от которого они достались гофмаршалу Степану Сергеевичу Ланскому. Далее собственником имения стал его сын – Сергей Степанович, оставивший после себя множество наследников, которые и распорядились судьбой этой территории, распродав ее по частям. Незадолго до смерти, последовавшей 26 января 1862 г., С.С. Ланской удостоился графского титула.
Такова история наиболее ярких представителей дворян Ланских, а мы, тем временем, вернемся к истории Финляндской железной дороги.
Так получилось, что с прокладкой пути загородный дом Ланских оказался в ста метрах от железнодорожных путей, а застройка прилегающих земель дачами лишала их имение необходимого уединения и комфорта. Все это вынуждало к продаже земель под дачи, что Ланские и сделали в 1889 г., при этом часть их обширного имения приобрела Финляндская железная дорога для своих нужд.
Станция «Ланская» в 1911 г.
Строительство станции велось одновременно со строительством самой железной дороги, которая первоначально (а станция открыта в 1869 г.) располагалась на одном уровне с основными городскими магистралями этой части Петербурга. Это, конечно, создавало массу неудобств местным жителям этой несколько пустынной местности, к тому же с увеличением перевозок дорога представляла опасность для всего устройства жизни этого быстро растущего района города. Поэтому, как говорилось ранее, к 1910 г. власти и Дирекция магистрали реконструировали дорогу, подняв полотно на насыпи и устроив сохранившиеся до нашего времени два путепровода над Большим Сампсониевским проспектом и Институтским переулком и два путепровода над Сердобольской улицей. Далее, за станцией, над Ланским шоссе соорудили пятый путепровод.
Деревянное здание вокзала станции «Ланская», а она была 4-го класса, состояло из четырех комнат, зала экспедиции, дамской комнаты и помещения для телеграфа. При станции построили две сторожки.
Станция «Ланская» в начале XX в.
На протяжении 40 лет обитатели домов в Ланском мирились с близким соседством железной дороги. Поэт Александр Блок записал 19 декабря 1910 г.: «…в Лесном. За снегом еле видны семафоры. Поезда ходят уже по высокой насыпи. Ланская неузнаваема». Не забудем, однако, что активное строительство и заселение территории Ланского происходило уже в послевоенное время, когда на месте деревянных домишек возводили существующие ныне жилые кварталы.
С открытием станции «Ланская» здесь начал работу и небольшой вокзал, спроектированный и построенный из дерева архитектором Вольмаром Вестлингом. Перрон станции соорудили также из дерева, приподняв его над уровнем железной дороги для удобства посадки и высадки из вагонов. Ныне существующие две высокие железобетонные платформы (островная и боковая) сооружены уже в советское время, в 1951 г., при проведении электрификации этого участка дороги.
Стоимость проезда летом 1895 г.
Первый вокзал станции «Ланская» в силу естественных причин не сохранился – к 1910 (1911) г. деревянное строение заменили каменным, более долговечным. Автором нового четырехэтажного вокзала выступил финский архитектор Бруно Фердинанд Гранхольм. Это примечательное здание в стиле модерн, одиноко стоящее у станции, ныне затерялось в городской застройке. Некоторое время, пока дорогу не перенесли на насыпь, новый каменный вокзал соседствовал со старым, деревянным. Неплохо сохранившуюся постройку отличают характерные для модерна оконные проемы разного размера, типичная для финского национального романтизма «геометричность» кровли, да и общая простота здания выделяет его в ряду специализированных построек Финляндской железной дороги. Как мы увидим далее, это архитектурное направление повторится в той или иной степени в некоторых железнодорожных постройках Финской дороги, часть из которых утрачена в годы военных противостояний, но часть, к счастью, сохранилась до наших дней.
Доходный дом Коха
На протяжении XX в. железнодорожные пути в районе станции «Ланская» неоднократно реконструировали. В 1934 г. ее соединили с Сестрорецким направлением (через станцию «Новая Деревня»), связав Сестрорецк с Финляндским вокзалом. Кроме того, «Ланскую» связали со станцией «Кушелевка», расположенной рядом, на соседней ветке пригородного сообщения. Все это позволило сделать из станции важный транспортный узел, способный принимать, кроме пассажирских, и грузовые составы.
Прежде чем отправиться далее, посмотрим, что интересного можно увидеть в районе станции «Ланская».
Рядом с железной дорогой находится комплекс жилых домов, состоящий их трех многоэтажных построек разного времени и стиля. По адресу Сердобольская ул., 1, высится доходный дом, сооруженный в 1909–1910 гг. гражданским инженером Германом Антоновичем Кохом в стиле неоклассицизма. Инженер владел и участком земли, и самой постройкой. В 1957–1958 гг. архитектор В.А. Потапов надстроил дом двумя этажами, изменив однообразные фасады старой постройки. Доходный дом Коха связан с историей жизни лидера большевиков В.И. Ульянова (Ленина), о чем напоминает мемориальная доска, установленная на фасаде. Кроме того, в 1938 г. в квартире № 41 (М.В. Фофановой) открылся мемориальный музей, что способствовало сохранению одной из исторических лестниц дома и интерьера начала XX в. в принадлежащей музею квартире после реконструкции конца 1950-х гг. В 1967 г. перед домом открыли бюст Ленина работы скульптора Е.Г. Захарова (арх. В.Ф. Белов).
В.И. Курдов
В 1997 г. на фасаде дома открыли мемориальную доску, посвященную художнику-иллюстратору Валентину Ивановичу Курдову, жившему в доме с 1959 по 1989 г. Работать над иллюстрациями к книгам для детей В.И. Курдов начал в 1927 г., отучившись в Высшем художественно-техническом институте (ВХУТЕИН), открытом на базе Императорской Академии художеств. Учителями молодого художника были такие мастера, как М.В. Матюшин, К.С. Петров-Водкин и П.Н. Филонов. В предвоенные и послевоенные годы Курдов создает иллюстрации к книгам Л.Н. Толстого, В.В. Бианки, Р. Киплинга, В. Скотта, И.С. Соколова-Микитова, Н.И. Сладкова и других известных писателей. За иллюстрации к сказкам Киплинга, созданным в 1980 г., художник получил диплом имени Г.Х. Андерсена.
Доходный дом Коха стоит торцом к железной дороге, что правильно с точки зрения звуковой изоляции квартир. С двух сторон к дому примыкают две более поздние семиэтажные постройки: западное крыло (Сердобольская ул., 1), протянувшееся вдоль железной дороги, и восточное, выступающее главным фасадом на Большой Сампсониевский проспект (дом № 108). Обе постройки появились здесь в начале 1950-х гг. (дата сооружения – 1953 г.), а их фасады воплощают тяжеловесный неоимперский стиль сталинской эпохи. Торцовые части обоих жилых домов выделены башнями – квадратной по проспекту и двумя круглыми у станции железной дороги. Неплохо решен авторами проход внутрь двора в виде проезда с двумя рядами колонн, один из которых отделяет лестницу парадного входа.
Авторами этих жилых построек выступали архитекторы В.Ф. Белов, В.А. Потапов и М.П. Савкевич.
К слову сказать, рядом со станцией раскинулся небольшой Ланской сад – зеленый уголок бывшей дачи Ланских, частично занятой школой-интернатом для глухих детей, ведущей свою историю с училища глухонемых, основанного в 1806 г. в Павловске императрицей Марией Федоровной. В Петербурге сохранилось здание училища на Гороховой ул., 18/54, реконструированное архитекторами Д. Квадри (1817–1820 гг.) и П.С. Плавовым (1844–1847 гг.). На территорию бывшей графской усадьбы (пр. Энгельса, 4) это специализированное учебное заведение переехало в 1969 г.
Долгое время сохранялось историческое здание дачи П.П. Яковлева, сооруженное в 1904–1906 гг. архитектором П.В. Резвым. Существующая ныне постройка (жилой дом из трех квартир) возведена на месте сгоревшей дачи в 20072009 гг., с воссозданием исторических фасадов бывшей дачи.
В.Д. Новосильцев
Рядом с платформой, на сравнительно большой территории Ланского трамвайного парка, расположено здание депо. С противоположной стороны, за Большим Сампсониевским проспектом, раскинулся парк Лесотехнической академии. Здесь, в непосредственной близости от железной дороги, сохранилось несколько жилых здании, сооруженных в начале XX столетия в смешанном стиле, с легким налетом модерна. Одно из них – особняк виноторговца, купца 2-й гильдии Алексея Ильича Хрусталёва (Большой Сампсониевский пр., 99) – развернуто к дороге боковым фасадом. Здание построено в 1907 г. гражданским инженером Ю.Ю. Мерсио. Доходный дом (Большой Сампсониевский пр., 93) техник А.И. Гаврилов построил здесь предположительно в 1912 г. Стоящий же рядом трехэтажный жилой дом (Большой Сампсониевский пр., 95) он построил на следующий год.
Парк Лесотехнической академии помнит и нашумевшую в 1825 г. историю дуэли флигель-адъютанта Владимира Дмитриевича Новосильцева и поручика лейб-гвардии Семеновского полка Константина Чернова. Дело было так…
Летом 1824 г. молодой и богатый флигель-адъютант государя В.Д. Новосильцев познакомился с молодой девушкой, Екатериной Пахомовной Черновой. Она приходилась дочерью генерал-майору Пахому Кондратьевичу Чернову и Аграфене Григорьевне Черновой, в девичестве – Радыгиной.
Е.В. Новосильцева
Семья генерала не относилась к числу знатных и состоятельных, в отличие от семьи Новосильцевых – потомков графов Орловых. Екатерина Владимировна Новосильцева, мать героя-любовника, являлась дочерью графа Владимира Григорьевича Орлова и графини Елизаветы Ивановны Стакельберг, поэтому богатство и положение в обществе были ей даны по рождению.
По мнению петербургского высшего света, брак флигель-адъютанта и дочери этого генерала представал неравным – Новосильцева ждала куда более привлекательная партия с точки зрения титулов и финансов.
Но случилось то, что должно было произойти, – в августе Владимир Дмитриевич и Екатерина Пахомовна обручились, о чем молодой человек сообщил тотчас своей матери. Екатерина Владимировна Новосильцева сразу выступила категорически против этого брака. Как уж уговаривала мать сына, и он в итоге уступил давлению и разорвал помолвку, сообщив свое решение несчастной девушке. Для Екатерины Черновой это становится настоящей трагедией, и за честь сестры, ожидаемо, вступился ее родной брат – Константин Пахомович. Он вызвал Владимира Новосильцева на дуэль!
К.Ф. Рылеев (акв. после 1826 г.)
Понимая нависшую угрозу, Екатерина Владимировна Новосильцева пытается помешать этому и сообщает о предстоящей дуэли графу Ф.В. Сакену – непосредственному начальнику ее сына. Граф, занимая более высокое положение, отдает распоряжение Пахому Кондратьевичу Чернову уладить дело миром и не допустить дуэли его сына с сыном Новосильцевой.
Но никто и ничто не смогло предотвратить роковой встречи двух молодых офицеров, состоявшейся на окраине Лесного парка 10 сентября 1825 г. Секундантом К.П. Чернова в тот день стал поэт и декабрист К.Ф. Рылеев.
Выстрелы прогремели практически одновременно – тяжело раненные дуэлянты одновременно упали на землю. Спустя несколько дней они скончались. Первым этот мир покинул 14 сентября 1825 г. Владимир Дмитриевич Новосильцев, которому исполнилось лишь 25 лет. Следом ушел Константин Пахомович Чернов, 23 лет от роду. Екатерина
Владимировна Новосильцева застала своего любимого сына еще живым. Мать похоронила его в московском Новоспасском монастыре и, забрав в серебряном сосуде его забальзамированное сердце, вернулась в Санкт-Петербург.
Похороны Чернова прошли в Петербурге 26 сентября 1825 г. при большом стечении друзей и однополчан. Как и Рылеев, он участвовал в деятельности Северного тайного общества, и его трагическая гибель стала поводом для публичного выступления против тирании, своеобразным предвестником декабрьских событий на Сенатской площади.
Поэт Вильгельм Кюхельбекер в те дни написал стихотворение «На смерть Чернова», страшное в своих призывах.
Клянемся честью и Черновым:
Вражда и брань временщикам,
Царя трепещущим рабам,
Тиранам, нас угнесть готовым!
Нет! не отечества сыны —
Питомцы пришлецов презренных!
Мы чужды их семей надменных,
Они от нас отчуждены.
Так, говорят не русским словом,
Святую ненавидят Русь;
Я ненавижу их, клянусь,
Клянуся честью и Черновым!
На наших дев, на наших жен
Дерзнешь ли вновь, любимец счастья,
Взор бросить, полный сладострастья, —
Падешь, перуном поражен.
И прах твой будет в посмеянье!
И гроб твой будет в стыд и срам!
Клянемся дщерям и сестрам:
Смерть, гибель, кровь за поруганье!
А ты, брат наших ты сердец,
Герой, столь рано охладелый,
Взнесись в небесные пределы:
Завиден, славен твой конец!
Ликуй: ты избран русским Богом
Всем нам в священный образец!
Тебе дан праведный венец!
Ты чести будешь нам залогом!
В сентябре 1988 г. на месте знаменитой дуэли открыли памятник – стелу из серого кованого гранита высотой 2,5 м. Автором сооружения выступил архитектор В.С. Васильковский, а идея установки этого мемориального знака принадлежит директору библиотеки Лесотехнической академии Т.А. Зуевой. На открытии присутствовали потомки К.П. Чернова.
Эта дуэль имела еще одно продолжение. Екатерина Владимировна Новосильцева тяжело переживала смерть сына, понимая, что все случившееся произошло по ее вине. Она приобретает участок с постоялым двором на Выборгском шоссе, где провел последние часы жизни и умер ее сын, и в память о нем решает построить здесь храм и богадельню. В 1842 г. на Выборгском шоссе открывается Орлово-Новосильцевское благотворительное заведение, разместившееся в нескольких зданиях, с однопрестольным храмом Святого равноапостольного князя Владимира в центре ансамбля. Небольшую церковь, как и остальные здания, в стиле классицизма построил в 1834–1842 гг. архитектор И.И. Шарлемань. Закладка храма прошла 1 мая 1834 г., а 15 мая 1838 г. митрополит Филарет освятил готовую к богослужению постройку.
Храм Св. князя Владимира
Вход в храм зодчий решил в виде классического дорического портика с четырьмя колоннами и треугольным фронтоном. Трехъярусная колокольня, квадратная в нижней части и круглая в верхнем ярусе, возвышалась над входом, а основной объем церковного здания был круглым, с невысоким куполом, увенчанным крестом. Главный церковный зал украшало 16 мраморных колонн ионического ордера; подкупольное пространство, разделенное на кессоны, зодчий декорировал розетками. Над образами иконостаса из красного дерева трудился художник А.К. Виги, а для алтаря Е.В. Новосильцева приобрела на выставке две картины М.Н. Воробьева: «Иерусалимский храм» и «Часовня в Вифлееме». Всю лепнину в церкви исполнил скульптор Ф. Торичелли, витражи для алтаря изготовила московская мастерская Орлова. Из храмовых икон можно отметить три образа: «Воздвижение» с деревянным крестом и частицами Древа Господня, а также Георгия Победоносца и Скорбящей Богоматери, созданные греческими мастерами. Новосильцева подарила церкви золоченую утварь из серебра, Евангелие в серебряном окладе с драгоценными камнями и эмалью, большое бронзовое паникадило и бархатную ризу (покрывало).
Небольшая Князь-Владимирская церковь сразу стала настоящим украшением этого пригорода Санкт-Петербурга и пользовалась большой популярностью у прихожан.
В марте 1932 г. церковь закрыли, часть изъятого имущества передали в Русский музей, часть уничтожили, а спустя несколько месяцев разграбленный памятник архитектуры взорвали. Некоторые постройки богадельни сохранились до нашего времени – это дома №№ 1, 3 и 5 по проспекту Энгельса.
На этом мы покидаем станцию «Ланская» и продолжаем наше путешествие в Выборг по Финляндской железной дороге.
Станция «Удельная»
Вторая станция Финляндской железной дороги носила и носит название «Удельная», и располагается она перед Скобелевским проспектом, между Фермским шоссе и Костромским проспектом. В наши дни станция «Удельная» – чрезвычайно загруженное пассажирами место, известное в Петербурге своим большим «блошиным» рынком, на котором продают и покупают все, что возможно. Кроме железнодорожной станции, в Удельной открыта станция метрополитена – она носит то же наименование, что и станция железной дороги, а рядом с метро и железной дорогой располагается трамвайное кольцо.
Станция «Удельная», как и предыдущая «Ланская», открыта в 1869 г., то есть в числе первых станций Финляндской железной дороги. Со временем «Удельная» превратилась в крупный железнодорожный узел – позднее здесь построили погрузочно-разгрузочный путь, здание пакгауза и подъездные пути к производственному объединению «Светлана». После демонтажа всего этого, проходившего с 1990-х до 2004 г., «Удельная» превратилась в простой остановочный пункт.
Станция «Удельная» в начале XX в.
Название местности – Удельная – объясняется довольно просто. С XVIII столетия обширная территория на Выборгской стороне принадлежала императорской фамилии, соответственно, находилась в ведении Министерства Императорского двора и уделов (учреждено в 1826 г.). Землями в составе Министерства занималось Удельное ведомство, учрежденное императором Павлом I еще до создания Министерства.
В частности, на землях в районе «Удельной» при Петре I находился парк с корабельными соснами, а 1830-х гг. на территории современных улиц Енотаевская и Елецкая работала Удельная показательная молочная ферма с земледельческим училищем. Во второй половине XIX столетия к объектам, получившим имя «Удельная», добавились петровский парк и дачный поселок.
Интересны сохранившиеся в Удельной топонимы. Фермское шоссе получило свое название от молочной фермы и существует на карте города с 1840-х гг. – ранее оно начиналось от Ланского шоссе и завершалось на Скобелевском проспекте. Сам проспект получил свое имя в 1887 г., и назвали его в честь генерал-адъютанта Михаила Дмитриевича Скобелева, освободителя Болгарии и участника войн с Турцией. За любовь к белым мундирам и того же цвета рысакам Скобелева называли «белым генералом». Проспект связывает Фермское шоссе с проспектом Энгельса (Выборгское шоссе).
М.Д. Скобелев
Есть здесь и Удельный проспект, протянувшийся вдоль железной дороги от проспекта Энгельса до Поклонногорской улицы.
Примыкающая к станции Енотаевская улица получила свое имя в 1887 г. от уездного города Енотаевска, расположенного в 154 км от Астрахани. Город (сейчас – село) этот знаменит тем, что является старейшим русским населенным пунктом Астраханской области и построен по указу императрицы Елизаветы Петровны астраханским губернатором Василием Никитичем Татищевым (многие его помнят как знаменитого историка). Статуса города Енотаевск лишился в 1925 г. С 1977 по 1991 г. улица почему-то носила имя М.В. Фофановой, весь вклад которой в историю города ограничился предоставлением лидеру большевиков В.И. Ульянову (Ленину) ночлега в своей квартире.
Удельная. Парк и Фермское шоссе
Многие местные названия городских магистралей, как и улица Енотаевская, связаны с историей провинциальных русских городов – Елецкая, Калязинская и Мезенская улицы, Костромской и Ярославский проспекты и некоторые другие.
Территория Удельного парка расположена между станциями «Ланская» и «Удельная». Во время поездки на поезде парк будет виден из окон вагона.
О.Ю. Шмидт
Как я уже говорил, парк ведет свою историю с начала XVIII столетия, когда государь император повелел высаживать здесь корабельные сосны. Начало парку положила лесная дача, созданная при Удельном лесном училище, которое начало свою работу в 1832 г. В те годы «лесной дачей» называли участки леса, разделенные на кварталы (прямоугольники) и подчиненные определенному плану ведения лесного хозяйства, в частности выращиванию деревьев для использования в корабельном деле. Еще в 1870-х гг. часть территории Удельного лесного училища передали Дому призрения душевнобольных (об этом заведении мы еще поговорим подробнее), а в 1920-е гг. бывшую лесную дачу, ставшую лесопарком, передали Лесному институту (ныне – Лесотехническая академия) в качестве учебно-опытного лесничества. Уже тогда этот зеленый уголок города, а с 1922 г. – Удельный парк, оказался в городской черте и начал формироваться как ландшафтный парк. В 1934 г. ему официально присвоили название «парк Челюскинцев», в честь знаменитой полярной экспедиции 1933 г. Название просуществовало до 1991 г., пока парку вновь не вернули его историческое имя. История парохода «Челюскин» входила в число важнейших составляющих советского героического эпоса.
Пароход «Челюскин» во льдах
Начальником научного похода по изучению способа доставки грузов Северным морским путем за одну навигацию выступал член-корреспондент Академии наук географ и математик Отто Юльевич Шмидт. Пароход «Челюскин» с участниками экспедиции вышел из Мурманска 2 августа 1933 г., но, оказавшись в Чукотском море, попал в ледяной плен и с конца сентября не смог самостоятельно продолжать движение, дрейфуя вместе со льдами. Трагедия произошла 13 февраля 1934 г., когда от сильного сжатия льдами корабль получил сильные повреждения и затонул. Экипаж и участники похода (104 человека) заблаговременно покинули судно и устроились лагерем на льдине. Правительство организовало спасение людей, и при помощи самолетов (привлекли даже американских летчиков) к апрелю 1934 г. всех вывезли со льдины. Почти два месяца провели в тяжелейших условиях Севера челюскинцы.
Общая территория Удельного парка составляет около 150 га и занимает территорию двух террас, разделенных пятиметровым уступом. Небольшая часть парка имеет регулярную планировку, остальная – свободную, занятую самыми разнообразными деревьями и кустарником, характерными для нашего климата. Местами парк переходит в труднопроходимый лес, есть там и заболоченные овраги, и небольшие ручьи.
Станция «Удельная». Первый вокзал
Как место отдыха Удельный парк используется уже более 150 лет, особенно с открытием здесь станции железной дороги, которая разделяет его на две половинки. Уже в конце XIX столетия на территории парка разбили дорожки, в пруду устроили купальни, открыли лодочную станцию, а в начале прошлого века построили небольшой водопад. Остается популярным парк у петербуржцев и в наши дни, особенно как место занятия спортом. Недаром на территории парка находятся тренировочная база футбольного клуба «Зенит» и стадион «Олимпийские надежды».
Железнодорожная станция «Удельная» в первые годы работы состояла из одной платформы, к которой примыкало деревянное здание вокзала. Автором проекта той постройки выступал архитектор Вольмар Вестлинг, при том что официальными архитекторами вокзалов Финляндской железной дороги, кроме здания Финляндского и Выборгского вокзалов, являлись архитекторы Кнут Нюлендер и К.А. Эдельфельт, создавшие типовые проекты деревянных павильонов. Известно, что Вестлинг проектировал конкретные вокзалы на всех остановках от Петербурга до финской станции Вамилимеки (расстояние – 58 верст), но, очевидно, на основе указанных типовых проектов своих соотечественников.
Архитектор В.Н. Свешникова в своей работе по истории Финляндской железной дороги отмечает: «Вокзалы были деревянными. Планы павильонного типа отличались симметрией, характерной для архитектуры вокзалов. В центре здания помещалась открытая веранда с декоративной резьбой. Первая веранда появилась на чертежах Выборгского вокзала, созданного в 1868 г. неизвестным архитектором, предположительно Нюлендером или Вольмаром Вестлингом. Здесь же появился и первый центральный проходной зал с кассами и отдельными залами ожидания I–II и III–IV классов. Новым в оформлении вокзалов были различные панели обшивок, пилястры, шестиугольные эркеры касс, выступающие перроны на фигурных столбах или кронштейнах с резьбой. <.. > В пределах российской территории были построены станции: Ланская, Удельная, Шувалово, Левашово и на границе с Финляндией – Белоостров. Вокзалы, построенные архитектором Вольмаром Вестлингом, были схожи с виллами и дачами Карельского перешейка и выполнены в стиле неореализма. На станции Ланская кассы для продажи билетов были в виде шестиугольной веранды-эркера. В Левашово и Шувалово резьба и украшения были сосредоточены на открытой части в середине здания вокзала со стороны перрона».
«Удельную» строили как станцию 3-го класса, и первый вокзал состоял здесь из двух сборных залов, дамской комнаты и буфета. Кроме того, в здании работал телеграф, а на втором этаже в семи жилых комнатах проживали работники дороги.
Станция «Удельная» в наши дни
Первая большая реконструкция прошла на станции в 1914 г. Вместо деревянного здания вокзала, порядком обветшавшего, архитектор Бруно Грангольм разработал проект каменного здания в стиле модерн, сохранившегося до нашего времени. Вокзал получился не очень большим, хотя удобным для пассажиров, на высоком гранитном цоколе, с симметричными относительно центра фасадами. Со стороны города под железобетонным навесом устроен главный вход в здание – к нему ведет гранитная лестница из восьми ступеней. Поднявшись по ней, вы попадете в кассовый зал и выход на перрон. Стоит отметить, что центральная часть фасада здания по всей длине навеса немного углублена по отношению к ризалитам, дополненными небольшими балконами по уровню второго этажа. Фасад, впрочем, как и остальные фасады вокзала, украшен в свойственной модерну спокойной манере лепниной геометрического и растительного характера, дополнительную композиционную нагрузку играют здесь окна и, в частности, оконные проемы чердачных помещений. По краям ризалитов зодчий предусмотрел пристройки, стилизованные под крепостные башни, с декоративным завершением из прямоугольных зубцов.
Фасад со стороны платформы иной – здесь железобетонный навес протянулся по всей длине постройки, а центральную часть постройки венчает башенка со шпилем.
Метро «Удельная»
С постройкой дополнительных сортировочных путей станция превратилась в важный железнодорожный узел. Как уже говорилось, в настоящее время «Удельная» является остановочным железнодорожным пунктом, оставаясь в то же время важным звеном в системе общественного транспорта Петербурга. Две боковые платформы принимают пассажиров в основном из пригорода (Выборгское направление) и в меньшей степени из центра города. Прямо напротив железнодорожного вокзала расположен наземный вестибюль станции метро «Удельная», открытый для горожан 6 ноября 1982 г. Автором проекта невысокого прямоугольного здания выступил архитектор В.Н. Выдрин. Односводчатый перронный зал станции метро разработан архитекторами А.С. Гецкиным, В.Г. Хильченко и В.Н. Выдриным.
На застроенной жилыми домами разных лет территории вокруг станции «Удельная» тем не менее есть несколько примечательных объектов и интересных мест.
Церковь Димитрия Солунского
На некотором отдалении от железной дороги стоит церковь Великомученика Димитрия Солунского (1-я Никитинская ул., 1), сооруженная в Коломягах на Стеклянной горке в 1906 г. архитектором А.А. Всеславиным. Участок земли для храма пожертвовал граф А.Ф. Орлов-Денисов-Никитин, деньги на сооружение собрали по подписке среди местных жителей, и 19 июня 1906 г. началось строительство, продолжавшееся всего один сезон – готовую церковь освятили 3 декабря 1906 г. в честь великомученика Димитрия, римского проконсула в Фессалониках. Этот святой является покровителем военного дела, и выбор его для этой церкви не случаен – рядом находится часовня Александра Невского, также покровительствующего ратному делу. Церковь при советской власти не закрывали, и она принимала прихожан и в блокаду, правда, все ценное имущество отобрали еще в 1920-х гг.
Храм Великомученика Димитрия Солунского с одним престолом построен из дерева, невысокая колокольня примыкает к основному объему здания, увенчанного пятью небольшими куполами. Композиция храма характерна для деревянных построек подобного типа конца XIX – начала XX столетий.
Н.Н. Граббе
Рядом с церковью привлекает внимание небольшой особняк в стиле модерн – усадебный дом статского советника графа Николая Николаевича Граббе, служившего при Канцелярии по учреждениям императрицы Марии (3-я линия 1-й половины, 2), сооруженный в 1899 г.
Н.Н. Граббе приходился правнуком владельцу усадьбы в Коломягах графу Алексею Петровичу Никитину, герою сражений с Наполеоном. Конец XX столетия особняк встретил в полуразрушенном состоянии, и в 2008 г. его продали с аукциона за 14,2 млн рублей одной из компаний Петербурга.
Ближе к станции «Удельная» расположен новый медицинский центр – Федеральный центр сердца, крови и эндокринологии имени В.А. Алмазова. Комплекс из трех больших зданий современной архитектуры строился на протяжении долгого времени (с 1987 по 2010 г.), причем основные строительные работы здесь провели в 2006–2010 гг. Проектировал комплекс архитектор С.М. Зельцман при участии Т.Ю. Душиной и Е.К. Никитиной.
Центр имени В.А. Алмазова
Проект середины 1980-х гг. предусматривал строительство новых корпусов НИИ кардиологии со стационаром на 400 мест и поликлиникой для приема амбулаторных больных. Проект тогда составили С.М. Зельцман и Н.Г. Захарова. К началу 1990-х гг. успели возвести более половины запланированного объема зданий, но деньги, как обычно, кончились и строительство заморозили. В 1997 г. правительство Санкт-Петербурга вернулось к идее строительства в городе большого кардиологического центра, и проектирование вновь поручили архитектору С.М. Зельцману. О новом проекте, созданном на основе проекта 1986 г., зодчий вспоминал: «…в основу проектного решения были положены как компактность здания, так и максимальное удобство для пациентов и персонала. По нашему замыслу, центральная часть постройки должна объединить все медицинские подразделения клиники. В то же время каждое ее крыло сможет функционировать самостоятельно. Такая схема планировки, в свою очередь, обещает дополнительные удобства потенциальным арендаторам».
Главное здание центра начало принимать первых пациентов в 2008 г. Многоэтажное строение сложной формы расположено в центре участка – центральный фасад с главным входом развернут в сторону перекрестка улиц Аккуратова и Тбилисской, противоположный фасад смотрит на особняк Граббе. Здесь же, слева от Главного здания, в виде буквы «Г» выстроен корпус, в котором размещен Федеральный специализированный перинатальный центр, предназначенный для лечения и обследования беременных женщин. Его полукруглый центральный фасад из стекла выходит на пересечение Тбилисской и Солунской улиц. Перед главным входом в центр установлен немного странный фонтан со скульптурной композицией из двух фигур детей и чаши на высокой ножке.
Последней частью медицинского центра стало высотное здание лечебно-реабилитационного комплекса (корпус № 2), проектированием которого занимался уже другой архитектор – Н.А. Смолин. По первоначальному проекту предусматривалось возведение высотки рядом с Главным корпусом, ближе к перинатальному центру. Такое расположение более органично вписывало высотную доминанту, не затенявшую основное здание, и было связано с соседним перинатальным центром в единый ансамбль. Но проект изменили, сместив высотную постройку практически к главному входу в основное здание центра.
Но оставим эту часть Удельной и переместимся поближе к станции железной дороги, в район Фермского шоссе. Наш дальнейший рассказ пойдет о местном рынке и психиатрической больнице.
Дом призрения душевнобольных (проект)
Барахолка на Удельной вытянулась на несколько сотен метров вдоль железной дороги, на территории бывшего сквера с деревьями и тропинками, между Фермским шоссе и железнодорожным полотном. Первый блошиный рынок возник в 1990-е гг. у самой станции «Удельная», но после постройки торговых павильонов продавцы «барахла» плавно перешли на соседний участок, и разросшаяся на новом месте торговля продолжается с начала 2000-х гг. по сей день. Ассортимент рынка невозможно перечислить, так как здесь продается все, от краденого товара (велосипеды, телефоны и т. д.), «раритетов» советской эпохи до коллекционных редкостей и продуктов. Во времена расцвета торговли финскими товарами, то есть в 2010–2013 гг., на рынке можно было купить множество товаров из соседней страны. Приезжать на рынок лучше утром, так как после обеда торговля медленно и верно затихает. А в ранние часы есть шанс найти что-то стоящее и интересное.
Прямо напротив блошиного рынка, на другой стороне от Фермского шоссе, расположено иного рода учреждение – Психиатрическая больница № 3 имени И.И. Скворцова-Степанова, история которого началась с Дома призрения душевнобольных имени цесаревича Александра Александровича.
Все началось в 1870 г., после официальной просьбы государю наследника, великого князя Александра Александровича, об устройстве особого приюта для больных психическими расстройствами. Император Александр II дал согласие, и Министерство Императорского двора и уделов выделило из своего фонда землю в районе Фермского шоссе, рядом с больницей, размещенной в здании бывшего Земледельческого училища при Удельной молочной ферме.
Великий князь Александр Александрович
История этой фермы такова. В 1802 г. англичанин Александр Дэвидсон приобрел участки земли у Черной речки и в Удельной, на которых организовал показательную молочную ферму, прозванную местными жителями Английской. На ферме предполагалось не только разводить коров и овец, но и заниматься выращиванием (селекцией) разных сортов хлеба и кормовых культур, причем хозяйство должно было стать образцом для всего сельского хозяйства. На устройство фермы правительство выделило более 300 тыс. рублей, и по договору с англичанином все хозяйство переходило в собственность государства по истечении 23 лет, за которые он должен был погасить затраченные деньги. Все, что
Дэвидсон получал сверх этого, принадлежало, естественно, ему. Что-то в делах англичанина не пошло – ферма оставалась убыточной: на каждый рубль прибыли приходилось 1 руб. 22 коп. затрат, а дополнительные финансовые вливания не принесли нужного результата. В 1809 г. император Александр I подписал указ об изъятии в казну Удельной фермы, что и было сделано министром внутренних дел князем Алексеем Борисовичем Куракиным.
Немного позднее здесь начала работать молочная ферма самого Удельного ведомства, которую называли Новой, очевидно, по отношению к более старой ферме А. Дэвидсона. Ее постройки располагались в районе дома № 112 по Ланскому шоссе. Удельное земледельческое училище (весь комплекс, включавший и молочное хозяйство, назывался Удельной фермой) начало свою работу 1 октября 1833 г. Обучаться отобрали 250 юношей от 16 до 19 лет для подготовки смотрителей, контролирующих работу государственных крестьян. Срок обучения составлял 6 лет, причем в летнее время учащиеся постигали научные основы ведения сельского хозяйства, а зимой учились по курсу церковно-приходской школы – арифметика, русский язык и Закон Божий. На учебу отводилось четыре года, а оставшиеся два занимала практическая работа на Удельной ферме. Здесь организовали две усадьбы, соответствующие разным способам ведения сельского хозяйства: Саратовская (так называлась одна из них) помогала постигать способы работы в более теплой части империи, а Владимирская (название второй), соответственно, была похожа на ферму в средней полосе России. Директором училища назначили профессора математики и агрономии Харьковского университета Матвея Андреевича Байкова (он проработал в этой должности 17 лет), а курировал учебное заведение князь П.М. Волконский.
Строительство двадцати трех училищных зданий начали еще в 1832 г., их проектированием занимался архитектор Х.Ф. Мейер. Главный корпус располагался в центре участка, рядом поставили дома для размещения учащихся, пять домов для персонала, здание столовой, больницы, мастерских, прачечную, баню, конюшни и другие постройки. Кроме домовой церкви, в главном здании находились три класса, рекреация, учебный сельскохозяйственный музей и квартира директора. В мезонине устроили библиотеку и канцелярию. К 1950 г. общее число построек училища достигло семидесяти одной – целый учебный городок сформировался на месте бывшей фермы.
О.А. Чечотт
С отменой крепостного права в 1861 г. упразднили и Удельное земледельческое училище, а его здания заняла Временная загородная больница Министерства внутренних дел. После реконструкции построек в 1885 г. архитектором И.С. Китнером здесь открыли городскую больницу Святого целителя Пантелеимона, которую возглавил известный в городе психиатр доктор Оттон Антонович Чечотт. Как видно, к моменту открытия больницы здесь уже работал Дом призрения душевнобольных. Мы немного отвлеклись от рассказа об этом заведении, поскольку и история Удельной фермы важна для нас, так что пора вернуться к разговору о больнице.
Психиатрическая лечебница
Строительный комитет возглавил петербургский градоначальник Ф.Ф. Трепов, попечительский совет – принц А.П. Ольденбургский, а финансирование обеспечили купечество и сам цесаревич. Солидную сумму дал Илья Федулович Громов – брат знаменитого русского лесопромышленника и мецената В.Ф. Громова. Деньги новой больнице выделили: промышленник Е.С. Егоров, баронесса К. Штиглиц, Ф.Ф. Трепов и некоторые другие. Великий князь Александр Александрович пожертвовал 70 тыс. рублей на строительство, а также поручил выделять по 20 тыс. рублей ежегодно на содержание заведения, так как часть палат больницы предназначалась для дворян. Хотя нужно помнить, что лечение в Доме призрения для большинства больных сделали платным, и родственники выкладывали по 500 руб. в год.
Но были и бесплатные места для неимущих. Главным врачом в 1871 г. власти назначили лейб-медика А.В. Тимофеева.
Строительные работы, которые продлились 15 месяцев, предварял молебен 21 июня 1870 г. По проекту архитектора И.В. Штрома Дом призрения возводился на 130 пациентов с размещением в деревянных домиках-павильонах. Кроме больничных построек, на участке зодчий запроектировал православную церковь. Учреждение имело два отделения: мужское и женское.
В отделении для мужчин к 1871 г. построили здание для тихих больных простого звания и здание для благородных пациентов. Отдельно стоял павильон для беспокойных неприятных сумасшедших, отдельно – для буйных. Здесь же построили больницу, покойницкую, то есть морг, конюшню, кладовую и сторожки. На территории женского отделения располагались все те же постройки, но дополнительно здесь выстроили административный корпус, кухню, пекарню, квасоварню, баню, прачечную и ледник. Постройки Дома призрения были довольно простыми, но они отличались друг от друга: большинство из них украсила ажурная резьба по дереву в русском стиле.
Деревянный храм в русском стиле освятили во имя Святого великомученика Пантелеимона – главной иконой здесь выступал образ, привезенный из Греции, из Пантелеимонова монастыря на Афоне. Иконостас из дуба для храма выполнил брат архитектора В.В. Штром, над запрестольным образом работал художник М.Н. Васильев.
Храм закрыли в 1929 г., перестроив здание под склад. В 1980-е гг. оно приходит в упадок – деревянная постройка, давно лишенная кровли, начинает разрушаться от времени, а случившийся здесь пожар усугубляет ситуацию. Еще немного – и храм был бы для нас потерян навсегда.
Церковь святого Пантелеймона
После возвращения церкви верующим в 1990 г. начинается ее восстановление и реставрация, продолжавшиеся шесть лет. В 2007 г. перед церковью торжественно открыли памятник императору Александру III, ранее стоявший уже на территории больницы, но утраченный в 1930-е гг. Автором бюста «Царю основателю» был скульптор А.Е. Бауман, но нынешняя скульптура создана мастером И. Итэгиловым по сохранившимся изображениям и не является точным воспроизведением утраченного бюста. Тот первый памятник установили на территории больницы перед зданием Дома призрения еще в 1895 г., и тогда он был первым памятником государю Александру III, созданный после его неожиданной кончины.
К деревянным постройкам Дома призрения позднее добавились и каменные. По проекту архитектора Х.Э. Неслера на участке Дома призрения в 1892–1895 гг. строят пансионерский корпус для мужчин. Архитектор П.И. Белинский в 1886–1887 гг. строит для нужд больницы здание силовой станции с водонапорной башней и дымовой трубой. Ее реконструирует и расширяет в 1903–1904 гг. архитектор Г.И. Люцедарский, много строивший здесь и раньше. В 18991900 гг. этот зодчий возводит для нужд Дома призрения каменные здания в стиле модерн: Женский пансионерский корпус и Центральную прачечную, а через три года строит два новых корпуса: Офицерский и Фрейлинский. Для размещения состоятельных и знатных больных возводили на территории больницы и индивидуальные павильоны. Один из них сооружен по проекту Люцедарского и сохранился до нашего времени.
В отделке фасадов этих зданий применялись облицовочный кирпич, натуральный камень и штукатурка. Необычные формы оконных проемов – яркая примета стиля модерн – украшают все постройки Люцедарского. Инженерная инфраструктура (отопление, горячее водоснабжение, вентиляция) новых построек соответствовала самым передовым технологиям того времени. В палатах с буйными пациентами в оконные рамы вставили корабельные стекла – разбить их было невозможно, и некоторые сохранились до наших дней. В некоторых новых корпусах и павильонах провели телефонную связь.
В 1888 г. Дом призрения официально передают городу, и финансирование лечебного учреждения происходит уже из бюджета Санкт-Петербурга. Но благотворители остаются, и в конце XIX – начале XX столетий на территории лечебницы возводятся каменные корпуса.
В 1919 г. новые власти объединяют больницу Святого великомученика Пантелеимона и Дом призрения имени цесаревича Александра в одно лечебное учреждение, которому поначалу дают название «Удельнинская психиатрическая больница», довольно быстро изменив его на «3-ю психиатрическую». С 1931 г. существует современное название лечебницы.
Бывшее здание Удельного земледельческого училища
К нашему времени сохранились несколько исторических больничных построек. Кроме церкви, на территории больницы можно видеть Женский пансионерский корпус, здание Центральной прачечной, Индивидуальный павильон, Фрейлинский и Офицерские корпуса и Силовую станцию. Из деревянных зданий сохранились: Павильон для тихих благородного звания, Павильон для тихих простого звания, Павильон для своекоштных пансионеров-женщин.
Об Удельной В. Симанский писал: «Удельная совмещает в себе: обширный парк бывшего Земледельческого училища, Удельную ферму, две больницы и группу дач. <…> Жители по преимуществу – только летние, так как для зимы постройки вовсе не приспособлены; вообще вся эта местность носит чисто дачный характер».
На этом завершим наше путешествие по территории вокруг станции «Удельная» и отправимся дальше по железной дороге. Две ближайшие станции – «Озерки» и «Шувалово» – объединяли громадный дачный район, частью застроенный во второй половине прошлого века современными городскими кварталами. О прошлом этих мест и их «дачном характере» и будет наш следующий рассказ.
Станция «Озерки»
Станция железной дороги «Озерки» расположилась напротив перемычки, отделяющей Верхнее Суздальское озеро от Среднего Суздальского, и ее название отражает это историческое соседство.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины,
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск, —
писал об Озерках в 1906 г. знаменитый поэт А.А. Блок.
Озерки, как и соседнее Шувалово, – это, прежде всего, район многочисленных дачных особняков разного размера, окруженных садами и огородами. При этом Озерки в начале прошлого столетия населяла более демократичная публика, в отличие от чопорных отдыхающих фешенебельных Царского Села или Петергофа.
Озерки. Среднее Суздальское озеро
Территориально район Озерки был наиболее близким к Петербургу дачным пригородом, который раскинулся у Поклонной горы и цепи озер, протянувшихся до еще одного дачного поселка – Парголова. У Поклонной горы лежало Верхнее Суздальское озеро, связанное протокой (сейчас в трубе) со Средним Суздальским озером. Третье, самое крупное – Большое Суздальское озеро отделено от Среднего перешейком. Кроме Озерков, с этими озерами связана история еще двух населенных пунктов: Шувалово и Парголово, рассказ о которых нас ждет впереди.
На Суздальских озерах в начале XX в. проводит летнее время средний городской класс: творческая интеллигенция, инженеры, врачи, учителя. По составу отдыхающих район Озерки – Шувалово похож на дачные районы Сестрорецка или Райволы, впрочем, направление это одно – выборгское, и поезда сюда ходили (и ходят) с одного вокзала – Финляндского.
Земли вокруг Суздальских озер принадлежали потомкам графской семьи Шуваловых, и с наступлением дачного бума они были выставлены на продажу под застройку.
Купальня
Но собственники не стали разбивать территорию на участки, а решили продать всю принадлежавшую им здесь землю за 350 тыс. рублей. Желавшие купить участки объединились в 1877 г. в Товарищество на паях для устройства дачных помещений, которое и выкупило 15 десятин. Через пять лет в Озерках насчитывалось уже более 750 домов. Дачниками к концу XIX столетия здесь стали многие известные петербуржцы: представитель знаменитой купеческой династии Г.Г. Елисеев; генерал М.Д. Черняев (Славянская наб.); сын архитектора, врач по профессии Э.К. Росси; книгоиздатель К.И. Глазунов (Варваринская ул., 4); писатель Н.С. Лесков (Софийская ул.) и некоторые другие.
Так начиналась дачная история Озерков. Но прославился район своим садом и музыкальным вокзалом, открытым по примеру знаменитого вокзала в Павловске.
Сад «Озерки», или, как тогда говорили, «Озерковский сад», разбили между первым и вторым озерами по инициативе владельцев паев Товариществ» Д.В. Стасова, Г.С. Войницкого и В.Ю. Познанского. Местность между озерами называлась на английский манер – Интерлакен[2], и оно сразу стало популярным местом отдыха петербуржцев, причем и летом, и зимой. Интересно, что инициаторы устройства сада озаботились возведением теплого павильона на территории Интерлакена для того, чтобы в зимнее время любители пикников и катания на тройках могли погреться и отдохнуть. Строительство поручили военному инженеру и архитектору Генриху Станиславовичу Войницкому, потратившему в 1877 г. три месяца на возведение вокзала. Деревянную постройку с открытой галереей поставили на каменный фундамент и покрыли железом. Наружные стены обшили досками, а часть фасада украсила деревянная резьба в русском стиле. В средней части здания располагался большой танцевальный зал. От галереи, вернее, от площадки перед ней прорубили широкую просеку в находившемся у озер сосновом леске, направленную вверх, к вершине холма, где поставили смотровую башню с бельведером. Позднее на ней планировали поставить резервуар с водой для питания фонтанов Озерецкого сада. Кроме того, с башни открывался завораживающий вид на окрестности и лежащий рядом Санкт-Петербург.
Начинающий зодчий Леонтий Николаевич Бенуа составил проект и руководил возведением на холме башни в мавританском стиле. Позднее архитектор вспоминал об этой работе: «В том же году профессор А.И. Кракау задал в классе композиции программу „Башня-бельведер в парке“. Я тогда не был в разряде компонующих (т. е. составляющих проект. – А. Г.) и на свой риск „надрал“, как тогда выражались у нас товарищи, эту программу в мавританском стиле. Вышло удачно и оригинально: наружные лестницы огибали башню с двух сторон так, что публика могла по одной подниматься на бельведер, а по другой – спускаться, не встречаясь. Эта комбинация придала проекту оригинальность и живописность. Профессорам очень понравилось, и меня перевели в разряд компонующих.
Встретив меня после экзамена, А.И. Кракау сказал, а говорил он как-то в нос, тоскливо держа в губах повисшую большую лафермскую папироску-„пушку“: „Бенуа, свезите Вашу программу полковнику Войницкому, он хочет такую башню построить, кажется, в «Озерках»“.
Полковник Генрих Станиславович Войницкий был известным профессором, специалистом по отоплению и вентиляции. Он пришел в восторг от моего проекта и просил, чтобы я сделал детальные чертежи и шаблоны. Сговорились за 300 рублей.
Основательно принялся за работу под наблюдением покойного моего отца. Башня была сконструирована из чистых брусьев с правильными раскосами, и вся конструкция оставлена на виду. Я придерживался принципов деревянных конструкций готики и швейцарских построек, где все ясно и логично.
Когда я сделал чертежи, Войницкий предложил сделать мне проект нового концертного зала по данной им схеме конструкции. Производителем работ был его помощник, полковник, военный инженер Грановский, толстяк, очень милый человек. Я должен был наезжать в Озерки, чтобы следить за работами с художественной стороны. <.. > Грановский, хотя и имел все разработанные чертежи, начал строить по-своему, не считаясь с принципом чистых брусьев, делая „под обшивку“ – любимому у военных инженеров способу: „Потом зашьем и зашпаклюем“. Эти два рода работы не могут заменить конструктивность. Я, конечно, пришел в ужас, ругался, но ничего не поделаешь – пришлось выкручиваться. В результате получилась та же башня, но несколько потолще – excusez de peu [не взыщите – фр-]-Сносно, но далеко не то, что было с такою любовью затеяно. Концертный зал в форме базилики вышел внутри довольно хорошо, но фасады исполнены грубо. Внутри по балкам и софитам были пущены арабески, в которых отличился маляр Калистратов.
Вот первая моя работа, про которую было напечатано в одной из петербургских газет: „Наконец строящийся в Озерках целое лето на горке павильон до того отделан, что гуляющая публика может на него входить и любоваться: закатом солнца, окрестными озерами, взморьем и дымящими на нем пароходами, и даже в хороший бинокль видны Петергоф, Стрельна и другие места, довольно отдаленные. Павильон этот весьма красивой легкой формы, гораздо выше сгоревшего; лестницы широкие, удобные для входа – не крутые и выстроены разумно и прочно“».
Общедоступный сад и музыкальный вокзал при нем открылись в один день – 1 июля 1877 г. в присутствии двух тысяч гостей. Широкие аллеи регулярного парка, озерные берега, водная гладь, открывающаяся с небольших холмов, привлекали большое число отдыхающих все годы существования этого зеленого уголка, особенно в теплое летнее время. Вокзал и окружавший его сад очень быстро превратились в культурно-развлекательный центр всей дачной округи.
Музыкальный вокзал в Озерках пользовался невероятной популярностью в Петербурге. Слушать здесь музыку приезжали знаменитый композитор П.И. Чайковский и директор Московской консерватории Н.Г. Рубинштейн. На сцене в Озерках выступал известный на всю страну хор композитора и дирижера Александра Андреевича Архангельского, первым привлекший в состав профессиональных певиц, заменив ими мальчиков. Репертуар этого коллектива состоял из церковных песнопений и произведений классиков на религиозную тему, а успех у публики он имел оглушительный. В одной из рецензий критик писал следующее: «Вся Россия любит молиться под музыку А.А. Архангельского».
А.А. Архангельский
Первый свой хор Архангельский создал в 1880 г., пригласив в него шестнадцать человек. Через три года состоялось их публичное выступление, понравившееся и слушателям, и критике. В 1885 г. Александр Андреевич приглашает в свой хор первых певиц, что, поначалу, вызывает недовольство, хотя эту инициативу быстро перенимают и другие музыкальные коллективы. В качестве композитора Архангельский проявил себя в 1887 г., переложив монашеские напевы Александро-Невской лавры и сочинив собрание гимнов «Милость мира». С этого момента к лаврам дирижера, добавилось и признание в качестве композитора духовной музыки. Всего Архангельский написал более пятидесяти музыкальных произведений для церковного хора, в том числе две Литургии и Всенощное бдение. Хор Архангельского продолжал жить и после революции, правда, в новом качестве. В 1918 г. его переименовали в Государственный хоровой коллектив, в спустя три года даже дали Александру Андреевичу звание заслуженного артиста республики, хотя всю духовную музыку полностью исключили из репертуара.
Театр в Озерках
Специально для Озерецкого вокзала капельмейстер Герман Флиге написал вальс «Мелодии Озерков».
Выступал в Озерках и другой известный хор – «Славянская капелла» – под руководством певца и дирижера Дмитрия Александровича Агренева-Славянского. Этот коллектив известен тем, что выступал в костюмах, стилизованных под XVI век, много гастролировал, пропагандируя по всему миру русский фольклор. Стоит отметить, что на сцене Озерковского театра часто выступали национальные ансамбли: цыганские, финские, итальянские и другие, и публика всегда тепло встречала их игру. Конечно, на театральной сцене играли и прославленные столичные актеры, такие как М.Н. Ермолова, М.Г. Савина, К.А. Варламов, М.В. Дальский, В.Н. Давыдов и В.Ф. Комиссаржевская. Театр в Озерках считался самым престижным из всех пригородных сцен, и знаменитости не отказывались показаться здесь на сцене.
А наряду с профессионалами на сцене театра выступали и любители – для детей показывали семейные постановки, различные утренники и устраивали домашние праздники.
Первое здание музыкального вокзала простояло до 1900 г. Большой пожар быстро уничтожил деревянную постройку. Но уже через год вокзал восстановили вновь, изменив проект – главный зал теперь вмещал 750 зрителей.
С открытием сада и музыкального вокзала возникла одна проблема: ближайшая железнодорожная станция находилась в Шувалове. Это было далеко и неудобно как для дачников, так и для всех жителей Петербурга. Поэтому буквально сразу, в том же 1877 г., в Правление Финляндской железной дороги поступило ходатайство об открытии между станциями «Удельная» и «Шувалово» остановочного пункта «Озерки». Запрос, конечно, удовлетворили – дороге это было выгодно, и вскоре приступили к сооружению остановочного пункта. Для удобства пассажиров платформу соединили крытой галереей с Музыкальным вокзалом. В этот развлекательный комплекс зрители попадали прямо с поезда, который в сезон ходил до 2 часов ночи.
Новое здание станции «Озерки» архитектор Бруно Грангольм построил в 1902 г. Архитектор В.Н. Свешникова так описывает новую постройку: «Вокзал был двухэтажным. Первый этаж, занятый служебными помещениями, был каменным, фасад выполнен облицовочным кирпичом. Оконные проемы разные по форме и размерам с клинчатыми перемычками. Над входами металлические кованые зонтики. Второй этаж деревянный, рубленый с облицовкой вагонкой, которая создавала рисунок из обшивки. По обшивке накладные деревянные детали имитировали фахтверковую конструкцию. <…> Фасад в сторону озер отличался ассиметричной живописной компоновкой объемов, имел характерную расстекловку оконных переплетов, форму и расстекловку дверей. <…> Цоколь и ступени входов – из гранита». К сожалению, историческая постройка погибла в пожаре 1993 г. и не восстановлена до настоящего времени.
Станция «Озерки»
В наши дни остановочный пункт «Озерки» оборудован двумя смещенными боковыми платформами.
Открытие остановочного пункта подтолкнуло дальнейшее развитие Озерков. На Большой Озерной улице начал работу еще один сад – Гуго Браунса. Здесь для отдыхающих работали тир и скетинг-ринг, позднее открылся кегельбан. В летнее время в большом зале местного театра «Эльдорадо» устраивались праздники и гастроли артистов, выступавших и на открытой эстраде. Позднее театр переименовали в «Шантеклер». Недолго просуществовал «Новый театр в Озерках», принадлежавший Щербакову и похожий на «гигантский сарай для слонов» – так это заведение в повести «Озерки» представляет писатель Федор Федорович Кнорре.
Недалеко от Большой Озерной улицы принимала пациентов лечебница доктора В.И. Афанасьева. Для всех желающих здесь предлагалось несколько видов ванн, в том числе серная, соленая, лечебный душ, массаж, растирание и восстановительная гимнастика. Лечил Афанасьев и минеральными водами. Двухэтажный каменный особняк доктора находился на Эриванской улице (дом № 4), недалеко от железнодорожного вокзала.
Озерки. Среднее озеро
Этот типичный дачный пригород столицы связан с рядом исторических событий, одним из которых стало политическое преступление – убийство священника Георгия Аполлоновича Гапона, руководителя Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга и одного из инициаторов и активного участника шествия к Зимнему дворцу 9 января 1905 г.
Убитый Г.А. Гапон
Отец Георгий пропал еще 28 марта 1906 г. По словам близких, он выехал на поезде в Озерки для встречи с эсером по кличке «Мартын», и после этого Гапона никто уже не видел. Полиция завела дело, но расследование топталось на месте – информации следователи собрали слишком мало. В середине апреля в газете «Новое время» появилась заметка, сообщавшая имя убийцы известного священника. Им оказался член боевой организации партии эсеров инженер Петр Моисеевич Рутенберг, партийная кличка которого была «Мартын».
Г.А. Гапон (в центре) среди членов Собрания русских фабрично-заводских рабочих (справа градоначальник И.А Фуллон)
Но и это мало помогло полиции. Все раскрылось, как это часто бывает с политическими преступлениями, совершенно случайно. Тело несчастного нашли 30 апреля на даче вдовы Клавдии Александровны Звержинской, располагавшейся в Озерках по адресу ул. Ольгинская, 3/12. Владелица заподозрила неладное – ее смутили постояльцы, так и не переехавшие на снятую ими дачу, и попросила урядника Людорфа проверить дом. Слесарь, в присутствии понятых, взломал замок входной двери, и в маленькой комнатке второго этажа урядник обнаружил труп пропавшего священника. Но убийц так и не нашли (или их не искали), и возбужденное уголовное дело довольно быстро закрыли. Спустя несколько лет участники политической акции сами признались в преступлении.
П.М. Рутенберг
Организатором убийства неугодного священника выступил глава боевой организации партии эсеров, совмещавший работу в охранном отделении полиции, Евгений Филиппович (Евно Фишелевич) Азеф. Исполнил «приговор» известный полиции (по газетной публикации) Рутенберг при активном участии трех членов террористической организации большевистского толка «Боевой рабочий союз».
От этого союза в убийстве принимали участие К. Мижейко, М. Тойкка и В. Тимошечкин. Возможно, еще одним убийцей был эсер А.И. Чудинов, но точно это неизвестно. Присутствовал ли в той комнате на втором этаже в момент преступления сам Рутенберг, нам неизвестно.
Дача К.А. Звержинской
Дачу Звержинской снесли в 1909 г. – дурная слава о том, что она является местом жестокого политического убийства, не позволяла ни сдать, ни продать ее. «Петербургская газета» от 30 мая 1909 г. сообщала по этому поводу следующее: «Дачи Звержинских, около которых в Шувалове сложились целые легенды, как „контрабандные” так и „политические” и на одной из которых, стоящей над вторым озером, найден три года назад труп Георгия Гапона, казненного революционерами, больше не существует.
Все они снесены, и на месте четырех дач – пустыри, покрытые мусором. Причина, как говорят, частью ветхостью трех дач, а относительно „Гапоновской“, как более новой, – упорное нежелание снимать ее. Приходилось отдавать менее чем за треть прежней цены. Дача эта до последних дней своего существования служила местом паломничества петербургских рабочих бывшей „гапоновской организации“, сохранивших доброе чувство к своему „вождю”».
Доктор П.А. Бадмаев
Из несохранившихся построек Озерков наиболее примечательным историческим объектом начала XX столетия некоторое время являлся каменный особняк Жамсарена (Петра Александровича) Бадмаева, чье имя в начале XX в. было на слуху и в связи с именем Григория Распутина, и в связи с новой модой на китайскую (восточную) медицину. Причем Бадмаев выступал не только как врачеватель и знаток медицинских практик Востока, но и как успешный их пропагандист.
В начале 1890-х гг. на вершине Поклонной горы (почти Тибет в Петербурге) архитектор Е.Л. Лебурде построил для тибетского врача дом, который владелец называл просто – «Мыза». Прямоугольное и довольно простое здание из железобетона украшала небольшая угловая башенка – дань восточным мотивам, а, скорее всего, пожелания самого Бадмаева. Двухэтажная постройка была вытянута в сторону от шоссе, кроме нее на участке находился хозяйственный двор, а ближе к Ярославскому проспекту стояла оранжерея для выращивания лекарственных растений, использовавшихся Бадмаевым в его врачебной практике.
Дача П.А. Бадмаева
Кроме помещения для приема пациентов, в доме на Поклонной горе находилась аптека с травами и восточными снадобьями. В столице работало несколько подобных заведений. Довольно часто доктор Бадмаев принимал больных в своем рабочем кабинете в доме № 16 на Литейном проспекте. Но в летние месяцы основную часть времени он проводил на «Мызе».
В 1910 г. на даче торжественно отмечалось 50-летие первой в Петербурге аптеки тибетских лекарств и снадобий. На празднике присутствовали близкие Бадмаева, его друзья и пациенты весьма знатного происхождения. Популярный при Дворе старец Григорий Распутин бывал в доме на Поклонной горе несколько раз, а по свидетельству сына Бадмаева, приезжал за лекарствами. Иногда врачеватель сам отсылал Распутину порошки и настойки. В доме целителя в 1912 г. скрывался от властей эксцентричный иеромонах Илиодор, известный соратник Распутина, ставший позднее его врагом и страстным обличителем.
После Февральской революции доктора Бадмаева с семьей выслали из России в Финляндию, но вскоре они вернулись. Это стало роковой ошибкой. Петр Александрович Бадмаев скончался в 1920 г. после мытарств по тюрьмам Петроградского ЧК и похоронен на Шуваловском кладбище, расположенном недалеко от любимой «Мызы».
Знаменитую дачу новые власти, естественно, конфисковали, и дальнейшая судьба ее печальна.
Вначале бадмаевский дом полностью разграбили революционные матросы, после чего здание подожгли. Так и стояло оно в полном запустении, с обугленными стенами, пока постройку не отремонтировали, вселив туда отделение милиции. В 1981 г. историческое здание просто снесли при строительстве транспортной развязки. Утрата «Мызы» стала огромной потерей для истории Петербурга, да и всей России. Стены дачи Бадмаева видели таких персонажей прошлого нашей страны, как упоминавшийся Григорий Распутин, министр финансов Российской империи С.Ю. Витте, министр Двора барон В.Б. Фредерикс, министр внутренних дел А.Д. Протопопов, генерал-лейтенант П.Г. Курлов и многие другие. Кому бы помешал, например, еще один музей, к тому же в районе новостроек…
Г.Е. Распутин
Кстати, с Поклонной горой и Распутиным связана одна интересная городская легенда. Как известно, в марте 1917 г. новые власти молодой республики приказали вскрыть могилу старца в Царском Селе. Предполагалось вывезти гроб с забальзамированным телом Распутина для перезахоронения – ненависть к Романовым диктовала Временному правительству (а позднее и большевикам) странные поступки. Могилу раскопали, гроб из нее вынули. Некоторое время он стоял в товарном вагоне на станции железной дороги – власти решали судьбу останков. В итоге решили их уничтожить, чтобы поклонники не имели возможности посещать место захоронения старца. Но это исторические факты, а далее начинается легенда.
Грузовая машина с телом Григория Ефимовича выехала из Петербурга по Выборгскому шоссе в сторону Парголова, но застряла в грязи у Поклонной горы. Дело близилось к ночи – машина выехала вечером, и сопровождавшие его представители Временного правительства принимают решение сжечь тело на месте, опасаясь, что за ночь его отобьют сторонники свергнутого режима. Они развели большой костер и водрузили в него гроб с прекрасно сохранившимся трупом. Зрелище было жуткое. В гробу, в языках пламени, словно живой, лежал Григорий Распутин. Казалось, что еще немного, и он очнется и восстанет, как Феникс. Вдруг происходит невозможное: Распутин шевелится, и неожиданно верхняя часть его тела поднимается. Объятые ужасом участники видят сидящего в гробу покойника. Но тут одежда на нем вспыхивает, и труп быстро сгорает.
На заводе Г.А. Лесснера
Невозможно определить источник появления этой легенды, хотя известно, что труп Г.Е. Распутина сожгли в печи котельной Политехнического института, о чем составили официальный документ, не так давно найденный историками.
Район Озерков не может похвастаться обилием памятников архитектуры, но и здесь есть несколько заслуживающих внимание построек.
Дача Г.А. Лесснера в Озерках
На Варваринской улице сохранился особняк шведско-русского торговца и промышленника купца 1-й гильдии Густава Арнольдовича Лесснера. В 1853 г. этот швед сначала основал в столице Российской империи небольшой заводик по производству типографских станков, состоящий из паровой машины мощностью 8 лошадиных сил, трех кузнечных горнов и пары верстаков. Но в России богатство обычно приносят связи с государством. Так и заводчика Лесснера состоятельным сделали заказы Морского министерства, а именно: минные аппараты и самодвижущие пневматические мины. Их-то и производил на своих предприятиях Лесснер. С богатством расширялось производство. В 1898 г. на Сампсониевской набережной появилось современное промышленное предприятие «Акционерное общество Машиностроительного, Чугунно-Литейного и Котельного завода „Г.А. Лесснер“» с капиталом в 2,62 млн рублей и филиалами в Москве и Нижнем Новгороде. Вскоре на соседней Выборгской набережной Лесснер построил второй завод. Внутри акционерного общества первый завод называли – «Старый Лесснер», второй – «Новый Лесснер». Благодаря Г.А. Лесснеру Россия вошла в число стран, выпускавших в начале XX в. автомобили. Такова, кратко, история шведско-русского промышленника, приобретшего участок под дачу в Озерках.
Густав Арнольдович озаботился постройкой дачи для летнего отдыха, и проект загородного дома он, возможно, заказал инженеру Б.Г. фон Гуку, с которым сотрудничал ранее. Двухэтажный деревянный особняк в стиле модерн с квадратной башней и резными деталями фасада возвели в 1890 г. Здание неплохо сохранилось до наших дней и до последнего времени принадлежало городскому Дворцу творчества юных при Аничковом дворце.
Из каменных построек в Озерках до 2000-х гг. дожила дача купца 1-й гильдии Александра Егоровича Кудрявцева, сооруженная в 1912 г. в стиле неоклассицизма. Со стороны озера фасад дома украшен полукруглой верандой с полуколоннами дорического ордера, лепниной и рельефами с грифонами. Благодаря этому декору дачники прозвали особняк «Дом с грифонами». От веранды к озеру, расположенному ниже, ведет мраморная лестница.
Семья Кудрявцевых неразрывно связана с историей появления в пригороде Петербурга теннисной команды. В 1900 г. в Озерках они организовали Кружок любителей лаун-тенниса. В 1911 г. на базе кружка открылся теннисный клуб с кортами на Варваринской ул., 1. Секретарем-распорядителем Озерковского теннисного клуба в то время являлся П. Гаазе, много сделавший для развития спорта в городе. С началом Первой мировой войны деятельность клуба угасает, а после революционных событий 1917 г. и вовсе прекращается. Стоит отметить, что Евгений Александрович Кудрявцев, сын А.Е. Кудрявцева, впоследствии стал известным спортсменом, заслуженным мастером спорта и многократным чемпионом страны по теннису.
Троицкая церковь в Озерках
Сохранилось в Озерках одно церковное здание. Оно сильно перестроено, но в нем легко узнать бывшую православную церковь. На Большой Озерной улице стоит храм Святой Живоначальной Троицы, сооруженный в неорусском стиле в 1900–1904 гг. по проекту гражданских инженеров А.С. Тиханова и П.П. Трифонова. Однопрестольная церковь с одним большим куполом и пристроенной шатровой колокольней в те далекие годы вмещала до 3000 прихожан. Двухъярусный иконостас для нее изготовил мастер Д.В. Дудаков, стилизовав его под древнерусский стиль, а стены храма расписаны живописью по штукатурке. Приход прекратил свое существование с закрытием церкви в 1938 г. – пустующее здание быстро приспособили под склад. В 1962 г. его в полуразрушенном виде передали христианам-баптистам для устройства Молитвенного дома. Храм восстановили, отреставрировали, а позднее на месте апсиды возвели кирпичную пристройку с большим залом для собраний верующих. В настоящее время здесь располагается главный Молитвенный дом баптистов Санкт-Петербурга.
Из памятных сооружений отметим скульптурную композицию «Каменный гребец», открытую на берегу Среднего Суздальского озера 17 мая 2003 г. Автором этого массивного гранитного памятника высотой два метра является скульптор Д.Д. Каминкер, создавший его при участии архитектора С.П. Одновалова.
Детская железная дорога в 1940-х гг.
Интересным сооружением остается Малая Октябрьская железная дорога (МОЖД) – действующая узкоколейная железная дорога, предназначенная для обучения подростков и молодежи работе на железной дороге, а также в качестве развлечения для детей и родителей.
Дорога открыта 27 августа 1948 г. и состояла тогда из трех станций: «Кировская», «Зоопарк» и «Озерная». Общая длина узкоколейки составляла 8,1 км, причем длина первого перегона Кировская – Зоопарк достигала 4,7 км, а второго – Зоопарк – Озерная – около 2,8 км. Поясним, причем здесь зоопарк. Долгое время существовали планы по размещению на территории Озерков и ближайших к нему районов нового городского зоопарка, взамен исторического всем известного зоосада на Петроградской стороне. Станция «Кировская» находилась в районе современной станции метро «Старая Деревня». Первый поезд вел юный машинист Андрей Филиппов.
Первые дни работы
Так как МОЖД по сути являлась обычной железной дорогой, то на ней присутствовала вся необходимая инфраструктура: семафоры, переезды с постами дежурных и подвижной состав. В конце 1940-х гг. здесь ходили паровозы ПТ4 (№ 088 и № 089) и ВП1-170, таскавшие за собой 8 пассажирских вагонов. Паровозы ПТ4 выпускались в Финляндии, на заводе в городе Тампере, и поставлялись в нашу страну по репарациям. Кроме пассажирских вагонов, дороге передали 2 багажных вагона и 5 грузовых платформ. Парк вагонов поменялся в 1962 г., когда из Польши поставили десять новых вагонов серии 3AW. Из новых вагонов составили два состава: «Пионер» и «Сказка».
Со временем железные дороги по всей стране меняли паровозы на тепловозы. То же самое происходило и на Малой железной дороге. В 1958 г. здесь начали эксплуатировать новый тепловоз ТУ2-167 «Пегас».
Управление МОЖД находилось на Липовой аллее, откуда его перевели на Торфяную дорогу.
Тепловозы ТУ3
Дорога продолжала исправно функционировать до трагедии, разыгравшейся на одном из переездов в 1964 г. По окончании работы смена станции «Озерная» – инструктор и четыре подростка – возвращалась на мотодрезине на станцию «Кировская». В районе 2-й Никитинской улицы, сразу за станцией «Зоопарк», на переезд неожиданно выехал самосвал, с которым и столкнулась дрезина. В страшной аварии погибли четверо детей и взрослый железнодорожник. После обсуждения дорогу решили полностью не закрывать, но сократить до безопасного маршрута. Так как район Комендантского аэродрома начинали уже застраивать многоквартирными домами, то первым демонтировали перегон Кировская – Зоопарк, а на оставшемся перегоне Зоопарк— Озерный построили разъезд «Юный». При этом станцию «Зоопарк» переименовали в «Пионерскую». Обновленный путь длиной 3,1 км оборудовали полуавтоматической системой регулирования движения поездов, новыми семафорами и оснастили современными тепловозами ТУ3-001 и ТУ3-002, изготовленными в Чехословакии. Локомотивы проработали здесь до 1989 г., и один из них (ТУ3-002) оказался в итоге в железнодорожном музее эстонского городка Лавассааре. Еще хорошие польские вагоны в 1988 г. поменяли на вагоны производства Демиховского завода (серия ПВ-40).
В начале 1990-х гг. длина дороги вновь уменьшается в связи с изъятием земли под застройку. После сооружения Южной Малой Октябрьской железной дороги от станции «Купчино» до Царского Села над дорогой в Озерках нависла угроза закрытия и демонтажа всего полотна.
Из современных построек Озерков отмечу павильон станции метро «Озерки», открытый на Поклонной горе (перекресток Выборгского шоссе и проспекта Энгельса) вместе с открытием станции в августе 1988 г. Прямоугольное остекленное здание выполнено по проекту архитекторов Г.Н. Булдакова, В.Ф. Дроздова, С.Е. Кисловой, В.Н. Ловкачева, В.В. Попова и В.М. Ривлина. Подземный зал станции метро, расположенный на глубине 59 м, сооружен по проекту тех же архитекторов. В отделке станции использован гранит, травертин и мраморный диабаз. Пол и торцевая стена украшены мозаичными панно работы художников С.Н. Репина, Н.П. Фомина и В.В. Сухова.
Станция «Шувалово»
За железнодорожной станцией «Озерки» буквально сразу следует станция «Шувалово», уже упоминавшаяся мною. Вообще довольно трудно отделить одну станцию от другой – целый город дач безраздельно властвует над огромной территорией вокруг Суздальских озер вплоть до «Парголова» – следующей станцией Финляндской железной дороги.
Уже в начале XX столетия обе исторические местности объединили в одну. Например, путеводитель К.Г. Притулина в 1909 г. сообщал: «Озерки, Шувалово – в 10 вер. от Петербурга. Благодаря величественному виду оттуда на СПб. привлекает множество публики. С Поклонной горы виден весь Петербург. Зелень садов, изобилие сосновых рощ, пароходное сообщение по Суздальскому озеру».
П.И. Шувалов (худ. Ф.С. Рокотов)
Название станции связано с историей владения местными землями графской фамилией Шуваловых, и последний владелец территории – Андрей Павлович Шувалов, племянник президента Академии художеств.
Род Шуваловых известен с XVI столетия, первый, документально подтвержденный его представитель – костромской помещик Дмитрий Шувалов. Выдвижение фамилии произошло во времена императрицы Елизаветы Петровны, которая возвела в графское достоинство генерал-фельдмаршала Петра Ивановича Шувалова.
Государственную службу он начал во времена царствования Петра I. При великой княжне Елизавете Петровне состоял в невысоком звании камер-юнкера, но отличился во время захвата власти дочерью Петра в 1741 г. и получил придворным чин камергера и воинское звание генерал-майора. Взлет карьеры Шувалова происходит после его женитьбы на Мавре Егоровне Шепелевой, близкой подруге императрицы.
М.Е. Шувалова (худ. А.П. Антропов, 1750-е гг.)
Историк К.Ф. Валишевский так отзывается о супруге графа: «Оставаясь неизвестной почти до половины столетия (речь идет о семье Шуваловых. – А. Г.), обладая скромным поместьем в Костромской губернии, она приобрела некоторое значение лишь благодаря браку Петра Шувалова с Маврой Егоровной Шепелевой, занявшей при Елизавете вышеупомянутое положение чесальщицы. Мавра Егоровна не была приятной подругой жизни, согласно свидетельству ее современников; „Она была зла, как дьявол, и соответственно корыстна“, – утверждает один из них, добавляя, что ничто не могло сравниться с ее уродством, – „Это ведьма огурец“; Шерер говорит о ее „зловонном рте“ – опуская другие отталкивающие подробности…».
Еще больше укрепилось положение Шуваловых при Дворе после знакомства в 1749 г. Ивана Ивановича Шувалова с императрицей Елизаветой Петровной. Нового фаворита государыне представила все та же Мавра Егоровна, супругу которой он приходился двоюродным братом. Петр Иванович Шувалов остался в истории как реформатор русской артиллерии, основатель Воткинских железоделательных заводов, да и вообще был деятельным человеком, хотя многие из его начинаний относились к разряду прожектов, не имеющих перспектив быть воплощенными в жизнь.
Историк и по совместительству чиновник Д.Н. Бантыш-Каменский отмечал: «Граф Петр Иванович имел острый проницательный разум, отличался красноречием, но был лукав, завистлив, корыстолюбив, лицемерен; делая вред, уверял того человека с набожным видом, возводя глаза свои, что он ему доброжелательствует, принимает живейшее участие в постигшем его злоключении; умел изменяться в лице: казался веселым и печальным, дарил приятною, благосклонною улыбкой, или принимал вид гордый, делался недоступным; употреблял все средства, чтобы достигнуть предположенной цели; ездил на охоту с Графом Разумовским, когда он находился во всей силе своей; был счастлив в молодости, любим прекрасным полом и в престарелых летах – по собственному его выражению глазами и сердцем приносил жертву красоте».
Другой, более известный, историк В.О. Ключевский писал о Петре Ивановиче Шувалове: «…Все самое дорогое и вкусное соединялось в его доме: он первый в России не только стал кушать ананасы, но и завел большую ананасовую оранжерею, экипаж его блистал золотом, и он первый завел целую упряжку дорогих английских лошадей, бриллиантовые пуговицы его кафтана были дороже, чем у графа Разумовского. <…> Этот роскошный министр имел более 400 тысяч тогдашних рублей дохода, ухитрился оставить после своей смерти долгов одной казне более миллиона рублей».
Станция «Шувалово» до реконструкции
Земли вокруг Суздальских озер Шуваловы получили в середине XVIII столетия и владели ими более 120 лет.
Станция 3-го класса «Шувалово» открыта с начала эксплуатации железной дороги, а деревянный вокзал здесь построил архитектор Вольмар Вестлинг. От других вокзалов дороги его отличали резьба и декор открытой со стороны перрона части здания, расположенной в середине постройки. На первом этаже размещались два зала, дамская комната, буфет и помещение с телеграфом. Второй этаж заняли жилые комнаты железнодорожников.
«Шувалово», как и сооруженная позднее станция «Озерки», довольно быстро приобрела популярность у пассажиров, а основная нагрузка здесь приходилась на летнее время. В то время вокзал располагался в густом лесу, на берегу Нижнего Суздальского озера. Прямо напротив станции устроили небольшую пристань, от которой речные пароходики с высокими трубами возили дачников на противоположный берег, причем по расписанию, связанному со временем движения поездов.
Станция «Шувалово» с новым вокзалом
С ростом числа дач потребовались некоторые изменения в инфраструктуре. В 1894 г. к существующей Финляндской железной дороге здесь подвели частную ветку Приморской линии, обслуживающей Сестрорецкий курорт и связанной со станциями «Графская» в Коломягах, «Скачки», где в зимнее время работал ипподром, «Садки» и «Новая Деревня». Последняя была хорошо известна в городе своими развлекательными заведениями, например, таким, как «Заведение искусственных минеральных вод», основанное в 1834 г. при финансовом участии казны – император Николай I приобрел сто акций новой компании. Но успех предприятию принесли вовсе не воды, а сад с театром, управлял которыми Иван Иванович Излер. На протяжении нескольких десятилетий сад Излера слыл центром развлечений, особенно для любителей оперетты и канкана. А заведение с длинным названием в народе прозвали просто «Минерашка».
Как можно видеть, станция «Шувалово» (наряду с «Озерками») вошла в общую систему мест развлечения петербуржцев, расположившихся в северных пригородах столицы.
К концу XIX столетия возникла необходимость в реконструкции местного вокзала. Учитывая важность станции, старую деревянную постройку разобрали, а архитектор Б.Ф. Гранхольм построил новое примечательное каменное здание в стиле модерн.
Шуваловский вокзал
Стены постройки облицованы кирпичом двух цветов – красного и розового. Более светлым выделены обрамление оконных проемов, венчающий карниз, и горизонтальные тяги. Перед зданием вокзала организована небольшая площадь, на которую пассажиры попадали, выйдя из билетного зала через две двери и спустившись по гранитной лестнице. Со стороны перрона по всей длине здания устроен металлический навес на шести чугунных колонках. Вообще на вокзале множество металлических конструкций.
Также при станции возвели двухэтажный дом – первый этаж был каменным, второй построили деревянным, обшив его вагонкой. Здание предназначалось для проживания работников дороги. Кроме того, построили одноэтажное здание кладовой и туалетов.
На вокзале станции «Шувалово» происходят события известного кинофильма «Безымянная звезда», снятого в 1978 г. режиссером и актером М.М. Казаковым.
Шувалово. Железная дорога
В наши дни станция остается важным пассажирским и товарным пунктом железной дороги. Электрички принимают здесь две платформы – боковая и островная.
Вокруг станции сохранился конгломерат частных домов, хотя и здесь все агрессивнее подступает многоэтажная городская застройка, и процесс этот усилился в новом тысячелетии.
В 1877 г. на бывшие графские земли пришло Товарищество на паях для устройства дачных помещений в Шувалове. После утверждения императором Александром III устава Товарищество приступило к освоению территории – в лесу пробивались просеки и строились дороги, а землю разбивали на участки под запросы покупателей.
Первые дачи появились в Шувалове спустя несколько лет. В доме, принадлежавшем Г.С. Войницкому, летом сдавались 15 комнат, находился он на Екатерининской (ныне – Корякова) улице. Резными украшениями балконов и веранд выделалась дача Зимина, стоявшая у Второго озера. Одной из местных знаменитостей долгое время оставалась «Вилла Бельмонт» (Эриванская ул., 1), принадлежавшая председателю Губернской санитарной комиссии и гласному Земских собраний действительному статскому советнику доктору Александру Николаевичу Оппенгейму. Белоснежная постройка в псевдоготическом стиле построена на горке – она возвышалась над местностью в окружении большого сада. Композиционным центром дома служила башня-бельведер. От виллы к озеру вела мраморная лестница, украшенная скульптурами львов. Авторство «Виллы Бельмонт» не установлено – предполагают, что дачу мог построить архитектор К.К. Рахау, автор еще одной местной постройки (дача Шварца в Парголове), сохранившейся в Шувалове в перестроенном виде. В 1910 г. вилла сгорела. В летнее время ее владелец доктор А.Н. Оппенгейм принимал больных в амбулатории на Береговой улице. Врач умер за год до пожара, в возрасте 66 лет, и похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.
Вилла Бельмонт
Украшением дачного поселка служила вилла подданного Пруссии коммерции советника Эвальда Ивановича Тильманса (Выборгское шоссе, 140), сооруженная в 1900-х гг. на берегу Нижнего озера архитектором З. Леви. Здание в стиле модерн с готическими башенками и флюгерами погибло в XX столетии. С дачей Тильманса мы забрались уже в Парголово, но это закономерно, так как Озерки, Шувалово и Парголово в те годы представляли один большой дачный конгломерат.
Шувалово
Сохранилась в Шувалове дача Х. Клостера (Новоорловская ул., 40), сооруженная в начале XX в. в стиле модерн. Известность этот дом приобрел в конце прошлого столетия, с появлением здесь в 1993 г. художников Дмитрия Каминкера и Леонида Колибабы. Со временем на даче Клостера возникла «Деревня художников», куда, помимо живописцев разных направлений, входили скульпторы, мастера по работе с керамикой, фотографы и даже музыканты и актеры. Деревня существует и поныне, а вокруг дома выставлена экспозиция из работ ее «обитателей».
Был и есть у станции «Шувалово» и свой православный храм, сооруженный в 1876–1880 гг. архитектором К.А. Кузьминым на местном кладбище. Это – Спасо-Парголовская церковь, пережившая годы гонений на веру лучше многих других – в прошлом столетии храм не закрывали.
Спасо-Парголовская церковь
Первая церковная постройка появилась в Шувалове, на берегу Суздальского озера, еще в 1755 г. Деревянную церковь освятили 7 сентября в присутствии императрицы
Елизаветы Петровны и графа Петра Ивановича Шувалова, на чьи средства ее и построили. В последующие годы вокруг храма начали появляться отдельные захоронения, превратившиеся в XIX в. в деревенское кладбище. В 1790 г. первая церковь сгорела от удара молнии, и ее уже не восстановили. Довольно быстро архитектор Л. Руска возвел новый храм рядом с местом, где стоял сгоревший. Эта вторая церковь прослужила прихожанам довольно долго, пока за ветхостью ее не разобрали в 1885 г. Третий, существующий поныне, храм построили на новом участке по проекту гражданского инженера К.А. Кузьмина.
Церковь в византийском стиле с приземистой колокольней над входом на 850 человек заложили в 1876 г. на деньги в сумме 70 тыс. рублей, собранных по подписке среди местных жителей и дачников. Инициатором и активным участником строительства храма был священник Александр Александрович Налимов (ум. 1883), похороненный рядом со своим детищем.
Кстати, память о второй церкви, сооруженной знаменитым Л. Руской, сохранилась в заметке «Загородная поездка» А.С. Грибоедова, опубликованной в 1826 г. в газете «Северная пчела»:
«На высоты! На высоты! Подалее от шума, пыли, от душного однообразия наших площадей и улиц. Куда-нибудь, где воздух реже, откуда груды зданий в неясной дали слились бы в одну точку, весь бы город представил из себя центр отменно мелкой, ничтожной деятельности, кипящий муравейник. Но куда же вознестись так высоко, так свободно из Петербурга? – в Парголово.
В полдень, 21-го июня, мы пустились по известной дороге из Выборгской заставы. Не роскошные окрестности! Природа с великим усилием в болоте насадила печальные ели; жители их выжигают. Дымный запах, бледное небо, скрипучий песок – все это не располагает странников к приятным впечатлениям. Подымаемся на пригорок и на другой (кажется на шестой версте); лошадям тяжело, но душе легче, просторнее. Отсюда взор блуждает по бесконечной поверхности лесной чащи. Те же ели, но под скудною тенью их редких ветвей, в их тощей зелени, в бездушных иглах нет отрады, теперь же, с крутизны холма, пирамидальные верхи их оглажены, особенности исчезли; под нашими ногами засинелся лес одной полосой, далеко протяженною, и вид неизмеримости сообщает душе гордые помышления. – В сообществе равных нам, высших нас, так точно мы, ни ими, ни собою не довольные, возносимся иногда парением ума над целым человечеством, и как величественна эта зыбь вековых истин и заблуждений, которая отовсюду простирается далеко за горизонт нашего зрения!
Другого рода мысли и чувства возбуждает, несколько верст далее, влево от большой дороги, простота деревенского храма. Одинок, и построен на разложистом мысе, которого подножие омывает тихое озеро; справа ряд хижин, но в них не поселяне. Нежная белизна красавиц и торопливость их услужников напоминают… не знаю именно, о чем; но здесь они менее озабочены чинами всякого рода.
Вот и край наших желаний. Все выше и выше, места картинные: мирные рощи, дубы, липы, красивые сосны, то по нескольку вместе стоят среди спеющей нивы, то над прудом, то опоясывают собою ряд холмов; под их густою сению дорога завивается до самой вершины, – доехали».
Станция «Парголово»
«Парголово» является последней железнодорожной станцией на территории дачного конгломерата Озерки – Шувалово – Парголово, занимающего графские земли. Старинная финская деревня Паркола (Parkala), что переводится как «черт», известная с XII в., стала последним населенным пунктом, вошедшим в этот дачный мир.
План парка
Как я уже отмечал ранее, Шуваловом и Парголовом долгое время владела дворянская семья Шуваловых, а первым собственником Парголовской мызы стал Петр Иванович
Шувалов. При нем здесь появились обширный пейзажный парк и первые усадебные постройки. Долгое время в Шувалове оставалось все по-старому, а первая большая перепланировка парка произошла в 1820 г., при В.П. Шувалове. Изменения коснулись большинства зданий и сооружений имения. С завершением реконструкции Парголовская мыза вновь живет долгие годы спокойной загородной жизнью, пока не наступает время очередного строительства, последнего в этом пригородном дворцово-парковом ансамбле.
С Шуваловыми же связано образование поселения в Парголове. После пожалования земли граф решил переселить сюда часть своих крепостных из Суздальского уезда Владимирской губернии и из имения под Вологдой. Так появились три небольшие слободы. В дальнейшем Большая Суздальская слобода известна как 1-е Парголово, а Большая и Малая Вологодские слободы соответствуют 2-му и 3-му Парголовым. Кстати, я забыл упомянуть, что название озер также связано с крестьянами-переселенцами. Первое Парголово находилось на берегу Большого озера, ближе к Шувалову, а два других поселка занимали территорию вокруг будущей железнодорожной станции.
Каменная скамья в Шуваловском парке
В 1896 г. известный садовник А.Э. Регель писал об имении Шуваловых: «Лучшим украшением служит громадный парк, имеющий более четырех верст в окружности. В нем преобладает природный лес, преимущественно состоящий из берез, сосен и елей, но в некоторых местах насажены длинные ряды лип; проведено множество дорожек, извивающихся по густым рощам и по зеленым лужкам, по горам и по ложбинам; выкопано несколько прудов и колодцев. В конце парка, у границ мызы, поднимается уступами довольно крутая возвышенность, наверху которой стоит круглый холм, обсаженный шиповником; это “Парнас”, или “Парголовское Чимборассо” Кульминационная точка всей окрестности. На самой макушке расстилается площадка, окруженная решеткой, обставленная скамейками (конечно, испещренными всяческими надписями экспансивных посетителей) и осеняемая ветвистыми березами. Отсюда открывается огромная перспектива: ближе всего – зеленая, уступчатая покатость, испещренная шиповником и сиренью; в глубине – прозрачный пруд, отражающий целый бор темных елей, красующихся в нем, как перед зеркалом; вдали, в просвете между деревьями, стоит мостик, перекинутый через канаву, питающую пруд; еще дальше – поля, за которыми, на матовом фоне отдаленного леса, белеют строения деревни Горожанки; правее видны: Новопарголовская колония, Озерковский вокзал и первое Парголово с озером; а еще дальше – Петербург, с горящими, как жар, золотыми куполами Смольного монастыря, Исаакиевского собора, Владимирской и Благовещенской церквей, и с тонкими, блестящими иглами Петропавловского собора и Адмиралтейского шпица. Шуваловский парк, именно благодаря своей относительной безыскусственности, изобилует роскошными мотивами; но его окрестности, и особенно около Озерков – изуродованы: тут добрые люди сильно перемудрили, и, желая создать лучшее, безжалостно испортили все место. Редкое исключение составляет Левашовский парк, буквально хорошеющий с каждым годом».
Парголово. Первый деревянный вокзал
До имения Шуваловых в XIX столетии можно было добраться сравнительно легко, но постоянное транспортное сообщение с Парголовом появилось в 1844 г. – от Гостиного двора в Санкт-Петербурге ходили дилижансы. Позднее до Суздальских озер доезжали на лошадях и от Казанского собора.
Железнодорожная станция 3-го класса «Парголово» была открыта в 1869 г., и это сделало поездку за город быстрой и дешевой. Первый вокзал в два этажа появился на станции в 1870 г. и построен архитектором Вольмаром Вестлингом. Вокзал прослужил дороге почти 30 лет. Центральную часть деревянного здания, похожего на вокзал станции «Удельная», зодчий выполнил в виде открытой веранды с декоративной резьбой по фасадам. Кроме этого, на первом этаже находились два пассажирских зала, дамская комната, буфет и телеграф. Второй этаж занимали пять жилых комнат служащих станции.
Парголово. Новый каменный вокзал
Существующий в наши дни вокзал построил в стиле модерн в 1902 г. архитектор Бруно Фердинанд Гранхольм. Двухэтажное здание стилизовано под крепость – со стороны перрона оно выделяется двумя башенками на углах и фигурной кровлей в центральной части. Металлический навес здесь поддерживают чугунные колонки. Противоположный фасад также решен с использованием двух башен, размещенных ближе к центру здания. Центральный кассовый зал проходной, украшен двумя печами поливного изразца зеленого цвета с орнаментом «павлиний глаз». Эти обогревательные устройства относятся к типу шатровых и изготовлены по чертежам дизайнера немецкой фабрики художественной и печной керамики «И.Ф.П. Хаусляйтер» Карла Майера, но на известном финском заводе «Або», очевидно, купившем готовые чертежи.
Кроме самого вокзала, тогда построили одноэтажный жилой дом на восемь квартир для служащих дороги (утрачен) и служебный корпус.
Поселок Парголово
Станция во многом дала название и близлежащим парголовским улицам – Вокзальной и Железнодорожной.
Сегодня узловая станция «Парголово» располагает двумя пассажирскими платформами, являясь важным транспортным пунктом и для грузовых перевозок – сюда выходит Окружная линия Октябрьской железной дороги.
Наше путешествие по имеющимся историческим постройкам Парголова мы начнем в Шуваловском парке. И прежде всего – это дворец Воронцова-Дашкова.
В 1912–1915 гг. архитектор С.С. Кричинский возводит здесь дворец в стиле неоклассицизма для графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова, очередного владельца имения и родственника рода Шуваловых. Сохранившееся здание в два этажа завершено полусферическим куполом и дополнено колоннадой дорического ордера. Похожие колонны Кричинский использовал для украшения фасадов дворца и, в частности, его портика. Наружные лестницы, как и цоколь здания, сооружены из гранита, для внутренних лестниц использован уральский мрамор и вазалемский известняк.
В Шуваловском парке
Скульптуры львов на площадке главной лестницы создал знаменитый мастер А.Т. Матвеев.
Кроме дворца Воронцова-Дашкова, можно назвать еще ряд сооружений Шуваловского парка: православную церковь необычной архитектуры, Желтую дачу (особняк Г.Е. Месмахера), Конный двор, насыпную горку «Старый Парнас» (есть еще «Малый Парнас»), Склеп Адольфа, руины Туфовой горки, Каменный мост и руины Холодной бани. Кроме этого, в парке сохранились система из двенадцати прудов и часть планировки.
Большая часть строений и сооружений парка относится к последней четверти XVIII – первой трети XIX вв. Так, знаменитый холм «Парнас» высотой 61 м насыпан крепостными графа П.И. Шувалова в 1750-х гг. В то далекое время на вершине холма располагалась ровная площадка со скамейками для отдыха. Два пруда, вырытых у основания горы, получили необычные названия: «Шапка Наполеона» и «Рубашка Наполеона». Стоит отметить, что в парке, да и вообще на территории Шувалова и Парголова, много различных небольших водоемов. «Шапку» и «Рубашку» можно отнести к прудам средних размеров, тогда как расположенные рядом «Туфелька», «Копеечка» и «Треугольник» сравнительно небольшие. Два первых лежат у так называемых Скотных гор – группы холмов Шуваловского парка. Третий находится у горы Парнас. Есть в парке и другие пруды: «Звездочка», «Пихтовый», «Лошадиный», Дубовый», «Оранжерейный» и «Церковный».
Шуваловский парк в наши дни
В XVIII в. барский дом находился на возвышенности, рядом с ним располагались оранжерея. Как часть парка, внизу располагался огромный сад, а на холме, в отдалении от всего этого, возвышалась церковь Спаса Нерукотворного, освященная в 1754 г. Храм тогда был деревянным и не сохранился, так как полностью сгорел в 1791 г. от удара молнии. Взамен сгоревшего поставили другую деревянную церковь, рядом с прежней, но и ее спустя несколько десятилетий разобрали за ветхостью.
Церковь апостолов Петра и Павла
Сохранился ныне действующий каменный храм – весьма примечательная постройка архитектора А.П. Брюллова. Заказчицей необычного для православной архитектуры здания в стиле неоготики стала Варвара Петровна Шувалова. В 1830 г. умер ее второй супруг, Адольф Полье, и графиня решила увековечить память о нем сооружением церкви, строительство которой продолжалось с 1831 по 1849 г. Готовый храм, ставший местом захоронения членов графской семьи, освятили в честь Святых апостолов Петра и Павла.
Семейную усыпальницу Шуваловых подновляли два раза: в 1850–1851 гг. – при участии архитектора Г.Э. Боссе; в 1906–1907 гг. этим занимался архитектор С.С. Кричинский.
Стены постройки облицованы тесаным пудостским камнем, стрельчатые окна выполнены в характерной для готики манере – их зодчий закрыл витражами. Ажурный металлический шпиль покрыли медными пластинками, а лепнину внутри церкви выполнил знаменитый скульптор Е. Балин. Мастерская Тарасова исполнила резной иконостас. На Горнем месте находилась картина «Распятие», а интерьеры церкви украшали две статуи работы скульпторов П. Трискорни и С.И. Гальберга.
Ценный с архитектурной точки зрения храм закрыли в 1935 г., причем он подвергся просто варварскому уничтожению – все, что было металлическое, в том числе шпиль колокольни, сдали в металлолом! Убранство сожгли, все ценное изъяли, и оно исчезло в неизвестном направлении.
Спохватившись в 1957 г., власти начинают восстановление архитектурного шедевра, хотя готическое убранство на фасадах тогда так и не возвратили зданию. К началу 1990-х гг. некогда нормальная в смысле сохранности постройка пришла в полный упадок и напоминала руины.
К настоящему времени Петропавловский храм Шуваловского парка полностью восстановлен и открыт для верующих. Рядом с церковью на берегу пруда сохранился и склеп Адольфа Полье, созданный все тем же архитектором А.П. Брюлловым. Полье умер молодым – в возрасте 35 лет его убила неизлечимая тогда чахотка.
Свидетельница многих событий, дочь известного скульптора Толстого М.Ф. Каменская, вспоминала: «.. Старый граф Шувалов уже умер, и вдова его, графиня Шувалова, рожденная княжна Шаховская, успела второй раз выйти замуж по страстной любви за графа Адольфа Полье и овдоветь второй раз. Этого второго мужа графиня обожала до того, что даже с мертвым не захотела расстаться и похоронила его тут же, около своей усадьбы, в прорытом в горе и отделанном на готический манер гроте. Весь грот, снаружи и внутри, был уставлен тропическими растениями. Плиту над телом покойного мужа графиня всякий день убирала своими руками богатейшими цветами. Но ей этого было мало: так как половину ночи она проводила в гроте, где было темно, ей хотелось украсить так могилу своего Адольфа, чтобы и ночью она поражала своею красотою. И вот графиня придумала для этого такой способ: она стала приказывать деревенским девчонкам и мальчишкам собирать для нее светящихся червячков и, говорят, платила за них по пятиалтынному за штуку… И поползет живая иллюминация, переливаясь фосфорическим светом, по пальмам, розам и лилиям! А графиня сидит в гроте далеко за полночь, любуется этой картиной, обливается горючими слезами и со своим Адольфом разговаривает <…> Наконец, видно, ей спать захочется; пойдет домой отдохнуть, а мальчишки и девчонки караулят ее, и как только она уйдет, шасть в грот! И давай собирать своих червяков в баночки и коробочки, а наутро новеньких немного добавят и опять продадут графине».
Некоторые историки полагают, что сохранившаяся до нашего времени планировка Шуваловского парка создана по инициативе А. Полье, пригласившего в Шувалово знаменитого садового мастера П. Эйлера.
Еще одной достопримечательностью парка и Парголова остается Желтая дача, сооруженная в 1870-х гг. архитектором М.Е. Месмахером для своего брата Георга. Дом в стиле модерна украшен башенками и балкончиками. На одной из башен можно прочитать инициалы владельца усадьбы – «GM», ниже расположены цифры – «1902».
Современный поселок Парголово возник к середине XIX столетия как дачный – к нему позднее присоединили деревни Кабаловку, Строжиловку и Заманиловку. На территории Парголова сохранились улица Заманиловская и Заманиловский лес, напоминающие потомкам о существовавшей здесь ранее деревне.
Школа в Парголово
С Парголовом связаны имена таких знаменитостей, как А.С. Пушкин, А.С. Грибоедов, И.С. Тургенев, Н.А. Некрасов, А.Н. Майков, А.М. Горький, М.А. Балакирев, А.К. Глазунов, П.А. Федотов, Н.А. Римский-Корсаков, С.М. Ляпунов, М.М. Антокольский, И.Я. Гинцбург, В.В. Верещагин и Ф.И. Шаляпин. Музыкальный и художественный критик В.В. Стасов снимал в деревне Старожиловка дом у местной крестьянки Елены Безруковой, а в гости к нему приезжал художник И.Е. Репин. В Парголове жил писатель Д.Н. Мамин-Сибиряк. История дачной жизни отражена в его романе «Черты из жизни Пепко».
Желтая дача в Парголово
«Тогдашнее Третье Парголово не было так безобразно застроено и не заросло так садами, как нынешнее. Тогда был у него еще вид простой деревни, хотя и сильно попорченной дачными постройками самой нелепой архитектуры. Главное, были еще самые простые деревенские избы, напоминавшие деревню. Мы прошли деревню из конца в конец и нашли сразу то, о чем даже не смели мечтать, – именно, наняли крошечную избушку на курьих ножках за десять рублей за все лето. <…> Собственно наша дача состояла из крошечной комнаты с двумя крошечными оконцами и огромной русской печью. Нечего было думать о таких удобствах, как кровать, но зато были холодные сени, где можно было спасаться от летних жаров. Вообще мы были довольны и лучшего ничего не желали».
Несколько слов скажу о Ново-Парголовской немецкой колонии, вошедшей в состав Парголова уже в советское время. Колонию основали в 1868 г. переселенцы из другого немецкого поселка, в Ново-Саратовке. Место оказалось весьма удачным для трудолюбивых переселенцев, занявшихся снабжением дачников Шувалова – Озерков овощами, фруктами, молоком и молочными продуктами. Кстати, по соседству с Ново-Парголовской колонией находилось немецкое поселение в Каменке.
Торговали колонисты на небольшом рынке у железнодорожной станции «Шувалово», а так же в Озерках и Парголове. Население Ново-Парголовской колонии росло достаточно быстро, и в 1877 г. здесь построили лютеранскую кирху Святой Марии Магдалины, при которой появилось и небольшое лютеранское кладбище. В 1891 г. архитектор К.В. Фортунатов реконструировал кирху, увеличив ее площадь.
В послевоенное время поселок Парголово продолжает быть дачным пригородом приближающегося к нему большого города. К концу тысячелетия поселок частично вошел в состав Санкт-Петербурга.
Из новых построек, появившихся на парголовской земле, можно отметить церковь Иоасафа Белгородского. Храм в стиле русского деревянного зодчества построен в 1995–2001 гг. по проекту архитектора А.А. Петрова. В 1914 г. здесь сооружали подобную церковь, но ее закрыли в 1937-м и разрушили в 1941 г.
В 2000 г. на въезде открыт гранитный памятный знак «500-летие Парголово».
Станция «Левашово»
Следующая после станции «Парголово» станция «Левашово» также входит в число первых станций Финляндской железной дороги – ее открыли в 1870 г. на земле имения «Осиновая Роща».
Название станции, позднее перешедшее на поселок вокруг нее, связано с владельцем упомянутого выше имения, генералом от кавалерии графом Василием Васильевичем Левашовым.
Биография этого государственного деятеля началась 10 октября 1783 г., когда у ученицы балетной школы Акулины Семёновой родился мальчик, которого назвали Василием. Все бы хорошо, но возникла проблема с фамилией ребенка, рожденного вне брака. Его отцом был обер-егермейстер Василий Иванович Левашов, командир Семеновского полка и фаворит императрицы Екатерины II, оставшийся холостяком до конца жизни. Мальчику в итоге дали фамилию Карташов, как и еще двум внебрачным сыновьям и трем дочерям Василия Ивановича.
В.В. Левашов (худ. Дж. Доу)
Нельзя сказать, что В.И. Левашов не заботился о своих детях – они получили хорошее образование, а в 1798 г. он и вовсе подал на высочайшее имя прошение, следующего содержания: «Имею я шестерых детей, коим по мере сил моих старался я дать приличное дворянам воспитание. Кому в одиночестве своем могу я желать оставить по себе достояние мое, как не тем, коим со дня рождения их я привык желать блага и пещись о доставлении им оного! Довершите, Всемилостивейший Государь, мое благополучие, повелите им иметь мое имя». Император Павел I удовлетворил просьбу Левашова, и его детям по указу Сената присвоили фамилию отца, присовокупив к этому дворянское звание.
Так Василий Васильевич Карташов стал Василием Васильевичем Левашовым, в 1833 г. возведенным в графское достоинство.
Прослужив недолгое время на гражданской службе, молодой человек в марте 1801 г. поступает в звании майора в лейб-гвардии Кирасирский Ее Величества полк, откуда через десять месяцев переводится в Кавалергардский полк.
Участие в реальных боях связано с наполеоновскими войнами в Европе – В.В. Левашов сражается в битве при Аустерлице, баталиях при Пултуске, Прейсиш-Эйлау и других боевых столкновениях. На европейских полях сражений он добывает звание полковника. С началом Отечественной войны Левашов командует полком в составе 1-й кирасирской дивизии 5-го корпуса 1-й Западной армии. Подразделение под его командованием сражается под Витебском, Смоленском, при Бородине, под Тарутином и Малоярославцем.
После окончания походов в Европу Василия Васильевича Высочайшим указом назначают (в 1815 г.) командиром лейб-гвардии Гусарского полка, стоявшего в Царском Селе (именно генерал Левашов обучал первых лицеистов верховой езде). В этой должности он получил звание генерал-адъютанта и прослужил до 1822 г.
После участия в подавлении восстания декабристов Левашов продолжил карьеру военного, находясь на разных административных должностях, и, в частности, в 1832 г. император назначил его киевским военным губернатором (одновременно с подольским и волынским генерал-губернаторством). Через год Василия Васильевича возвели в графское достоинство, а спустя полгода он стал генералом от кавалерии.
В Государственном совете Российской империи возглавил Департамент экономии (с 1839 г.), а позднее и сам Совет (с 1847 г.). Граф Левашов входил в число членов комиссии, надзиравшей над строительством железной дороги Санкт-Петербург – Москва.
Осиновая Роща. Усадебный дом
Василий Васильевич Левашов первый раз женился в 1821 г. на 22-летней Екатерине Петровне Мятлевой, внучке генерал-фельдмаршала И.П. Салтыкова. Но молодая супруга умерла после родов в 1822 г., оставив Левашова с маленькой дочерью Александрой. Второй женой графа в 1824 г. стала дочь генерал-майора В.А. Пашкова, и в этом браке родилась дочь Екатерина (1826) и два сына – Николай (1827) и Владимир (1834). Дочь от первого брака Александра выйдет замуж за А.А. Балашова, Екатерина станет супругой светлейшего князя Б.Д. Голицына. Сыновья изберут военную карьеру. Николай Васильевич дослужится до генеральского звания и станет начальником Штаба отдельного корпуса жандармов и управляющим Третьим отделением собственной Е.И.В. канцелярии. Владимир Васильевич также станет генералом и останется в истории России как Кутаисский, а позднее Одесский губернатор. Впрочем, его брат Н.В. Левашов тоже посидел в кресле градоначальника – в 1866 г. государь назначил его Санкт-Петербургским губернатором.
Имение «Осиновая Роща» Василий Васильевич Левашов приобрел за год до смерти, последовавшей в 1848 г., так что основными пользователями поместья стали его наследники.
Такова вкратце история первого владельца усадьбы, на землях которой открыли станцию Финляндской железной дороги.
В 1902 г. княгине Марии Владимировне Вяземской и графине Екатерине Владимировне Левашовой (они являлись сестрами) пришла идея выделить у железнодорожной станции участок земли под дачную застройку. Так появился поселок Родники, с ровными участками и сетью улиц. С этого момента началось дачное строительство и на других землях вокруг станции железной дороги.
Первый вокзал в Левашове построил все тот же Вольмар Вестлинг, и своим внешним видом и планировкой он напоминал вокзал станции «Шувалово» – два зала, телеграфная комната, буфет и дамская комната на первом этаже, а также семь жилых комнат на втором этаже. Над единственной платформой соорудили массивный деревянный навес с двускатной крышей.
В 1908 г. назрела необходимость в реконструкции здания левашовского вокзала, и старую постройку разобрали, а архитектор Бруно Гранхольм приступил к возведению здания в стиле модерн, сохранившегося до настоящего времени.
Двухэтажное каменное здание со стороны перрона выделяют два ризалита, между которыми устроен металлический навес на двух чугунных колонках. Боковые крылья постройки полукруглые и в отношении центра расположены симметрично. Типичные для модерна окна и расстекловка украшают все фасады здания. Со стороны поселка под металлическим зонтиком устроен центральный вход в здание – над ним расположена галерея из трех арок. Центральный двухсветный проходной кассовый зал украшен двумя изразцовыми печами, требующими большой реставрации. Потолок деревянный, с кессонированными плафонами.
Станция «Левашово» до реконструкции
Сегодня станция «Левашово» относится к числу товарно-пассажирских станций Выборгского направления Октябрьской железной дороги. Пассажирские электропоезда здесь обслуживают две прямые платформы.
Строительство дач в этом районе велось и вдоль дороги на Кексгольм (ныне – Приозерск) на арендованных у владельцев имения землях. Первые дачи в Левашове отличали довольно обширные участки вокруг домов, засаженные яблонями, вишнями и разным ягодным кустарником. Даже у небогатых домиков рос обязательный в этих местах садик, тогда как в Шувалове, Парголове или Озерках сады росли на участках лишь состоятельных домовладельцев.
Станция «Левашово». Вокзал
Левашово. Выборгское шоссе
В книге «Куда ехать на дачу?» В.К. Симанский в 1892 г. писал: «Левашово – имение графа Левашова, тянется от станции железной дороги по большому прямому шоссе на далекое расстояние к роскошной усадьбе с прекрасным парком. Вдоль этого шоссе, по обеим сторонам его, построены дачи среди довольно густой рощи из берез и сосен. Такой тесноты и сжатости построек, которые составляют характерное явление в Шувалове, не замечается; напротив, дачи отстоят одна от другой на приличном расстоянии, и, кроме того, при каждой даче имеется довольно обширный сад. По-видимому, каждый дачник, арендуя землю у графа, строит дачу для себя и потому обставляет ее всеми удобствами, да и дачи здесь появились сравнительно недавно, так что их теперь еще очень немного. Около самого Левашовского парка также на арендованной земле построено несколько дач, где большею частью живут сами хозяева их. Хотя тотчас от станции тянется большой березовый лес, но в нем сыро, он растет на низкой болотистой местности и уже теперь мало-помалу вырубается на дрова. Красу Левашова составляет его парк с небольшим озером и с прекрасным барским домом. Живая изгородь из зелени представляет ограду всей графской усадьбы, выходящей одной своей стороной на шоссе, ведущее в Кексгольм».
В наши дни от «красы Левашова» мало что осталось. Великолепный дворец (Парголово, Приозерское шоссе, 17, к. 2, лит. Б) с чудным классическим портиком, сооруженный архитектором В.И. Беретти в 1828–1830 гг., погиб в 1991 г. – от него ничего не сохранилось, кроме руинированных деревянных флигелей. Нет больше и деревянной церкви Святителя Василия Великого, сооруженной в парке в 1861–1862 гг. архитектором Ф.С. Харламовым.
Еще шумят деревья парка, плещется вода в Дворцовом озере, но ощущение упадка наблюдается и здесь, в казалось бы вечной природе.
Соседняя с имением земляная крепость в виде пятиконечной звезды волею случая оказалась в центре большого жилого квартала – пятиугольный штерншанц[3] зажат многоэтажными жилыми домами, выросшими здесь в 2000-х гг.
Крепость сооружена в 1788–1790 гг. по приказу императрицы Екатерины II для защиты столицы в случае нападения шведской армии. Сооружение по форме напоминает пентакль – расстояние от центра до концов выступов достигает 100 м, высота земляного вала – около 10 м. Снаружи крепость окружал ров с водой, усиленный со стороны цитадели частоколом, препятствовавшим выходу солдат осаждающей армии из рва. С юго-запада находились ворота шириной 5 м и подъемный мост через ров для прохода и проезда внутрь.
Во второй половине прошлого века на прилегающей к крепости территории находилась воинская часть, нанесшая большой ущерб крепостным сооружениям. В частности, при постройке казарм уничтожили окопы для стрельбы лежа или с колена (ложементы), а на территории самой крепости разместили склады горюче-смазочных материалов. Военнослужащие прозвали территорию редута «звездочкой».
Рядом с имением «Осиновая Роща» находилась загородная вилла ювелира Петра Карла Фаберже, окруженная небольшим парком.
В 1882 г. знаменитый ювелир решил обзавестись дачей под Петербургом и выбрал для этого Выборгское направление, купив в Левашово большой участок, на котором за одно лето поставили трехэтажную деревянную дачу. Она находилась примерно в 300 метрах от сохранившейся каменной виллы, принадлежавшей Агафону Карловичу Фаберже – среднему сыну ювелира[4].
Кроме жилых построек, на территории усадьбы находилась баня, при том, что в домах были ванные комнаты. Она располагалась во дворе дома Карла Фаберже, там же находилась ручная водокачка, снабжавшая водой все постройки.
Фаберже планировали провести водопровод от артезианской скважины, но, очевидно, не успели этого сделать. Рядом с баней располагались ледник и прачечная.
Как это было принято, у дома устроили большой сад. На краю участка высадили несколько рядов белой малины, большую территорию выдели и для земляники, из которой кухарка Каролина варила душистое варенье. Кроме этого, в саду росли яблони и сливы. Здесь же высился молодой дуб, высаженный Карлом Фаберже в память о закладке виллы.
Делами на даче заведовала экономка мадам Казик, а гостили на ней многочисленные родственники ювелира, а также его знакомые. Дом, к сожалению, не сохранился до нашего времени, говорят, что он сгорел в 1920-х гг.
Соседний каменный особняк А.К. Фаберже построил в начале XX столетия, проектировал дом архитектор К. Шмидт, а реконструкцией в 1907 г. занимался художник И. Гальнбек. Агафон Карлович, как и его старший брат Евгений, работал в ювелирной фирме отца, а с 1898 г. и вовсе возглавил ее. Кроме частного дела, Агафон выступал в качестве официального эксперта Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца, а также оценщика Императорской фамилии и Ссудной кассы. Отношения с отцом испортились после того, как Карл Фаберже несправедливо обвинил Агафона в краже крупной суммы денег, совершенной другим человеком. Свою дачу в Левашове А.К. Фаберже потерял после прихода к власти большевиков. В 1920-е гг. он работал оценщиком в Гохране, а в 1927 г. сумел бежать со своей женой Марией Борзовой по льду Финского залива в Финляндию, где и жил до конца жизни. Агафон Карлович скончался в 1951 г. и его похоронили на православном кладбище Хельсинки. Мария пережила супруга на 18 лет.
Особняк Агафона Карловича в стиле модерн отличался роскошью. Из большой гостиной на второй этаж вела белая мраморная лестница, украшенная скульптурами. В доме, кроме дорогой отделки и стеклянных потолков, владелец разместил редкую мебель и другие предметы интерьера, картины и скульптуры известных мастеров прошлого. В Зимнем саду росли персиковые деревья. Электричество в дом шло от собственной электростанции, чего, кстати, не было на даче отца – Карла Фаберже. Кроме парового отопления, в доме установили изразцовые голландские печи.
В доме хранились два уникальных собрания – марок и драгоценных камней, общее число которых превышало 300 тысяч экземпляров. Кстати, коллекцию марок Агафон Карлович сумел забрать с собой в эмиграцию. Распродавая редкие марки, он смог пережить с семьей на новом месте самые трудные годы.
После революции первое испытание для виллы Фаберже наступило довольно быстро – ее заняли в 1918 г. красноармейцы. О последствиях этого сохранились документы из архива местных властей. Сотрудник отдела по охране, учету и регистрации памятников искусства и старины Б.Н. Молас писал: «Должен при этом заметить, что трудно себе представить, до какой степени жившей на даче Фаберже воинской частью была изуродована и покалечена вся без исключения богатая и высокохудожественная обстановка. Все картины проткнуты штыками; вся обивка с мебели сорвана; все инкрустированные и мозаичные столы и в особенности многочисленные стилевые (Людовик XVI) комоды, шкафы, шифоньеры и бюро исковерканы; все книги ободраны, то есть без переплетов и иллюстраций, а большинство разодрано на кусочки».
До 1991 г. дача принадлежала Военному ведомству. Ныне роскошный некогда особняк превращен в руины и требует скорой и полной реставрации. В 2007 г. виллу передали Горному институту, запланировавшему открыть здесь после реставрации музей.
Но станция «Левашово» с одноименным поселком вошла в русскую историю не прошлым дворянских поместий или дачных поселков. Сегодня это центр памяти о политических репрессиях 1930-х гг., когда Левашовская пустошь стала местом убийства десятков тысяч невинных граждан нашей страны.
В братских могилах посреди леса лежат расстрелянные по приказу вождя всех народов Сталина и остальных, более мелких вождей-соратников. Лежат люди разного возраста и самых разнообразных профессий, жившие и творившие на благо своей Родины.
Самыми молодыми жертвами сталинского террора из тех, кто погиб от пуль чекистов в Левашове, стали 18-летние юноши: В.Т. Гужеля, А.Ф. Мордовин, И.Е. Стрелков, Г.Н. Змеев, П.П. Нурмонен, В.И. Тинус и В.Л. Румянцев. Из начинающих жизнь девушек палачи из НКВД расстреляли в Левашове 19-летнюю Н.Ф. Бакаеву. Самым старыми жертвами чекистов стали Ф.В. Соловьев и Ф.И. Соткоярви. Палачи не пожалели этих 85-летних стариков и с тем же задором пустили пулю в голову Н.Е. Александровой, которой исполнилось 79 лет. Так и лежат в левашовской земле люди разных возрастов, разных национальностей…
Первые тайные расстрелы начались в «лесу особого назначения» у станции «Левашово» в середине 1937 г., а последние убийства невинных жертв, осененные, для приличия, советским законом, прошли здесь в 1953 г. Всего, по официальным и установленным исследователями данным, на территории бывшего полигона НКВД захоронено около 45 000 человек. Представьте себе – это население такого города, как Волхов. А кто посчитает не родившихся детей, внуков и правнуков?
Памятник расстрелянным энергетикам
Левашовская пустошь. Колокол
Памятник убитым евреям
Памятник расстрелянным полякам
Начало репрессивной вакханалии положил приказ наркома внутренних дел Н.И. Ежова «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов», утвержденный И.В. Сталиным (формально – Политбюро ЦК ВКП(б)). Для Ленинградской области палачи из Кремля по первой разнарядке запланировали расстрелять 4000 человек, но это мало – смешная цифра для большого города. Довольно быстро квота выросла еще на 3000, потом еще, и еще, и еще… И это только тех, кого предполагалось приговорить к высшей мере наказания. Отдельные разнарядки спускались из Москвы на осужденных в ГУЛАГ.
Убивали в Левашове по национальному признаку. Немцев – за то, что они немцы. Правда, если в школе ты учил немецкий язык, то запросто мог попасть в «немецкий» расстрельный список. Советских граждан польской национальности здесь расстреливали за то, что их предки были поляками. Все то же самое случилось здесь с евреями, румынами, русскими финнами, эстонцами.
Иногда к расстрелу приговаривали списком – когда у палачей не хватало времени рассматривать дела индивидуально, да и работать удобней – меньше бумажной волокиты. В России ведь всегда жаловались на бюрократизм.
Среди японских шпионов и румынских диверсантов, лежащих в Левашовской пустоши, встречались палачам и известные люди.
Как явного врага народа здесь расстреляли историка Владимира Николаевича Бенешевича, известного российского юриста, знатока Византии, члена-корреспондента Академии наук. За годы научной деятельности Бенешевич опубликовал более 100 работ по истории, литературе и праву. Этому замечательному ученому, знавшему английский, французский, немецкий, итальянский, польский, чешский, болгарский, сербский, новогреческий, старогреческий, латинский, сирийский, древнегрузинский и древнеармянский языки, в 1938 г. исполнилось 64 года. Заодно доблестные чекисты расстреляли и двух его сыновей – Георгия и Дмитрия (ученый-физик), а также родного брата, Дмитрия Николаевича Бенешевича, горного инженера.
В.Н. Бенешевич
От чекистской пули прервалась жизнь талантливого инженера и изобретателя Петра Владимировича Бехтерева. Сын знаменитого физиолога В.М. Бехтерева получил инженерное образование в Петербургском политехническом институте и работал инженером на разных предприятиях. Среди его изобретений можно отметить новый вид парашютов. П.В. Бехтереву в 1938-м исполнилось 52 года.
В левашовском лесу завершилась жизнь замечательного русского ученого-астронома, директора Пулковской обсерватории (1933–1937 гг.) Бориса Петровича Герасимовича. Еще учась в Харьковском университете, он опубликовал в русском и французском научных журналах свою работу по теории относительности. В 1922 г. в своей alma mater получил звание профессора, работал во многих научных центрах Европы и США, занимался изучением физики Солнца, строением и эволюцией звезд и другими проблемами астрономии. Ученый опубликовал более 170 научных статей разной тематики. В 1937 г. ему исполнилось 48 лет.
Ю.К. Шуцкий
Расстреляли здесь известного во всем мире ученого-востоковеда Юлиана Константиновича Шуцкого, окончившего экономическое отделение Политехнического института и Петроградский университет (кафедра китаеведения). Кроме преподавательской деятельности, Ю.К. Шуцкий написал учебник китайского языка (1934), переводил восточные труды на русский язык. Ученый свободно владел китайским, японским, корейским, вьетнамским, маньчжурским, бирманским, сиамским, бенгальским, арабским, древнелатинским, немецким, французским, английским, польским, голландским и латинским языками, а также хиндустани и санскритом. Получил известность своим переводом китайской «Книги перемен». В день гибели от пули чекиста Ю.К. Шуцкому исполнилось всего 40 лет.
В лесу особого назначения лежит наш Паскаль – ученый широкого круга знаний, философ и богослов Павел Александрович Флоренский. Ученому, расстрелянному в 1937 г., шел 56 год.
Борис Корнилов
В Левашове оборвалась жизнь поэта Бориса Петровича Корнилова, арестованного в марте 1937 г. по обвинению в террористической деятельности против руководства партии и правительства. Вслед за ним, в 1938 г., арестовали и его бывшую жену, поэтессу Ольгу Федоровну Бергольц, носившую под сердцем ребенка.
За полгода чекистского ада она пережила все, что может предложить сталинская власть: ночные допросы, жестокие избиения, пытки. В результате истязаний Ольга Федоровна родила в застенках мертвого ребенка, после чего была милостиво отпущена на волю по указанию из Москвы.
В 1939 и 1940 гг. поэтесса написала два стихотворения, посвященные Борису Корнилову.
…И все не так, и ты теперь иная,
поешь другое, плачешь о другом…
Ольга Бергольц
1
О да, я иная, совсем уж иная!
Как быстро кончается жизнь…
Я так постарела, что ты не узнаешь.
А может, узнаешь? Скажи!
Не стану прощенья просить я,
ни клятвы —
напрасной – не стану давать.
Но если – я верю – вернешься обратно,
но если сумеешь узнать, —
давай о взаимных обидах забудем,
побродим, как раньше, вдвоем, —
и плакать, и плакать, и плакать мы будем,
мы знаем с тобою – о чем.
1939
2
Перебирая в памяти былое,
я вспомню песни первые свои:
«Звезда горит над розовой Невою,
заставские бормочут соловьи…»
…Но годы шли все горестней и слаще,
земля необозримая кругом.
Теперь – ты прав,
мой первый
и пропащий,
пою другое,
плачу о другом…
А юные девчонки и мальчишки,
они – о том же: сумерки, Нева…
И та же нега в этих песнях дышит,
и молодость по-прежнему права.
1940
В дневнике 13 марта 1941 г. О.Ф. Бергольц написала: «Перечитываю сейчас стихи Бориса Корнилова, – сколько в них силы и таланта! Он был моим первым мужчиной, моим мужем и отцом моего первого ребенка, Ирки. Завтра ровно пять лет со дня ее смерти. Борис в концлагере, а может быть, погиб».
Не знала Ольга Федоровна, что ее «первого мужчину» чекисты расстреляли в Левашове еще 20 февраля 1938 г., за десять месяцев до того, как арестовали ее саму!
Но Б.П. Корнилов не единственный литератор, убитый в левашовском лесу. Здесь погибли поэт Б.К. Лившиц, писатель Н.М. Олейников, поэт и переводчик В.И. Стенич.
До 1989 г. КГБ тщательно охраняло страшную тайну Левашовской пустоши. В начале 1990-х гг. специалисты провели первые исследовательские работы в местах массовых захоронений.
Сейчас на месте братских могил открыто мемориальное кладбище – одно из крупнейших в нашей стране. В разных местах Левашовской пустоши установлено множество памятных знаков от национальных диаспор Петербурга и зарубежных стран, чьи граждане погибли в те сложные годы. В 2014 г. поставлен один из последних памятников мемориала, посвященный двенадцати раввинам, расстрелянным в 1937–1938 гг.
У шоссе, прямо напротив главного входа, с 1996 г. стоит памятник «Молох тоталитаризма», созданный руками скульпторов Н.П. Галицкой и В.А. Гамбарова при участии архитектора А.Г. Лелякова. Высота медной (выколотка) скульптуры 3,8 м, гранитного постамента – 0,6 м.
На этом мы покидаем это трагическое место, а заодно и станцию «Левашово». Настало время проехать до следующей остановки, также исторически связанной с графским родом Левашовых.
Станция «Песочное»
Современная станция «Песочное» возникла на землях, доставшихся по наследству от графа В.В. Левашова. Наследницами большого участка с лесом в районе Черной речки стали уже известные нам княгиня М.В. Вяземская и ее сестра графиня О.В. Левашова. Они в 1902 г. и начали здесь продажу участков под дачное строительство, что послужило поводом для устройства двух полустанков – «Графская», ставшая позднее станцией «Песочным», и «Дибуны», историю которого мы рассмотрим отдельно.
Вокзал на полустанке «Графская» первоначально построили по типовому проекту, из дерева, дополнив навесом над единственной низкой платформой, с гранитными краями и полотном из асфальта. Сооружение каменного здания в два этажа планировалось произвести в 1915 г., и спланировано это было верно – пассажиропоток в тот год составил 14 600 человек. Кроме этого, предполагалось реконструировать железнодорожные пути и построить два пакгауза для обслуживания сильно возросших товарных перевозок. Грандиозные по местным меркам планы не воплотили в жизнь – шла Первая мировая война, и денег катастрофически не хватало.
Станция «Песочное» в наши дни
Вокруг станции с 1902 г. начинает формироваться дачный поселок Графская колония (финское название – Raavski), оставшийся, в итоге, в истории с более коротким названием – Графская. Территория нового поселения располагалась по левому берегу Черной речки – на противоположном берегу рос второй дачный поселок Дибуны.
Формирование улиц в колонии шло по утвержденному властями плану, а в их названиях отражалась связь с бывшими владельцами земель. Вяземский проспект (ныне – Советская улица) выступал центральной магистралью, к которому перпендикулярно располагались улицы: Ольгинская (ныне – Садовая), Мариинская (ныне – Центральная), Владимирская (ныне – Школьная), Андреевская (ныне – Октябрьская), Екатерининская (ныне – Новостроек) и Леонидовская (ныне – Краснофлотская). Вдоль железной дороги проложили Железнодорожную улицу, и, кроме того, одну из улиц в колонии назвали Заводской – в честь местного кирпичного завода М.В. Вяземской. План этот утвердили 30 мая 1902 г. на заседании Строительного отделения Санкт-Петербургского губернского правления, а представлял его управляющий имением Левашовых Ф.Ф. Колье.
Для управления общей территорий дачного поселка в 1904 г. местные жители учредили Общество благоустройства дачной местности, а первым его значительным делом стало организация уличного освещения в Дибунах керосиновокапельными лампами. Для развлечения отдыхающих при Обществе работали любительский театр и духовой оркестр из сорока музыкантов, набранный также из числа дачников. За пожарной безопасностью в Графском следило Пожарное общество (с 1907 г.), а вопросами снабжения продуктами и разными товарами по низким ценам занималось Потребительское общество (с 1912 г.). Работала здесь и частная аптека.
Стараниями Общества в 1907 г. в поселке открыта начальная школа, а спустя три года она превращена в Земскую – одноклассное народное училище Министерства народного просвещения. В школе давали знания по арифметике, русскому языку, чистописанию, пению, церковнославянскому языку и Закону Божьему. В школу отдавали детей с восьми лет, а обучение было для них бесплатным.
Построили в Графском и свою православную церковь, освященную 18 июля 1904 г. епископом Ямбургским Сергием (Страгородским) во имя Пресвятого Серафима Саровского. Проект деревянного храма подготовили гражданский инженер В.В. Сарандинаки, а строительными работами на общественных началах руководил военный инженер Иван Тимофеевич Соколов. Стены храма видели многих известных проповедников. Здесь служили Иоанн Кронштадтский, Философ и Иоанн Орнатские, упомянутый епископ Сергий – будущий Патриарх всея Руси. Последним настоятелем Серафимовской церкви в годы гонений на церковь стал протоиерей Николай Меринов, расстрелянный в Левашовской пустоши в 1937 г. в возрасте 44 лет. С того времени храм был закрыт для верующих, убранство уничтожено и разграблено, а купола и колокольня разобраны. Только в 1991 г., в изуродованном виде, аварийном состоянии, церковь передана местной православной общине.
Церковь Серафима Саровского
Основной объем церкви выполнен в виде куба, увенчанного центральным шатровым куполом и четырьмя меньшими куполами по углам постройки. Алтарная часть расположена в пристроенной апсиде, шатровая колокольня размещена над главным входом. Исторический иконостас утратили, поэтому в 2006 г. в храме установили новый пятиярусный иконостас.
К Серафимовской церкви в Песочном приписано несколько действующих ныне часовен.
В 1996 г. сооружена деревянная часовня во имя Преподобного Серафима Саровского на святом источнике (ул. Мельничная, 32, лит. А), расположенная у Черной речки. Это копия часовни преподобного, установленной в Нижегородской области. Постройку украшает мозаика, выполненная художником Е. Огородниковой.
Для молебнов об исцелении больных сооружена небольшая часовня во имя Святых бессребреников Космы и Дамиана. В 2001 г. силами прихода под часовню перестроено небольшое здание бывшего справочного бюро НИИ онкологии имени профессора Н.Н. Петрова. Вход в часовню предваряют массивные пилоны. На наружной стене со стороны больницы можно видеть мозаичную икону святых Космы и Дамиана, созданную все тем же мастером – Е. Огородниковой.
При Российском научном центре радиологии и хирургических технологий в 2007 г. сооружена часовня иконы Божией Матери «Всецарица». Белоснежная, в стиле церквей XIV–XV вв. постройка возведена в память об умерших от онкологических заболеваний, а инициатором ее строительства стал директор Центра академик РАМН Анатолий Михайлович Гранов.
В 1925 или 1931 г. поселок потерял свое историческое имя, замененное «по просьбам трудящихся» на безликое «Песочное». Соседний поселок Дибуны с 1938 г. вошел в состав Песочного, но память о нем сохранилась в названии железнодорожной станции. В 1954 г. поселок Песочный вошел в состав города.
В наши дни остановочный пункт «Песочная» оборудован двумя прямыми платформами, на каждой из них сооружен легкий пассажирский павильон.
В Песочном мало исторических достопримечательностей, и связано это с относительной молодостью населенного пункта, не раз пострадавшего к тому же от войн и революций прошлого столетия. Известность к этой исторической местности пришла сравнительно недавно, после сооружения здесь научного онкологического центра.
Строительство в Песочном медицинского центра общероссийского масштаба правительство страны предприняло в 1959 г., и к 1964 г. сюда перебрались подразделения НИИ онкологии, существовавшего с 1927 г. Появлением этого научно-исследовательского института Россия обязана замечательному русскому врачу, основоположнику отечественной онкологии Николаю Николаевичу Петрову (1876–1964), сыну известного ученого, инженера, члена Государственного совета Николая Павловича Петрова. Заслуги Николая Николаевича в изучении опухолей огромны. В 1910 г. он впервые в России опубликовал научный труд по онкологии «Общее учение об опухолях». При больнице имени И.И. Мечникова (Петра Великого) в 1925 г. открыл онкологическое отделение, преобразованное через два года в Научно-практический онкологический институт. При его участии институт начал работу в новых корпусах в Песочном, а через два года после кончины Н.Н. Петрова НИИ онкологии присвоили имя его основателя. В 1976 г. на территории института открыт памятник Н.Н. Петрову работы скульптора Е.В. Черкасова. Бронзовый бюст ученому-онкологу установлен на четырехметровом постаменте из серого полированного гранита. На доске рельефными знаками набрано: «Основоположник отечественной онкологии Николай Николаевич Петров. 1876–1964». Скульптура создана за год до установки и отлита на заводе «Монументскульптура». После 1965 г. НИИ онкологии стал ведущим научным и лечебным учреждением страны, таким же он остается и в наши дни.
НИИ онкологии. Главное здание
Кроме этого научного учреждения, в Песочном работает Российский научный центр радиологии и хирургических технологий. История этой исследовательской организации началась в 1918 г., а инициатива ее создания исходила от профессора Михаила Исаевича Немёнова, который обратился за помощью к наркому просвещения А.В. Луначарскому. Еще в 1913 г. М.И. Немёнов составил проект подобного медицинского учреждения и в пояснительной записке сообщал: «Задачи института состоят в изучении природы рентгеновских лучей и радия, в изучении их действия на человеческий, животный и растительный организмы, в применении рентгеновских лучей и радия для исследования и лечения болезней». Начавшаяся Первая мировая война помешала планам ученого, хотя некоторые успехи все же были – в 1916 г. в нашей стране начало работу Всероссийское общество рентгенологов и радиологов, избравшее своим председателем М.И. Немёнова.
Памятник Н.Н. Петрову
С помощью Луначарского в Петрограде учредили Государственный рентгенологический и радиологический институт, первым президентом которого стал профессор А.Ф. Иоффе.
М.И. Немёнова назначили вице-президентом и руководителем медико-биологического отдела. Кроме этого подразделения, в институте открыли физико-технический и радиевый отделы. Лицейскую улицу в Петрограде, на которой стояло здание института (бывший Мариинский приют), в 1920 г. переименовали в улице Рентгена, а спустя восемь лет здесь установили бронзовый памятник Вильгельму Рентгену, исполненный скульптором В.А. Синайским. Государственный рентгенологический и радиологический институт перевели в Песочное в 1971 г., объединив здесь научно-исследовательский центр, клинику и экспериментальный институт.
Относительно новым лечебным учреждением, открытым в Песочном за последнее время, является Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр специализированных видов медицинской помощи, работающий, как и его знаменитые соседи, в сфере онкологии.
Возведение этого онкологического центра началось в поселке еще в 1988 г., но в начале 1990-х гг. финансирование работ прекратилось, а стройку заморозили на неопределенное время. Только к 2008 г. удалось полностью достроить первую очередь лечебного учреждения, но его расширение пошло уже гораздо быстрее – в апреле 2011 г. состоялось торжественное открытие полностью готового медицинского комплекса. В следующем году в центре сделали первую операцию, а ныне поликлиническое отделение ежедневно принимает до 400 пациентов.
Станция «Дибуны»
Этот железнодорожный полустанок своим названием обязан расположенному рядом дачному поселку Дибуны, который, в свою очередь, получил название от деревни Дыбунок, или Дыбуна, расположенной в той же местности.
Название деревни связано с финским словом «Tipuna», что означает «болото». Хотя есть версия, что Дибуном назывался высокий холм, расположенный поблизости.
Небольшая деревенька из четырех дворов во второй половине XVIII в. входила в состав имущества тайного советника писателя Ивана Григорьевича Долинского, известного своим переводом с немецкого языка книги Герхарда Мюллера «О народах издревле в России обитавших». Иван Григорьевич превосходно знал немецкий, так как в свое время учился в Кёнигсбергском университете и слыл весьма образованным человеком.
К середине XIX столетия деревня Дыбуны несколько раз меняла своего хозяина. В указанный период ею владел гвардейский штабс-капитан Иван Иванович Вашутин, от которого, по наследству, она перешла к Н.К. Бруннер (Вашутиной).
В то же время на противоположном берегу Черной речки существовала еще одна деревня Дыбун, принадлежавшая графине Авдотье Васильевне Левашовой.
С открытием Сестрорецкого оружейного завода в районе Дыбунов построили две плавильные печи для выплавки из местной болотной железной руды железа, которое и поставляли оружейному предприятию. Производство металла началось после 1728 г. и продолжалось на берегах Черной речки до конца XVIII столетия.
Деревня при штабс-капитане Вашутине была столь же малолюдна, как и столетие до него, – в уставной грамоте указано 9 лиц мужского пола, зато к концу XIX в., а точнее, в 1896 г., в Дибуне (Дыбунке) проживал уже 51 мужчина (конечно, с женщинами, которых не учитывали при налогообложении). Общее число жителей деревни составляло 121 человек.
Вторую, если не сказать – новую, жизнь в деревеньку вдохнула мода на загородный отдых.
А.В. Стенбок-Фермор
Дачный поселок в Дибунах (Дыбунах, Дыбуне) появился на правом берегу Черной речки, на землях графа Александра Владимировича Стенбок-Фермора. Владелец разделил территорию на 91 участок по одной десятине, с двух сторон от железнодорожного полотна Финляндской дороги. Образовавшиеся улицы получили названия: Железнодорожная, Дибунская, Скородумовская, Графская, Нижняя, Новгородская, Церковная, Ключевая и Пограничная. План дачного поселка официально утвердили 28 мая 1902 г. на заседании Строительного отделения Санкт-Петербургского губернского правления. Улица Дыбунская выходила к землям дыбунских крестьян, отчего и получила свое название; Пограничная граничила с территорией сестрорецких крестьян – потому и названа была так, а улица Железнодорожная шла к железной дороге, и ей, естественно, дали существующее и поныне название.
Пожарная команда в Дибунах
Почтовое отделение открылось в Дибунах в 1908 г., а в 1912 г. заработала телефонная станция и телеграф. Так как школа работала в соседнем поселке Графская, то необходимости открытия учебного заведения в Дибунах не было. Нужно помнить, что постоянное население дачного поселка в 1910-х гг. составляло порядка 500 человек, но в летнее время эта цифра увеличивалась до 4000!
Как и во множестве других дачных поселках губернии, здесь появилось Общество благоустройства. Кроме того, дачники объединились в Общество обывателей и избирателей С.-Петербургского уезда в п. Дыбуны и Общество любителей духовой музыки. Не отставали от них и профессионалы. Вскоре появилось Общество подмастерьев и приказчиков часового ремесла, Общество садовников и Общество трубочистов.
Полустанок «Дыбун» (с 1917 г. – «Дибуны») появился раньше соседнего «Графская» – в 1902 г. здесь открыли небольшой деревянный вокзал, сохранившийся до настоящего времени, и построили несколько специализированных сооружений для обслуживания товарных поездов.
Станция «Дибуны»
Кирпичный завод княгини Вяземской в Дибунах начал выпуск продукции в 1880 г. На предприятии работало 200 человек из числа бывших крестьян, которые производили кирпича почти на 39 тыс. рублей в год. К концу XIX в. в деревне работала водная мельница, несколько мастерских и лесная биржа. Кирпичный завод проработал до 1936 г. и его закрыли, так как запасы голубой глины, использовавшейся в производстве, в Дибунах закончились. Не сохранилась и мельница, развалины которой можно было видеть совсем недавно.
В послевоенное время Дибуны превратились в обычный пригородный поселок, состоящий из частных домов, огородов и небольшого количества дач. В начале Пролетарской улицы работала известная всем пивная, а на перекрестке улиц Карла Маркса и Пролетарской торговал продуктами магазин «Гастрономия». По воспоминаниям местных жителей, в 1950-е гг. там еще продавали черную и красную икру. Рядом с гастрономом находились магазины «Промтовары» и «Хозтовары». Керосин – незаменимую в те годы жидкость – покупали в лавке на улице Карла Маркса.
Храм в Дибунах
Поселок славился своей каменной церковью, сооруженной архитектором А.П. Аплаксиным в 1912 г. в стиле древнерусских соборов Новгорода. Участок для строительства выделил губернский секретарь П.И. Никольский. Готовый храм освятили в 1914 г., и он оставался открытым для верующих до 1932 г.
Основной объем постройки решен зодчим в виде массивного куба, увенчанного шлемовидным куполом на приземистом барабане. Соотношение здания с его завершением создает ощущение грузности постройки, которую немного разгружают входы внутрь церкви, и особенно нисходящий центральный вход с одноярусной шатровой колокольней – по высоте меньшей, чем сама церковь. Фасады Петропавловской церкви были белыми, купол и крыша колокольни – ярко-синего цвета. Купольные своды внутри постройки подпирают массивные пилоны. Одноярусный резной иконостас в русском стиле аккуратно вписывался в интерьеры храма, создавая праздничное настроение.
Долгое время после закрытия церковное здание использовали в качестве склада кинопленки. Затем церковь передали лакокрасочному предприятию, сливавшему отходы и некондицию вокруг церкви, а в 1980-х гг. в нем размещался цех по резке газопроводных труб.
Передача верующим Петропавловской церкви состоялась только в 1996 г., а ее реставрация завершилась всего несколько лет назад.
Следующей после остановочного пункта «Дибуны» на карте значится станция «Белоостров», в XIX в. и части XX столетия являвшаяся последней железнодорожной станцией Финляндской железной дороги на русской территории. Здесь проходила граница с Великим княжеством Финляндским, здесь осуществлялся таможенный досмотр пассажиров. О прошлом Валкеасаари – Белоострова – наш следующий рассказ.
Станция «Белоостров»
Карельская деревенька Валгасарь (Валгесарь), расположенная на старой Выборгской дороге, известна историкам с давних времен. Когда карельские земли входили в состав Швеции, деревню называли по-фински – Валкеасаари, что можно перевести как «Белый остров». Некоторое время два названия соседствовали, а в XVIII в. этот населенный пункт обозначили как «Белоостров». Это название сохранилось до нашего времени, тогда как финское кануло в лету.
К открытию Финской железной дороги построили две станции – на нашей стороне и на финской. Со стороны Финляндии (станция «Раяйоки») каменный железнодорожный вокзал построили в 1917 г., на российской территории вокзал с 1870 г. все годы оставался деревянным, а в 1919 г. он полностью сгорел. Вокзал был двухэтажным – в центральной части располагались вход в кассовый зал и выход на перрон. Боковые одноэтажные пристройки завершались павильонами в два этажа. Навеса над перроном на станции «Белоостров» не было.
Станция «Белоостров». Первый вокзал
После пожара станция жила без своего вокзала более десяти лет, пока в начале 1930-х гг. архитектор А.С. Воробьев не составил проект помпезного каменного здания с рядами пилонов, скульптурными композициями и барельефами на тему индустриализации («Железнодорожный транспорт», «Техническая учеба»). Главный горельеф «Социалистическая индустрия» (располагался в центральной части фасада со стороны перрона) исполнил молодой скульптор Михаил Федорович Бабурин, автором остального убранства выступил известный ваятель Николай Васильевич Томский. Стены в интуристовской части вокзала расписали по сырой штукатурке художники Н.Х. Рутковский и В.А. Раевская. Кроме того, интерьеры вокзала украшали мозаичные панно и живопись.
Новый вокзал перед войной
К зиме 1934 г. вокзал был готов. Здание получилось значительным для небольшой станции «Белоостров» – его длина составляла 65 м, при ширине 15 м. В плане оно походило на букву «Г» и состояло из двух блоков. Центральная, большая, часть обслуживала иностранных туристов, а второй, меньший, блок предназначался для пассажиров пригородного сообщения – он примыкал к основной части здания.
По свидетельству очевидцев, с первого этажа на второй вела большая мраморная лестница – там располагался ресторан, обслуживавший приезжавших иностранцев и партийную номенклатуру. На первом этаже, кроме билетных касс, работал буфет, газетный киоск и продавали мороженое.
Новый вокзал в Раяйоках
Поезда со стороны Финляндии встречала ажурная арка, переброшенная через железнодорожные пути. Судя по всему, здесь на границе в 1935–1937 гг. поставили уже вторую по счету арку – с большой пятиконечной звездой и словами: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и «СССР». Похожая арка стояла в Белоострове у Александровского шоссе на въезде в лагерь пограничников. Но между этими арками существовала и небольшая разница. Так, на воротах при въезде в лагерь всех встречала совсем другая вывеска: «ВЧК – ОГПУ верный страж пролетарской диктатуры». Кроме этого, здесь на звезде красовался серп и молот. Упоминание чекистов вовсе не случайно – пограничники входили в состав ОГПУ, а позднее и КГБ. Впрочем, и в наши дни охрана границы входит в компетенцию ФСБ.
Но новому каменному вокзалу в Белоострове не повезло дважды.
Вначале не получилось с официальным открытием, объявленным заранее. Дату пришлось перенести на более поздний срок, так как она совпадала с похоронами убитого в Ленинграде С.М. Кирова, кстати, инициатора строительства этого здания. Газета «Сталинец» сообщила об этом в небольшой заметке: «Извещение. Управление Октябрьских ж. д. сообщает, что открытие вокзала на ст. Белоостров, назначенное на 3-е декабря с. г., состоится 12 декабря. Выезд из Ленинграда, с Финляндского вокзала в 11 ч. 47 мин. Выданные на 3-е декабря пригласительные билеты действительны на 12 декабря. Управление Окт. ж. д.».
Станция «Белоостров» в 1914 г.
Второй раз вокзалу не повезло уже во время Зимней войны. С началом боевых действий здание полностью разрушил огонь артиллерии. Но вернемся в 1914 г.
С началом Первой мировой войны увеличилась нагрузка на товарную станцию «Белоостров», особенно когда русское правительство перевело сюда из Петрограда таможенное оформление грузов. Существовавшая в то время в Белоострове железнодорожная инфраструктура не позволяла осуществить задуманное – требовалось срочное строительство новой товарной станции. Генерал-губернатор Финляндии генерал-лейтенант Франц-Альберт Александрович Зейн сообщил, что реконструкция товарной станции «Белоостров» обойдется российской казне в 1,1 млн рублей. По крайней мере, финские власти требовали отнести к бюджету России расходы по строительству здесь новых путей и складов. После различных совещаний и переговоров приняли решение о том, что строительство финансирует финский бюджет (отдельный от русского), но при этом Министерство финансов России выделит Финляндии беспроцентный кредит в сумме 957 500 рублей. Фактически, строительство в Белоострове профинансировала русская казна – вряд ли, учитывая события 1917 г., Финляндия вернула тот кредит.
Строительные работы начались весной 1916 г. между 29 и 31 км железной дороги, а осенью огромная, длиной в 2 км, товарная станция начала функционирование. Ее здания и сооружения строили из дерева на бетонных фундаментах, что значительно ускорило завершение строительства. Но решение проблемы с товарными перевозками породило сложности у пассажирских составов.
С открытием в Белоострове новой товарной станции количество грузов, проходящих и обрабатываемых здесь, возросло многократно, что сильно повлияло на пассажирские сообщения, особенно с началом летнего периода. Ситуация обострилась до такой степени, что министр путей сообщения обратился в Совет министров империи с докладной запиской: «Постоянно повторяющиеся опоздания пригородных поездов Финляндской железной дороги причиняют, независимо от жалоб пассажиров, крайние затруднения по надлежащему выполнению на названных дорогах грузовых перевозок, планомерность которых приобрела в настоящее время государственное значение. (Причиной тому является) длительная задержка поездов на станции “Белоостров” для досмотра пассажиров и вещей. Это приводит к тому, что данный поезд продолжительное время занимает станционный путь, что задерживает и другие поезда».
Станция «Раяйоки». Вокзал до реконструкции
После нескольких совещаний в Петрограде приняли решение увеличить количество таможенных работников на станции «Белоостров» для более быстрого оформления как грузов, так и пассажиров. Кроме того, изменили график движения поездов и решили проводить таможенный досмотр во время движения поезда, но только в том случае, если состав двигался без остановок до Петрограда.
На упомянутой финской станции «Раяйоки» строительством монументального вокзала занимался финский архитектор Бруно Гранхольм. Постройка в стиле модерн выделялась несколькими приземистыми квадратными башнями, увенчанными пирамидальными кровлями и высокими шпилями. Основной объем здания зодчий расположил вдоль перрона, организовав несколько выходов из кассового зала. Вокзал на финской станции «Раяйоки» так же, как и вокзал в Белоострове, не сохранился.
Станция «Раяйоки» после войны
В советское время происходит восстановление движения на этой железной дороге, прерванное революцией и Гражданской войной. В конце 1930-х гг. в составе пассажирского поезда появляются отдельные вагоны для курящих пассажиров – первый от паровоза и последний. Для колхозников подают специальные вагоны с надписью «Для пассажиров с сельхозпродуктами», и в остальные вагоны с товарами и молоком на продажу не пускают. Женщины с детьми обычно едут в вагоне в середине поезда. К разряду курьезов можно сегодня отнести советскую пропаганду на станции «Белоостров».
В 1920-е гг., когда местные коммунисты название станции «Белоостров» заменили на идеологически правильное – «Красноостров», на станции установили огромный плакат с надписью «Смерть палачу Маннергейму». Его расположили так, чтобы находящиеся на границе финны хорошо его видели.
Станция «Белоостров». Современный вокзал
Современное здание вокзала на станции «Белоостров» сооружено в 1950-е гг. Посадка и высадка пассажиров происходит на двух боковых и одной островной платформах. Кроме того, «Белоостров» остается важной товарной станцией Санкт-Петербургского отделения Октябрьской железной дороги. Вдоль железнодорожного полотна сохранились остатки бывшей товарной станции и следы построек вокзала на старой финской территории.
С появлением железной дороги дальнейшее развитие получил и окружавший ее дачный поселок, застроенный в начале XX в. магазинами, ресторанами, аптеками и даже летним театром, кинематографом, гостиницей и почтовым отделением. Работал здесь и телефон.
Из газет за 1905 г.: «…на станции Белоостров в буфете третьего класса шла бойкая продажа водки не только распивочно, но и на вынос. Это привело к сплошному пьянству местных жителей и извозчиков, приезжающих из Сестрорецка, Белоостровской волости, из Финляндии на лошадях и поездом. Постоянно происходили драки, скандалы и ограбления, а также случаи избиения и поножовщина. И что же власти? <…> Два железнодорожных жандарма, находящиеся на станции, никак не могли справиться с этим злом. Местный землевладелец – Тайный советник Сергей Александрович Ольхин не захотел больше мириться с таким положением вещей. Он подготовил прошение, подписанное 94 людьми, среди которых было много известных и уважаемых жителей Белоострова. Это прошение было направлено в адрес Санкт-Петербургского уездного комитета попечительства о народной трезвости». Как водится, злосчастный буфет на станции власти закрыли, но через год питейное заведение на вокзале открылось вновь.
История местного театра связана с именем местного землевладельца и торговца Сергея Константиновича Пилова. В начале 1902 г. он подал прошение в губернское правление о разрешении строительства на своей земле летнего театра на 156 человек. Обычно подобного рода постройки в дачной местности являлись обыкновенными деревянными сараями с двускатной крышей и сценой внутри.
В июне торговец получил разрешение на открытие первого в Белоострове театра, впоследствии работавшего здесь не один год. С ростом популярности кинематографа весной 1908 г. в театре Пилова открывается показ кинофильмов, а театральную сцену владелец сдает Белоостровскому товариществу артистов-любителей.
В архивах сохранился Договор аренды, подписанный сторонами 22 марта 1909 г.: «Мы, нижеподписавшиеся: Петербургский мещанин Сергей Константинович Пилов, с одной стороны, и Белоостровское товарищество артистов-любителей, с другой стороны, заключили настоящее условие в нижеследующем:
1) Я, Пилов, сдаю в арендное содержание Белоостровскому товариществу артистов-любителей лично мне принадлежащий в Белоострове (ст. Ф. ж. д.) сад, театр и буфет с крепкими напитками, со всеми находящимися в саду постройками (касса, кухня, открытая сцена, ледник, уборные для артистов и публики) в полное его, Белоостровского товарищества, распоряжение на летний сезон сего 1909 года, сроком с 1 апреля по 1 сентября с. г. с платою 550 руб., распределенного так при заключении условия: – 200 руб., 1-го мая – 100 руб., 1-го июня – 100 руб. и 1-го июля – 150 руб.
Причем первые 200 руб. рассрочиваются так: при подписании условия – 75 руб., а остальные 125 руб. – 5 апреля. Невзнос платы в упомянутые сроки прекращает право дальнейшей эксплуатации помещений.
2) Я, Пилов, предоставляю в распоряжение Белоостровского товарищества все имеющиеся декорации, возможную и имеющуюся при театре для спектаклей бутафорию и мебель для сцены в двух переменах, а также весь имеющийся при театре инвентарь.
3) Весь инвентарь помещений я, Пилов, сдаю Белоостровскому товариществу под расписку в полной исправности, а Белоостровское товарищество обязуется возвратить таковой по окончании сезона по описи и в принятом товариществом виде. При недостаче или порче каких-либо вещей из принятых товариществом товарищество обязано таковое пополнить и сдать в исправном виде.
4) Освещение сцены, уборных и сада производится за счет Пилова, кроме буфетных помещений, в количестве достаточном для всех перечисленных находящихся в аренде товарищества помещениях. Причем все принадлежности освещения будут находиться в ведении Пилова и ремонт таковых должен производиться за его же счет.
5) Товарищество обязуется никаких перестроек в арендованных помещениях, без согласия на то Пилова, не производить. Произведенные же товариществом с согласия Пилова постройки могут быть по окончании сезона приобретены Пиловым или снесены товариществом.
6) Ни в какие расходы, сопряженные с открытием сада, театра и буфета (ресторана), а также и их эксплуатацией, я, Пилов, не вхожу.
7) Буфетные права (патент, промысловое свидетельство) выбираются мною, Пиловым, и на мое, Пилова, имя, но за счет товарищества, и выдаются мною, Пиловым, на руки арендатору буфета. Приказчичье же свидетельство выбирается товариществом на имя ответственного приказчика.
8) Я, Пилов, никакого отношения к эксплуатации сада, театра и буфета ни в приходе, ни в расходе не имею, и всякая ответственность за нарушение каких-либо правил при торговле лежит всецело на товариществе.
9) Я, Пилов, обязуюсь никакой торговли в арендованных товариществом помещениях, как личного, так и при посредстве других лиц или арендной сдачи не производить.
10) Товарищество представляет госп. Пилову право бесплатного пользования, в течение всего сезона, боковой ложи театра, имеющей отдельный ход.
11) Санитарное состояние всех арендованных товариществом помещений находится на ответственности Пилова, с каковой целью он обязан нанять служащего, который и должен будет следить за порядком и чистотою помещений, театра и сада.
12) Я, Пилов, предоставляю право товариществу продлить настоящее условие на следующий сезон 1910 года на тех же условиях. Причем товарищество обязано предупредить об этом Пилова не позже 1-го марта 1910 года.
13) Условие сие обязуемся хранить свято и нерушимо.
14) Товарищество обязуется уступить в течение сезона два дня для проведения благотворительного спектакля, причем Пилов должен предупредить об этом товарищество за две недели о дне устройства таковых и выяснении срока таковых.
Подлинник находится у меня, Пилова, а копии у товарищества.
Верно Пилов».
Летний театр в Белоострове два раза перестраивался, расширялся и просуществовал до 1917 г. Но этот театр с кинематографом – не единственный из числа работавших в начале прошлого столетия. Финское общество трезвости «Инкери» в 1910 г. построило свой летний театр, а спустя пять лет еще один местный житель, Петр Казимирович Глинский, на своем участке по адресу: ул. Центральная, 3, – организовал в летнее время показ кинофильмов.
Упомянутое общество «Инкери» создано в 1891 г. по инициативе нескольких лютеранских пасторов и учителей финских народных школ для пропаганды трезвой жизни. Проблема алкоголизма среди финнов на территории России стояла весьма остро. Если в самой Финляндии пьянство в деревнях было относительной редкостью, то на территории Санкт-Петербургской губернии эта проблема усугублялась год от года.
Состав общества менялся с каждым новым годом – количество участников то прибавлялось, то уменьшалось – все завило от того, готовы ли участники оплатить членский взнос. Отмечено, что наибольшее число борцов за трезвость в один год составило тысячу человек. В другой год – их не набиралось и пятидесяти. Отметим, что ежегодный взнос составлял 20 копеек, что для многих крестьян, особенно пьющих, было солидной суммой.
Исторически в Белоострове – Валкеасаари проживали крестьяне, но после открытия в XVIII столетии в соседней деревне Александровка бумагоделательной фабрики А. Ольхина к ним присоединился пролетариат.
История этой фабрики началась в 1740-х гг., и ее открытие принесло некоторые изменения в жизнь уезда. Позднее даже русское название деревни изменилось на финское «Мюллюнкюля», что переводится – «Мельничная деревня». И действительно, фабричные механизмы работали от мельничного колеса, установленного на запруде небольшого ручья. Все население деревни составляли финны, поэтому ее официальное название сменилось на финское.
Так как условия позволяли расширять производство, рядом с первой фабрикой вскоре построили еще три подобных предприятия, а благодаря системе плотин на карте губернии появились четыре небольших искусственных озера.
Владельцем первой бумагоделательной фабрики выступала купеческая семья Ольхиных. Елеазар Ольхин происходил из олонецких крестьян, а в 1742 г. значился уже как петербургский купец. С него началась история бумажного производства в Белоострове. Плотину и небольшую мельницу для обдирки перловой крупы на реке Сестре в 1746 г. построили петербургские купцы Бесков, Полозов и Василий Ольхин (сын Елеазара). Выкупив у Полозова и Бескова мельницу, Ольхин открыл в Белоострове производство бумаги. Его наследники оказались достойными продолжателями дела и продолжили работу фабрики на реке Сестре, построив к концу XIX столетия с десяток различных предприятий.
В 1829 г. на Всероссийской выставке в Санкт-Петербурге Ольхинская бумагоделательная фабрика добилась приза – серебряной медали за качество выпускаемой продукции. В 1918 г. большевики национализировали все имущество Ольхиных в Белоострове, причем некоторое время фабрики продолжали выпускать картон и древесную массу.
В 1880 г. одну из бумажных фабрик приобрел немец Эйлер фон Кверфурт, перестроивший производство на выпуск ружейных деталей из ковкого чугуна. Бывшая бумагоделательная фабрика превратилась в литейно-механический завод. Но после пожара, случившегося на заводе, где работало 30 рабочих, он закрылся, а владелец не стал открывать его вновь.
Некоторое время в деревне работал завод, производивший взрывчатое вещество «силотвор». В 1887 г. инженер Владимир Романович фон Руктешель решил заняться изготовлением этого нового типа взрывчатки и стал подыскивать под Петербургом уединенный участок. Семья Ольхиных, являвшихся белоостровскими землевладельцами, согласилась сдать в аренду участок с островом 15 х 20 м на удаленном от деревень болоте. Наиболее опасную часть производства Руктешель разместил на болоте, на том самом острове, а основные цеха заняли одну из бывших бумажных фабрик в Александровке.
Для чего был создан «силотвор», доходчиво объяснил сам инженер-изобретатель: «Горючее вещество силотвор изобретено мною… с целью заменить пар как крайне дорогостоящую и во многих отношениях неудобную двигательную силу. Научные данные и произведенные мною многочисленные, в течение двух лет, опыты доказывают его относительную безопасность и громадную практическую полезность, так как машина, приспособленная к действию силотвора, дает экономию во всех расходах, а главное в топливе, по сравнению с машинами, действующими паром, на 800 % <.. > Это изобретение было испытано профессорами Бейльштейном, Кирпичевым, Ермаковым и другими; главным начальником по технической части в Морском министерстве, в ученом комитете Морского министерства и в присутствии морского министра и многих лиц и признано имеющим громадную силу движения». То есть силотвор был не взрывчатым веществом, а топливом для нового типа двигателя, изобретенного Руктешелем. Далее изобретатель сообщает: «Одним из главных недостатков хлопчатобумажного пороха есть его свойство превращаться в газы в высшей степени быстро, то есть взрываться. Если подвергнуть его удару или толчку, произведенному твердым предметом, то происходит взрыв. Изготовляемый до сих пор хлопчатобумажный порох при продолжительном хранении имеет способность самопроизвольно взрываться. <…> Хотя силотвор принадлежит к категории легковоспламеняющихся веществ, но по особому его составу он не возгорается ни от ударов, ни от трения металлами, а лишь от прикосновения огня или при температуре не менее 150 °C. <…> Это вещество не обладает способностью самовозгораться. <…> Силотвор не может иначе приготовляться, как в сыром виде, и в этом виде он не только не воспламеняется, но и не горит, а при действии огня только обугливается. Способ производства дешев по сравнению с нитроцеллюлозой».
Новая взрывчатка так и не нашла своего места на рынке, ее производство прекратилось, и все сведения о ней остались в прошлом.
Близость к Санкт-Петербургу, международная железная дорога и река Сестра представляли собой прекрасное место для размещения производства, поэтому новые предприятия возникают в Белоострове и близлежащих деревнях постоянно.
В конце XIX в. петербургский промышленник Карл Карлович Гарден организовал в Александровке розлив сельтерской, содовой воды и семи видов лимонада. Предприятие проработало несколько лет, но закрылось, хотя спрос на данный вид продукции оставался в те годы высоким.
Уже во время Первой мировой войны, в 1915 г., купец Эмиль Вениаминович Мандельштам арендовал у А.К. Нильсона участок земли в Белоострове для организации кожевенного производства. Продукция предприятия – лайковые кожи для шоферских курток и перчаток – предназначалась для Военного министерства и нужд действующей армии. Мандельштам планировал нанять до 15 человек рабочих, а общий годовой оборот довести до 40 тыс. рублей. Трудности 1916 г. и Февральская революция помешали планам Мандельштама и его небольшое предприятие закрылось.
В одной версте от железнодорожной станции «Белоостров» находилась деревня Редуголь, которая в конце XIX в. превратилась в центр производства кирпича. Выпуск начинался в небольшом заводике, и постепенно росло количество изготовленного кирпича, а производство оснащалось современными импортными печами и двигателями. В частности, локомобилем и напольной печью с двумя отделениями оборудовал свой кирпичный завод купец 2-й гильдии Матвей Эдуардович Сегаль – известный в Санкт-Петербурге владелец дачных участков. О нем в своей книге «Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX–XX веков» пишут В.И. Пызин и Д.А. Засосов: «Некто Сегаль скупал по дешевке вокруг Петербурга земельные участки, дробил их на мелкие, продавал в кредит, также в кредит строил дома и дачи, облагая должников большими процентами. Почти во всех дачных местах и пригородах были «проспекты Сегаля».
Как и во многих деревнях Санкт-Петербургской губернии, в Белоострове (вернее, в Александровке) располагался храм Святой Троицы. Построен на деньги купцов Ольхиных в 1833 г. по просьбе фабричных рабочих. Каменная церковь с двумя приделами сооружена в стиле классицизма. Стены крестообразной в плане постройки покрывала штукатурка, кровля была железной.
Церковь Святой Троицы
Вокруг церкви со временем образовалось небольшое кладбище. В крипте похоронили местных землевладельцев и фабрикантов: генерал-лейтенанта А.А. Ольхина и его супругу; начальницу Института императрицы Марии М.С. Ольхину. Там же покоится действительная статская советница Е.Н. Кайданова, финансировавшая строительство этого храма. Большой семейный участок Ольхиных находился рядом с церковью. Храм в Александровке закрыли в 1933 г., о его судьбе в годы войны написал в своих воспоминаниях писатель П.Н. Лукницкий: «Сижу на ПНП, на самой кромочке переднего края, на опушке леса, под тонким накатиком крошечной хибарки наблюдательного корректировочного поста. Вверху, в сторону финнов, дыра, в которую глядит стереотруба. Впереди как на ладони Александровка. Между ней и нашей хибаркой болото и правее лес. Впереди нас только человек тридцать боевого охранения, незаметно рассеянного по болоту. <.. > Наш выстрел – недолет. Опять недолет. Третий попал в крышу дома. Выстрел – недолет. Выстрел – попал, школа горит. Выстрел. Выстрел. Бегут по небу раскатисто и глухо разрываются. Выстрел. <…> „Хорош, в церковь! – говорит Любивый. – Ничего, но поднять уровень. По школе пустите…“. Телефонист просит передать наблюдение. Выстрел – левее церкви. Еще – недолет, направление почти правильное, но недолет. <…> „Пробило школу насквозь и пролетело. Выстрел. Все!.. Все!.. Горит!..“. Школа горит – наблюдаю в стереотрубу. Ярким пламенем! Несколько попаданий в церковь, но она не горит – каменная. <.> Результаты стрельбы признаны удачными. Разгромлен штаб финской части, церковь и колокольня уже не пригодятся финнам для устройства наблюдательного пункта»[5].
Разоренная кирха в 1941 г.
Пострадавший во время войны храм исчез уже в мирное время – местные жители растащили церковь по кирпичам на свои садовые участки.
Нужно помнить, что первой церковью Белоострова все же была лютеранская кирха, сооруженная здесь в 1763 г. Сам приход святых Петра и Павла появился в далеком 1685 г., но своего церковного здания он не имел.
Первую белоостровскую кирху построили из дерева довольно быстро, и вмещала она примерно 300 человек. Эта церковь известна тем, что ее посетила императрица Екатерина II. Камер-юнкерский журнал за 1772 г. зафиксировал этот исторический факт: «Во 2-ю дистанцию, в Белоостровской кирке, ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО соизволила прибыть без четверти в 12-м часу, расстоянием от Осиновой рощи 20-ть верст; при той же дистанции встретил ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО Выборгский Вице-Губернатор Энгельгардт и с ним его товарищ. По прибытии соизволила проходить в покои тамошнего пастора и продолжение до обеденного стола соизволила иметь с кавалерами в разговорах. Потом обеденное кушанье соизволила ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО кушать со следующими:
1. Графиня Прасковья Александровна Брюсова
2. Граф Кирилл Григорьевич Разумовский
3. Граф Захар Григорьевич Чернышёв
4. Лев Александрович Нарышкин
5. Князь Федор Сергеевич Барятинский
6. Сергей Матвеевич Кузьмин
7. Граф Иван Григорьевич Орлов
8. Князь Николай Михайлович Голицын
9. Александр Иванович Черкасов
10. Василий Михайлович Ребиндер
11. Придворный Лекарь Дреэр
12. Выборгский Вице-Губернатор
13. Товарищ его
14. Советник Волк
По окончании стола соизволила ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО из покоев проходить в поставленную ставку и в оной до 6-го часа пополудни с кавалерами забавляться в карты; а в 6-ть часов из означенной мызы соизволила предпринять шествие в путь».
Службу в присутствии Ее Императорского Величества отслужил пастор Хенрик Форсандер.
Каменная лютеранская церковь на 850 человек построена в Белоострове только в 1894 г. О новом храме архитектор О. Тибо-Бриньоль писал в пояснительной записке: «Церковь предполагается построить на месте, принадлежащем пасторату означенного прихода, вполне соответствующем по своему положению церкви. Постройка предполагается деревянная, холодная, без печей, на каменном фундаменте, обшитая внутри и снаружи досками и покрытая железом. Церковь рассчитана на 700 человек молящихся с хорами с двух сторон и хорами для органа. Колокол, алтарь и икону предполагается перенести из ныне существующей ветхой церкви, так же как и орган. <…> Материалы, которые на эту стройку уже пожертвованы, состоят главным образом в бревнах для стен, стропил, половых и потолочных балок и камнях для фундаментов. При таких условиях постройка этой церкви не должна превысить 27 170 руб., и надо надеяться, что наибольшие пожертвования значительно уменьшат эту сумму».
В строительстве принимал участие гражданский инженер А.М. Воробьев.
Здание кирхи не сохранилось до наших дней – она полностью разрушена во время боевых действий 1944 г. В наши дни здесь размещаются огороды местных жителей.
Вторую православную церковь построили в 1901 г., уже в самом Белоострове. Деревянный храм Иоанна Богослова простоял до 1920-х гг. и также не сохранился до нашего времени.
Современный поселок Белоостров включает в себя несколько упраздненных деревень и дачных поселков. Как мы знаем, в 1870-х гг. появилась железнодорожная станция «Белоостров», а одноименную деревню для удобства переименовали в Старый Белоостров. Некоторое время при большевиках, не лишенных чувства юмора, своеобразного, конечно, населенный пункт носил дивное название «Старый Красноостров», правда, продолжалось это недолго.
Спустя некоторое время железнодорожная станция получила название «Белоостров», а позднее – «Новый Белоостров». С этими двумя Белоостровами власти и объединили несколько деревень: Заболотье, Александровка, Камешки, Мертуть и Мотторово. Располагались они рядом друг с другом, и их объединение под общим названием вполне логично. Если говорить о двух частях поселка применительно к нашим дням, то территория бывшего Старого Белоострова занята сейчас садоводством, а железнодорожная станция выступает своеобразным центром упраздненного Нового Белоострова.
В наши дни от церквей, исторических общественных зданий и промышленных предприятий Белоострова ничего не осталось, а сам поселок во второй половине XX в. превратился в дачный пригород Сестрорецка.
Территория русской части Российской империи заканчивается, и поезд медленно пересекает границу: вот мы и в Великом княжестве Финляндском – финской части большого государства.