и жестоко подавленному. Но 1876 год Болгария встретила в последней стадии готовности — а в Боснии и Герцеговине восстание уже полыхало.
Единая Румыния вступила в трудные будни реформ. Настроенный на преобразования господарь А. Й. Куза при одобрении общественности произвел секуляризацию монастырских земель, занимавших четверть пахотной площади. Но попытка его и министра М. Когэлничану провести аграрную реформу натолкнулась на яростное сопротивление помещиков. В 1864 г. князь решился на государственный переворот — он распустил парламент, изменил избирательный закон, значительно снизив имущественный ценз. Таким путем ему и Когалничану удалось провести в палате депутатов аграрный закон, по которому крестьяне за значительный выкуп получили приблизительно треть обрабатываемых земель. Им этого не забыли и не простили.
Социальная почва быстро уплывала из-под ног князя. Селяне убедились, что на парцелле не проживешь, первая же засуха поставила деревню на грань голода. Ореол князя-реформатора в их глазах померк — по деревням рыскали каратели, взимая недоимки. Помещики ушли в оппозицию. Радикалы выражали недовольство обузданием прессы и явным стремлением господаря к установлению режима личной власти. Разраставшийся чиновничий аппарат и армия требовали денег, налоги росли, обыватель роптал. Законопослушным гражданам, сторонникам утверждения национальной династии, не внушала доверия личная жизнь князя — его брак с княгиней Еленой оказался бездетным, но он имел сына от связи с М. Обренович и, по слухам, собирался его узаконить.
Против Кузы выступил блок политических сил, нареченный современниками «чудовищной коалицией», настолько противоестественным казался им сговор антагонистов 1848 года. На самом деле образование коалиции было вполне закономерно: буржуазия стремительно эволюционировала вправо, торговые интересы сближали ее с помещиками и она была готова к компромиссу с ними на основе раздела власти после бури и натиска 40-50-х годов.
В ночь с 10 на 11 февраля 1866 г. заговорщики ворвались в спальню Кузы, заставили его подписать отречение и вскоре выслали из страны. «Чудовищная коалиция» спешила узаконить переворот. Подходящую кандидатуру на престол нашли в лице Карла Гогенцоллерн-Зигмарингена, отпрыска младшей ветви Прусского королевского дома, находившегося по матери в родстве с Бонапартом. Российскую дипломатию, нервно относившуюся к переворотам, успокоили заверением, что, избрав Гогенцоллерна на престол, румыны должны забыть о революционных экспериментах.
В том же 1866 г. была принята новая конституция, заимствованная у лучших европейских образцов, признававшая раздел властей, ответственность правительства перед парламентом и целый набор гражданских свобод.
Все это имело мало общего с румынской действительностью. Видный критик, историк искусства и политический деятель Титу Маиореску считал историю Румынии того периода нонсенсом, злой шуткой, разыгранной с ней обучавшейся в западных университетах молодежью, которая по своему усмотрению накроила необдуманные и неоправданные реформы, наведя на Румынию «лоск современного общества, к сожалению, только внешний лоск!». «Движущая сила этого явления сводится к тщеславному стремлению потомков Траяна походить на иные народы, даже если при этом страдает истина. Только этим можно объяснить пороки, разъединяющие нашу общественную жизнь, а именно отсутствием солидной основы воспринятых нами зарубежных форм».
В этом высказывании многое — правда. Конституционные и прочие законодательные положения, не соответствующие социальным, экономическим и государственно-политическим реалиям, оставались на бумаге. До первой мировой войны ни один крестьянин, ни один рабочий не переступал порога парламента, власти всегда обеспечивали большинство в нем правительству, назначенному королем, а жандармерия следила, чтобы осечки не выборах на произошло; после 50 лет «действия» закона о всеобщем начальном образовании 82 % румын оставались неграмотными.
Но подчеркнем и другое — Конституция 1866 г. была сшита не по росту румынского общества, но она была как бы скроена на его рост. Развитие общества постепенно вливалось в готовую государственно-правовую норму; отпадала необходимость приводить надстройку в соответствии с развившимся базисом революционным путем.
После бурных 40-50-х годов конституционная монархия как строй, обеспечивающий социальную стабильность, «порядок», исключающий борьбу и грызню в государстве за высший пост, представлялась привлекательной. Легкость, с которой разрешился кризис 1870–1871 гг., это подтвердила. Тогда симпатии страны и монарха в связи с франко-прусской войной разделились: Карл, «прусак на престоле», как его именовали, тяготился конституционными веригами и открыто поддерживал немцев, общественность традиционно стояла на стороне Франции. Но состоявшиеся республиканские выступления напоминали фарс, князь прогнал правительство, не сумевшее их предотвратить, а депутаты парламента почти единодушно выразили преданность конституции и трону. Собственническая Румыния их устами выступила против каких-либо демократических или республиканских экспериментов.
В ином ключе развивались национальные процессы в Греции, и импульсы исходили от диаспоры. «Дело Пачифико» оставило болезненный след в народном самолюбии, неудачная попытка присоединить Эпир и Фессалию 1854 г. и последовавшая англо-французская оккупация обостряли это чувство. Денег для уплаты процентов по внешним займам не хватало, и в стране появилась комиссия, установившая контроль за ее финансами. Общественное недовольство обратилось против особы короля: с ним связывали крах объединительных усилий, он остался чужд стране, династии не основал, слиться с ней духовно не пожелал, отказался принять православие. Недовольство свило гнездо в армии, где насчитывалось немало нетерпеливых сторонников Мегала идеи. В 1862 г. Оттон решил объехать свои владения, надеясь поднять пошатнувшийся престиж. Итог оказался противоположным: поднял восстание гарнизон Миссолонгиона, а потом — Афин, солдаты ворвались во дворец. Оттону не позволили даже высадиться на берег с корабля, бросившего якорь в порту Пирея; он подписал отречение.
Державы-«покровительницы» Англия, Франция и Россия снова занялись подбором кандидата на освободившийся трон. По предложению Г. Д. Пальмерстона они остановили выбор на датском принце Вильгельме Георге. Пальмерстон совершил при этом ловкий ход — британское господство на Ионических островах изжило себя, движение за присоединение к Греции ширилось. Пальмерстон обратил нужду в добродетель, обусловив передачу островов согласием на принятие угодного Лондону монарха, что и состоялось (март 1863 г.). Сестра Георга (под этим именем он вступил на престол) Александра сочеталась браком с принцем Уэльским, другая его сестра, Дагмар (в православии Мария Федоровна), стала женой царевича Александра, а сам Георг женился на великой княжне Ольге Константиновне, что сблизило его с царским двором.
В ноябре 1863 г. Ионические острова вошли в состав Греции. Сама же страна находилась в состоянии, близком к анархии. Король, чтобы навести порядок, добился поспешного, в десять дней, принятия конституции (1864 г.), предусматри-вавщей избрание однопалатного парламента, ответственность перед ним правительства, свободу слова, собраний и печати. Правительственная чехарда (за три года сменилось 16 кабинетов) мешала упорядочению государственных дел.
В 1867 г. восстали христиане острова Крит под лозунгом «нерасторжимого союза с матерью Грецией». Повстанцы отбили все попытки турецких войск захватить твердыню Сфакию. В Греции смолкли раздоры и началась вербовка добровольцев. Вмешательство держав предупредило неминуемую войну с Турцией, восстание удалось подавить, но посредники заставили султана предоставить христианам право на участие в управлении островом.
Глава 5МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В 1848–1871 ГОДАХ
Несмотря на крушение основ Венской системы уже к 1840-м годам, многие элементы продолжали сохраняться. Лишь европейская революция 1848–1849 гг. нанесла ей окончательный удар. Легитимизм как основа внешней политики сошел на нет. Зато на первое место вышли национальные устремления, что стало теперь характерно для многих европейских стран. Именно под знаком национализма произошли как раз в 1850–1860 гг. два таких крупнейших события европейской истории XIX в., как объединение Германии и Италии. Восточный вопрос по-прежнему оставался центральной проблемой, вокруг которой продолжали сражаться дипломаты великих европейских держав. Уже в 1849–1850 гг. Пруссия пыталась создать под своим началом унию 26 германских государств и общегерманский парламент, что вызвало сопротивление Австрии. Устремления Пруссии вызвали также недовольство России, Великобритании и Франции.
Планам этим был положен конец по австро-прусскому соглашению, подписанному при посредничестве российской дипломатии 29 ноября 1850 г. в Ольмюце (Оломоуц, Чехия). Пруссия согласилась на восстановление раздробленного Германского союза, созданного еще решениями Венского конгресса. Она также обязалась пропустить австрийские войска в Гессен-Кассель для подавления там революционного выступления и в Гольштейн. Австрия согласилась на предложение Пруссии созвать конференцию всех германских государств, но при условии, что создание общегерманского парламента не будет допущено. Фактически Ольмюцкое соглашение, воспрепятствовав тогда объединению Германии под эгидой Пруссии, продлило существование Венской системы еще на полтора десятилетия, вплоть до разгрома Австрии в 1866 г.
Серьезным показателем изменения расстановки сил на европейской арене стала Крымская война, когда претензии Николая I на установление российской гегемонии на Ближнем Востоке и в Турции натолкнулись на сопротивление западных держав. В начале 1850-х годов Николаю I стало казаться, что близится момент, когда сможет осуществиться его idée fixe — расчленение Османской империи, — подспудно теплившаяся долгие годы. Великобритания и Франция не могли допустить усиление роли России и ее возможность оказывать решающее воздействие на международные дела. Наполеону III нужен был военный успех для укрепления своего положения на троне. Кроме того, политика России наталкивалась на скрытое недоброжелательство Австрии, у которой были свои экспансионистские устремления на Балканы.