Тяжелые условия жизни, вполне объяснимые последствиями войны и осады, вряд ли подтолкнули бы парижан к массовым антиправительственным выступлениям, если бы ими, по крайней мере их революционным меньшинством, не владело упоение победой 4 сентября. С той же легкостью, с какой была свергнута империя, революционеры всякий раз пытались устранить и новое республиканское правительство, когда оно давало им повод усомниться в его патриотизме. Впервые это случилось 31 октября, после известия о сдаче Меца. Ведомые такими революционерами, как Огюст Бланки, солдаты национальной гвардии захватили ратушу и несколько часов удерживали в ней министров в качестве пленников. Вторично они пытались захватить ратушу 22 января 1871 г., но неудачно. Наконец, в третий раз и с гораздо более тяжелыми последствиями для страны они подняли восстание 18 марта.
Национальное собрание и правительство Тьера фактически спровоцировали парижан на выступление. После снятия блокады была прекращена выплата вознаграждений солдатам национальной гвардии., Национальное собрание отвергло предложение об отсрочке выплаты задолженности по квартирной плате и приняло закон о немедленном взыскании всех коммерческих долгов. В считанные дни к оплате было предъявлено 150 тыс. долговых обязательств. Эти события взбудоражили город. Задело гордость парижан и решение Национального собрания избрать местом своего пребывания Версаль. Они усмотрели в том недоверие к столице, проголосовавшей на выборах 8 февраля в основном за республиканцев, и завуалированное стремление к монархической реставрации.
Особое беспокойство властей вызывала национальная гвардия Парижа. Весьма поредевшая после снятия блокады, она все же представляла серьезную военную силу. На ее вооружении находилось 227 артиллерийских орудий, из которых около 200 были отлиты на деньги, собранные по подписке самими парижанами. Тьер решил любой ценой овладеть артиллерией национальной гвардии.
На рассвете 18 марта правительственные войска попытались захватить артиллерию национальной гвардии, сосредоточенную на Монмартрском холме. Попытка закончилась неудачей, и солдаты без боя отступили. Но командовавшие ими генералы Леконт и Тома были схвачены национальными гвардейцами и расстреляны. Это послужило сигналом к эвакуации правительственных учреждений в Версаль, вслед за которыми покинули столицу многие представители богатых классов. Париж оказался во власти национальной гвардии. Ее центральный комитет занялся подготовкой выборов в коммуну, как по традиции называлось городское самоуправление Парижа.
Выборы состоялись 26 марта 1871 г. В них участвовало меньше половины зарегистрированных избирателей — 229 тыс. из 485 тыс. Членами Коммуны было избрано 86 человек. Среди них встречались известные люди, в частности ветераны революционного движения Шарль Делеклюз и Феликс Пиа, художник Гюстав Курбе. Имена же большинства ничего не говорили широкой общественности. По профессии члены Коммуны были служащими, врачами, журналистами, адвокатами, рабочими. Их политические симпатии примерно поровну разделялись между неоякобинцами, прудонистами и бланкистами. При этом часть из них состояли в секциях Международного товарищества рабочих (I Интернационала).
Коммуна обнародовала программу глубоких реформ, включая замену постоянной армии вооружением народа, выборность и сменяемость государственных чиновников, справедливую организацию труда, отделение церкви от государства, введение бесплатного, обязательного и светского обучения детей. Эта программа была общим достоянием французских демократов середины XIX в. Но масштабы поставленных в ней задач намного превосходили скромные возможности парижских революционеров, которые в лучшем случае смогли сделать первые шаги к ее осуществлению.
Более плодотворной оказалась деятельность Коммуны в области удовлетворения насущных социально-экономических требований парижан. Среди принятых ею мер — списание задолженности по квартирной плате, безвозмездное возвращение из ломбарда вещей, заложенных на сумму не больше 20 фр., введение рассрочки на три года по коммерческим кредитам.
Впрочем, на проведение реформ у Коммуны не оставалось ни времени, ни сил, которые поглощала гражданская война. В начале апреля произошли первые стычки между федератами (так называли себя бойцы вооруженных отрядов Коммуны) и версальскими (правительственными) войсками. До середины мая военные действия не принесли особого успеха ни одной из сторон. Но силы были заведомо не равны. Эта война отличалась жестокостями и бесчинствами с обеих сторон. Узнав, что версальцы расстреливают пленных коммунаров, Коммуна приняла декрет о заложниках, грозивший карами ни в чем не повинным людям. Во время «кровавой недели» 21–28 мая, когда бои велись уже на улицах Парижа и дни Коммуны были сочтены, часть заложников расстреляли, в том числе архиепископа Парижского. Отступая, коммунары подожгли ряд общественных зданий в центре столицы — Тюильрийский дворец, ратушу, дворец правосудия, префектуру полиции. Еще раньше в знак отмщения был разрушен дом Тьера, уничтожены такие символы «деспотизма», как Вандомская колонна. Не знали жалости и версальцы, залившие в эти дни кровью улицы и площади Парижа. Жертвами братоубийства стали десятки тысяч человек, павших в боях, расстрелянных самочинно или по приговору, вынесенному на скорую руку военно-полевыми судами. 28 мая Коммуна пала.
Становление Третьей республики. Из 630 депутатов, избранных в Национальное собрание 8 февраля 1871 г., подавляющее большинство — около 400 — составляли монархисты. Теоретически это давало им возможность «парламентским» путем восстановить во Франции монархию. Однако серьезным препятствием тому являлось отсутствие в их рядах единства. Меньшинство принадлежало к сторонникам династии Бурбонов. Их называли легитимистами. В качестве претендента на трон они поддерживали графа Шамбора, внука Карла X, свергнутого Июльской революцией. Большинство же депутатов-монархистов являлись сторонниками династии Орлеанов. Они видели будущим королем графа Парижского, внука Луи Филиппа, свергнутого революцией 1848 г. Ни одна из монархических партий в отдельности не располагала достаточными силами, чтобы решить в свою пользу вопрос о форме правления. Но и договориться о «едином кандидате», им тоже было непросто. Мешали не только амбиции претендентов. Между легитимистами и орлеанистами имелись глубокие политические и социальные различия.
Обе партии были в высшей степени элитарными и состояли главным образом из крупных земельных собственников, среди которых имелось немало представителей титулованной знати. Но легитимисты являлись по преимуществу партией провинциальных помещиков, а орлеанисты — богатой деловой буржуазии, выказывавшей интерес не только к недвижимости, но и к современным формам богатства — акциям банков, страховых обществ, железнодорожных компаний, крупных предприятий. Орлеаны воплощали более современную по сравнению с Бурбонами форму монархии — парламентскую и светскую, основанную на «общественном договоре» короля с гражданами, признающими революционное наследие.
После подавления Коммуны вопрос о форме правления некоторое время оставался открытым. Тьер не скупился на посулы ни монархистам, ни республиканцам. Он умело играл на противоречиях борющихся партий, укрепляя личную власть. 31 августа 1871 г. он в дополнение к тому, что уже являлся главой правительства и депутатом, был избран и главой государства — «президентом республики», как официально называлась должность (с оговоркой, что это не предрешает вопроса о будущей форме правления). Тьер сосредоточил внимание на ликвидации последствий гражданской и внешней войн. Благодаря двум внутренним займам ему удалось в кратчайшие сроки выплатить контрибуцию и уже в марте 1873 г. подписать с Германией конвенцию об освобождении всей оккупированной территории. Одновременно были осуществлены осторожные реформы внутреннего управления, государственных финансов и армии.
Успехи республиканцев на дополнительных выборах в Национальное собрание побудили монархистов снова поднять вопрос о форме правления. Неожиданно для них Тьер высказался в пользу сохранения республики. В ноябре 1872 г. он заявил: «Республика существует; она является законной формой правления в этой стране».
Это заявление вызвало смятение в рядах монархистов. Тьера поддержала часть орлеанистов, положив тем самым начало растянувшемуся на десятилетия процессу «присоединения» к республике монархистов, потерявших надежду на реставрацию королевской власти. Но большинство монархистов не простили Тьеру «измены». 24 мая 1873 г. они вынудили его подать в отставку и избрали президентом республики наполеоновского маршала Мак-Магона, убежденного легитимиста.
Вслед за этим монархисты снова попытались добиться соглашения между обоими претендентами. Они заручились согласием графа Парижского признать старшинство графа Шамбора при условии наследования трона после его смерти. Однако камнем преткновения оказались политико-идеологические притязания графа Шамбора. Ему, верившему в свое Божественное право, показалась неприемлемой процедура избрания на престол депутатами. Категорически отказался он признать и «триколор» государственным флагом, настаивая на белом стяге Бурбонского дома.
После срыва переговоров монархисты решили потянуть время в надежде, что препятствия к реставрации монархии отпадут ввиду солидного возраста графа Шамбора естественным путем. С этой целью в ноябре 1873 г. они добились принятия закона о септеннате, определявшего срок полномочий президента в семь лет.
Одним из главных направлений своей деятельности Мак-Магон провозгласил восстановление «морального порядка». Главой правительства он назначил герцога де Брольи, который подверг чистке государственный аппарат. Префекты, прокуроры, другие государственные служащие, заподозренные в республиканских убеждениях, отстранялись от должности и заменялись монархистами. В политических целях правительство использовало право назначать глав местной администрации (мэров). Полиция изводила придирками оппозиционную прессу. Одновременно власти покровительствовали католической церкви. Для желающих совершить паломничество в Лурд и другие места явления Богородицы выделялись специальные поезда. В искупление «грехов» Комм