К концу 80-х годов конфликт между монархистами и республиканцами из-за формы правления явно исчерпал себя. Вехой в истории Третьей республики стал буланжистский кризис, в ходе которого решался вопрос уже не о форме правления (монархия или республика), а о путях конституционного развития самой республики (демократическая и парламентская или авторитарная и президентская). Кроме того, на аренду политической борьбы выступила могущественная «третья сила», спутавшая карты как монархистам, так и республиканцам, — националистическое движение. В ходе политического кризиса монархисты и националисты потерпели поражение. Но и сторонники демократической и парламентской республики недолго торжествовали победу. Они столкнулись с разнообразными социальными движениями, выражавшими стремление общественных низов к более достойной и справедливой жизни. Вследствие ряда крупных забастовок промышленных рабочих — 1884 г. в Анзене, 1886 г. в Деказвилле, — а в особенности вследствие создания массовых рабочих организаций стало трудно игнорировать «социальный вопрос», от рассмотрения которого умеренные республиканцы долго уклонялись.
После разгрома Коммуны рабочее движение Франции медленно восстанавливало силы. Начиная с 1876 г. созывались съезды рабочих, на которых обсуждались цели движения — борьба за власть или защита профессиональных интересов. На съезде 1879 г. большинство пошло за социалистами — сторонниками борьбы за власть. В 1880 г. в Гавре они добились создания Рабочей партии. Спустя два года эта партия раскололась на две части. Одна из них сохранила старое название, другая взяла новое — Федерация социалистических трудящихся. Разногласия между ними носили доктринальный характер. Рабочая партия, руководимая Жюлем Гедом и Полем Лафаргом, приняла революционную программу, теоретическую преамбулу которой написали Маркс и Энгельс. В ней говорилось, что конечной целью борьбы партии в экономическом плане является «возвращение к коллективной собственности на средства производства». Поэтому сторонников Рабочей партии, равно как и марксового социализма вообще, стали называть во Франции «коллективистами». Федерацию социалистических трудящихся возглавили Поль Брусе и Бенуа Малой, которые стояли на реформистских позициях. Задачи своей организации они ограничивали пределами «возможного» (отсюда ее другое название — поссибилисты) и считали, что осуществить социализм лучше постепенно, начиная с преобразований на местном уровне (так называемый «муниципальный социализм»).
С 1881 г. действовала партия, образованная вернувшимися по амнистии домой коммунарами-бланкистами, — Центральный революционный комитет. Она строилась по типу тайных заговорщических обществ, основывалась на строжайшей дисциплине и первоначально ставила целью подготовку восстания. Однако под руководством Эдуара Вайяна она постепенно отошла от бланкистской тактики и сблизилась с марксистами в теоретическом и политическом плане.
Наконец, по мере роста популярности социалистических идей появилось немало журналистов, писателей, политиков, объявивших себя «независимыми социалистами». Социализм они понимали широко — как политику реформ, направленных на установление более справедливых отношений в обществе. Их отпугивала доктринальная жесткость существующих организаций, от которых они предпочитали держаться подальше. «Независимыми социалистами» были Александр Мильеран, Жан Жорес, Рене Вивиани, Аристид Бриан и др.
Параллельно социалистическому движению и отчасти под его влиянием развивалось профсоюзное, получившее легальное существование с 1884 г. Ему также не удалось избежать идейного и организационного раскола. Одно из основных направлений профсоюзного движения было связано с деятельностью бирж труда. Их задачей первоначально являлся лишь учет спроса и предложения рабочей силы. Однако постепенно они стали тем местом, где регулярно встречались руководители местных профсоюзов, чтобы выработать общую позицию по вопросам их отношений с хозяевами. Особенностью движения бирж труда, образовавших в 1892 г. свою федерацию, было то, что они ревностно оберегали свой «пролетарский» характер и независимость от политических партий, не исключая и социалистов, которых упрекали в чрезмерной сговорчивости с буржуазией. Напротив, Федерация синдикатов, созданная в 1886 г. при участии гедистов, стремилась к сотрудничеству с социалистическими организациями в борьбе за реформы и поддерживала их кандидатов на выборах.
Между обеими разновидностями синдикализма велись острые дискуссии, в центре которых стоял вопрос о всеобщей стачке. Идея такого рода стачки, перерастающей в антикапиталистическую революцию, приобрела большую популярность в рабочем движении Франции. Ее поддерживал Жан Аллеман, отколовшийся со своими сторонниками от поссибилистов и в 1890 г. возглавивший Революционно-социалистическую рабочую партию. Он отвергал парламентские методы борьбы и уповал на спонтанные массовые выступления рабочих («прямое действие»). Активным пропагандистом всеобщей стачки был Фернан Пеллутье. Одно время он принадлежал к Рабочей партии и проявлял интерес к марксизму, но вскоре объявил себя «непримиримым врагом любой диктатуры, включая и диктатуру пролетариата», и стал исповедовать анархистские взгляды. В 1894 г. Пеллутье возглавил Федерацию бирж труда.
Игнорировать эти разнообразные социальные движения правящим кругам Третьей республики долгое время позволяло то обстоятельство, что они не были представлены в парламенте. Например, Гед трижды — в 1881, 1885 и 1889 гг. — баллотировался в депутаты, но неизменно терпел поражение. Несколько лучше обстояло дело с их представительством на местном и региональном уровне. В 1887 г. Брусе был избран членом и вице-председателем муниципального совета Парижа, а также членом генерального совета департамента Сена. Хотя в палате депутатов в 1886 г. возникла «рабочая группа» в составе 18 человек, отделившихся от фракции радикалов, кардинально положение изменилось лишь в начале 90-х годов. В 1891–1892 гг. на дополнительных выборах в палату депутатов от промышленных городов Фурми и Кармо прошли Лафарг и Жорес. А всеобщие выборы 1893 г. ознаменовались крупной победой социалистов — они получили около 50 мандатов.
Прогрессисты. Появление в парламенте большого числа депутатов-социалистов способствовало консолидации всех политических сил, усмотревших в том опасность общественному строю и порядку. На распутье оказались прежде всего радикалы, у которых социалисты отняли пальму первенства в отстаивании социальных реформ. Часть из них все же сохранила верность лозунгу «Не иметь врагов слева!» и осталась в оппозиции, рискуя затеряться в тени своих более боевых союзников. Другие предпочли искать соглашения с умеренными республиканцами, положение которых после победы над буланжизмом выглядело, как никогда, прочным. Перед сложным выбором оказались и монархисты. В результате поражения буланжизма они совершенно упали духом, и многие из них не видели альтернативы сотрудничеству с консервативными кругами республиканцев.
Новую волну «присоединения» монархистов к республике вызвал поворот в политике Ватикана по отношению к Франции, осуществленный либеральным папой Львом XIII. Он считал, что церковь выиграет больше, если признает республику и позволит католикам вместе с умеренными республиканцами создать сильную консервативную партию, которая смогла бы служить противовесом радикалам и социалистам. Новую тактику церкви впервые обнародовал в ноябре 1890 г. кардинал Лавижери, архиепископ Алжирский. Он призвал французских католиков «без задней мысли признать нынешнюю форму правления». В ответ на массу недоуменных вопросов, которые породило это заявление, в феврале 1892 г. Лев XIII опубликовал энциклику, разъясняющую позицию церкви: «Принять конституцию, чтобы изменить законодательство». Граф де Мэн возглавил в палате депутатов группу «присоединившихся», которая именовала себя «правой конституционной».
Масштабы «присоединения» оказались скромными. В палате депутатов 1893 г. насчитывалось около 90 консерваторов, из которых только треть принадлежала к группе графа де Мэна. Но если политический вес «присоединившихся» был невелик, то их социальная деятельность все же оставила след в истории Третьей республики. С именем графа де Мэна, выступавшего за примирение между трудом и капиталом, критиковавшего крайности как либерализма, так и социализма и призывавшего переустроить общество на корпоративных принципах, связано возникновение во Франции христианско-социального движения. В 90-е годы при его участии были приняты социальные законы: 1892 г. — об ограничении продолжительности рабочего дня 10 часами для подростков и 11 часами для женщин; 1898 г. — о возмещении рабочим ущерба, причиненного их здоровью производственными травмами.
В результате консолидации либерально-консервативных групп в парламенте сложилось весьма комфортное правительственное большинство, которое позволяло умеренным республиканцам удерживать в своих руках бразды правления страной вплоть до конца 90-х годов. Их девиз в это время был «успокоение, терпимость, практические реформы». Они нормализовали отношения с католической церковью и позволили ей во многом вернуть те позиции в обществе, которые она утратила в результате антиклерикальных мер начала 80-х годов. Кроме упомянутых выше социальных реформ, они осуществили важную корректировку экономической политики в интересах предпринимательских кругов — поворот от свободы торговли к таможенному протекционизму. Однако законопроект о введении прогрессивного подоходного налога, понимавшийся главным образом как мера социальной справедливости, который был внесен в парламент в 1896 г. кабинетом «правительственного» (т. е. правого) радикала Леона Буржуа, умеренные республиканцы провалили. Зато крупного прорыва они добились в области внешней политики, установив тесные отношения с Россией и заключив с ней сначала в 1891 г. соглашение о взаимных консультациях, а затем, в 1892 г., и военную конвенцию.
Все эти мероприятия создали умеренным республиканцам репутацию сторонников постепенного прогресса, за что в отличие от радикалов и консерваторов их стали называть прогрессистами. Во главе этой группировки стояли политики старшего поколения — участников «битв за республику», — такие, как Казимир Перье, Феликс Фор, сменившиеся на посту президента республики, а также Жюль Мелин, Шарль Дюпюи и Александр Рибо, возглавлявшие министерские кабинеты. Но уже тогда заметную роль среди прогрессистов играли представители молодого поколения умеренных республиканцев — Раймон Пуанкаре, Луи Барту и др., для которых прогрессизм стал своеобразным трамплином в большую политику.